Работу теперь назначили по расчистке завалов бункера. Так сказали. И отправили десятку туда пешком. По шоссе с полчаса. Юзик всё пытался заставить нас идти в ногу. Но Рубан его послал. Впрочем, для меня всё происходило как в тумане. Мне казалось, что даже голоса я слышу откуда-то издалека. Я ведь думал, мы с Вовкой после этого лагеря вместе домой вернёмся. Я его с пяти лет знаю. Знал. Помню, в футбол гоняли, а он такой невысокий, вёрткий. Но никогда по ногам не бил. Брат его Алекс, тот конечно такой был, строптивый… Был, был, были… Каждый шаг по шоссе отзывался в мозгу этими словами. Они были, были живы, мы были, были людьми. Я был, был… Я уже не есть. Я кусок мяса на тарелке перед мясорубкой. А вот эти кругом - полицаи, Юзик этот, кто они? Он же просто отомстил Вовке за поезд. Я потом нашёл в кустах тот злосчастный веник. А ведь Юзик не остановится. Он так на меня зыркал…
- Ты с Вовкой дружил? - меня окликнул один из наших. Петя Кулик, самый старший в нашей десятке Он даже не студент был, а аспирант, но полицаи не поняли разницы. Занимался чем-то там, связанным с автоматикой на железной дороге. Наверное, он очень любил свою науку и всем рассказывал про разные пульс-пары, защиты от собаки с цепью и тому подобные железнодорожные штуки. Но никто из нас не хотел слушать его неоконченную диссертацию.
- Я его много лет знал. Мы не очень, чтобы закадычные друзья. Рядом жили, поэтому у нас всё было просто. То по месяцу не виделись, то он у меня торчал сутками. Он добрый был парень. И брата его убили. Несколько дней назад, - я понял, что мне надо с кем-то поговорить.
- Слушай, Петя, я вот что думаю, ведь сейчас жизнь наша стоит совсем ничего, - я уже не мог остановиться. - Но неужели этот концлагерь окончится когда-нибудь? Что, просто выпустят и всё? Типа, прошли школу жизни. Зачем мы здесь вообще? Я не понимаю. Веники эти идиотские в обмен на жизнь собирать? Бред.
- Тихо, не так громко, Юзик вон, ухо востро держит, - Петя, конечно, был более осторожен. Он старше и больше меня знает. - Но ты, наверное, прав. Что-то тут не так.
- Слушай, а что делать? Ведь всё! Если вмиг пали великие государства и армии, даже огрызнуться не успели, что могу я? Я только выжить хочу, только выжить, - я говорил почти шёпотом. Как сам с собой.
- Ну и надо выживать. Искать шанс, чтобы выжить сегодня, чтобы потом…
- Петя - потом не наступит! Оно уже не наступило для многих. Может, и для моих родителей тоже. И все гибнут непонятно ради чего! Что мы сделали в нашей жизни такого, что стали жертвенными баранами?!
- Это что за бараны там? - чёрт, Юзик услыхал, - это кого вы там баранами обзываете?
- Юзик, мы про шашлык говорим! Мечтаем! - Петя не дал мне раскрыть рот.
- А, ну помечтайте, помечтайте! - Юзик, конечно, сам баран порядочный, - а мне по должности на обед дадут!
- Петя, - я постарался говорить совсем тихо, - ты как думаешь, хоть кто-то сопротивляется? Хоть кто-то?
- Ты сопротивляешься, - неожиданно ответил Кулик. - Я сопротивляюсь. Нам надо выжить. Просто выжить, без каких либо условий. Кроме одного, остаться людьми. Такими, которыми мы были раньше. А это сложнее, чем просто выжить. Намного сложнее.
- Такими мы уже никогда не будем, - я опять чуть было не перешёл на крик. - Да и что могу я, или можешь ты сам по себе? Выжить и то не получается!!!
Петя не ответил. А может и ответил, но я не расслышал. Я ответил себе сам. Человек может всё. Я могу всё. Я не могу позволить себе, чтобы Вовка, его брат, и многие другие умерли просто так. Они ведь были первые, кто сказал "нет". Я смогу всё. Я отомщу.
Расчищали мы совсем не бункер. Какую-то разрушенную мастерскую. Там, видно, машины раньше чинили. А потом взорвалось это заведение к чёртовой матери. Или сенты жахнули со своего транспортёра. Юзик и тут проявил осведомлённость - заявил, что начальник лагеря хочет сделать для себя фирму и с разрешения властей нас привлекает на полезные виды работ. Так что мы должны учесть, если поработаем как надо, нас отметят. Интересно, как?
Работы было много. Все сразу пошли вглубь двора к бетонной пристройке. Там был самый большой завал. Юзик велел его первым разгрести. Я на секунду задержался и говорю ему: "Смотри тут, в основном здании, много арматуры торчит", и предложил - "Вон аппарат сварочный, газовый, можно порезать всё нафиг, и работу сделаем быстрее". Юзик заявил, что если умею, то могу попробовать. Но если я понтуюсь, и просто не хочу руками работать, то он со мной разберётся. А то много умников городских развелось.
Баллоны газовые стояли в углу. Я там полазил, нашёл один с кислородом, их ведь в голубой цвет красят. Я ещё раньше придумал, что надо делать. Аккуратно смазал маслом вентиль и патрубок выхода тоже. Банка с густым маслом, скорее всего, солидолом, валялась под верстаком. И нацепил сверху шланг, соединённый с резаком, как будто он привинчен. Резак я нашёл там же, в верстаке. Ну и говорю: "Я должен сейчас шланг с соплом подтянуть к арматуре, которая за стенкой, а ты потом вентиль открой". И объяснил, что нельзя, чтобы баллон рядом с горелкой находился, потому что если утечка, то возможно воспламенение.
Я разложил шланг так, чтобы самому за стенкой бетонной оказаться. И кричу Юзику: "откручивай!".
Я, конечно, сильно рисковал. Это в книжках пишут, что при соединении масла и кислорода происходит чудовищный взрыв. А вдруг баллон пустой или вообще, не взорвётся? Но в книжках не врали. Только, сползающие по стене мозги, вперемешку с кровью выглядели отвратительно. Гадко было ещё и потому, что сразу после взрыва прискакал кролик, или заяц, я не очень их различаю, и стал это всё слизывать. Он совсем не боялся ни меня, ни сбежавшихся ребят. Но мы и не хотели подходить близко. Так, постояли молча.
Работу пришлось доделать, задание есть задание. И в лагере никто из полицаев ничего не сказал. Только главный приказал построиться, посмотрел на нас безразлично, ткнул в меня пальцем и заявил:
- Теперь ты будешь старшим десятки, - потом подумал и добавил так, с вальяжным отвращением: - восьмёрки. Но норму мы вам не снизим. Или снизим. Надо посмотреть.
Глава девятая
Вы попробуйте украсть шашлык в шашлычной и сразу его слопать на виду у повара. Хотя нет, это совсем не то ощущение. Так муторно я себя вообще никогда не чувствовал. Хороший психолог был, тот, кто это придумал. Или они издеваются над нами без злого умысла, просто по велению души? Я ничего плохого не увидел в том, что я стал старшим, может, даже наоборот. Но вот на утро, когда после подъёма отправились на завтрак, я понял, как крупно влип и впервые после назначения меня старшим испугался всерьёз. Даже полицай, который ходил в столовой между столов - следил, чтобы соблюдали правила и порядок, что-то почуял. Остановился возле нашего стола и стал так внимательно на меня смотреть. Как я буду жрать омлет с ветчиной, когда остальным опять брюквы накидали? Даже ботву толком не отрезали. А я не знал, могу ли я просто не есть или это тоже наказуемо. И давился этой гадостью. Потом, когда мы вышли из столовой, и я должен был построить группу, меня вывернуло наизнанку. Еле успел к кусту отвернуться. Полицай заметил и стал говорить, что свиньи всегда найдут дерьмо и нажрутся. Но делать ничего не стал, ограничился руганью. Наверное, блевать старшему по группе не запрещалось.
А потом, как обычно, раздали наряды на работу. Нас послали траву на обочине шоссе вырубать. Выдали тупые палаши и приказали: "Норма - километр в час". Мы сначала молчали. Я не мог говорить, думал, все считают меня предателем или ещё хуже. А я считал себя вообще, не знаю кем. Вспоминал, как я этому Юзику руку в поезде жал, как Толик, мой приятель, тоже в полицаи подался… А Ива, интересно, где она? Сашка, остальные - где? Интересно, а где сейчас Пыльцын? Алла-Эмаль, и другие, что со мной в ролевке играли… Как хорошо было. Тоже в лагерях? Небось, не стали бы как я с мразью вроде Юзика якшаться? Выкинь я его из поезда тогда…
От самокопания меня отвлёк Рубан:
- Слышь, Андрей… Мы тут с мужиками…, ты, в общем…
Мне сначала показалось, что он сейчас что-то плохое скажет.
- Ты не дёргайся, что тебя в старшие двинули. Ты вроде нормальный парень, разве что слегка такой, малоопытный. Так что ты не бойся. Мы думаем, ты не падла, и всё нормально будет.
Ничего себе разговорчик. Откуда словечки такие?
- А жрать пайку вы мне как прикажете? Глаза закрывать, чтобы не видеть, как вы брюквой давитесь? - Я очень обиделся. Не нужно было мне объяснять, что я не падла. Я не сомневался в этом.
- А хорошая идея, - вмешался Кулик. - Закрывай глаза и лопай. Если тебя шлёпнут, то могут урода, почище Юзика, прислать. Вот тогда мы пожалеем, что ты диету не соблюдал.
Петя почему-то рассмеялся.
- Да не могу я так! - Начал я. - Ой, ребята, смотрите, как красиво идут!
Это я увидел, как из-за леса выскочил десяток сентовских аппаратов. Тех самых, что летают высоко и крыльями машут.
- Пацан ты всё-таки ещё, - сообщил Игорь, - самолётиками интересуешься.
- Не пацан я! - не люблю я, когда со мной снисходительно. - Мне важно всё, что с этими сволочами связано!
Тут Кулик, он ко мне лицом стоял, стал подмигивать. Я понял, он вроде мне "заткнись" говорит. Опять боится, что я что-то не то ляпну. Но ведь кругом только свои, ребята из нашей группы.
- Так, я начальник и хватит болтать! Норма она того! Не худеет.
Моё заявление подействовало, и мы принялись рубить тяжёлыми палашами бурьян. С той стороны, куда полетели сенты, донеслись глухие хлопки, похожие на выстрелы. Вроде совсем не далеко, прямо за лесом. Видно, у новых властей не всё так гладко. Кто-то ещё сопротивляется всерьёз. Ну, по крайней мере, мне так хотелось.
А в обед - опять пытка едой. Правда, Рубан подмигнул весело и шепнул на ухо: "Ничего Андрюха, это не самое сложное, чему надо научиться в жизни… Ты подумай, ведь наша судьба от тебя зависит". Он выпрямился и добавил уже громко: "А твоя - от нас". Ну что за манера выражать мысли не иначе как в оскорбительной форме?
После обеда нашей десятке (восьмёркой её называть так и не стали, но никого нового в группу не добавили) лично Зубо велел подождать особого наряда. Когда все разбрелись - кто рубить бурьян, кто кухню драить, кто огороды полоть у полицаев (они уже обзавелись домиками вокруг лагеря, жён попривозили), главный подошёл к нашей группе, топтавшейся без дела возле столовой.
- Ну что, бестолочи заученные? - это, наверное, он так шутил. - Пора ваши знания применить.
Было очень трудно понять ход мыслей Зубы и его идеи о том, как можно применить знания восьми человек, один из которых физик недоученный, один историк, два агронома и железнодорожник. А Рубан и Игорь и того хуже, по-моему, филологи были. Вообще, про мирную жизнь тут не любили говорить.
- Так вот! Вам доверяется ответственная работа! - многозначительно начал свою речь полицай. - На точке объекта, находящейся на удалении от лагеря, необходимо подготовить площадку для строительства. Вырубить лес, подготовить фундамент, разработать ландшахтный дизайн!
- Ландшафтный дизайн? - рискуя нарваться на неприятности, переспросил Игорь.
- Ну да! - Зубо не оценил разночтений. - Чтобы ровно было!
- Извините, для нас существенно знать, какой тип объекта предполагается строить? - я решил добавить важности нашей работе. - Гражданский, специализированный? От этого сильно дренажная иерархия зависит.
Я видел примерный уровень интеллекта Зубы. И, наверное, я ему польстил, заведя столь умный разговор. Хотя был риск, что он поймёт, что я издеваюсь.
- Там будет местожительство важных персон! Поэтому сейчас вы отправитесь со мной и с нашим специалистом - строителем. Я покажу, где участок, он не знает ещё, не знает дислокации, а там уже проследит, чтобы всё было нормально. Как работа наладится, и оправдаете доверие - будете уже самостоятельно. Если успешно - в ваши карточки учёта будет занесена благодарность!
Интересно, какие там карточки учёта? Они же нас даже не переписывали, кого как зовут. Да ладно.
В итоге нас посадили в маленький автобус. Мы разместились вдоль стен в глубине салона, впереди главный и его строитель. Мордатый такой мужик. Похож на какого-то комика из кино. И ещё всякий инструмент загрузили. Пилы, топоры, верёвки.
Ехали не очень долго, с полчаса. Сначала по шоссе, потом по лесной дороге. Потом Зубо приказал выгрузиться. Мы выскочили из автобуса, и стали доставать инструменты, но тут тот второй, комик, вдруг раскомандовался. "Ты возьми это, ты возьми то, куда тянешь, придурок". Судя по всему, он старался показать начальству, какой он незаменимый и важный. В результате его деятельности выгрузка затянулась, но, в конце концов, мы разгрузились и двинулись в сторону от дороги, в глубину леса.
Место было очень красивое. Родник, вокруг него невысокие лиственные деревья, а потом сразу сосны и ели. Кустик земляники, прямо на краю лужицы от родника, макал зелёный лист в прозрачную воду. И тихо, и спокойно. Словно на другой планете.
- Вот тут, надо сначала от деревьев расчистить, и потом уже всё остальное, - это Зубо строителю своему, Пуговкину. Я вспомнил, как того артиста зовут.
Пуговкин был рад стараться. Сразу стал брать под козырёк и давать совершенно бестолковые указания нам. Что рубить, где копать… Вообще, полицаи не козыряли друг другу, а этот видно из бывших, из прапорщиков. Я вопросительно посмотрел на Зубо, и тот понял моё беспокойство. И говорит Пуговкину:
- Да не спеши! Пусть студенты тут разметят всё, план составят, а потом ты командование и примешь.
Пуговкин вроде согласился, но, яростно разгоняя комаров и всяких мух (их действительно, слишком много в этом году развелось), решил лично рулетку развернуть. Большую такую, метров на двадцать пять. Дал в руки Рубану конец жёлтой ленты, а сам с катушкой, на которую была намотана лента, ринулся в сторону чащи. И тут случилось такое, чего я никогда в жизни не видел. Из-за соседнего дерева вдруг выскочило несколько зайцев и прямо на Пуговкина. И так высоко прыгают, прямо до головы его достают. А Пуговкин почему-то зайцев испугался и давай бегать между деревьев. А зайцы за ним. И подскакивают, и норовят за лицо укусить. И потом ещё птицы вдруг, сороки, стали тоже за ним гоняться. Да и не только за ним. На нас пикировали, как "Мессеры". Я отмахивался пилой двуручной, чуть не изрезался. Ну, мы все с перепугу и ломанулись обратно к микроавтобусу.
Спрятались там, а Зубо говорит:
- Это хорошо ещё, что зервудак не пришёл. Расплодилось гадости всякой. Никакого уважения к человеку нет.
- Извините, а зервудак, это кто? - я впервые услышал такое слово.
- Не знаю, - тот даже не стал изображать начальника. А просто так ответил, без важных интонаций. - Говорят, человеку голову враз откусывает. И раньше в наших лесах эти твари не водились.
- А вы чего тут расселись? - Зубо как будто очнулся. - Кто разрешил?
Он стал орать и требовать, чтобы мы немедленно нашли полицая строителя. И главное, на меня кричит: "Ты что личный состав распустил, давно не наказывали?!" А сам выйти боится.
Я не хотел командовать. Ребята свои, всё и так бы поняли. Но делать нечего.
- Группа!!! - поднял я ребят нечеловеческим голосом. - Инструменты в руки, на выход, стать кру гом!
Я это для того, чтобы начальство успокоилось. Вроде у нас дисциплина, как в армии, а то и ещё лучше. И ребята выполнили приказ на полном серьёзе, как хорошо вымуштрованные солдаты. Вооружились кто чем, стали кольцом, чтобы обзор на триста шестьдесят градусов и пошли в сторону того самого места, где Пуговкин недавно бегал от зайцев. А я впереди. И молоток держу - первое, что попалось в руки. Дошли спокойно, я молотком комаров гонял. А там десяток зайцев Пуговкина дожирали. Он ещё дёргался, наверное, конвульсии. Мы заорали, совсем не от боевого азарта, а от страха, и стали за этими зверями не на шутку гоняться. Но вот пока гонишься, вопишь нечеловеческим голосом, ничего, а вот ударить трудно, неприятно так - он же, заяц, маленький. Как его молотком по голове? И кричит, когда стукнешь, как ребёнок. И норовит в лицо вцепиться. В общем, отогнали. И потом Зубо позвали, посмотреть. Он так побледнел, когда увидел, что от его строителя осталось. Но всё таки взял себя в руки и сказал, что удовлетворён тем, как мы себя проявили, и нам доверяется работать тут самостоятельно. И работу дальнейшую необходимо с утра начать. А он уезжает на другие объекты. Ну, я как старший группы спросил его - "как же мы тут в лесу ночью?" А этот - мы, мол, вам доверяем. И уехал.
Ага. Доверили… Ясно, что никуда мы не денемся. Первый же полицай нас пристрелит на дороге. И тут ещё этот, зайцами затравленный, в траве лежит. Закопать его надо. Игорь предлагал оставить его на съедение зверям. Но зачем их запахом привлекать? И ещё мне, конечно, было очень неприятно, но пришлось у трупа в карманах порыться. Они были мокрые, липкие, и я осторожно, двумя пальцами, извлекал содержимое. Нож. Плохой - складной и тупой. Документы всякие, прочесть невозможно, все запачкались, зажигалка. И пистолет, такой маленький, в заднем кармане брюк. Я подумал, что это шанс. Пистолет может иногда выручить в жизни, особенно, такой как сейчас.
Мы оттащили тело подальше в лес и закопали. Можно было и так бросить, как ребята предлагали, но он же человек всё-таки.
Настроение после этих зайцев и рассказов про зервудака было совсем не боевое, даже, можно сказать, подавленное. Но мы надеялись, что сможем продержаться, тем более что найденная зажигалка вселяла в меня надежду - огонь, он помогает выжить в лесу. Вот только жрать хотелось. В лагере тоже хотелось, но там голод отчасти подавлялся даже теоретической невозможностью съесть что-нибудь. А тут… В общем, я решил не терять времени зря.
- Так, - хоть у меня у самого сил не осталось, я решил поднять ребят, - давайте делом заниматься. Нечего прохлаждаться.
Странно, никто не ляпнул: "Ты кто тут такой?" Только затихли, ожидая конкретного приказа.
- Так, - повторился я. - За дело! Петя, Игорь - берите топоры и пилу. Нужны дрова. Рубан, ты в грибах понимаешь?
Рубан сказал, что не понимает, но тут другой, маленький Смирнов, его по фамилии всегда звали, сказал, что разбирается. Вот их - Рубана и Смирнова я назначил ответственными за поиск пищи. Надо всё-таки воспользоваться случаем.
А сам решил попробовать счастья с пистолетом Пуговкина. Зайцев-то много!
- Да, ребята, вы должны понимать, - это я уже так, не командно, хотя, какой из меня командир? - Если кто завтра не вернётся в лагерь - прихлопнут всех.
Никто ничего не сказал, но было ясно - не подведут.
Я отошёл от нашей стоянки подальше, чтобы уже не было слышно голосов товарищей, и устроил засаду на зайцев. Я надеялся, что они никого и ничего не боятся и шастают тут толпами.
В начале я не обратил внимания, но постепенно скрип одного из деревьев стал меня раздражать. Почему все деревья скрипят тихонько, а это в глубине леса так неприятно громко. Было ещё светло, пистолет придавал мне некоторую уверенность, и я решил проверить, что там такое.