Она провела его через ответвления норы в свою комнату. Он помог ей отодвинуть шкаф. За ним оказался лаз. Лавашка зажгла лампу, подмигнула, усмехнулась и скрылась в проходе. Заинтригованный Шумми последовал за ней. Лаз уводил глубоко под землю и часто петлял, но Лавашка прекрасно знала все повороты. Скоро они достигли цели. Воздух в темном подземелье был затхлый, но едва Лавашка осветила помещение, как Шумми обомлел. На полу были навалены груды золотых монет, украшений, щитов, мечей, шлемов. У Шумми не укладывалось в голове, как такое богатство могло оказаться в его деревне. Он подбирал то одну, то другую искусно сделанные вещицы и не мог вымолвить ни слова от восхищения.
- Откуда это у тебя? - спросил он, наконец.
- Отец привез этот клад после одного из своих странствий. Но он никому ничего не сказал, даже маме и сестре, только мне. Я дала слово молчать, и он разрешил взять эти сокровища в приданное, когда вырасту. Если же в деревне произойдут какие-нибудь беды, папа велел не жадничать и помочь хоббитам.
- Неплохой план, - Шумми вздохнул, - но к величайшему сожалению все это богатство принадлежит гномам.
- Ерунда! - возмутилась Лавашка. - Нет такого правила о кладах. Кто нашел, тот и является его полноправным обладателем.
- Серьезно?
- Конечно! Не вздумай ничего отдавать гномам!
- Да…, с такими деньгами можно превратить Грибной Рай в чудо - деревню, - размечтался Шумми, - но ты держишь этот клад у себя, нет от него никакого проку. Если не желаешь использовать богатства на благо Грибному Раю, я тебе не помощник, пусть гномы все забирают. - Лавашка вздохнула, ей так хотелось крикнуть: "Женись на мне, и все это твое, делай, что хочешь", - но гордость не позволила.
- Ты меня все время поучаешь, Шумми. Я, наверное, тебе совсем не нравлюсь?
- Ты замечательная девушка, Лавашка, - возразил Шумми, - упрямая, конечно, но я очень хорошо к тебе отношусь. От того, что ты живешь здесь, всему поселку нескучно.
Лавашка улыбнулась:
- Тогда забирай, - широким жестом она указала на клад.
- Я горжусь тобой! - воскликнул Шумми. - Конечно, я не буду все забирать и тебя не обижу. На эти деньги мы можем построить мельницу, водопровод, больницу! - Тут практичный хоббит поцеловал Лавашку. - Ты такая умница! А теперь мы пойдем драться с гномами.
- Шумми, ты настоящий герой! - Лавашка подумала, что у нее сегодня хороший день.
Шумми вооружил самых боевых хоббитов мечами и шлемами из гномьего клада, и отряд отправился к Блику. Велико же было изумление гномов, когда они увидели воинственно настроенных хоббитов. Выйдя вперед, Шумми обратился к Тиму.
- Мы оспариваем ваше право на владение кладом, нашел его хоббит, значит, принадлежит он Грибному Раю. Возражаете? Давайте драться.
Тетя Пуда все-таки упала в обморок. Буги, прибежавший на место происшествия вслед за хоббитами, схватился за голову: "Дурак! Надо было придумать что-нибудь похитрее".
С ужасающим криком Тим Огнеруд взвился в воздух, Бурлевундр и Кубрик - за ним, никто и ахнуть не успел, когда они, приземлившись по другую сторону Блика, обнажили мечи и, ловко орудуя ими, выбили оружие из рук хоббитов и повалили всех наземь. Глаза Лавашки расширились от ужаса, когда разъяренный гном приставил свой меч к горлу поверженного Шумми. Тим не шутил:
- Как ты посмел, крысенок, поднять на меня меч моих предков? Ты умрешь сейчас же!
- Нет! - завопила Лавашка и бросилась на Тима с намерением повалить его, но тот, словно вылитый из металла, даже не дрогнул. Свободной рукой он приподнял Лавашку над землей:
- Это был не мой выбор, но подобных наглецов я не знал прежде, - он ослабил хватку, и Лавашка шлепнулась на землю.
- Пожалуйста, - взмолилась она, - я все отдам, только не трогайте его! И никого не трогайте.
Тим медленно-медленно отвел лезвие от пульсирующей жилки на шее Шумми и встретился глазами с Лавашкой. Ее мольба растопила его ярость.
- Что ж, даю тебе возможность, но не смей больше играть моим терпением, - он перешагнул через поверженного Шумми и сделал знак гномам следовать за собой.
- Эй ты! Убей меня сейчас же! - закричал ему вслед Шумми, которому стало стыдно за то, что и повоевать-то не пришлось. Но его тут же окружили другие хоббиты, зашикали и закрыли ему рот. Потом они откачали тетю Пуду и на почтительном расстоянии последовали за гномами, разбегаясь всякий раз, когда Дебори поворачивался к ним и делал страшное лицо.
Лавашка привела гномов к своему дому, но дверь оказалась запертой изнутри.
- Мама, открой сейчас же! - завопила Лавашка, - к нам гномы … в гости пришли.
- Они всех убьют, - раздался испуганный голос, - и что тут искать? Ничего у нас нет, никакого клада.
- Мама! Я умоляю! Отопри, я же здесь, с ними, они тебя не тронут!
Молчание было ей ответом. Лавашка испуганно посмотрела на Тима:
- Не переживайте, я ей все объясню.
- Мне надоело ждать! - возмутился гном и одним взмахом топора разрубил дверь в Лавашкино жилище. Раздались вопли. Сердце Лавашки билось, как у зайца, удирающего от своры гончих. Сестра и мать, прижавшись друг к другу, дрожали в кухне, но гномы не обратили на них внимания, они лихо промчались вслед за Лавашкой в тайник.
- Пожалуйста, забирайте все, только быстрее уходите и никогда не возвращайтесь, - сказала девушка, осветив факелом свое богатство. Приданного было жаль невыносимо, слезы порывались закапать, но она упрямо встряхнула головой, пытаясь изобразить презрение к алчным гномам и заодно к их паршивому кладу.
- И это все? - разочарованно спросил Тим.
- Если тебе мало, ищи в другом месте. Это все, что досталось мне от отца. Лавашка надменно выпрямилась и сложила руки на груди. Гномы едва помещались в пещере. Нагнувшись, Тим поднял украшенный самоцветами шлем.
- Наша работа, и клад, несомненно, из Наргозронда, но это столь малая крупица от него, что, право, мы зря теряем время. Эту мелочевку можешь оставить себе. - Лавашка не верила своим ушам. Она решила, что гном спятил. Не верил своим ушам и Дебори.
- Постой, Тим, так дело не пойдет! - Рассердился он. - Не так уж тут и мало. Эти крысы так оскорбили нас сегодня, а ты великодушничаешь. Надо забрать у них все до последней монетки. Даже с этой толикой клада можно начать достойную жизнь. Кроме того, девчонка наверняка знает, где лежит остальное богатство, но скрывает от тебя.
- Нет. Не думаю, что у нее есть больше, - удрученно возразил Тим, - это все, что мог унести маленький хоббит из Наргозронда или еще откуда-нибудь. Разве что есть карта. Твой отец не оставлял тебе карту? - обратился он к Лавашке.
- Нет, - ответила девушка, - это было давно, но точно помню, что карты не было.
- Что ж, очень жаль, мы не продвинулись в поисках клада ни на йоту, - Тим потускнел, слишком большие надежды возлагал он на эту хоббичью деревню. Нашлась не нить, ведущую к великолепию Наргозрунда, а только ее обрывок. Было грустно.
- Предлагаю вам, друзья, покинуть это место, - обратился он к гномам.
- Погоди. Не все такие бескорыстные, - подал голос Гупегури. - Ты обещал нам долю.
- Да, - подтвердил Дебори, - к тому же я голоден и устал, и никуда уходить именно сегодня не собираюсь. Давайте отдохнем под этой крышей.
Друзья Тима их поддержали. Клад был поделен на пять частей, но свою долю Тим все-таки уступил Лавашке.
- Тебе придется смириться с нашим присутствием до завтра, - обратился Тим к Лавашке, - ребята устали.
- Да, и окажи нам гостеприимство, - нахально добавил Дебори, - в знак старой дружбы, хо-хо.
Лавашка на этот раз придержала язык за зубами. Ответила она Тиму.
- Ты дерешься как бешеный, но я вижу, что ты благородный гном и только тебе доверяю. Обещай мне, что никто из твоей компании не тронет мою семью. При этом условии можете остаться у нас до завтра.
Тим усмехнулся.
- Вас никто не обидит, но поспешите с обедом: голодные гномы свирепы и беспощадны.
Лавашка помчалась наверх, растрясла маму и сестру - они все еще были в состоянии помрачения - и заставила их готовить гномам обед. Сама она возиться с кастрюльками не любила, поэтому незаметно улизнула из дома и побежала к Шумми.
Хоббитам не удалось увести Шумми далеко от Блика. Он сидел злой, насупившийся и так огрызался на реплики, что сородичи перестали к нему подходить. Это был самый несчастливый день в жизни. Какой позор! Гном выбил меч из рук одним ударом, а ведь вся деревня считала прежде его своим защитником. Хотелось исчезнуть куда-нибудь. Если бы гном убил его, то все бы плакали и похоронили Шумми с почестями. Сейчас же, поверженный герой был уверен - они хихикают тайком, судачат о нем, говорят, что нет проку от Шумми, хоть он и выше всех, и не сосна он, а так, тростинка. Вот такими мыслями истязал себя хоббит, когда его нашла Лавашка.
- Все сидишь? Такой хмурый, - зажурчала она, - успокойся, никто не умер, пропади он пропадом этот клад. Между прочим, их главарь Тим - благородный гном, не чета Дебори. Такой великодушный! Оставь, говорит, Лавашка, себе весь клад, не могу я леди грабить. - Встретив недобрый взгляд Шумми, Лавашка осеклась и поняла, что Шумми невыносимо слушать о благородстве его победителя.
- Брось дуться, Шумми, - Лавашка присела рядом с ним и поощрительно похлопала по плечу. - Думаешь, все только и говорят сейчас о поражении? Не переживай, свет клином на тебе не сошелся. Вообще, это было неправильное сражение. Не наш клад, не следовало из-за него устраивать драку, жадность нас подвела.
- Да что ты понимаешь? - еще больше обозлился Шумми. - Не ты ли только что говорила прямо противоположное?
- Я была не права, - спокойно признала Лавашка, - натравила тебя на гномов. А все потому, что размечталась о нашей свадьбе, с этим кладом мы бы устроили прекрасную жизнь себе и всей деревне.
- Что? С чего ты решила, что я бы на тебе женился?
Лавашка потупила глаза:
- Ты сейчас злой и упрямый, как никогда, но я все равно люблю тебя. Помнишь, ты рисковал жизнью, когда Дебори и его братья похитили меня? Поцеловал сегодня. А последнее время часто приходишь к нам в гости поболтать. Понятно, что рано или поздно мы поженимся, и у нас будут дети: мальчик и девочка…
- Прекрати сейчас же, ты бредишь! - зло выпалил Шумми. - Я бы рисковал своей жизнью даже из-за дряхлого старика Тубадуба, без намерения жениться на нем впоследствии. Поцеловал я тебя в щеку, и это ничего не значит. И с чего ты взяла, что я прихожу к вам, чтобы поболтать с тобой? Мне приглянулась твоя младшая сестра Пирошка, она и симпатичнее тебя, и скромнее, и приятнее. Может, на ней я и женюсь когда-нибудь. Но на тебе? Никогда. Взбрело же такое в голову…
По мере того как Лавашка слушала уничтожающие слова Шумми, лицо ее бледнело. Не ответив ничего, она побежала к роще, подальше от источника, и разрыдалась, пытаясь утопить в слезах обманутые надежды. Сердце ее было смято. Она решилась признаться в своей долго хранимой тайне, а Шумми одним ударом перечеркнул все её планы. Ей было горько, куда хуже, чем Шумми накануне.
Слезы еще жгли ее изнутри, готовые прорваться в любой момент, когда она прибежала домой. Мама и Пирошка успели напечь целую гору пирогов с мясом.
- Где Тим? - сходу спросила Лавашка.
- Они все в зале, - шепотом ответила мама, - вроде не шебутят.
- Ты нашла Шумми? Как он? - поинтересовалась Пирошка.
- Прекрасно, - железным голосом ответила Лавашка, - он пошел к кузнецу сковать тебе обручальное кольцо, зайдет, как только будет готово.
- Вечно шутки, - вздохнула сестра, - никогда ничего толком не добьешься. - Но Лавашка уже покинула кухню. Гномы играли в кости, коротая время перед обедом.
- Кто идет? Крысиная принцесса! Посмотрите, - первым заметил ее Дебори.
- Я не к тебе, собачий хвост, - огрызнулась Лавашка. Все уставились на нее, Дебори замахнулся пепельницей.
- Без дерзостей, - спокойно остановил его Тим.
- Мне нужно поговорить с тобой о чем-то важном после обеда, - сказала Лавашка и удалилась.
Это был довольно насыщенный событиями день. Новость распространялась по деревне как тополиный пух. Мама Лавашки и Пирошка выли в два голоса, сидя перед норой. Их вой заглушали победные песни гномов. Шумми уже сожалел о том, что обидел Лавашку, когда повстречавшийся ему на улице Дрека, огорошил его вестью: "Утром Лавашка уходит вместе с гномами, она решила присоединиться к их отряду, чтобы искать клад". Шумми понял, что сам довел девушку до отчаяния, и поспешил к ней. Мать и сестра Лавашки повисли на нем и запричитали: "Сделай что-нибудь, Шумми, удержи наше наказание, она нас в гроб загонит раньше времени". Шумми попытался пройти в нору, но Гупегури преградил ему путь.
- Что угодно?
- Хочу сказать пару слов Лавашке.
- Назови имя.
- Шумми.
Гупегури захлопнул дверь и немного погодя выглянул снова:
- Она с тобой разговаривать не желает.
С полчаса упрашивали Лавашку Шумми и другие хоббиты выйти объясниться. Наконец, она смилостивилась и появилась перед ними, одетая по-походному и коротко остриженная.
- Что вы шумите? Сказала, что ухожу завтра с гномами, значит ухожу. Понятно?
- Лавашка, не дури! Зачем тебе идти с гномами? Ты принадлежишь Грибному Раю…, - начал было Шумми.
- Я никому и ничему не принадлежу. Здесь мне скучно и делать совершенно нечего. И вы, наконец-то, от меня избавитесь, а то от вас только и слышишь, что я навлекаю на всех неприятности. Поживете спокойнее!
- Нет, - оправдывались хоббиты, - мы все тебя любим, делай, что хочешь, только не уходи с этими ужасными гномами! Они же бродяги. Подумай о себе, целыми днями придется куда-то брести, спать на земле, да еще слушать их заунывные песни. Ты к этому никогда не привыкнешь. А когда ты им надоешь, они тебя прикончат.
- Все лучше, чем умирать с тоски в вашей деревне, - невозмутимо пожала плечами девушка.
- Ну и иди, куда хочешь, пусть тебя съедят дикие звери, - разозлились некоторые хоббиты.
- Лавашка, ну как же ты можешь бросить мать и сестру? - не оставлял надежду уговорить ее Шумми.
- Ничего, скоро утешатся. Ты о них и позаботишься.
Шумми понял, что Лавашка очень сердита.
- Можно мне поговорить с тобой с глазу на глаз? - спросил он.
- Нет, - злорадно усмехнулась та, - у меня нет времени. Нужно еще вещи собрать.
- Лавашка! - собрался с духом Шумми. - Я виноват перед тобой. Я пошутил, когда все это сказал… у ручья. Не подумал, что ты так сильно обидишься. На самом деле я тебя, правда, люблю. Оставайся. Хочешь, мы хоть завтра поженимся.
Все хоббиты опять собрались, чтобы послушать интересные речи Шумми. Он протянул ей руку, давая понять, что отдает себя в мужья безвозвратно. Лавашка поджала губы.
- Пойди-ка лучше, расскажи об этом Буги Нытику, - ответила она, гордо вскинув голову, - он тебя с удовольствием послушает. Не приставайте ко мне больше. Я ухожу с Тимом Огнерудом, и решения моего никто не изменит.
- В таком случае, - заупрямился помрачневший Шумми, - я ухожу с тобой.
- И не мечтай! Тим проследит, чтобы этого не допустить. Не нужны мне попутчики - хоббиты. - С этими словами Лавашка, обозленная на весь белый свет в лице Шумми, исчезла в норе.
Наутро гномы и искательница приключений покинули славное местечко Грибной Рай. На расстоянии, тайно, как шпион, за отрядом последовал Шумми. С ним увязался Буги Нытик. Накануне он умолял друга взять его с собой, хотя Шумми предпочел бы идти один.
- Не могу тут, - жаловался он, - пропадаю, пострадать хочу, лишения испытать….
- Ага, и на нервы мне покапать заодно, - возразил Шумми.
- Ты на меня не пожалуешься, вот посмотришь, - заверил его Буги. Шумми мало верил его заверениям и ругал себя за мягкосердечие.
- Не возьму в толк, что она такого сказала гномам, почему они взяли ее с собой? - недоумевал отвергнутый жених.
- Вероятно, соврала, что знает, где зарыта основная часть клада, - высказал предположение Буги.
- Скорее всего, так, - согласился Шумми, - но если она их надует с этим кладом, жарко нам придется.
Неведомый враг
В запредельные земли уплыли,
Оградившись от наших невзгод.
Но Богам, что о людях забыли.
Не слагает песен народ.
Вы исчезнете, вам на смену
Грядет новый могучий Бог,
Перед ним преклоним колени,
Протрубим в приветственный рог.
Он всем посулит богатства и счастья,
И уверенно примет бразды всевластья.
Идет защитник, недолго ждать,
Страшнее, суровей, чем воинов рать,
Как туман над болотом он будет бледен,
Черноок и Богам под стать.
Все, кому молился ты прежде,
Новому Богу не чета
Человечеству - наказание и надежда,
Воля его свята!
Этот Бог вечно юный и сильный,
Древней, чем сама пустота.
Как обнимет землю тень его крыльев -
Воплотится твоя мечта.
Не спите, звоните в колокол медный,
Своего господина готовьтесь встречать.
Как туман над болотом он будет бледен,
Черноок и Богам под стать.
С тех пор как Ар-Фаразон вывез из Средиземья его главного врага, жизнь на этих землях не стала легче: междоусобные войны раздирали материк, к власти стремились тщеславные вожди, клан шел на клан, сосед на соседа, не было дорог безопасных от мародеров, и люди с трудом добывали свой хлеб.
Но жил среди людей неувядающий миф о мудром правителе, который превратит их землю в благодатный край. Песнь о Спасителе гремела над Средиземьем на всех языках. О нем слагались все новые и новые байки, и люди толпами собирались послушать предсказателей, возвещавших его скорый приход. Кое-кто говорил, что Спаситель уже находится в Средиземье. Помимо предсказателей появилось много учителей, толкующих премудрости. При этом они часто противоречили друг другу: кто призывал умилостивить разгневанных предков и древних Богов, чтобы они перестали вредить потомкам, сбившимся с пути, кто призывал все бросить и плыть по жизни как по течению реки, расти подобно дереву, не работать, довольствоваться малым и быть счастливым.
Появились люди, выдававшие себя за Спасителя, но никто из них не мог продержаться долго на этом почетном "посту". Молва наделяла Спасителя сверхъестественными качествами: стремительностью и способностью противостоять всем, даже Валарам. И о его крыльях не всегда говорили в переносном смысле. Эти истории внушали благоговейный трепет у одних и тревогу у других. Очевидно, слухи распускались неспроста. Трудно было проследить за предсказателями, они множились как грибы, а того, кто был первым, уже и след простыл.
- Расслабь пальцы и не задирай лук так высоко. А теперь бери левее. Не торопись, - юный воин из племени кронов поучал Мириэль.
- Если я буду так долго целиться, меня пристрелят раньше, - возражала Мириэль.
- А если ты будешь мазать, то скоро растратишь все стрелы впустую, - настаивал юноша. Люк, как и многие люди Средиземья, был на голову ниже Мириэль, но широк в плечах и силен. В стрельбе из лука он явно превосходил девушку. Тяжелая стрела засвистела в воздухе и вонзилась в ветвь дерева как раз над той гроздью красных шишек, которые предполагалось сбить.
- Эх, - вырвалось у Мириэль с досадой, и она потянулась за следующей стрелой.