Мероприятие происходило в Парке Культуры имени писателя Максима Горького. Длиннющая очередь самонадеянных девчонок тянулась к величественным лепным воротам от Крымского моста и далее извивалась по аллеям парка. Зрелище наводило тоску и вызывало сомнения в успехе. Инга заколебалась. Сестра опять принялась горячо убеждать и умолять, и Инга сдалась, согласилась перетерпеть все тяготы отборочного тура.
Девичья очередь бурлила и жила беспокойной жизнью. Неизвестность и неудобства вызывали нервозность. Многочасовое простаивание на виду у гуляющей публики портило всем настроение. Девушки томились, ссорились, мирились и знакомились. Со злыми шутками, прибаутками, раздражением и пересудами двигались к заветной цели. Инга выдержала изнурительное томление, показалась членам отборочной комиссии и вернулась в родную Рязань.
Было лето, погода стояла хорошая, и она отправилась в недельный турпоход по Подмосковью с однокашниками. Дальше Инга планировала вторично штурмовать пединститут. Это казалось ей более реальным и необходимым делом, чем сомнительное участие в конкурсе.
Инга старалась не вспоминать унизительное мучение в Парке Культуры и никому об этом не рассказывала. Однако, вернувшись через неделю из похода, она с удивлением узнала, что ей выслали приглашение на второй тур конкурса.
Прочитав сообщение, девушка придирчиво посмотрела на своё отражение в зеркале. Там и сям проступали неприглядные отметины. Она растерянно оглядывала собственные конечности, покусанные комарами, украшенные мелкими царапинами. Выставлять напоказ такое неухоженное тело не хотелось. Инга, было, уже собралась отринуть эту авантюрную затею, но опять вмешалась сестра. Она проявила удивительную твердость и сноровку, помогла Инге облагородить внешность, с помощью подруг собрала необходимые для выступлений наряды и опять буквально за руку привела свою младшенькую в спорткомплекс Лужники, где проводилось очередное испытание отобранных участниц.
Второй тур прошёл спокойнее, отсев осуществился довольно быстро. Инга оказалась среди финалисток, и это придало ей уверенности. От предстоящих публичных выступлений она ожидала если не победы, то чего-то интересного, особенного, о чём впоследствии будет весело вспоминать и рассказывать друзьям. Настроение сделалось праздничным.
Инга совсем не огорчилась и не лила слёз, когда корона королевы досталась другой девушке. Ведь её выступления тоже имели успех. Буркина очаровала зрителей и получила свой заслуженный приз. Её персона вызвала интерес: московские модельные агентства приглашали под своё крыло, журналы заманивали на фотосессии. Однако самым внезапным и ошеломляющим сюрпризом оказалась горячая симпатия испанского бизнесмена Мигеля Торреса. Все девушки были дивно хороши, но он, словно легендарный сын троянского царя Парис, выбрал из множества красавиц свою богиню любви. Мигель приложил все усилия, чтобы познакомиться с Ингой ближе.
Ей было чуть больше восемнадцати, ему едва исполнилось тридцать лет. Он был испанец из Каталонии, она русская девочка из Рязани. Они оба сносно владели английским языком, и это помогло им в общении. Мигель и Инга быстро сблизились.
Блистательная пара привлекла удвоенное внимание. Засуетились журналисты. Личная жизнь выпускницы обычной рязанской школы вдруг стала интересовать многих. Покопаться в пикантных частностях считали своим долгом не только "жёлтые" газетёнки, но и вполне уважаемые издания. В прессе беззастенчиво обсуждали, как красавица из Рязани заполучила всё и сразу, о чём безуспешно мечтают миллионы прелестных барышень. Мигелю приписывали несметные богатства, её называли искусной соблазнительницей простодушных заграничных миллионеров.
На самом деле Инга была юна и вовсе неопытна в любовных делах. Просто интересный человек, непохожий ни на кого из её прежних знакомых, вызвал эффект сильного эмоционального потрясения. Мигель Торрес очаровал её. Она влюбилась. Влюбиться в симпатичного испанца было так легко и естественно! Вот и всё.
Во избежание кривотолков Мигель поспешил обозначить серьёзность своих намерений и сделал Инге официальное предложение руки и сердца. Мигель был словно сказочный принц, а она Золушка на великолепном блистательном балу. Сказка ожила и превзошла все самые смелые девичьи мечты. Инга согласилась, не раздумывая. Она смутно представляла их общее с Мигелем будущее. Инга просто доверилась Мигелю Торресу.
Считалось, что Инге крупно повезло: конкурс красоты изменил её судьбу и открыл широкие возможности. Однако первыми усомнились в этом родители и сестра. Самые близкие люди осторожничали и приводили ей всевозможные доводы против брака с Мигелем. Они уверяли, что переселение, переезд в незнакомую страну, расставание – всегда почва из-под ног. Однако всё было тщетно. Оглушённая стремительным успехом, Инга преобразилась. Она азартно спорила с семьёй и весело объясняла им что-то в духе "нам не страшен серый волк".
– Девочка начиталась любовных романов, – сетовала мать.
– Насмотрелась американских мелодрам и бразильских сериалов! – мрачно поправлял отец.
Аргументы родных звучали слабее комплиментов Мигеля. Все предостережения казались словесной шелухой. Инга была юна, влюблена и готова к любой авантюре вместе с Мигелем.
Судьба протягивала ей нарядную коробку с загадочным содержимым под названием Испания и ослепительным бриллиантом в виде красавца-мужа. Инга смело приняла этот дар. В восемнадцать лет только любовь становится главной движущей силой, основным мотивом и смыслом всех поступков.
Всякая сенсация рождается, ярко существует и быстро умирает без подпитки фактами. Шумиха в прессе вокруг их имён тоже прекратилась, как только Инга окончательно отбыла на родину мужа, покончив со всеми полагающимися формальностями.
Прошло полтора года со дня её совершеннолетия, а она оказалась далеко от Рязани, да и от Москвы тоже. Инга очутилась в солнечной Испании. Жизнь в этой стране обернулась бесконечным путешествием и даже культурным шоком…
Процесс "испанизации" Инги проистекал нелегко. С Мигелем ей жилось интересно, но сложно. Она постепенно начала понимать, что между людьми существуют не только государственные границы, но и рубежи ментальности, уровней благополучия, вкусов и многого другого, что составляет личный круг жизни каждого. Осмысление остужало разум и укрепляло характер. Инга многому училась на ходу, и быстро взрослела. Взрослея, начала прозревать. Прозревая, озадачиваться.
Мигель был не так богат, как представляли в России. Он не был процветающим дельцом, беззаботно стригущим дивиденды. Каждое его начинание искрилось и лучилось азартом, но не всякий проект становился прибыльным. Однако Мигель упорно созидал, вкладывал немало средств, брал кредиты, выстраивал свой бизнес и отдавался делу всецело. У него имелись свои мечты, свои планы, намеченные ещё до знакомства с Ингой. Инге приходилось много ездить вместе с мужем и вообще жить так, как считал Мигель.
Иногда разногласия накапливались, собирались в критическую массу, и супруги ссорились. Бурные пререкания с Мигелем на смеси языков всегда оказывались бестолковыми и досадными. Её импульсивный, азартный, часто неосторожный, рисковый испанский мужчина был чертовски упрям. Однажды в порыве отчаяния она позвонила в Рязань и пожаловалась матери на сложности семейной жизни с Мигелем. Мать внимательно выслушала и сказала:
– Помнишь, ты когда-то хотела иметь скоростной велосипед?
– Хм… Ну, и что? – недоумённо спросила Инга.
– Теперь представь, что у тебя появился этот самый велосипед, и даже ещё более продвинутая модель. Ты его хотела? Вот и получила. Теперь учись пользоваться, управлять им. Так что тебе ничего не остаётся, как только крутить педали. Вот и крути, – мягко напутствовала мама. – Не позволяй себе метаться, суетиться, раздражаться. Это бесполезно, поверь.
Выслушав мать, Инга разревелась. Плача в одиночестве, Инга вспомнила свой триумф, своё весёлое и счастливое упрямство, свою влюбленность и самоуверенность. Однако терзать душу воспоминаниями и мучительно разгадывать загадки будущего она не стала. Надо жить настоящим – здесь и сейчас. Понемногу она успокоилась. Женские слёзы – что жемчуг. Каждая капля бесценна, потому что прибавляет мудрости. Инга взяла себя в руки. Она спрятала свои жемчужины.
Мама дала ей простой и толковый совет. Синьора Торрес постепенно осознала, что в прямом споре ей никогда не переубедить Мигеля. Приходилось приноравливаться к его испанско-каталонскому характеру, огибать острые углы, выстраивая самобытный семейный миропорядок. Ведь у Инги не было никого ближе Мигеля в этой солнечной стране. Мигель Торрес взял её почти девочкой, и с ним она превратилась в молодую женщину, которую муж оберегал и холил, как умел. Муж великодушно и радостно впустил её в свой мир, и молодой русской жене следовало в нём обживаться, а не ломать устои.
Так Испания учила русскую красавицу терпению и гибкости.
Глава 3
Испанские будни сеньоры Торрес
– Где ты была? – недовольно спросил Мигель.
Муж выглядел элегантно и деловито. Он стоял перед Ингой в лёгком, светлом летнем костюме отличного кроя, который замечательно сидел на крепкой, ладной фигуре Мигеля и контрастировал с цветом глаз и волос. Его тёмные испанские глаза-маслины возбуждённо сверкали. Мигель был очень хорош в ту минуту, несмотря на некоторое недовольство. "Зевс-громовержец!" – иронично подумала Инга. Она прекрасно знала, что Мигель вспыльчив, но отходчив. Сохранить погоду в доме ей удавалось, не реагируя на его молнии. Тогда гроза проходила стороной, и комфортная жизнь супругов Торрес продолжалась дальше.
– Ходила на почту за бандеролью из России, – ответила Инга и мягко улыбнулась мужу.
На такого мачо, как Мигель, можно было воздействовать только ласковыми кошачьими повадками. Инга пробежалась чуткими пальцами по торсу Мигеля – будто бы поправила воротничок рубашки, разгладила пиджак на плечах и груди.
– Ты могла бы позвонить туда, и твою посылку доставили бы на дом, – с нажимом сказал он.
– Спасибо за совет, дорогой! – поблагодарила она и чмокнула его в щёку. – У меня после таких обращений парочка посылок уже затерялась. Испанская почта любит устраивать головоломки.
– А, наша почта! Тебе не нравится испанская почта! Вот и не ходи туда! Что тебе вообще нравится в Испании?! – раздражённо воскликнул Мигель, сопровождая свою речь выразительными жестами.
– Ты нравишься, – мягко и невозмутимо ответила Инга. – Я здесь живу ради тебя. Ты мой муж.
– Ты могла попросить Роситу забрать твою русскую посылку! – подсказал Мигель.
– Я хотела сделать это сама, и только сама, – нараспев произнесла Инга. – У Роситы и так много работы по дому. Мне не трудно прогуляться до почты. А что, что тебя так возмущает?
– Ты забыла, что я приглашал художника писать твой портрет! – досадливо воскликнул Мигель. – Я назначил ему время! И где твоя посылка, если ты за ней ходила? Покажи мне, что тебе прислали из России!
– Посылку я не успела получить. Началась сиеста. А про художника я и, правда, забыла! Прости меня, милый мой! – невозмутимым голосом проворковала Инга и ласково обвила руками шею мужа.
– А, ладно! Он ушёл, но вернётся через два часа. Не исчезай никуда, – сказал Мигель. – А почему, почему твои ноги в песке?! Посмотри!
– Я и не заметила. Знаешь, есть такая русская поговорка – песок уже сыплется. Старею, значит, – пошутила Инга, оглядывая себя.
– Как ты можешь стареть? Я не понимаю этих ваших русских поговорок!
– Хорошо, хорошо, я вымою ноги, и буду безропотно позировать любому живописцу, который явится в наш дом в ближайшее время, если ты этого хочешь, – пообещала Инга.
Ещё одна улыбка, ещё один поцелуй, и напряжённость заметно ослабла.
– Да, я хочу иметь твой портрет, настоящий портрет, написанный красками на холсте, а не обычную фотографию в рамке! Я ухожу, мне надо быть в мэрии. Обсуждается вопрос по исторической недвижимости! Буду к ужину. А ты что будешь делать без меня? – поинтересовался Мигель. Он всегда хотел знать чуть ли не по минутам, чем заполняет Инга своё время, проводимое в его отсутствие.
– Ко мне сейчас явится инструктор по аэробике. А потом твой художник. А потом вернёшься ты, и мы вместе будем ужинать. Вот и весь мой план до конца дня.
– Хорошо! – одобрил Мигель.
– Удачи тебе! – пожелала Инга. – Пусть отцы города не поскупятся и поддержат все твои предложения.
Мигель кивнул и сделал широкий шаг вперёд. Вдруг он остановился и обернулся.
– Инга! – громко позвал он жену.
– Что? Ещё что-то вспомнил?
– И всё же ты слишком долго отсутствовала! – констатировал Мигель и удалился.
Почти каждую вторую девушку в Каталонии называют при рождении Монтсеррат. Персональный инструктор Инги по аэробике не была исключением – она тоже носила это славное имя. Про себя Инга именовала её короче – Маней. Эта испанская Маня ничего не подозревала о своём русском прозвище, но и Ингу никак не называла. Просто сеньора – и всё. Видно, ей было затруднительно произнести непривычное имя своей клиентки. А, может, и не хотелось: Монтсеррат была несколько ленива.
Инга повторяла все движения, которые демонстрировала Маня, но никак не могла попасть с ней в ритм. Маня то и дело отвлекалась, сбивалась со счёта, впадала в задумчивость. Подняв руку или ногу, она могла замереть и долго рассматривать свою задранную конечность, сдирая чешуйки обгоревшей на солнце кожицы. Инга тоже приостанавливалась и пережидала, изучая Маню. Невысокая, крепкая, кряжистая, смуглая, темноглазая, с отсутствующим, незаинтересованным взглядом. У неё что-то не ладилось в личной жизни, и это что-то мешало ей двигаться в ритм с музыкой.
До Мани с Ингой занимался другой физкультурник – энергичный улыбчивый паренёк. С этим инструктором они просто зажигали! Каждый мускул его тела играл, глаза сияли, и время летело незаметно. Уроки аэробики проходили весело, жизнерадостно. Тренер нравился Инге, но всем своим видом раздражал Мигеля, и с пареньком пришлось расстаться. Уже второй месяц Инга терпеливо упражнялась с Маней и иронично подумывала, не поменяться ли с ней ролями? Инге не хватало драйва, азарта, но она терпела скучающую Монтсеррат, не желая ссориться с мужем.
Позировать художнику ей тоже не хотелось. Инге представлялось, что портрет получится вычурным, напыщенным, никчемным, и это её не вдохновляло. Она с тоской думала, что часы, проведённое в компании рисовальщика, ей придётся вычеркнуть из своего свободного времени в угоду Мигелю. "Мне не подвластно моё время, которое я проживаю! – мысленно сокрушалась Инга. – О, нет, об этом лучше не думать! Если не призадумываться, то этого как будто и нет".
Однако именно художник отвлёк её от печальных мыслей. Во время работы он что-то напевал себе под нос, семенил вокруг Инги, вглядывался в её лицо с разных сторон и расстояний и этим очень забавлял саму модель. Он понравился ей своей живостью и ненавязчивым дружелюбием. Инге тоже захотелось рассмотреть его получше – этим она и развлекалась, пока он работал.
Живописца звали Луис. Невысокий полноватый человечек лет сорока, с выразительным, немного наивным лицом и забавными, короткими ручками. Он приближался к Инге и удалялся, прищёлкивал пальцами, ритмично цокал языком и излучал согревающую доброжелательность. Действо напоминало спектакль, потеху, но никак не скучный сеанс рисования. Художник создавал благоприятную атмосферу, помогая своей модели расслабиться. Наконец, выбрав удачный ракурс, Луис сосредоточился и довольно быстро сделал карандашный набросок.
– В вас есть что-то восточное, необычное! – сказал он, разглядывая свой рисунок и первые мазки. – Ах, какое хорошее лицо! Оно само так и просится на холст! Портрет получится замечательный!
Немного подумав, он опять приступил к работе. Оба – мастер и модель – внимательно наблюдали друг за другом. Инге было интересно смотреть на Луиса, а Луису – на Ингу.
В обстановке взаимной симпатии пролетело часа два или чуть больше. Объявив, что первый творческий сеанс удачно завершён, Луис резво подскочил к своей модели и смачно чмокнул её в щёку. Этому не стоило удивляться. Инга уже знала, что испанцы обожают целоваться при встречах и расставаниях со всеми людьми, которые им приятны. Это лишь знак обычной человеческой благосклонности.
Луис назначил срок новой встречи и пообещал закончить работу как можно быстрее. Расстались почти друзьями.
Вечером наброски Луиса внимательно изучал Мигель. Ему понравилось изображение жены, и он принялся рассуждать, где и как надо повесить картину. Мигель вернулся в отличном настроении, был ласков, внимателен, даже нежен. В такие минуты он старался сделать Инге что-то особенно приятное – к примеру, выразить свои чувства на русском языке.
Русский язык не давался Мигелю. Он учил его бессистемно, от случая к случаю, проявляя нетерпение, совершенно не ощущая нюансов. Он уморительно путал слова, но при этом произносил их с особенным пафосом, как заклинание или сакральную фразу. В тот вечер, накануне дня святой Теклы, случился очередной лингвистический курьёз.
– Ты моя любая! Я твой любитель! – высказался Мигель Торрес.
Инга не удержалась от смеха, но поправлять мужа не стала. Ведь Мигель мог вмиг расстроиться и насупиться. Мужчины терпеть не могут нелепых ситуаций, даже если сами их создают. Да и что такое слова? Это просто звуки, символы чувств, мыслей, эмоций. Мигель передал их, как сумел, а её дело расшифровать этот его эмоциональный посыл.
– О, Мигель! – воскликнула она и хлопнула в ладоши.
Инга прекрасно поняла, что он хотел сказать – любимая, я люблю тебя. Но суффиксы и окончания в очередной раз сыграли с Мигелем шутку. Однако стоило ли огорчать его поучениями? Муж расценил возглас жены, как восторженное одобрение, и просто засиял от гордости. В таком замечательном настроении вместе направились в столовую.
Ужин получился поздним – на испанский манер. Верная Росита хлопотала у стола и поглядывала на обожаемого хозяина. Мигель подал ей знак, и она оставила супругов вдвоём. Им нечасто удавалось провести спокойный вечер тет-а-тет. Вокруг Мигеля всегда клубились какие-то люди – родня, друзья и деловые партнеры. Заботливая Росита понимала, что такие вечера необходимы для хорошей супружеской жизни. Она умела прислуживать почти незаметно.