Юниэр рассказал хоббитам о критическом состоянии Мудрены. Отзывчивые невысоклики, благодарные ей за свое избавление от врага, собрали Юниэру в дорогу много еды и нужных вещей. Он смастерил из кожаных ремней подобие большой сумы, чтобы можно было нести Мудрену: сама она была не в силах передвигаться. К счастью для Юниэра сестра была легкой ношей. Хоббиты проводили их по знакомым местам и вернулись в деревню. А им предстоял долгий путь до заснеженной родины.
Дни казались Юниэру бесконечными. Мудрена большую часть времени была без сознания. И не с кем было делить тяготы и радости, не с кем перемолвится словом. Однако, он был не из тех, кто отчаивается, и все, что начинал, доводил до конца. В один из дней этого тяжелого похода Мириэль увидела их вместе в зеркале Саурона, но по воле Черного Властелина зеркало исказило правду. Смеющимися, идущими рука об руку, привиделись они обманутой принцессе.
Чем дальше на восток продвигались путешественники, тем мрачнее становилось вокруг. Не раз Юниэру казалось, что за ними следят из-за густых зарослей недобрые красные глаза. Орки всегда раздражали его своим гнусным поведением: нападали исподтишка на сонных или расслабившихся людей, а открытого честного боя избегали. Приходилось быть особенно осторожным ночью, он не высыпался и был не в духе. Но дни шли за днями, ничего не случалось. "Это один из самых скучных переходов", - думал он раздраженно. Порой ему мерещилось, как невидимые враги тянут к нему руки. Хотелось по настоящему подраться, чтобы прогнать ощущение скрытой опасности.
Леса наконец-то кончились, но легче не стало, идти теперь приходилось по гористой местности под палящим солнцем. К вечеру же сильно холодало, а ночью дул ледяной ветер с вершин, и Юниэр укутывал сестру одеялами и несколько раз за ночь проверял, жива ли она еще. Он был упрям и шел вперед, стараясь не думать, куда ведет его компас Дилидин.
О Стране Вечных Льдов он и прежде слышал, и теперь вспоминал обрывки легенд северян березовых лесов, которые утверждали, что сразу за хребтом Вечной Зимы находится великая страна, на земли которой не смеет ступить ни один простой смертный. Рассказывали, что девушки этой страны очень красивы, но, если встретишься с одной из них взглядом, то пропадешь. Заворожит, завлечет в глухомань, так и будешь идти за ней словно цепью прикованный. А она может и лебедем обернуться, и фениксом сияющим. В самый лютый мороз на ней одежда легкая, но дева не замерзает никогда. Пока преследуешь ее, как в бреду, тоже холода не чувствуешь, но как только потеряешь из виду, тут же и замерзнешь. Еще говорили, что они беспрепятственно через горы перемахивают, а если человек из Средиземья вздумает рискнуть и последовать за ними через хребет, то сиянием нестерпимым будет ослеплен, ну, а слепому долго ли оступиться и в пропасти найти успокоение. Аргер-великан однажды прельстился девой-птицей и пропал надолго. Уходил статным молодцем - не было выносливее охотника в клане - а вернулся слепым старцем. От него-то и узнали о людях-птицах. Судьба к нему все-таки благосклонна была: и не замерз, и с гор спуститься сумел, и пропитание себе находил. Ну, а кроме него, никто не возвратился из этой страны.
Едва ли была толика правды в этой легенде. Когда Юниэр и его товарищи услышали ее впервые, то не поверили рассказчику и посмеялись над ним. Правда, на призыв проверить истинность легенды и перебраться через хребет Вечной Зимы никто не откликнулся. Еще Юниэр вспомнил чернокосую рослую девицу из того же клана, которая говорила, что от мужского недомыслия и безделья возникают истории о таинственных и неуловимых девах-птицах. Вселяется в охотников бес, и преследуют они то, что убегает, мчатся неведомо куда и зачем. "Вот надумаю выходить замуж, - издевалась дева, - привяжу себе к рукам лебединые крылья, и буду плясать меж берез, так, чтобы у вас в глазах зарябило. Слово даю, устремитесь за мной всем кланом".
Так живо вспомнился Юниэру вечер, проведенный в доме северян, огромная изба, в которой свободно размещалось несколько семей, тепло огромной печи, шутки и увлекательные разговоры до утра. Легко тогда было на душе, не то, что сейчас, когда некому ободрить его, а бездушный хребет Вечной Зимы, неумолимый к путникам, все ближе и ближе. Легенда о девах-птицах не казалась теперь такой уж невероятной. Но он не чувствовал злого начала у той, которая назвалась его сестрой. Она и не убегала от него, не завлекала, напротив, нуждалась в помощи. Он молился о том, чтобы Дилидин выдержала этот суровый переход.
Юниэр заметил вдруг, что сестра пришла в себя, она открыла глаза и словно высматривала что-то в небе. Когда он позвал ее, девушка не отозвалась, она глядела в прозрачную синеву и напевала что-то монотонное. Юниэр пожал плечами и тоже уставился в небо. Он увидел черные точки, которые, приближаясь к ним, стремительно увеличивались в размерах, и, наконец, две огромные птицы опустились на землю. Дилидин опять потеряла сознание. Юниэр был поражен, ему никогда прежде не доводилось видеть таких гигантских орлов. А когда один из них заговорил, Юниэр и вовсе онемел от неожиданности.
- Я Аглар, принц орлов, а со мной - мой младший брат Султар - Поднебесный ветер. Кем ты приходишься Дилидин, и куда вы идете?
Юниэр преодолел оцепенение и ответил гордому орлу:
- Я - брат Дилидин. Она тяжело больна, и нам нужно как можно скорее добраться до Страны Вечных Льдов, ибо только там знают, как ее вылечить. А имя мое Яшмет.
- Влезай ко мне на спину, а Дилидин усади на моего брата, так мы сократим ваш путь в Ориену.
Потерявший ощущение реальности происходящего, Юниэр закутал Дилидин в одеяло и крепко-накрепко привязал к спине орла, а сам забрался на Аглара. Братья разбежались, расправляя могучие крылья, и взвились в небо. В ушах засвистело, орлы, описывая круги, набирали высоту. Юниэр глянул вниз и ахнул - такие просторы раскинулись под ним! Голова закружилась, и он спрятал лицо в жесткие перья могучего Аглара.
- Что ты увидел, Яшмет? Испугался? - усмехнулся орел.
- Нет, что ты. Я восхищен, такое и вообразить было невозможно, - Юниэр заставил себя смотреть вниз, когда еще доведется испытать такое. Он раскинул руки как крылья и, зажмурившись, представил, что летит сам. Орел мчался легко и стремительно, но воздушные течения на пути заставляли его иногда менять траекторию полета, и тогда он резко взмывал вверх или напротив камнем падал вниз. У Юниэра от этих встрясок екало сердце и холодело в душе, но, как никогда прежде, он испытывал ощущение радости и полноты жизни. "Когда летишь вот так над землей, то чувствуешь себя царем Вселенной", - подумал он, а вслух сказал:
- А, здорово быть орлом, Аглар!
- Да, не жалуемся, - согласился тот.
- Мы долетим до страны Вечных Льдов? - спросил Юниэр с надеждой.
- Страна Вечных Льдов скрыта от глаз, - покачал головой Аглар, - даже мы никогда не сможем спуститься в Ориене. Есть одно место, где зрение отказывает нам. Яркий свет ослепляет очи, и мы спешим пролететь мимо. Когда мы вновь обретаем способность видеть, то внизу уже начинается море. Я знаю, страна эта - за цепью Последних гор, у нашего племени есть гнездовья в этих горах, так что мы подлетим к вашей цели близко, но путь в Ориену вы найдете сами.
Долго летели они, и Юниэр много раз поблагодарил судьбу за встречу с птицами. "Мы бы год туда шли", - думал он, но, видимо, сестра знала, что делала.
Наконец птицы стали снижаться. Юниэр впал в дрему, и ему казалось, что горы, суровые и высокие, укрытые снегом, ему только снятся. Но орел встряхнул его:
- Проснись! Мы почти прилетели. Здесь, в царстве холода, многие находят, что спать приятнее, чем делать что-либо еще, но так можно уснуть навеки.
Высоко в горах орлы завершили свой перелет. Юниэр отвязал сестру и принялся растирать ее: девушка была прозрачно-бледная и едва дышала. Через некоторое время она пришла в себя и, улыбнувшись, сказала: "Уже недалеко".
Султар улетел, но тут же вернулся с двумя накидками из теплого орлиного пуха.
- Мы устилаем ими гнезда, - объяснил он, - вам они пригодятся для перехода через Последние горы, а то у вас нет ничего кроме кожи.
- Не знаю, как отблагодарить вас, - поклонился Юниэр братьям, - но при любых обстоятельствах можете рассчитывать на меня. Я не забываю друзей.
Орел кивнул головой снисходительно:
- Едва ли нам понадобиться помощь двуногого. А подбросить вас сюда было нетрудно, кроме того, приятно сделать добро людям из Страны Вечных Льдов. Легкого вам пути!
Орлы улетели, а Юниэр поднял Дилидин, взглянул на компас и побрел в направлении, указываемом стрелкой. Накидки из пуха и одеяла защищали их от холода и ветра, свободно гуляющего между вершинами, и все же было зябко. "Должно быть, это не очень веселая страна, - думал Юниэр, - там вечная зима и никогда не цветут деревья. Непонятно, как там живут люди? Я бы чувствовал себя ущербным". Он уже не выбирал дорогу, ноги сами несли его вперед. Как-то совсем неожиданно горы остались позади, а ветер стих. Теперь перед ними раскинулась нескончаемая, белоснежная равнина. Прищурившись, он посмотрел на небо из-под ладони, и ему показалось, что глаза ослепли. "И солнце там ярче над миром встает, слепит больше очи, но кожи не жжет", - припомнились ему слова Мудрены, и он почувствовал сердцем, что добрался до Ориены - Страны Вечных Льдов. Он прорвался! Или горы-охранники пропустили его? В глубине души Юниэр сомневался, что ему удастся пройти через Последний хребет беспрепятственно и не ослепнуть. Теплая волна радости согрела его, и он уверенно продолжил свой путь. Навстречу им выбежала стая белых волков. Заглянув им в глаза, Юниэр понял, что читает их мысли, и в то же время осознал, что и им понятно, о чем он думал. Все здесь было по-другому: воздух прозрачнее, зрение острее, чувства глубже. Но самым важным было то, что он ощутил свою принадлежность к этому месту. Дилидин очнулась у него на руках. "Вот мы и дома", - улыбнулась загадочная дева-птица.
2. Неприкаянный
Тим Огнеруд
Ауле, Ауле, к тебе взывает Тим Огнеруд.
Мне и товарищам в праведном деле ты помоги,
Будь нам звездой путеводной в трудном пути.
Я клянусь светлой памятью убиенного Мима
И стрелою пронзенного его сына любимого Кхима
Отомстить всем, кто будет чинить мне преграды,
И вернуть нам по праву принадлежащие клады.
Пятеро гномов стояли вокруг ярко полыхавшего костра, подняв над ним тяжелые мечи. С каменными лицами слушали они клятву - воззвание молодого Тима Огнеруда. Темные сосны смыкались над пятью заговорщиками, и беззвездное небо окутывало их тревожным покровом.
Тим Огнеруд и двое его друзей принадлежали к племени гномов-бродяг, с которыми благородные гномы даже не здоровались. Их все сторонились и остерегались. Но Тим Огнеруд всегда помнил о своих предках и, как это свойственно гномам, почитал их и гордился ими. Он мечтал обрести утраченную родину Нуллукиздин, землю, из которой его предков вытеснили в давние времена эльфы-нолдоры под предводительством Финрода, решившие там поселиться. Много воды утекло с тех пор, блистательный Нуллукиздин сгинул в морской пучине, но память у гномов прочная и долгая, а наш герой был потомком Айбона, сына Мима, о чьей печальной судьбе повествует Сильмарилион. Мима убил Хурин в пещерах Наргозронда, у легендарного клада королевства, собранного в одном месте драконом Глаурунгом. С тех пор многие пытались отыскать сокровища Наргозронда. По одной версии, они были перепрятаны гномами из Голубых гор. Иные считали, что клад полностью присвоил Саурон. Легенды о сокровищах живут дольше самих сокровищ. Никто не верил, что эти сказочные богатства покоятся под толщей воды. Тим, как и его предки, был уверен, что гномы укрыли сокровища в новом труднодоступном, но надежном месте.
Дед и отец Тима много раз блуждали по заброшенным пещерам Габилгатола, и все безуспешно. Тим Огнеруд был, пожалуй, еще упорнее их, но и ему не везло. В одном из походов он встретился с Дебори, который показался ему свойским парнем: он не задирал носа перед бродяжками, хотя сам был повыше родом. Тим и не догадывался, что Дебори выбрал вольную жизнь, потому что стремился избавиться от ответственности перед родственниками за свои поступки. Тим сдружился с Дебори и рассказал ему о своих поисках. Дебори хитро подмигнул ему и заметил, что Тим несколько опоздал. Клад Наргозронда давно уже найден, причем, не смертельными врагами - эльдарами, не людьми, такими же ненавистными, мучителями Мима, не алчными гномами или орками. Счастливчиком, который набрел на клад, случайно стал отец Лавашки - пузатый, шерстяной хоббит. Он долго и успешно хранил свою тайну, и Дебори узнал об этом, подслушав разговор хоббита с Лавашкой. Непутевый папаша очередной раз задумал покинуть семью и перед походом, на случай, если он не вернется, поручил временное владение кладом дочери. "Это твое приданное", - повторил Дебори слова хоббита, с удовольствием замечая, как у Тима от возмущения напряглись скулы. Потом папаша пропал, Дебори бросился преследовать его, но прыткому хоббиту удалось улизнуть. Рассказал Дебори и о похищении Лавашки, несколько смягчив детали, чтобы не показаться негодяем.
- Я понимаю, у тебя есть права на этот клад, - заметил он небрежно, - но и мне, как любителю приключений, особенно доходных приключений, не заказано проходить мимо кладов, и ты, надеюсь, не злишься оттого, что я был готов нагреть лапу на сокровищах твоих предков. Взял бы себе, так мелочевку, из азарта.
В ответ на его речь Тим заверил хитрого приятеля в искренней дружбе, сказал, что никогда не был жадным, и ради друзей готов пожертвовать многим. Кроме того, если Дебори покажет ему хоббичью деревню, то они вместе завладеют кладом и разделят его поровну. Тут они обнялись и поклялись в вечной дружбе, один искренне, другой с коварным умыслом. Дебори вспомнил, что нужную им деревню когда-то охраняла могущественная колдунья, и если она все еще там, их план следует просто забыть. Гном рассказал, что она напала на его братьев, как фурия. С тех пор прошло много лет, но он их больше не видел.
Через некоторое время, после долгих раздумий, был заключен союз пяти: Тима Огнеруда, Бурлевундра и Кумбрика - его друзей, Дебори и старого Гупегури, такого же разбойника как сам Дебори. Компания собралась лихая и отчаянная, готовая на многое. На холме Гортод, возвышавшемся над Барандуином, гномы развели костер и, скрестив мечи над пламенем, поклялись стоять до конца плечом к плечу, что бы с ними не случилось. На проведении этого ритуала настоял, конечно, Тим, а Дебори отнесся снисходительно к "заскокам молодого ума".
В то утро (с самого начала прескверное, как уверяла она потом) тетя Пуда первая отправилась к источнику Блик за водой. Блик был ближайшим к деревне Грибной Рай источником, и воду из него хоббиты считали самой вкусной. Сколько помнила тетя Пуда себя, своих маму и бабушку - всегда они брали воду из Блика. Каково же было удивление почтенной и уважаемой хоббитянки, когда она, склонившись над водой, увидела там не только свое отражение, а еще три бородатые, свирепые рожи у себя за спиной. Она вскочила, взвизгнув, намереваясь убежать, но наткнулась еще на двух, враждебно взирающих на нее гномов. Она вдохнула полной грудью, чтобы закричать во всю мощь, но гном, стоявший позади, зажал ей рот ладонью, а остальные накинулись на нее, связали и посадили под куст за бугром. Другая на ее месте лишилась бы чувств от страха, но хоббиты крепче, чем кажутся.
Следующим к Блику пришел Дрека, молодой, веселый хоббит пятнадцати лет отроду. Гномы встретили его с обнаженными мечами. Прежде, чем Дрека успел вымолвить хотя бы слово, Дебори заставил его угрожающими жестами и устрашающим тоном поверить в то, что никто из хоббитов к источнику не пройдет. Тим Огнеруд разъяснил.
- Одна из твоих соотечественниц завладела бесценным кладом моих предков. Мы отпустим тебя сейчас для того, чтобы ты передал всей деревне наш ультиматум. Пока Лавашка не отдаст украденные сокровища, мы будем всячески досаждать вам, но, если вы вернете клад, мы уйдем и забудем вашу деревню навсегда. Скажи, чтобы она поспешила, у нас есть заложница из вашего племени. А терпение у гномов недолгое.
И Дреке показали перепуганную и делающую отчаянные знаки Пуду. Ошарашенный Дрека потрусил прочь от источника.
- Эй ты, запомни, сожжем всю вашу крысиную деревню, если не отдадите клад! - прокричал ему вслед Дебори, поскольку речи Тима не показались ему слишком убедительными. Весть о Большой Неприятности взбудоражила Грибной Рай.
- Тебе придется сказать, что это за клад, которым ты владеешь, - Шумми и другие хоббиты допрашивали Лавашку в ее доме.
- У меня ничего нет, - в пятый раз повторила девушка.
- Врешь, я хорошо помню, ты упоминала про клад, когда тебя первый раз освободили от Остервенелой Бороды, - заметил Буги.
- Какой ты нудный, - поморщилась Лавашка, - я тогда пошутила.
- Ты не вправе шутить, когда сородичи в опасности, - начал выходить из себя Шумми, - вечно навлекаешь на нас неприятности! Я не думаю, что гномам настолько нечего делать, что они преследуют без нужды пигалицу вроде тебя. Говори. Что это за клад?
Губы Лавашки задрожали от обиды и возмущения. Он назвал ее пигалицей! А она давным-давно выросла и так его любила, а он не замечал.
- Если хочешь что-нибудь узнать, то давай полегче, - огрызнулась она, - вообще, выйдите все. Я буду говорить только с Шумми.
Шумми махнул рукой, и все вышли. Лавашке понравилось, что с ней считаются и создают суету вокруг.
- Ну? - строго взглянул на нее Шумми, когда они остались вдвоем.
- Следуй за мной, - таинственно прошептала Лавашка.