ДВАДЦАТЬ ПЯТЬ
Участвуя в жюри литературного конкурса, я одновременно бился над сценарием телевизионного мультфильма. Мультфильм проклюнулся из комикса, который я написал за несколько лет до того - "Немезида Пушок и невероятная сила поэтической справедливости".
Немезида Пушок получила свою невероятную способность творить добрые дела, потому что на нее упала комета, пролетевшая через ауру Будды, когда тот возносился к нирване. Немезида шествовала по свету, всюду карая злодеев таким способом, который считала наиболее уместным, и хотя, по правде говоря, это была не настолько уж оригинальная идея, персонаж мне пришелся очень по душе. Настолько по душе, вообще–то говоря, что она стала моим воображаемым другом, и остается до сих пор - наряду с Сократом, феями и прочими.
- Немезида Пушок, правительство вырубает лес, чтобы построить новое шоссе! Что ты предпримешь?
- Я превращу бульдозеры в гигантские надувные замки, где будут играть дети, и выращу огромный дуб посреди спальни министра транспорта.
- Отличная идея, Немезида Пушок. Смешно и уместно.
Тут не поспоришь.
У меня не было воображаемых друзей, когда я был совсем маленьким. Я завел их, когда стал постарше. Кроме того, у меня еще и обширная воображаемая сексуальная жизнь. Зачастую, переходя улицу, я погружен в самые неожиданные занятия. Я полагаю, как и многие люди.
Манкс говорит мне, что из–за рождения ребенка она сейчас слишком вымотана, чтобы вести какую бы то ни было сексуальную жизнь, реальную или вымышленную. В попытке привнести в ее жизнь немного радости я вручаю ей подарок - компакт–диск Химозы и Бури. Химоза и Буря - это диджеи, две девушки, которые до того лихо месят треки драм–н–бейс, что кажется - у тебя над головой бьются драконы. Я надеюсь, этот невероятный шум так ошеломит Манкс, что она вернется к жизни. Компакт нравится Манкс, однако неожиданно для меня он вызывает у нее депрессию. У Химозы смуглая кожа, того же оттенка что и у Манкс, более того - у нее белые крашеные волосы. Это напоминает Манкс о том, как она выглядела прежде, и она впадает в уныние.
- Хорошо быть диджеем, крутить драм–н–бейс, а я толстуха, которая сидит дома, - говорит она. - Больше я никогда не смогу покрасить волосы в белый цвет.
- Если ты наденешь шляпу Нефертити, волосы отойдут на задний план, - хитро предлагаю я.
- Не надену я эту шляпу, - отвечает Манкс решительно.
Я меняю тему разговора.
- У меня большие новости. Я открыл коробку с книгами.
- Как выглядят книги? - спрашивает Манкс.
Я признаюсь, что на самом деле пока не вытаскивал их из коробки.
- Но я скоро к этому приступлю.
Малахия начинает плакать. Настроение Манкс становится еще хуже. Она сидит за компьютером и делает какую–то анимацию, а если она не получит за нее хорошую оценку, то завалит эту часть курса.
Как и я, Манкс вечно недовольна своей жизнью. Она угрюмо смотрит на обложку компакт–диска.
- Хорошо бы, чтоб это называлось "Химоза, Буря и Манкс".
По дороге домой я даю деньги нищему, который все время сидит возле "Кентукки Фрайд Чикен". Мне бы никогда и в голову не пришло подавать нищим, если бы не Зед. Как–то на Сент–Джордж–сквер, площади в центре Дублина, я увидел Зеда с друзьями - какими–то неизвестными мне молодыми людьми. Я плелся сзади, не желая смущать Зеда перед друзьями своим приветствием. Я видел, как он протянул несколько монет бродяге.
Друзей Зед это насмешило. Им показался глупым этот поступок. Я и сам не подумал бы так поступить. Зед был нисколько не обескуражен. Никакие смешки его не трогали.
Теперь, когда я думаю о Зеде, мне не жаль, что я на него молился. Он был щедрый и он был веселый. А это хорошо, когда ты такой. Я думаю о нем, когда подаю нищим.
ДВАДЦАТЬ ШЕСТЬ
После происшествия с дневником Черри больше не подсматривала, как мы стоим на улице под фонарем. Это нас радовало, но горе было в том, что мы расстроили Сюзи.
- Вы разбили ей сердце, - сказала Сюзи.
Разбитое сердце Черри нас не волновало, но того, что на нас сердилась Сюзи, мы вынести не могли. Мы с Грегом были сбиты с толку. Мы не могли понять, почему вдруг Сюзи злится, что мы сделали гадость Черри. Черри ей даже не особенно нравилась. Она ее просто терпела, потому что приятельствовали их родители.
- Кто страдает - так это мы, - сказал я Грегу мрачно. В тот день, как обычно, Басси дразнил нас Фантастическим Драконьим Войском. Он хлопал руками по бокам, изображая, что летит. К нему подключились его дружки, а когда мы попытались пройти сторонкой, они загородили дорогу.
- Просто не обращайте на них внимания, - посоветовал нам Зед, когда подошел к нам под фонарь. У него под мышкой было три альбома "Лед Зеппелин". На Зеде была темно–синяя футболка, вышитая по вороту золотым индийским узором. Мы с Грегом завидовали Зеду, поэтому были недовольны своими простыми футболками.
Он сказал нам, что, по мнению Сюзи, мы должны извиниться перед Черри. Нам казалось, что в этом нет никакого смысла. Зед сказал, что переубедить Сюзи никак не получается, да и в любом случае - разве мы не виноваты перед Черри?
Мы заартачились, но Зед напомнил, что Черри просила Сюзи купить ей билет на "Лед Зеппелин", и если мы не помиримся, то не сможем даже пойти на концерт вместе с Сюзи. Нам только этого не хватало, и мы потопали к Черри просить прощения. Это было одно из самых унизительных переживаний моей юности. Почти как тот случай, когда Сюзи убедила меня, что я нравлюсь Кэрол, которая жила на холме, и потому должен пригласить ее со мной гулять. Когда я так и сделал, Кэрол посмотрела на меня с полнейшим недоумением и тут же побежала к подружкам делиться безумной новостью.
Перед домом Черри был маленький садик - аккуратный газон и несколько мелких кустиков. Мы проковыляли по бетонной дорожке и постучали в дверь.
- Прости, что мы украли твой дневник, - сказал я.
- И меня прости, - сказал Грег.
- Ладно, - ответила Черри.
Последовало долгое молчание, затем Черри спросила, не хотим ли мы войти. От такого позора у меня по коже поползли мурашки. Мы отклонили приглашение; Черри, похоже, была разочарована. Мы улизнули быстро, как только могли, и кинулись к дому Сюзи.
- Мы извинились перед Черри.
Сюзи улыбнулась. Мы снова были в фаворе. Какое облегчение. Сексуальная фиксация на девушке, которая со мной даже не разговаривает, меня бы подкосила.
На Сюзи была новая футболка с Робертом Плантом - подарок Зеда. Ее волосы были пышными и белокурыми, и выглядела она фантастически. Мы рассказали ей, что Фил напился и что он влюблен в Черри. Мы ожидали, что Сюзи рассмеется, но опять, вопреки нашим ожиданиям, она сочла это грустным.
- Это романтично, - сказала она. - Как всякая безнадежная любовь.
Я подумал: интересно, а мою безнадежную любовь к ней она сочла бы романтичной? Может быть. А может, и нет. Я не собирался рисковать и признаваться.
- Сказать об этом Черри?
Сюзи сказала, что не надо. Во всяком случае - пока.
- Дайте Филу немного времени, может, он еще наберется смелости.
Поскольку Сюзи сменила гнев на милость, Драконье Войско опять было в хорошей форме. Мы в последнее время потерпели несколько серьезных поражений. Моральный дух пал. Теперь, поощряемые улыбкой Сюзи, мы были готовы изгнать с небес Чудовищные Орды Ксоты. Глазго вновь был спасен для человечества.
Уже почти пора было идти занимать очередь за билетами на "Лед Зеппелин". Даже мысль о том, что мы будем стоять в очереди за билетом, чтобы увидеть эту банду, бросала нас с Грегом в дрожь возбуждения.
- Смотри, - сказал я, растопыривая руку. - Меня трясет от возбуждения.
ДВАДЦАТЬ СЕМЬ
Мы с Грегом сидели в парке и разговаривали о грядущем концерте. Появился Зед - его "афган" развевался на холодном ветру. Зеду было уже семнадцать, и он стал пить больше. По вечерам он часто показывался пьяным. Я еще никогда не пил. А Грег, может, и пил.
- Ты не в моей футболке, - сказал Зед, и что к чему, я понял только позже, когда Грег сказал мне, что Зед подарил ему свою синюю футболку, которой я так восхищался. Он собирался надеть ее на концерт. Я удивился и позавидовал. У меня до сих пор была только обычная футболка. Типичное не то. Я подумывал, что, может, ее стоит выварить.
- Сюзи, - проговорил Зед со значением.
Мы ждали, что́ Зед скажет о Сюзи. Высоко над нами черные тучи впитывали неон парковых фонарей. Зед прошаркал через детскую площадку и втиснулся на качели, которые были для него слишком малы. Некоторое время он качался.
- Она хочет, чтобы я поступал в университет. Сучка глупая, - крикнул он и засмеялся.
Мы тоже посмеялись. Если Зед считал, что это смешно, значит нам было смешно. Но, по правде сказать, казалось невероятным, что Зед мог назвать Сюзи глупой.
Зед запел "Целую уйму любви", по прежнему качаясь на детских качельках.
Он спел заодно и рифф. Мы с Грегом подпевали. Та–та та–та ТА та–та та–та… Так продолжалось довольно долго.
С дальнего конца парка появилась ватага подростков постарше. Коротко стриженные, в ботинках. Зная, что нас, малолетних хиппи, такие не жалуют, мы с Грегом собрались смыться.
- Все нормально, - сказал Зед. - Я их знаю.
Никто из банды не сказал мне ни слова, но видя, что я с Зедом, устраивать мне взбучку они тоже не стали. Они уважали Зеда, несмотря на то, что он одевался несусветнее всех.
Позже мы с Грегом размышляли, как это Зед называет Сюзи сучкой.
- Представляешь, как она расстроится, если узнает.
Конечно, мы не могли предать Зеда и пересказать Сюзи его слова.
Вдали прогрохотал поезд. Мы с Грегом притворились, будто это шумят Чудовищные Орды Ксоты. Мы были готовы биться за будущее человечества. Вечер концерта начал обретать черты решающей битвы. Знамения были видны повсюду. К приезду "Лед Зеппелин" мы ожидали подъема Атлантиды с океанского дна.
ДВАДЦАТЬ ВОСЕМЬ
Билеты поступили в продажу в пятницу 10 ноября 1972 года, в магазине звукозаписи "Клайдсдейл" на углу Сокихолл–стрит и Роуз–стрит. Вот отрывок из газетного репортажа тех времен:
"Лед Зеппелин", которые в следующем месяце отыграют 24 концерта в ходе своего британского турне, продали 110 000 билетов в течение 4 часов с момента начала продаж. В большинстве городов очереди за билетами занимали заранее. В Глазго очередь за билетами выстроилась с вечера, несмотря на морозную погоду и ледяной дождь. Поклонники кутались в куски полиэтилена, чтобы сохранить тепло, также имелся в наличии горячий бульон.
Вот где я был в ночь с четверга 9 ноября до утра пятницы 10 сентября. Определенно стоял пронизывающий холод. Помню ледяной дождь, хотя не помню, чтобы кто–то приносил мне горячий бульон. Вообще–то я готов поклясться, что не было такого.
Вот, помню, полиция там была - смотрела на очередь окоченевших юнцов, как будто мы - армия злостных преступников. В какой–то момент инспектор распахнул дверцу полицейского автобуса, радушно взмахнул рукой и сказал:
- Здесь места полно.
Никаких беспорядков не было и помине, но в семидесятые в Глазго полиция рассматривала юных рок–фанатов как своих естественных врагов.
Я стоял в очереди с Грегом и Сюзи. На мне была моя серая авиационная шинель - в то время популярная среди юных хиппи одежда. Когда–то это была теплая шинель, но теперь от подкладки ничего не осталось и начали пороться швы. К полуночи я промерз до костей. На Сюзи был ее "афган". В Глазго народ покупал "афганы" в "Миллетсе", который в то время, как и сейчас, обычно торговал туристским снаряжением и теплыми рубахами из "шотландки". Не знаю, почему там заодно продавали и "афганы".
Сюзи жалась к нам с Грегом - мы ничего не имели против. Зед тоже стоял в очереди, только где–то сзади. Он пришел с какими–то друзьями постарше, напившись где–то в студенческом баре. Сюзи он едва кивнул, а она отвернулась, когда он появился.
Мы курили сигареты и дожидались, когда пройдет ночь. Никакого особого веселья в очереди не чувствовалось. Никто не запевал популярные хиты, например. Было слишком холодно и все немного побаивались, что когда рассветет задние ломанутся вперед и займут наши места. Когда темнота наконец расползлась, стало ясно, что очередь вьется и вьется от Сокихолл–стрит до Кембридж–стрит и Ренфру–стрит, и в ней куда больше народу, чем помещается в "Гринз–Плейхаусе".
Сокихолл. Мне всегда казалось, что для улицы это странное название. Оно происходит от старинного шотландского слова "saugh", что означает "ива". К 1972 году пришлось бы постараться, чтобы найти поблизости хоть одно дерево, а те, что уцелели, были полумертвыми от выхлопных газов.
После моего отъезда из Глазго там облагородили центр города - посадили гораздо больше деревьев. Теперь бо́льшая часть Сокихолл–стрит - пешеходная зона. Все выглядит гораздо симпатичнее.
В какой–то момент кто–то завернулся в брезентовый тент и начал ходить взад–вперед - казалось, у палатки выросли ноги и всем стало смешно.
- Я так замерзла, - сказала Сюзи нам с Грегом. - Обхватите меня руками.
Мы обхватили ее руками. Было приятно. Я избегал встречаться взглядом с Грегом - не хотелось делить с ним это чувство. Сюзи покупала билет и для Черри. Нам с трудом верилось, что Черри стала вдруг обожательницей "Лед Зеппелин".
- Это потому, что она пишет любовные стихотворения про Зеда, - предположил Грег.
- Она у тебя Зеда уведет, - пошутил я. При мысли о том, что Черри будет гулять с Зедом, мы расхохотались - даже Сюзи, которая в те минуты относилась к Зеду без всякого юмора.
Когда открылась касса, давки не было. Мы двинулись, чинно вошли и купили свои билеты по одному фунту стерлингов за штуку. Я окоченел от холода. Родители еще одной нашей подружки приехали отвезти ее домой, а нас всех подбросили до Бишопбриггса. Когда окоченение прошло, я почувствовал бешеную боль в ушах, в носу и вокруг рта. Холод как будто влез в мое тело и повредил его. Боль никак не унималась, и я не пошел в школу.
На следующий день моя фотография была на первой странице одной из местных газет: счастливый я сжимаю билет в руках. Кто–то из учителей показал это классу с неодобрением. Однако неприятностей из–за этого у меня не было. Да и будь они, я бы не обратил внимания. Ведь у меня же в кармане билет на "Лед Зеппелин", какое мне дело до всяких школьных проблем? "Катитесь к черту", - сказал бы я.
Итак, у нас у всех были билеты. Более того, мы с Грегом убедились, что у Сюзи с Зедом дела идут негладко, и это было потрясающе.
- Если они разойдутся, Сюзи наверняка понадобится утешитель, - заявил Грег. В его тоне слышалась полная уверенность, что утешать придется ему. Впервые меня закусило, что Грег выше и симпатичнее меня, что у него длиннее волосы и он уверенней в себе. С чего это вдруг Зед отдал ему свою вышитую футболку? Почему не подарил ее мне? Грег был для Зеда не больший друг, чем я. По крайней мере, я так думал; возможно, я ошибался. Я был очень несчастен из–за футболки.
ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТЬ
Непроглядные огромные клубы туч висели над Глазго уже много недель напролет. Иногда мы месяцами не видели солнца - одни только бесконечные полосы проливного дождя по мере того, как воды Атлантического океана испаряются ради короткого путешествия над западным берегом Шотландии, чтобы выпасть над Глазго. Зимой и летом дождей у нас было в избытке.
Молния расколола небо. Я взглянул вверх и увидел огромный цеппелин у себя над головой. Я не удивился. Я ожидал, что в следующие несколько недель сюда, в Глазго, прилетит еще много цеппелинов с жителями фантастических Земель - посмотреть концерт. Этот вот привез викингов и эльфийскую армию, чтобы проложить путь. За спинами викингов сидел Джими Хендрикс, скончавшийся в 1970 году - он прилетел, чтобы проверить, как без него развивается гитарная музыка.
Джими обернулся к "Сынку" Уильямсону, еще одному пассажиру:
- Бывал раньше в Глазго?
"Сынок" Уильямсон покачал головой:
- Грузовые поезда так далеко не заходят.
Хвостом за воздушным судном вились орды шотландских фей.
- Огромный цеппелин наполненный мистической силой. Чтобы это значило?
Феи никак не могли этого понять и подлетели поближе, разведать.
Я предполагал, что концерт "Лед Зеппелин" своим космическим масштабом вызовет всякого рода эффектные явления - ведь столкнутся между собой разные измерения вселенной. Атлантида наверняка восстанет из волн.
Платон писал, что Атлантида была развитой цивилизацией, которая располагалась в Атлантическом океане, где–то к западу от Гибралтара. Она была некогда утопией, но когда народ ее стал вырождаться, весь остров скрылся под океаном в ходе циклопического катаклизма. Это случилось за 9000 лет до Платона. У египтян хранились летописи об этом, и Платон узнал эту историю от перебравшихся в Египет потомков Солона, знаменитого законодателя Атлантиды.
Я спрашивал об этом у нашей учительницы, когда она задала нам очередной реферат о Египте, но учительницу Атлантида не интересовала.
После катастрофы уцелели немногие. Они жили в технологически совершенных подводных куполах и вылетали на своих драконах помогать нам с Грегом в наших сражениях с Чудовищными Ордами Ксоты.
Не исключено, что в моей фиксации на Атлантиде были повинны "Лед Зеппелин". У них был контракт с "Атлантик Рекордз". Я думал, может, это не простое совпадение.
ТРИДЦАТЬ
Когда Зед не появился в школе, прошел слух, что у него неприятности по поводу угона машины. Оказалось, автомобиль принадлежал родителям одного из друзей Зеда. Друг был в это время с ним, так что вся история тянула скорее на юношескую выходку, чем на кражу века. Они взяли машину без разрешения и поехали ночью за город, несмотря на то, что прав ни у одного не было. Все кончилось плохо - их арестовала полиция после того, как они заехали на машине в канаву.
Такого рода вещи случались с Зедом чем дальше, тем чаще. Конечно, чем больше у него было неприятностей, тем больше он нравился нам с Грегом. В какой–то мере то же ощущала и Сюзи. Но не думаю, что Сюзи была в восторге, когда Зед доходил до крайностей. Сюзи была не из тех девушек, которые в любой момент готовы запрыгнуть в машину и умчаться за город, чтобы просто посмотреть, что́ там. Она была настроена поступить в университет, а значит, ей приходилось заниматься, готовиться к экзаменам.
Зед строил планы поездки в Индию и США. Сюзи считала, что он сперва должен поступить в университет. Они об этом спорили, и я слышал точки зрения обеих сторон, поскольку Сюзи и Зед мне жаловались друг на друга. Порой мне случалось передавать какие–то примирительные послания, которые должны были восстановить между ними согласие. Мне нравилось, что я это делаю для такой замечательной пары, как Сюзи и Зед, но ирония ситуации от меня не ускользала.
Помогая им вновь сойтись, я и рассчитывать не мог оказаться в постели Сюзи. Мне была ненавистна роль бессловесного друга, которому Сюзи поверяет свои романтические тайны.
Зеда не судили за угон машины. Детективы, которые его арестовали, узнав, что его отец работает в полиции, отпустили его с предупреждением, а отец решил, что пора что–то делать с непутевым сынком, и немного его поколотил. Зед появился в школе с кровоподтеками на лице и синяком под глазом, который прикрыл бабушкиными очками с розовыми стеклами.