- Ты права, - первым вышел из оцепенения Велег. - Королем в Ориене должен стать один из нас. Тот, кто готов совершить задуманный переворот и открыть ориенцам весь мир. Наш народ живет сейчас, как в капкане, за цепью Снежных гор. Заветы прародителей помогают им доживать, а не жить! Наш король явится в Ориену настоящим освободителем, и тогда все забудут о мифическом посланнике!
- Можно представить дело и так, как будто правитель явился с другой звезды, как будто он и есть посланник, - предложил Аргуин. - Если уж миф этот столь любезен нашим сородичам.
- Можно и так, - рассмеялись остальные. Младенец, сидевший на коленях у Вэнили и, казалось, слушавший нас, широко и беззубо улыбнулся. Он был очень похож на Орминэ. Особенно глаза, темные, как фиолетовый сумрак.
- Мы можем воспитать достойного короля и из этого младенца, - сказала я. - Нам удалось похитить его легко и быстро. Разве это не знак судьбы?
- Вот, ты уже идешь на попятную, - Вэнили пробуравила меня недобрым взглядом. - Нам нужны только преданные люди. Если ты не веришь в благополучный исход задуманного нами, то можешь накликать беду на всех.
И вот, через некоторое время, в лесу была обустроена новая лаборатория. Мы работали как одержимые. Вэнили оказалась талантливым ученым и стала правой рукой Велега. Она поддерживала и укрепляла наши жизненные силы особым зельем, которое замедляло процесс увядания.
Заботу о младенце мы тоже делили на семерых. После напряженной умственной деятельности и утомительной физической работы было так приятно взять на руки это маленькое существо, прижаться к его теплой пухлой щечке, шептать ему что-нибудь ласковое, следить за богатой гаммой всех возможных выражений лица человечка, который еще не научился владеть своими чувствами. Я до сих пор помню, какими мягкими были волосы Яшмета. У меня никогда не было своих детей. Тогда я подумала, что, если эксперимент удастся, может быть, мне позволят взять мальчика на воспитание. Было ясно, что больше никто не собирается растить из него правителя Ориены. Когда он засыпал у меня на руках, безмятежный и доверчивый, я думала об Орминэ, о том зле, которое мы ей причинили, и мне казалось, что наше преступление было более тяжким, чем все ее действия против нас. Но я гнала прочь эти мысли. Орминэ не считалась с нами, к чему тогда нам считаться с ее горем?
Яшмет был здоровым, крепким и красивым младенцем, и весьма смышленым, вопреки опасениям Вэнили. Но и то существо, которое мы растили в большой прозрачной емкости, купленной в Пеларгире, с каждым днем все больше походило на человеческое дитя, питалось и набирало силы. Мы наблюдали за его развитием с неусыпным любопытством. И вот настал долгожданный момент одушевления сотворенного нами тела.
- Человек должен родиться в мир, - торжественно объявила Вэнили. - Да и все мы знали, что время пришло. Было решено, что Велег расстанется со своей прежней оболочкой и войдет в тело младенца. Мы присягнули ему на верность, признавая новым королем Ориены. Мы были уверены, что душа его полностью сохранит память о прожитой им жизни, ведь переход из одного тела в другое был мгновенным и совершался им по доброй воле. Наши предполагаемые обязанности после удачно завершенного опыта были поделены и обговорены много раз. И все-таки, хотя слова Вэнили о том, что момент настал, не были неожиданностью, нас всех охватил трепет.
В тот день все мы собрались в темной прохладной комнате. Велег подошел к прозрачному сосуду с зеленоватой жидкостью, в котором плавало и неторопливо дышало его новое тело. Оно показалось мне тогда скользким и уродливым по сравнению с живым и милым Яшметом, который уже делал первые неуверенные шаги и играл в прятки. Младенец в колбе должен был стать его точной копией. Мы встали вокруг Велега и этого таинственного существа в сосуде, протянули друг другу руки и сцепили пальцы.
Велег был прям и худ, его можно было принять за молодого мужчину, если не смотреть на лицо, руки и длинные пряди поседевших волос. А гордой осанкой и великолепной фигурой он не уступал статным юношам. Велег был тогда еще очень крепок. Я думаю, он жил бы до сих пор, если бы не решился на переход. Он бесстрашно смотрел вперед. А о чем он думал, мы уже никогда не узнаем.
Мы должны были внимательно следить за тем, чтобы душа его, освободившись, не вырвалась из нашего круга, и обеспечить плавный переход. Вэнили стояла ближе всех к нему. Наши ладони соприкасались и слегка дрожали. Напряжение в комнате, вызванное нашим ожиданием, становилось невыносимым. Ребенок в колбе забеспокоился, задвигался сильнее. Я увидела, что Велег не сводит с него глаз, пытаясь сосредоточить на нем все свое внимание. Струйка пота потекла по моему виску, перед глазами поплыли круги, розовые и черные. И вот свершилось - светлое пятно вихрем пронеслось возле лица, словно теплый ветер коснулся его. Жидкость в сосуде расплескалась, а Велег пошатнулся, обмяк и упал на пол. Вэнили еле-еле выдернула свою руку из моей - оказывается, от волнения я вцепилась в нее мертвой хваткой. Потом она извлекла из колбы младенца, хлопнула его по спине, чтобы освободить легкие от воды. Тут же пронзительный крик заполнил всю хижину. Новорожденный надрывался так, как будто хотел поведать обо всех несчастных днях, проведенных в колбе. Из другой хижины раздался рев Яшмета, разбуженного криком своего младшего братишки. Мы вышли на свет, счастливые и гордые. От возбуждения мы не чувствовали усталости, неизбежной после такого напряжения. Был ясный солнечный день, наше творение сморщилось и завопило еще громче, когда свет попал ему в глаза. Вэнили унесла его покормить.
Все последующие дни прошли в суете. Мы похоронили тело Велега и занялись воспитанием нашего нового младенца, стараясь удовлетворить все его желания и потребности. Мы очень боялись, вдруг что-нибудь окажется не так. Но он ничем не отличался от обычных детей. Яшмет при виде его отворачивался, горько плакал, хватая за колени взрослых. Вэнили предположила, что это простая детская ревность, и беспокоиться не о чем.
Мы чувствовали себя на вершине жизненного пути. Было чем гордиться: мы сделали человека, который никогда не состарится и не умрет. Человека, который помнит свою прошлую жизнь. Конечно, пока он только пищал и беспомощно размахивал руками, но мы не сомневались, что мудрый разум Велега дождется того дня, когда сможет проявить себя. А пока мы просто любили его, защищали и берегли как зеницу ока.
- Как мы назовем малютку? - спросила я однажды вечером.
- Он должен отзываться на имя Яшмет, - медленно и с расстановкой ответила Вэнили. Так она говорила, когда хотела подчеркнуть значительность своих слов. А мне стало, вдруг, тревожно, и тошнота подкатила к горлу.
- Но ведь Яшметом мы называем другого, - возразила я.
Вэнили встала, внимательно и серьезно посмотрела на всех присутствующих.
- Что ж…. Пришла пора сказать вам, - какое-то время она молчала, словно преодолевая какой-то внутренний барьер. - Друзья, соратники, мы долго работали вместе, осуществляя затею, которая показалась бы безумной обычным смертным. Наши усилия увенчались успехом. Совершенный ребенок явился в мир. Теперь все зависит от нас. Мы должны воспитать будущего короля Ориены и обеспечить ему восхождение на трон. Я думаю, все вы понимаете, что ребенок Орминэ может помешать нашим планам, не всегда же он будет беспомощным младенцем. У страны не может быть два правителя. Яшметом придется … пожертвовать.
- Что ты говоришь?! - закричала я. - Ты обезумела. Чем мешает тебе невинный ребенок?
- Тише, ты разбудишь детей, - спокойно сказала Вэнили и продолжила. - Этот ребенок мешает нам уже тем, что вносит разлад в наше содружество. Мы спорим о его судьбе, ссоримся, а в конечном итоге удаляемся от нашей главной цели. Они с Совершенным похожи друг на друга, как две капли воды. Если они вырастут вместе как братья-близнецы, нам не избежать сомнений и тягот в дальнейшем.
- Орминэ достаточно проницательна, чтобы узнать свое родное дитя, - заметил Аргуин. - Да и родила она только одного ребенка. Откуда же взяться близнецу?
- Все равно, - протестовала я, - надо только увезти Яшмета подальше в Средиземье. Он ничего не узнает о своем происхождении и вырастет как обыкновенный житель Арды. Он не сможет помешать нашим планам.
- Это рискованно, Горделия, - возразила Вэнили. - Люди-птицы не перестанут искать украденного наследника. Правда откроется так или иначе, если мы оставим Яшмета в живых. Пойми же, на карту поставлено слишком много.
- Если нашим мечтам суждено сбыться, смерть Яшмета не сыграет никакой роли, - настаивала я. - Если мы уверены в своей правоте, не следует прибегать к таким страшным средствам, чтобы совершить задуманное.
- Ты надеешься на судьбу? - насмешливо спросила Вэнили. - Мы сами вершим свои судьбы и выбираем средства.
- Но мы не можем убивать! - я была в отчаянии. - Люди-птицы не убивают. Мы нарушим заветы… - Тут я расплакалась.
- Как будто в первый раз, - буркнул Велизар. - До сих пор тебе казалось, что мы ни в чем не отступаем от законов? А за что ты сидела в тюрьме? Зачем ты вообще ввязалась не в свое дело!? - это была слишком длинная речь для угрюмого и замкнутого Велизара. Он никогда мне не нравился, а тогда был особенно зол и раздражен.
- Успокойся, - Вэнили опустила свою тонкую руку на его плечо.
- Пойми, - обратилась она ко мне, - нам необходима всего лишь одна единственная жертва. Этот ребенок исчезнет для того, чтобы другие рождались в любви и в радости. Я знаю, ты очень привязалась к Яшмету, но он даже не почувствует, как перейдет в другой мир, возможно более совершенный, чем этот. Он просто уснет и все. Ты быстро забудешь о нем, у нас есть о ком заботиться, и есть кого любить.
Я чувствовала себя как в тяжелом безысходном сне, смысл ее слов едва доходил до сознания. "Они убьют его, - думала я, - мы все убьем его". Вэнили показывала письмо Велега, в котором он настойчиво советовал избавиться от ребенка Орминэ. Все еще обсуждали что-то, но я не слышала их.
- Но кто сделает это? - раздался звонкий голос Либеры. И тогда все смутились и перестали смотреть друг другу в глаза. Рассуждать о преступлении оказалось легче, чем совершить его.
- Нам придется кинуть жребий, - предложил Аргуин.
- Погодите! - неожиданно поднялся Велизар. - Не надо пытать судьбу. Я возьмусь за это дело. Слабонервным это не по силам. "Страшный человек", - содрогнулась я.
- Спасибо, - благодарно взглянула Вэнили на мужа. - Ты сделаешь это, но мы все разделим твой грех. Идите же сюда, ориенцы. Поклянемся в нашей верности друг другу и нашему делу. Все встали рядом и скрепили руки в общем пожатии. И я тоже. Но, даже произнося клятву верности, я чувствовала себя чужой, отторгнутой теми, которые еще недавно считались моими друзьями. Ночью я убежала, потому что не могла больше оставаться с ними, и продолжать работу ради нашего общего дела тоже было не в моих силах. Я летела прочь от своих соратников, как от прокаженных, и думала только о том, чтобы улететь как можно дальше.
Горделия умолкла. Лидия плакала.
- Вы убили настоящего, живого ребенка, - сказала она зло. - А оставили порождение своих фантазий, монстра, того, которого люди называют Неприкаянным, Лютым Бесом, Истребителем. Смертный грех - ввести в мир такое страшное существо.
- Ты права, - тяжело вздохнула Горделия. - Наш опыт не удался. Я встретилась с Аргуином позже, когда Ярон вырос. Они так и не посмели назвать его Яшметом, чтобы не привлечь внимания шпионов Орминэ. Я думаю, грех убийства тяготил их всех. Память о прошлой жизни Велег утратил, лишь иногда у мальчика возникали странные видения. Ребенок рос нервным, вспыльчивым и жестоким. Учение давалось ему легко, и скоро он превзошел своих учителей. Совершенным у него оказалось только тело. Ему не страшны никакие болезни и раны, он стремителен в бою, его невозможно застать врасплох. И перевоплощается он легко не только в сокола, но и в полоза, леопарда…. Это Вэнили постаралась. Она души в нем не чаяла, наделяла его бесграничными возможностями, одаривала новыми свойствами, совершенствовала и добилась неуязвимости своего сыночка. Только солнечные лучи медленно наносят вред этому чудовищу. Даже солнце не выносит это исчадие мрака на земле, поэтому он часто закрывает лицо маской. Он сеет раздор и смерть.
Когда ориенцы поняли, что не могут контролировать Ярона, оставался один выход - уничтожить свое создание и пресечь зло, причиной которого они были. Вэнили, ослепленная безумной любовью к Ярону, все еще верила, что он призван стать вождем человечества. Рубозавр во всем подчинялся жене. Именно их Ярон считал своими родителями, поэтому в заговор их не посвятили.
Я в это время жила у Горудуна. Маг, теряющий свои силы, цеплялся за каждого, кто был наделен магическими способностями. Я познакомила его с Аргуином, Либерой и Окуном. Мы все нашли приют на его острове. Идея о Совершенном правителе мира увлекла его. Он убеждал нас не отказываться от своей цели и выразил желание познакомиться с Яроном. С тех пор Ярон стал частым гостем на острове. А мы наблюдали за ним и выжидали. Он не менялся, казалось, что страсть унижать и причинять боль другим была в нем неискоренима. Я не показывалась ему на глаза, не могла забыть маленького Яшмета, которого погубили из-за этого монстра. А они по-прежнему вели себя как наставники и надеялись, что со временем одолеют Ярона хитростью. Но Горудун противился им, не хотел, чтобы столь прекрасное совершенное тело подвергли уничтожению. Аргуин надеялся применить в борьбе с Яроном кристаллы - несколько камушков ему удалось утаить от Орминэ, и даже мы не знали об этом. Но в решающий момент кристаллов у него не оказалось, Горудун похитил их. Ярон оборонялся так яростно, что с самого начала битвы было понятно: шансов на успех у заговорщиков нет. Они бились над морем, приняв облик птиц. Он вырвал сердца у Либеры и Окуна, и их тела поглотила морская бездна. Аргуина он преследовал до самых Прибрежных гор и там загнал его в подземелья, которые кишат полоумными орками, поклонниками подземного огня. От них никто еще не уходил живым, и Аргуин там сгинул.
Потянулись долгие безнадёжные годы, некому было сражаться с Неприкаянным. Но в эти дни вновь забрезжил свет, я почувствовала это. Если ты поможешь мне, мы попытаемся уничтожить Ярона.
- Я помогу тебе или умру, - решительно поддержала ее Лидия. - Но, что мы можем сделать с неуязвимым врагом, которого не могли одолеть лучшие ориенские маги? Ты всерьез полагаешь, что мы сможем справиться с ним вдвоем?
- Нет. Но втроем у нас будет больше шансов победить.
Триада
Старуха вошла без стука и очень осторожно, Мириэль обнаружила ее присутствие, только когда она дошла до середины комнаты. Принцесса резко обернулась и почувствовала облегчение оттого, что это был не Ярон.
- Твой плащ, - почти дружелюбно улыбнулась старуха тонкими губами.
- Я уже и не чаяла увидеть его вновь, - кивнула Мириэль. Горделия положила сложенный плащ на подушки.
- Он почему-то дорог тебе? - спросила она. Мириэль не ожидала такого любопытства от надменной старухи, но все же ответила.
- Это подарок моего друга.
Старуха не спускала с нее пронизывающего взгляда, как будто ждала, что она продолжит разговор.
- Это все, что я хотела сказать, - пожала плечами Мириэль.
- Этот плащ значит намного больше, чем ты думаешь, - не унималась старуха. - Надень его.
Мириэль в свою очередь пристально поглядела на Горделию. Ей были известны случаи, когда людей убивали, предлагая им пропитанную ядом одежду. Она не сомневалась в том, что в замке хотят от нее избавиться, но почему-то подчинилась старухе, взяла плащ, развернула и накинула на себя.
- Теперь подойди к зеркалу.
Она встала перед большим зеркалом, слегка досадуя на то, что ею так бесцеремонно руководят, и взглянула на свое отражение.
- Надень капюшон! - вновь скомандовала старуха. И снова Мириэль подчинилась.
- Зачем ей это нужно? - недоумевала она. Принцесса еще раз взглянула в зеркало и отпрянула. Вместо знакомого отражения она увидела статного витязя в шлеме, с бородой и темными усами. Он был на голову выше ее.
- Кто это?! - воскликнула Мириэль.
- Аргуин. Один из обликов его прежнего владельца, - спокойно ответила старуха, нисколько не смутившись. - Запомни, когда ты надеваешь капюшон, твой настоящий облик исчезает для других, ты кажешься всем рыцарем. Полезное свойство в некоторых ситуациях.
- Как вы узнали об этом? - спросила Мириэль, снимая капюшон.
- Я узнала не только об этом, - сказала Горделия, - но обо всем расскажу тебе позже. Ты не можешь больше оставаться здесь, поскольку, как ты верно догадалась вначале, мне приказано уничтожить тебя.
Мириэль нахмурилась.
- Но я не сделаю этого, я проведу тебя…
В коридоре послышался громкий топот, завесу бесцеремонно отдернули, и в комнату ворвались Горудун и двое его слуг. Испугавшись, что их застанут врасплох, Горделия быстро начертала в воздухе знак, и на этот раз Мириэль увидела в зеркале себя, охваченную багровым пламенем. Зрелище было настолько правдоподобным, что даже она не могла сообразить, происходит ли это с ней наяву или только кажется.
- Я, похоже, не вовремя! - отшатнулся Горудун при виде ужасной картины. - Зайди ко мне сразу… как закончишь, - обратился он к Горделии и задернул штору.
- Что ж, - с облегчением произнесла Горделия, снимая заклятие, - так оно, пожалуй, еще правдоподобнее.
Старуха провела принцессу в свою комнату, напоминающую ледяную пещеру, и оставила ее с Лидией. Им было о чем поговорить. Сама же она, повинуясь приказу Горудуна, поспешила к нему. Горделия догадывалась, о чем он собирался говорить с нею. После нападения драконов ленивого и довольного собой мага как будто подменили. Конечно, испытание было неожиданным и тяжелым, но он напрасно так испугался за свою драгоценную жизнь. Ориенцы, которым он дал кров и помог, не остались в долгу. Чтобы надежнее укрыться от мира, они возвели барьеры вокруг острова: дальний, который не позволял никому покинуть остров без их ведома, и ближний, защищающий замок от тех, кто посмел бы посягнуть на его обитателей с враждебными намерениями.
До сих пор на замок никто и не покушался, и первое же испытание повергло мага в панику. "Ты должен был сгинуть вместе со своим убежищем, - с горечью думала Горделия, - потому что предал своих гостей. Из-за тебя они погибли".
Горудун осунулся и побледнел, даже исхудал за неполных три дня, прошедших со дня нападения драконов. Горделия надеялась, что теперь он не будет возражать против того, чтобы как можно скорее уничтожить Ярона. Она не старалась помочь ему избавиться от тяжелых мыслей, не давала советов, хотя он казался совершенно потерянным. А сегодня утром он вызвал ее к себе. По его решительному виду, упрямому блеску воспаленных от бессонницы глаз, она поняла, что он принял какое-то важное решение.
- Убей принцессу! Как можно скорее! Сейчас же! Она может расстроить все наши планы, - требовательно говорил он, надвигаясь на нее раскормленной тушей. Жутко было смотреть в его темные зрачки, окруженные красной сеткой лопнувших сосудов. Хитрый, понимающий тонкое обхождение Горудун, раньше никогда бы себе такого не позволил. "Он сошел с ума!" - отшатнулась от старика Горделия. Но, поразмыслив, поняла: "Нет, скорее всего, он снова был в Шепчущей башне".