Естественно, я заснул не сразу, а долго предавался размышлениям. Вот как получается, думал я, к Тане у тебя масса претензий, а к самому себе? Но чем ты ей можешь быть интересен? Комнатой в коммуналке, куцей зарплатой? Или ей замуж невтерпеж? Не похоже. Но ведь что-то она в тебе нашла. Что именно? Или ты прельстил ее своими подвигами? Господи, какими? Вот Евсеев, тот умеет пускать пыль в глаза девушкам. Любо-дорого слушать, как он договаривается по телефону: "Мариночка, значит, так: в семнадцать ноль-ноль за вами заедет черная "Волга". Махнем в Архангельское. Заказать заранее столик? Зачем? Меня там все в лицо знают". А ты рискнул один раз пригласить в кафе, да и там вел себя, как школьник. Но значит, что-то она во мне разглядела. Значит, не такой уж я пропащий человек. Значит...
Перечисление собственных достоинств подействовало на меня усыпляюще.
* * *
Надеюсь, Таня сдержала слово и звонила во вторник. Но только мне было не до личной жизни.
- Коля, - сказал я Евсееву в среду утром. - Хочешь отличиться?
- Отличиться? Всегда пожалуйста.
- Пойдем со мной брать голубчиков.
- Опять три рубля сперли головорезы?
- А тридцать тысяч тебя устраивает?
- Тридцать? Устраивает! - мигом согласился Евсеев.
11
Коля - парень понятливый, быстро соображает. Я ему объяснил, что к чему.
- "Если кто-то кое-где у нас порой...", - замурлыкал довольный Коля. - Как там дальше ты поешь?
- "Съел вдруг Фам-Ван-Донга..." - подсказал я.
Коля посерьезнел, оглянулся и вкрадчиво попросил:
- Вадик, дай списать слова.
* * *
- Поздравляю вас с успехом, - сказал мне Приколото. - Вы, Вадим Емельянович, обезвредили опаснейшего преступника. Тяжелая у вас работенка. Но все хорошо, что хорошо кончается.
- Так это еще не конец, Семен Николаевич. Есть за мной грех, пришел извиняться перед жильцами. Рассчитываю на вашу помощь.
- Насколько я догадываюсь, речь идет о заявлении жильцов. Предупреждал вас: люди все видят. И потом, девка она молодая, ветер в голове. Но это можно уладить. Народ наш добрый, отзывчивый. Если с ним откровенно, по совести...
- Бумага лежит в управлении. Разбирать ее будут.
- Вадим Емельянович, я эту бумагу не подписывал. В чужую жизнь не вмешиваюсь. Не в моих правилах. Однако некоторое влияние на общественность имею.
- Сделайте милость, Семен Николаевич.
- Поговорим. Думаю, все образуется. Людям надо идти навстречу. Ведь вы тоже помогли нашему дому. Вора, можно сказать, убийцу выявили. Спасибо вам за это. А Бурдова жалобу второпях сочинила. Она женщина нервная. В общем, Нина Петровна свое заявление назад возьмет. Будьте покойны, я вам обещаю.
- Как уж вас благодарить?
- Не стоит. Я на радостях на все готов, счастье мне привалило.
- Ну! Три рубля по лотерее выиграли!
- Шутить изволите! Я машину выиграл. "Москвича". Не верите? Билет могу показать. Вот он, голубчик. Серия тридцать два - сто тридцать три.
- Номер сто двадцать пять, - подсказал я, и тут Приколото дернулся. Он понял, что пропал. Однако сразу взял себя в руки.
- Да, значит, вы меня обманывали. Говорили, что лотереей не увлекаетесь. А выигрышные билеты наизусть помните.
- Помилуйте, Семен Николаевич! Как же мне не помнить этот билет! Такая с ним была морока... Масса формальностей. Отношение писали в сберкассу. Сотрудник ОБХСС два дня за Куликом охотился. Признаюсь, не так просто было организовать "случайную встречу". Да вы не нервничайте, Семен Николаевич, поберегите здоровье. Вы и так переволновались, когда вместе с Куликом билет покупали у нашего сотрудника.
- Меня там не было.
Мне стало страшно за старика. Не дай Бог, его удар хватит! Это уж совсем ни к чему. Поэтому я засуетился, спросил, где у него аптечка, притащил корвалол, налил воды, очень был неприятный момент. Но, кажется, пронесло.
- Семен Николаевич, отрицать бессмысленно. Вот фотографии. - Я выложил их на стол. - Откровенно говоря, вы поторопились. Восемь тысяч за билет заплатили! А все потому, что нервничали. Поторговались, он бы уступил его вам за шесть с половиной. Такая Семенову была дана инструкция.
- Всю жизнь копил, откладывал трудовые гроши...
Я возмутился. Зачем мне жалкие слова говорить? Я не судья и не прокурор. Ведь мы с Приколото в течение месяца разыгрывали шахматную партию, и мне, пожалуй, было трудней, чем ему. Давайте уж, Семен Николаевич, соблюдать правила игры.
- Много надо было откладывать, чтобы за билет три тысячи переплатить, - сказал я. - Вы бы лучше сейчас достали блюдечко с голубой каемочкой. Хотя бы вот это. Простенький сервиз, но со вкусом. Севрский фарфор? Рублей на восемьсот, не меньше. А какой сервиз вы у Кулика припрятали? Не успел рассмотреть. Да ладно, не уйдет. И уж альбомы импрессионистов с Куликом совсем не вяжутся. Грубая работа. Так вот, возвращаюсь к блюдечку. Взяли бы вы блюдечко и выложили на него все свои "трудовые" сбережения. Где они у вас? В матрацах или книгах?
Минуточку, попробую угадать. Вот в шкафу стоят пять томов Марселя Пруста. Все читали? И не скучно было? Тяжело он пишет. У нас, правда, издавали всего четыре тома. Значит, пятый - муляж. В нем деньги?
Да сидите, сидите, я трогать не буду. Скоро придет Евсеев с понятыми, и тогда сделаем опись по всем правилам.
Но лично мне любопытно, на сколько у вас "трудовых" сбережений? По моим подсчетам, тысяч на тридцать.
- Сорок. Но я не воровал.
- Охотно верю. Воровали другие. Их и сажали. А вы действовали умнее. Я все дела по холодильнику и по мясокомбинату, где вы раньше работали, поднял.
Ловко у вас получалось. Можно сказать, сухим из воды выходили.
Так откуда такая сумма? Чур, мне про переводы от дочери не рассказывать. Я этого не кушаю.
- А курицу вы кушали?
- Не понял.
- Вы курицу в магазине покупали?
- Случалось.
- Вам ее взвешивают в импортной упаковке, весы показывают, допустим, один килограмм четыреста граммов. Все честно.
Но, между прочим, на целлофановом пакете по-иностранному написано: стандарт, вес - один килограмм пятьдесят граммов. Только на эту надпись никто внимания не обращает. За лед переплачивает уважаемый покупатель. А в холодильнике ежедневно такого товару проходит тысячи штук. Это вам не воровство...
- А... а обман рабочего класса? Хорошо придумано. И ОБХСС не подкопается. Но неужели лед на десятки тысяч потянул?
- Вадим Емельяныч, на одном льду можно состояние сколотить.
Вот, к примеру, с холодильника отправляют машину в магазин с осетриной. Экспедитор прихватывает несколько ведер с водой и запирается в рефрижераторе. В дороге он в пасть каждой рыбине по нескольку литров доливает. Теперь считайте.
- Это задача для ОБХСС. Не буду у ребят хлеб отбирать. Но вернемся к "нашим баранам". Итак, закончив трудовые подвиги, вы благополучно вышли на пенсию. Ваши сообщники, те, кто торопился нажиться, погорели. А ваши деньги при вас. Но что делать с таким богатством? Не оставлять же его дочери. Хочется жить на широкую ногу. Купить машину, мебель, дачу. Но тогда люди заинтересуются: на какие средства гуляет Приколото? Возникает легенда о богатом зяте, работающем на Севере, и удачной игре в денежно-вещевую лотерею. Я правильно излагаю?
Приколото был непроницаем.
- Значит, правильно. Итак, этой легенде все поверят, кроме одного человека. Слесарь Пшуков помнит два громких процесса на холодильнике. Тогда посадили две группы расхитителей народного добра. Слесарь Пшуков подозревает, что и у вас рыльце в пушку, есть у него на то основания. Ведь не случайно вы его уволили. Однако за руку вас никто не поймал. Но как только начнется "изящная жизнь" пенсионера Приколото, Пшуков заявит: мол, знаю, откуда у него эти деньги. Значит, вам мешает этот человек. Купить его, как вы купили Кулика, не удается. Более того, при встрече с вами Пшуков как-то криво улыбается. Может, спьяну, а может, и намекает кое на что? Сочувствую вам, деньги есть, а пользоваться ими невозможно - поневоле взвоешь.
И тут подворачивается случай - у Бурдовой пропадает пальто. Вы тонко оцениваете обстановку: Бурдова - женщина с характером, и если ее натравить на Пшукова, то она его в тюрьму упрячет. Начинается детектив. Кулик тащит у пьяного Пшукова связку ключей, крадет сумку из квартиры Бурдовой и буквально вкладывает эту сумку в руки Пшукова. Рассчитано точно: у Пшукова душа горит, ему надо опохмелиться. Пшуков в запое, ему море по колено. У палатки стеклопосуды некто покупает эту сумку у Пшукова при свидетелях. Некто получает за это дополнительные пол-литра, а следствие - неопровержимые улики против Пшукова. Продумано все прекрасно, вплоть до бутылки "Виньяка".
Но растяпа-оперативник топчется на месте, и вы элегантно ему помогаете. В милиции не полные идиоты, и их должно заинтересовать, почему Пшуков написал анонимку. Однако дело опять затормаживается. Пшукова не арестовывают. А вам надо хотя бы на год отправить его в места не столь отдаленные. По возвращении Пшукову будет не до вас. И тогда вы действуете наверняка. Несколько таинственных попыток взломать двери в подъезде, потом Кулик бьет Бурдову мешком, взятым у Пшукова. Надеюсь, это был Кулик, вы сами не станете пачкаться?
- Вадим Емельяныч, в мои-то годы...
- Вот именно. Годы идут, ждать невтерпеж. А оперативника на всякий случай вы берете "на крючок", организуя обвинение в аморальном поведении. Пусть не рыпается. Наконец, Пшуков арестован. Теперь полный порядок. И тут, действительно, счастье привалило. Предлагают билет. Конечно, рискованно, но когда еще билет купишь? А вы устали ждать. Настолько устали, что стоило мне прийти к вам "с повинной", как сразу выигрышем похвастались. Это для того, чтоб к вам больше никто с вопросами не приставал. Может, я в чем-либо ошибаюсь, Семен Николаич?
Если бы он на этом закончил игру, я бы оформил ему добровольное признание, хотя надо было писать на всю катушку. Ведь Приколото чуть не посадил невинного человека! Я исходил из того соображения, что Приколото и так сломал себе жизнь. Сколько лет прятался, дрожал, а в итоге?
- Вадим Емельяныч, - вздохнул Приколото, - в одном вы правы: устал я. Сердце пошаливает. Ночами не спал, думал. Вот-вот в ящик сыграю, не успею. Но с Куликом было иначе. Это он сам, по собственной инициативе.
Опять изворачивается, подумал я. Что ж, пусть пеняет на себя.
- Семен Николаич, Кулика сейчас допрашивает Евсеев. Неужели Кулик не расколется? Он же трус, ваш Кулик.
- Продажная шкура! - Приколото криво усмехнулся. (Прямо как в классическом детективе. Но разве я виноват, что у всех преступников одна реакция - кривая ухмылка.) - Однако не воровал я. Брал, это верно. Брал, что плохо лежит. Не я - так взял бы другой. В нашей работе своя специфика. Кто может, тот и тащит. Одних выловите, приходят другие. И все равно крадут. Мясокомбинат, холодильник, магазин - неразрывная цепочка, живые деньги. Думаете, люди туда по призванию идут? За сто рублей уродоваться, в грязи и холоде возиться? А как жить на сто рублей зарплаты? Вот в чем проблема. Вы ее сначала решите. У нас государство контролирует все, начиная с гастронома и кончая посудной лавкой. В любом ларьке отчетность. Но чем больше отчетности, тем больше лазеек. Для тех, кто понимает. Нэпмана ликвидировали, так в каждой торговой точке другой хозяин появился. Для себя и своих старается. А я, между прочим, не только брал, я еще и работал. Мой цех план перевыполнял, расширял мощности. У меня грамоты имеются. В успехах производства есть и моя заслуга.
Впечатляющая теория. По идее, я должен был как-то ответить аргументированно и доказательно. Но позвонили в дверь, пришел Евсеев с понятыми.
* * *
- Вы, - удивилась Таня. - Вот кого не ожидала!
- Таня, почему на "вы"? А я тут случайно оказался, по делам службы.
- Ах, по делам службы? Тогда желаю успехов.
- Таня, я песенку сочинил: "Ты, товарищ Приколото, приколол вчера кого-то..."
- Неостроумно.
- Таня, ты мне звонила во вторник?
- Не имеет значения.
- Таня, у меня в тот день была срочная работа.
По лестнице подымалась жена Пшукова, Зинаида Ивановна. Она мрачно посмотрела в нашу сторону и, возясь с замком своей двери, вслух произнесла:
- Господи, что творится! Приколоту забрали!
Таня отпрянула от меня, словно ее ударили.
- Так вот какая ваша работа!
Я молча повернулся и пошел вниз. "Черт бы их всех побрал, - думал я. - Конечно, скажи я Зинаиде Ивановне, что ее мужа завтра выпустят, она бы разревелась от счастья". Да и Танечка заговорила бы по-другому. Но почему они настроены против меня? Как будто я что-то делаю для собственного удовольствия! Ничего, завтра Пшуков вернется, он им все объяснит. Тогда посмотрим. А я не мальчишка, чтобы оправдываться на каждом шагу.
Я спустился на первый этаж и только тогда услышал, как наверху хлопнула дверь. "Вот и хорошо, - подумал я. - Завтра Таня все узнает, и ей будет стыдно, и она позвонит как миленькая. А если не позвонит? "И разошлись они, как в море теплоходы". Что ж, подожду два дня и приду к ней сам. Таня - баба умная и, наверно, поняла, что никуда я от нее не денусь".
* * *
Естественно, Профурсет отсутствовал. Смылся через форточку. Ищи-свищи. Я, озлобившись на весь мир, сторожил на кухне чайник. Выплыла Клавдия Матвеевна, загремела тарелками. "Если скажет, что опять испачкал плиту, убью, задушу собственными руками", - твердо решил я.
- Вадим Емельяныч, - раздался за спиной ангельский голосок. - Ваш Котяра на соседнем дворе. Там кошка объявилась. Туда все коты сбежались.
Готов был расцеловать старую ведьму, но мужская выдержка... Я переобулся и помчался на соседний двор. На заборе, нахохлившись, ужасно одинокий и ужасно несчастный, сидел Котяра.
- Что, Котяра, - спросил я его, беря на руки, - и тебе не повезло в личной жизни?
- Вяу! - сказал Котяра.
1970-1975
"ЗАПОРОЖЕЦ" НА МОКРОМ ШОССЕ
Официально он был рожден в Запорожье, на ЗАЗе, но уж очень напоминал "фиат-500". Однако это внешнее сходство отчаянно опровергалось конструкторами: мол, наше, родное, отечественное дитя, ну разве что родственники за границей... Чтобы положить конец досужим вымыслам, его срочно модернизировали: удешевили сорт стали (чтоб пальцем можно было оставлять вмятины на корпусе), упростили приборную доску (это вам не проклятый Запад), резиновые втулки заменили капроновыми (которые срабатывались в два раза быстрее), всюду, где только возможно, поставили болты меньших размеров (экономия металла), да и на конвейере бывшие ученики "ремеслухи" импровизировали по вдохновению (то гайку не закрутят, то пружинку не дожмут), - словом, получилось сооружение, при знакомстве с которым опытным механикам хотелось выбросить все справочники, инструкции - все книги вообще, исключая одну (к технике отношения не имеющей), где напечатан был плач пророка Иеремии. Опытные механики уже тогда догадывались, что владельцу "Запорожца", в сущности, надо надеяться только на эту книгу, храня ее в сумке с инструментами, рядом с буксирным тросом. Однако не понимали механики, что тут был заложен высший смысл: "Запорожец" предназначался для частного сектора, а частника нечего баловать - разводной ключ в зубы и под машину. Таким образом наглядно проводилась в жизнь идея всеобщего обязательного политехнического обучения...
Да, важная деталь биографии: первый экземпляр был привезен в Москву и показан Очень Большому Человеку. Очень Большой Человек, несмотря на крайнюю занятость (читал доклады послов, руководил посадкой кукурузы и репетировал произношение слова "социализм" - последнее, впрочем, безуспешно), снизошел до "Запорожца", погладил его, даже соизволил протиснуться в салон - и ничего: "Запорожец" сделал торжественный круг по кремлевскому двору, не развалился.
И тогда его запустили в массовое производство.
Но к моменту появления нашего героя (кузов № 696070, мотор № 524532, шасси 46778) то ли директору завода надоело получать письма, в которых ему обещали проломить голову монтировкой, то ли уборщицы устали выметать из сборочного цеха отваливавшиеся с готовых машин гайки и болты, а может, просто молодежь конвейера нашла себе другое развлечение - как бы там ни было, наш герой имел некую гарантию и мог проехать тысячу километров самостоятельно.
Геральдическая линия
