Его, наверное, выбросило из кабины, когда самолёт уже врезался в деревья. Было видно, что самолёт срезал верхушки нескольких сосен и потом просто развалился на земле. Но не загорелся. А пилот катапультировался в последний момент и повис, зацепился парашютом за сосну тут же, рядом. Стропы перегнули толстую ветку, и та тёрлась о другую, когда он качался как на ветру. Мне сначала показалось, что он шевелится. Но потом… Какая гадость. С десяток белок обгрызали его со всех сторон. Наверное, давно. Даже кровь уже не капала… Страшный, полуосвежеванный труп в лохмотьях комбинезона. Я не помню, как залез на эту сосну. Я резал тупым полицейским ножом стропы. Потом было так трудно опустить его вниз, не дать сорваться. Почему-то я не мог допустить, чтобы он просто упал. Он уже падал последний раз. Я отрезал кусок его парашюта и накрыл тело. Немного повозившись с застёжкой, я освободил голову пилота от шлема. Это был совсем молодой парень. Ну, может на год-два старше меня. И тут до меня дошло - сегодня утром летело звено чужих. Это за ним, наверное, гнались.
Запах жарящегося на вертеле зайца умопомрачителен. Мне казалось, что все мои … А как их называть? Друзья? Нет, наверное, это не то слово. Соратники? Какая там рать, вон, зайцев, которых я всё-таки набил из засады, еле ободрали. Тоже мне, ратники. Подчинённые? Вообще дурь. Наверное, товарищи, ну пусть так и будет. Так вот, мои товарищи как один стали играть в странную мазохистскую игру, причём не сговариваясь. Никто не хотел пробовать, готово мясо или нет. То ли из боязни, что первый за долгое время кусочек мяса свалит с ног, то ли чтобы не перебить аппетит? Да ведь после такого поста перебить аппетит можно только вместе с его владельцем. Так что пришлось мне, как личности глумливо-откормленной, так Лёша Шарый и сказал, заниматься приготовлением пищи. Остальные просто старались не смотреть на костёр. Но от запаха - куда денешься? Только соли не было. Тот же Шарый даже пытался обследовать обломки истребителя, вдруг там какой-нибудь сухой паёк есть? Но среди обломков машины ничего не нашлось. Под мышками на робах тоже ничего особого он не наскрёб, хотя я думаю, это он просто так - изображал обезьяну. В самом деле, когда ты видишь доступное мясо после такого перерыва, то…
А кстати, сколько прошло времени с тех пор, как мы тут? Кто считал эти дни? Почему-то казалось, что мы здесь много-много дней. Или три? Всего-то ничего, а вон робы уже на всех болтаются, даже на мне, хоть мне некуда худеть. Да, а вот интересно, какое сегодня число? Впервые за лагерную жизнь я заинтересовался временем. И впервые я стал думать о чём-то таком… Ну, как бы сказать не патетично - забытом.
А зайцев я набил нужное количество! Восемь штук, каждому по зайцу. Смешной счёт - каждому по зайцу. Вроде как "от каждого по возможности, каждому по зайцу". Почти коммунизм. Удивительное ощущение - горячее мясо, сочное, вкусное даже и без соли, вводило всех в состояние лёгкой эйфории. Как будто мы ели не тощих грызунов, а сидели в шикарном баре и тянули экзотические коктейли. Хотя, какие к чёрту грызуны! Они загрызли того строителя в десять минут! Нет, определённо грызуны.
- О, мужики, - у меня заяц кончался, и захотелось поговорить, - а интересно, почему это зайцы на людей нападают, белки те же, а другие звери нет? Почему не волки, там, или медведи?
- О, ты и сказал, - Рубан, а он был родом из средней полосы, ответил, держа в руке косточку, как дирижёрскую палочку. - Ты когда здесь волков и медведей видел? Кто в лесу живёт, тот и нападает! Тут ещё лоси водятся и кабаны…
- У-х-р-р-р, - Кулик, кажется, понял что-то важное и поперхнулся, - а много их тут?
- Да нет, раз в год промелькнут вдалеке, - успокоил Рубан.
- Ага, раз в год. Зайцы тоже, небось, не стадами бегали…
У меня создалось впечатление, что меня всё-таки поняли. Ребята стали как-то слишком сосредоточенно и молча доедать мясо. Праздничной трапезой это поедание зверей было назвать трудно. Мысль об агрессивных лосях очень тревожила.
- А давайте поставим дежурного на ночь? - осторожно предложил Игорь. - Так, на всякий случай?
- А давайте всё-таки попробуем разобраться, что же такое случилось, что мирный кролик стал агрессором? - Меня интересовала суть явления, а не возможный приход хищного рогатого скота. - Может, нас опрыскивают чем-то таким в лагере, что они от запаха бесятся?
- Так сожрали не нас, а строителя, - хмуро проворчал Лёша. - Более дурацкой смерти не придумаешь.
- А можно подумать, что у всех наших смерть не дурацкая была, - возразил Рубан. - А полицаи тоже могли пахнуть, как и мы. С кем поведёшься…
Меня это почему-то сильно задело:
- Нет, я не считаю, что Вовкина смерть была дурацкая! Он был парень настоящий и не стал пресмыкаться. Он хоть что-то сделал, чтобы показать сволочам - мы не быдло…
- Он показал только то, что потерял веник, - грустно проговорил Кулик. - Это для нас он …
- А хоть и только для нас! - мне почему-то не хотелось просто так предавать память товарища. - Хоть для одного человека он станет, ну если не примером, так хотя бы покажет - нельзя терпеть бесконечно, нужно хоть что-то делать!
- Лихо ты от кроликов к партизанам перешёл, - не очень умно пошутил Лёша. - Кролики-то тут причём?
- А при том! Неужели непонятно - неожиданно для самого себя у меня нашлось объяснение. - Человек перестал быть царём природы. Стал отбросом! Занял самую низшую ступень в природной иерархии! И всё, кончилось человечество! Теперь каждый драный заяц его может укусить и более того - хочет это сделать!
- Им что, так на собрании зверином объяснили? - Рубан был совсем пессимист. - Или им самим дошло? Кроликам этим.
- Им письма разослали, е-мейлы спамовые, - Кулик, остряк-самоучка.
Эта идея с заячьим спамом очень всех развеселила. Стали рассуждать о зверином Интернете, и какие порно-сайты смотрят ежи. Такое ощущение было, что все напились.
- Слышь, командор, - ко мне обратился Лёша, - а ты чем до войны занимался? Кроме как науку свою изучал?
- Почему командор? - я очень удивился, что всплыла вдруг моя старая кличка.
- Ну, не командир же? - Шарый добродушно улыбнулся. - До командира дослужиться надо. А ты - командор! Командор пиратского судна. Так чем ты занимался? Я вот, пластинки собирал! У меня, знаешь, какая коллекция была!
- А я в ролевки играл, - соврал я. И вправду, то, что я два раза участвовал в этих нелепых играх, не значило, что я этим занимался.
- Куда? - не понял Рубан. Хотя, наверное, просто так пошутил.
- Не куда, а что! - ответил за меня Кулик. - Ролевые игры!
- Это как? - Рубан явно не понимал. - На деньги?
- На интерес, - встрял Шарый. - Это, темнота ты семиподвальная, такая наука. Когда каждому свои правила, и они там, кампанией своей тренируются бизнес строить. Бизнес-игра называется. Ролевая.
- Да нет, - я даже удивился, что он подумал об этом всерьёз. - Это проще. Развлекуха. Мы собирались, назначали друг друга магами, рыцарями там, эльфами и эльфийками, прекрасными дамами, орками. И, ну играли в игру по сценарию. Не строгому сценарию, не спектакли, а так. Импровизация. Вроде как на компе в стратегию, только вживую. Но это такой, поверхностный взгляд. На самом деле всё сложнее. Это такой способ самореализации, познания себя и мира. В экстремальной ситуации и, вообще, в ситуации, которой быть не может. Проверка силы характера, если хотите.
- Делать вам не фиг было, - Рубан даже скривился.
- А, - Шарый вдруг расцвёл. - Знаю! Это те придурки, что с деревянными шпагами бегают? И толстые и некрасивые девки изображают хрупкие нежные создания? Был у меня такой знакомый! У него просто крыша слетевшая была. А ты что, тоже такой? Никогда бы не подумал…
- Да нет, - я пошёл на попятную. Мне стало стыдно. - Я так, пару раз там участвовал. Девушка моя этим увлекалась, ну и я тоже…
- А, понятно…, - Рубан сказал, что понял, но непохоже было на то, что он действительно понял. - Это как в карты, только для тех, кто в карты играть не может научиться. Протез жизни.
- Ну, вроде, - я не хотел развивать идею. Хоть и было мне слегка досадно и обидно за ролевиков. Там нормальные ребята в основном были… Опять это гадкое липкое слово - были. И нету никого, кто теперь вспомнит об этих ролёвках. Да и к месту ли эти воспоминания? В десятке метров от свежей могилы полицая и в сотне от разбитого истребителя. Может быть, принявшего последний бой на Земле. В лесу полном гадости, желающей смерти человеку просто так.
- А кто такой зервудак? - вспомнил я новое, услышанное от полицаев, слово. - Что за зверь?
- А кто его знает? - Рубан пожал плечами, - Не слыхал. Придумывают страшилки. И без зервудаков тошно.
Все замолчали, уставившись на умирающий костёр. Лёгкая сытость клонила ко сну. И ни у кого не возникало мысли опять обсудить ночное дежурство, вообще, ничего, кроме желания закрыть глаза, желания всепоглощающего, тяжёлого до тошноты.
- Мужики, а вот в истории, наверное, были моменты, когда всем людям приходил полный гаплык на земле? - я, очевидно, был самый сноустойчивый. - Как вы думаете, почему люди всё-таки выжили?
- Выживали и выживали себе, - Шарый говорил с трудом. - А сейчас взяли и не выжили. Как динозавры. Вон, египтяне выжили? Не выжили. Итити всякие, этруски. Всё меняется… Вот и мы не выживем.
- Так что, полицаи одни выживут? - эта мысль меня почему-то потрясла. - Все, кто был честный, умный, верный долгу и слову, кто не предавал, кто любил - тех под пули? А выживут полицаи?
- Выживает сильнейший, - мрачно произнёс Кулик. - А они - оказывается, сильнейшие.
- Не верю, - что я ещё мог сказать?
- Ну и не верь, - Игорь тоже включился в беседу. - Вера это дело бестолковое. А они не верят, они себе на уме. Все, кто себе на уме - выживают. А ты, вероискатель, сгниёшь под зубами белок и бешеных коров.
Я не ожидал, что они такие пессимисты. И замолчал, захотелось немного подумать, побыть одному. Но не так одному, как заключённый в колонне идущей на работу, а так вот - перед костром в кругу света. Да нет, наверное, всё-таки в кругу товарищей. Уже не в силах сопротивляться сну я завалился на мягкую прошлогоднюю хвою. Хрен с ними с белками. Хотя… Ведь не трогали они меня, только с лёгким писком от моих пинков разбегались, когда я лётчика с дерева снимал. Шипели и отскакивали. Вот видишь. Меня боятся. Спать…
Глава десятая
Холодная, сладкая и прозрачная вода неслась прямо со скалы на меня. Я пытался открыть рот и напиться, мне казалось, что я выпью сейчас весь это водопад. Я тянулся к воде руками, и поток воды разбивался о ладони и не достигал моего лица, не попадал в рот. От этого хотелось пить ещё больше, а тут прямо из падающей струи стали выскакивать гадкие рыбы. Таки худые, как длинные ремни, и зубы у них были розоватые и резцы впереди, как у зайцев. Я понял - сейчас они меня сожрут… Я пытался убежать, но вода катилась по моим рукам и становилась вязкой, не отпускала меня. Я вырывался - не получалось, я закричал и рванулся изо всех сил. И естественно, проснулся. Уже рассвело. Костёр не подавал признаков жизни, но ещё хранил тепло. Ребята мирно спали. Кто где, лишь бы поближе к костру. Я посмотрел на часы - скоро шесть. В шесть подъём, а что если приедут эти? Проверять, а все спят? Так шлёпнут же! И меня первого. Я не разбудил.
- Эй, люди! - тихо позвал я. - Вставайте, утро уже.
Единственный, кто отреагировал на мои слова, был Женя, он разлепил один глаз, нашёл им меня и тихо пробурчал:
- Ты совсем сбрендил? Начальник тоже мне, - и отрубился.
- Паааадъем!!! - я заорал просто по-звериному. Никогда не думал, что у меня такой гнусный голос может получится. - Строиться!
Резкий окрик подействовал, все вскочили как ошпаренные. И сразу опустились на землю. Реакция была примерно как у Жени.
- Так мужики, - я не стал дожидаться, пока все опять заснут. - Если сейчас приедут полицаи и увидят, что мы тут дурака валяем, можете догадаться, что будет.
Это подействовало, как ушат холодной воды. Я ожидал, что начнут бурчать: "Ой, да кто там приедет, да, что ты такой трусливый?" Но, наверное, время, проведённое в лагере, стимулировало фантазию и представить последствия сумели все и достаточно ясно.
У родника поплескали в лицо водой, опять, как и вчера, посетовали на отсутствие котелка. И позавтракали земляникой. Вечером было как-то не до неё. Потом, посоветовавшись, решили замести некоторые следы. Раздули костёр, накидали веток и сожгли все кости и шкурки, оставшиеся от вчерашнего банкета. Пришлось костёр развести, как следует, чтобы не воняло жжёным. Зачем давать повод для подозрений?
Потом начали изображать работу - пилить мелкие деревья на примерно обозначенном вчера участке. Как раз вовремя. Полицаи не заставили себя долго ждать. Гул знакомого микроавтобуса мы услышали издалека. Приехал не только начальник Зубо, но ещё штук пять полицаев. Все при полном вооружении. Мы, как положено, построились и я, тоже, как положено, доложил Зубе, мол, всё в порядке, за вчера-сегодня мы предали земле безвременно погибшего строителя. И вручил ему документы и пистолет. Жалко было пистолет. Но вдруг он числился?
- А костёр зачем? - Зубо задал, как мне кажется, неуместный вопрос.
- Во избежание повторного нападения агрессивной фауны и неуправляемой флоры.
- Умного из себя корчишь? - Зубо, по-моему, понял мою иронию, а может, и нет.
- Происшествия были? - не прекращал он допрос.
- Были, - я не мог не сказать о пилоте. - Обнаружен мёртвый труп погибшего военного лётчика и обломки его самолёта. Тело также предано земле во избежание привлечения.
Наверное, должность обязывает. Никогда не мог подумать, что из меня, как дерьмо из канализации, будет плавно литься подобная речь. Даже не задумываясь, я нёс эту чушь.
- Оружие при нём было? - строго спросил полицай, стоявший за спиной Зубо.
- Так точно! Пистолет, но не такой как у погибшего, а большой, - как мне противно, ещё честь начну отдавать. - Мы его закопали вместе с покойником.
- У какого погибшего? - полицай надулся от возмущения. - Выучился, а говорить по-людски не можешь.
Ну не знал, я как Пуговкина по имени. Или по званию. Ляпни я, что у полицая…
- У героически погибшего сотрудника лагеря социализации. Того, что с вами вчера прибыл, - выкрутился я.
- Так. Ты, Пашкин, - Зубо кивнул на того, что задал вопрос об оружии, и ты…, - и замолчал. По-моему, он даже не знал, как меня зовут.
- Пашкин, пусть тебе старший по группе выделит двух человек. Лётчика откопать и обыскать. - Зубо придумал, чтобы никак меня не называть.
Я кивнул, Рубану и Пете - они были самые, ну как бы сказать, прочные, и они вместе с Пашкиным пошли вглубь леса откапывать несчастного пилота. Да простит он нас, меня в первую очередь. Но если бы я не сказал о нём, а эти знали, что тут упал самолёт и потом нашли бы могилу… Пусть мёртвый поможет живым.
Зубо приказал продолжать работу. Но чувствовалось, что сам он и другие полицаи находились в напряжении. Действительно, а если оружие у нас? Да и не только пистолет.
А Лёша Шарый так одобрительно на меня посмотрел. Он больше всех орал - спрячем оружие, пригодится!
Мы пилили не долго. Как только вернулся Пашкин с нашими и доложил Зубе, тот приказал прекратить работу и построиться. Он сообщил, что доверяет нам продолжить работы с ослабленным конвоем. Теперь старший по группе - он кивнул на меня - будет ответственный. А перед обедом придёт машина и заберёт нас в лагерь. Я вежливо спросил, как насчёт приёма пищи, но ответа не получил. Зубо вручил мне клочок бумаги - там был начерчен план расчистки участка, и они все уехали. А мы остались. С чувством глубокой неудовлетворённости.
- Хоть бы котелок попросил у них, - резюмировал Шарый.
- А по котелку, - обозлился я, - не хочешь?
По котелку не хотел никто.
Мы постояли и с большим трудом вернулись к своей работе. Постепенно расшевелились, вошли в ритм и стали валить сосны как заправские бобры. Или кто там сосны валит? Только время от времени бегали в кусты. Желудки не очень хорошо перенесли вчерашнюю нагрузку.
А меня всё время мучило, что-то ускользающее из памяти, какой-то очень важный фрагмент сегодняшнего разговора с главным, с Зубо. Да, вот! Он не помнил, да и не знал, очевидно, как меня зовут. И никто никогда из полицаев не называл нас по имени. Юзика называли по фамилии, и ещё двух-трёх человек. Но вот меня, или кого-то из нашей группы - никогда. Они что, в картотеку не заглядывали? А есть у них картотека? Ведь никто нас не переписывал, не спрашивал ни имени, ни фамилии. А ведь создавалось впечатление, что у этих сентов всё на высоком уровне, всё учтено. Вроде как они выбрали в полицаи самых преданных, организовали эти лагеря, и систему эту жуткую. А ведь не было в нашем лагере ни разу ни одного сента. Как нам документы выпишут, когда освобождать будут? Или не выпишут? Или не освободят? Может, это просто ненужные мысли, но я поделился с Куликом. Тот просто остолбенел:
- Слушай, а ты прав. Надо думать, выяснять.
Ну, это я и без него понимаю.
К обеду действительно за нами приехали. Но не только шофёр. Ещё Зубо с каким-то незнакомым типом. Судя по всему, это был его приятель. Уж сильно от них несло перегаром.
Зубо в пол-уха выслушал доклад и приказал садиться в автобус и ждать. А сам повёл своего друга показывать полянку. Что-то руками махал, тыкал пальцем в сторону ручья и жизнерадостно объяснял. Потом они сели на передние сидения и главный приказал:
- Заводи! - как таксисту в кино.
Пока водитель жужжал стартером, они продолжили разговор. Я только уловил отрывок фразы:
- А банька у меня тут будет! Закачаешься! Тут же ручей ключевой!
Так вот что за объект мы строим - виллу для Зубы. Кстати, те веники проклятые так и гниют под забором. Интересно, а как Зубу на самом деле зовут? А то ляпну кличку не к месту. А может, мы здесь только на полицаев работаем? А может, это никакой не лагерь социализации??? Где мы вообще? Хотя, какая разница, всё равно первый патруль нас прихлопнет, попадись мы вне лагеря без документов. Интересно, эти документы, они существуют на самом деле?
- Господин начальник, разрешите спросить? - я решил сыграть дурачка.
- Спрашивайте, - ответил почему-то не Зубо, а его приятель. Наверное, он был старше по чину. Их чину. Знать бы их иерархию. Хотя зачем?
- А по каким критериям определяется уровень социализации, - тут я задумался, не сказать же "заключённых", - воспитанников лагеря?
- А? - тот ничего не понял. Ну, как водится, чем главнее, тем тупее.
- Он спрашивает, когда опустят домой, - это шофёр пояснил, и заржал. - Это у нас группа заученных, они по-русски слова сказать не могут.
Судя по всему, вопрос для чина был очень неожиданным. Он открыл и закрыл рот, потом сообщил:
- По заключению лагерного руководства, - и, казалось, сам обрадовался найденному решению. - Как решит начальство, так и топай куда хочешь!
- И документы выпишут? - я не унимался.
- Выпишут - выпишут! - закивал начальник. - Всем выпишут.
И отвернулся, показывая, что аудиенция закончена. И захлебал что-то из фляжки, которую ему Зубо протянул.