Труп неизвестного, пардон, посадили на кол.
Бывает, конечно. В Латинской Америке, с ее-то текилой, наркокартелями, коррупцией, мафией и сомнительными политическими режимами вообще много чего бывает. Но все-таки и местной полиции, и даже местным "крестным отцам" хотелось бы определенности в деталях…
Кого убили? За что убили?
И, что самое интересное, при жизни или после смерти посадили на кол бедную жертву?
Все это покрыто мраком неизвестности.
Крепко пьющий, медленно звереющий от скуки и безуспешно пытающийся разобраться со своими бесконечными женщинами журналист Виктор понимает: это его шанс!
Тем более, на первый взгляд, его журналистское расследование не сможет повредить решительно никому.
Вперед, к славе?!
По крайней мере так было задумано…
Содержание:
Часть первая 1
Часть вторая 27
Эпилог 55
Примечания 55
Сантьяго Гамбоа
Проигрыш - дело техники
Памяти фотографа Рикардо Гамбоа, обожавшего читать Диккенса и Варгаса Льосу, и очень мною любимого. С искренним и неосуществимым желанием подарить ему эту книгу.
Часть первая
1
"Все, что ни делается, имеет какой-то смысл", - подумал Виктор Силанпа, решив, что сегодняшнее утро необычное. Уже перед самым рассветом он наконец дочитал воспаленными от усталости глазами двухтомный "Отель Шанхай" Вики Баум, но даже не понял, понравилась ему книга или нет, и вообще с какого бодуна за нее взялся. Где-то посреди ночи он в очередной раз нарушил данное себе слово не курить. К тому же ему предстояла неприятная процедура - намазаться мазью против геморроя. Стоя перед зеркалом в ванной, Силанпа с отвращением созерцал ярко-красный тюбик, лежавший на полочке. Отвернув пластиковую крышечку, он приставил тюбик к больному месту и, чувствуя, как рушится непрочное душевное равновесие, выдавил холодную жижу.
Со столика в прихожей донеслось громкое эхо телефонного звонка.
- Алло! - Силанпа поднял трубку кончиками большого пальца и мизинца.
- Знаю, что сегодня воскресенье, но дело серьезное! - Он узнал голос капитана Мойи. - Обнаружен труп на берегу Сисги - возраст около пятидесяти пяти, в костюме Адама, посажен на кол. При нем ни бумажки, ни остатков одежды - ничего!
- Когда его нашли?
- Сегодня утром, но, похоже, он там уже несколько дней. Возле края плотины, дальнего от дороги. Какие-то ребята катались поблизости на каноэ и заметили. Поспешите, я велел, чтобы его не снимали, пока вы не приедете! Ну как, хороша наводка?
- Да, капитан! Выезжаю немедленно!
Силанпа торопливо натянул на себя старые тиковые штаны, на прощание махнул рукой муньеке - женскому манекену, - которая стояла возле книжного шкафа, прекрасная в солнечных лучах, и через считанные минуты уже катил по авениде Чиле в направлении загородного шоссе.
- Я Силанпа! Из газеты!
- Проходите вон туда!
Издалека зрелище напоминало распятие с очень дородным Христом. Или изображение слона, нарисованное неумелой детской рукой.
- Вот, держите это поближе к носу! - Полицейский протянул ватку, смоченную нашатырным спиртом. - От него смердит почище, чем от пьяного пердуна!
Прижимая ватку к верхней губе, Силанпа со слезящимися глазами стал продираться сквозь кусты и заросли тростника. Добравшись до места, он увидел распухший синюшный труп, покрытый коркой засохшей грязи. Колья пронзали его, образуя косой крест. Желудок Силанпы судорожно сжался, и его чуть не вырвало.
Он принялся делать пометки в блокноте, начертил схему расположения находки в нескольких метрах от кромки берега, посреди островка тростниковых зарослей, а затем перешел к самой неприятной части работы - осмотру трупа. Запястья и шею опоясывали черные пятна. Очевидно, мужчину связали и скорее всего волокли на веревке. Полицейский принес раздобытую где-то малярную стремянку, и Силанпа, замирая от отвращения, приблизился к лицу. Глазные яблоки вытекли, рот с отвисшей челюстью забит грязью и песком. В заключение Силанпа извлек свой маленький "никкормат" и сфотографировал труп с разных углов.
- Похоже, смерть наступила от удушения прежде, чем его посадили на кол, как по-вашему? - обратился он к полицейскому.
- Да, сеньор. И посмотрите на хвост, что торчит у него из задницы - это не водоросли?
- Кажется, да… - Силанпа слез со стремянки. - Ладно, теперь ваша очередь! Передайте Пьедраите, что я буду у него завтра прямо с утра!
Он вернулся к шоссе и с моста оглядел темную гладь озера. Отсюда не раз прыгали вниз те, кто отчаялся дождаться телефонного звонка или еще какого-нибудь выражения человеческого участия, означающего для них спасительный поворот судьбы. Влажный ветерок погнал по воде мелкую рябь.
Силанпа зябко поежился. Из полицейской машины он связался по радиотелефону с капитаном.
- Капитан полицейской бригады номер сорок Аристофанес Мойя слушает! - прозвучало в трубке. - Чем могу быть полезен?
Силанпа назвал себя. Сигарета в его пальцах мелко подрагивала.
- Его задушили и сбросили в озеро! - сообщил он. - А уж потом вытащили и посадили на кол. Довольно изощренное убийство, вам не кажется?
- Нашли какие-нибудь улики?
- Полицейские прочесали местность на двести метров вокруг и не обнаружили ничего, даже сломанной веточки!
Капитан сухо откашлялся.
- Ладно, почитаю вашу статейку! Надеюсь, фотографии будут?
- Само собой, капитан!
После Силанпа позвонил в редакцию "Обсервадора".
- Эскивель? Говорит Силанпа! У меня срочный материал! Оставьте мне рамку под фото на первой полосе и полностью страницу полицейской хроники!
- Может, вам еще спеть "В глазах твоих туманы"?
- Эскивель, поверьте, дело будет громкое! Человека сажают на кол на берегу Сисги! Приеду - покажу фотографии!
На обратном пути в Боготу Силанпа курил сигарету за сигаретой, не в силах отделаться от воспоминания о мертвеце, о пустых глазницах и жуткой маске вместо лица. Его мутило при мысли о том, что безобразный труп еще недавно был таким же живым мужиком, как и он сам, с ним общались другие люди, здоровались за руку и даже, наверное, ложились в постель женщины. Затянувшись сигаретой в последний раз, он почувствовал во рту отвратительную горечь, опустил стекло и сплюнул на дорогу. Нет, все-таки от трупов лучше держаться подальше!
Доехав до третьего моста, Силанпа посмотрел на часы. Было почти пять утра. "Моника, наверно, злится", - с грустной обреченностью подумал он и прибавил газу. Его "Рено-6" помчался к авениде 127, потом свернул на Нису. Силанпа мысленно корил себя за безалаберность, обыкновение опаздывать на свидания и деловые встречи, будто его жизнь протекала в отличном от общепринятого часовом измерении. Он пообещал Монике отвезти ее сегодня на велотрассу бегать трусцой, но опять не сдержал слова.
Моника, в спортивном костюме, открыла ему с каменным лицом и молча удалилась на кухню.
- Где тебя черти носили? - спросила она, наливая себе кофе. - Я звонила тебе домой, в редакцию. Там сказали, что ты не появлялся.
- Пришлось сгонять на Сисгу. На берегу нашли труп, посаженный на кол. Жуткое зрелище!
- Посаженный на кол? - с удивлением переспросила она, дуя на горячий кофе. - Кто ж его так - наркоторговцы, партизаны, террористы?
- Не знаю и знать не хочу. Я в эти дела не вмешиваюсь. - Силанпа налил себе стакан молока. - Ты бегала?
- Да, с Оскаром. Посиди немного, я приму душ.
Он молча проводил ее взглядом. Оскар был прежним любовником Моники, до Силанпы, и до сих пор не смирился со своей отставкой - преследовал ее, всячески ублажал, выведывал и исполнял самые дурацкие капризы, втайне надеясь, что она к нему вернется.
Через приоткрытую дверь Силанпа наблюдал, как Моника сняла спортивные штаны и осталась в голубых трусиках, которые всегда действовал и на него безотказно. Он в два прыжка очутился подле нее - и увидел, что ее глаза вовсе не сияют любовной страстью, а сверкают молниями негодования.
- Ну прости меня, пожалуйста! Давай в следующее воскресенье, а?
- Поклянись!
- Клянусь!
Силанпа прижал Монику к себе и принялся гладить по всему телу. Не выдержав, она рассмеялась.
- Ну ладно, ладно, мир! - сказала она, отстраняясь. - Дай мне хоть трусики снять!
Они познакомились три года назад. В тот день Силанпа возвращался из Гуахиры, где готовил репортаж о весьма странном происшествии. В дюнах потерпел катастрофу небольшой самолет с грузом живых цветов, причем ни трупов, ни спасшихся членов экипажа не обнаружили. То ли летчики успели выпрыгнуть с парашютами, то ли бесследно исчезли до прибытия спасателей - это так и осталось загадкой. Рейс не был зарегистрирован ни в одном из аэропортов Колумбии. Лишь обугленный остов самолета покоился посреди огромной кучи обгоревших, покрытых копотью и пеплом гвоздик и роз. Силанпа вернулся в Боготу на авиетке "сессна", специально арендованной для него редакцией газеты, и по какому-то наитию взялся за написание статьи прямо в аэропорту, решив, что рев авиационных двигателей придаст ему творческого вдохновения. Углубившись в работу, Силанпа уже больше двух часов сидел за столиком кафе "Престо", когда женский голос у него над головой спросил, что и зачем он пишет. Они разговорились. Выяснилось, что незнакомка приехала в аэропорт встречать своего приятеля, который должен прилететь из Панамы. Рейс задерживался. Они продолжали болтать уже после того, как Силанпа продиктовал по телефону готовую статью и стало известно, что самолет из Панамы по техническим причинам приземлился в Медельине. Силанпа, довольно застенчивый по натуре и обычно немногословный, внезапно с удивлением обнаружил, что так и сыплет остротами, а женщина, к тому времени превратившаяся из незнакомки в Монику, не отводит от него своих блестящих глаз и увлеченно слушает, как он описывает место катастрофы, суровые лица окрестных жителей, услышавших взрыв и разыскавших останки самолета, полицейских, строящих версии случившегося. Уже поздним вечером, после нескольких бокалов пива, они стали делиться очень личным, открывать друг другу сокровенные желания и мечты, исповедываться в своих маленьких одержимостях и бзиках, и достигли такого глубокого взаимопонимания, такими родственными ощутили себя их души, что Моника вдруг приставила палец к губам, призвав его к молчанию, а затем предложила поехать к ней домой и произнесла слова, какими Силанпу до тех пор не одарила ни одна женщина: "Хочу, чтобы ты увидел меня голой". Позже он записал ее слова на бумажку, которая стала первой в коллекции изречений, хранящейся в карманах муньеки. Самолет из Панамы с Оскаром на борту так и не долетел до Боготы. А когда тот все-таки объявился с чемоданом, набитым купленными по дешевке шоколадками "милки-вэй" и флакончиками с духами "Диор", Моника встретилась с ним за столиком перед входом в кафе и объявила тоном, не предвещающим ничего хорошего: "Нам надо поговорить. Кое-что случилось".
Моника встала с постели и ушла в ванную, а любовная страсть в сердце Силанпы вновь сменилась охотничьим азартом. Кто же тот несчастный, чей труп торчал на колу на берегу Сисги, открытый солнцу и непогоде? Почему его водрузили именно там? Силанпа попытался представить себе тех, кто способен на подобную жестокость - хладнокровные, безжалостные убийцы.
Когда Моника вышла из ванной, он уже был одет.
- Поеду в редакцию писать статью. Давай сходим вечером в кино?
- Ага, давай! Вот здорово! А на какой фильм?
- Не знаю, мне все равно. А тебе какой хочется?
- Говорят, "Телохранитель" очень неплохой. В "Астор-пласе" идет.
- О’кей, я тебе позвоню!
Уже темнело, когда Силанпа приехал в редакцию и первым делом направился в фотолабораторию.
- Вот, посмотрите! - сказал он Эскивелю, ткнув указательным пальцем в готовые негативы. Тот нацепил на нос очки. - Настоящая бомба!
После того, как пленку отправили в печать, Силанпа уселся за свой стол, закурил и принялся настукивать двумя пальцами по клавиатуре старенького компьютера.
КАЗНЕННЫЙ НА СИСГЕ
Водохранилище Сисга, Кундинамарка (16 октября).
Вчера на южном берегу водохранилища Сисга обнаружен труп мужчины, личность которого пока не установлена. Неизвестный умерщвлен одним из жесточайших способов, применявшихся на варварском этапе истории человечества - живьем посажен на кол. Расследование преступления, начатое сразу после страшной находки, ведут сотрудники боготинского отделения полицейской бригады № 40 под командованием центуриона органов правопорядка, капитана Аристофанеса Мойи (на фото 1, вверху). "Добропорядочные граждане могут не сомневаться, - заявил капитан Мойя в беседе с вашим корреспондентом, - что злоумышленники, виновные в организации этого зверского убийства, будь то легальное юридическое лицо или уголовный элемент, понесут заслуженное наказание!"
Итак, полицейские детективы еще только начали работу, поэтому, несмотря на наличие серьезных улик и множества версий, ваша газета пока не станет ничего обнародовать, дабы не нарушать тайну следствия. Кто же он, таинственный незнакомец, подвергшийся столь чудовищной пытке? Каковы мотивы леденящего кровь преступления? Нам придется запастись терпением и ждать, пока капитан Аристофанес Мойя и его подчиненные найдут ответы на поставленные вопросы.
Однако мы все же готовы пояснить один существенный аспект данного дела, а именно: каким образом производится страшная казнь, которую впервые начали применять на Балканах, в средневековой вотчине князя Дракулы, известного также как Господарь Трансильвании. Рекомендуем особо впечатлительным читателям со слабыми нервами воздержаться от ознакомления со следующим комментарием. Итак, на практике человека сажают на кол, пронзая заостренным шестом сквозь анальное отверстие, затем протыкая туловище насквозь и наискосок, так что острие выходит наружу, ломая ключицу. Второй шест втыкается уже не в задний проход, а чуть выше, в области почек, крест-накрест с первым, образуя конструкцию в форме огромной зловещей буквы "X", достаточно устойчивую, чтобы удерживать на весу тело жертвы - как правило, изменника или клятвопреступника (см, фото 1 и 2).
2
В анатомическом театре института судебной медицины краска на потолке облупилась от влажности, оголив трещины и дыры. В одной из щелей шевелила усиками большая кукарача.
- В жизни не видел ничего более мерзкого, чем тот мешок с дерьмом, который приволокли мне вчера вечером! - Пьедраита откусывал бублик, и запивал его кофе из чашки - и то, и другое он держал в руках, не снимая резиновых перчаток.
- От чего он умер?
- Да на нем живого места не осталось! Перелом позвоночника, разрыв желудка, вода в легких, сдавление горла! Получи он даже половину этих травм - конец, чао, малыш!
Силанпа с отвращением посмотрел на стеклянные банки, где в формалине плавали трофеи Пьедраиты: человеческое сердце с тремя пулевыми отверстиями, сморщенная от цирроза печень, кисть руки с зажатым в кулаке ножом…
- Вот черт… А можете хоть примерно сказать, когда наступила смерть?
- Самое меньшее две недели назад. Точнее не определить, слишком много повреждений. Максимальный срок - два месяца, учитывая, что труп находился в воде. При более длительном воздействии воды мышечные ткани начинают распадаться.
- Значит, между двумя неделями и двумя месяцами?
- Да.
- Хорошо, у нас хотя бы есть временные рамки. Сколько ему лет, как вы думаете?
- Лет пятьдесят - шестьдесят. Только к такому возрасту можно до такой степени заплыть жиром.
- А что скажете по поводу внешности?
- Белый. Волосы седые, на макушке лысина, на щеках бачки. Рост метр шестьдесят восемь. Я послал все данные капитану Мойе, они, наверное, уже рисуют портрет.
- А что у него внутри - земля, водоросли?
- Образцы содержимого я с самого утра отправил в лабораторию. Заключение, вероятно, будет готово завтра к вечеру.
- Спасибо. Сообщите мне, если появится что-то новенькое!
- Ладно, пока!
Капитан Мойя производил впечатление мужчины, который, перешагнув пятидесятилетний рубеж, так и не познал здорового образа жизни. Темные мешки под налитыми кровью глазами и капли пота, стекающие по щекам, свидетельствовали о переедании и нехватке сна. Над тонкими губами, будто подрисованными карандашом, нависал нос картошкой, весь покрытый венозной сеточкой, набухшей так, что, казалось, вот-вот начнет кровоточить. Его лицо словно говорило: этот мужчина страдал и терпел удары судьбы, но, несмотря ни на что, сохранил веру в добрую природу человечества - мученик, с улыбкой прошедший огонь и воду и постигший глубокий смысл бескорыстия и самопожертвования.
На столе Мойи лежал рисованный портрет убитого. Черты лица казались довольно приятными.
- В этой папке есть все, чем на данный момент могу с вами поделиться, включая самое главное - список пропавших без вести. Вы говорили, за последние два месяца?
- Да, для начала.
- Мы отобрали лиц мужского пола старше двадцати пяти лет и только по сводкам столичного округа, естественно. Я уже запросил сегодня данные по всей стране, но компьютерная система перегружена. Кажется, поступило кое-что из Чоконты.
- Что ж, с чего-то надо начать.
Капитан откинулся на спинку кресла и с громким пыхтением безуспешно попытался положить ногу на ногу. Его китель едва сходился на огромном животе; речь прерывалась хриплым дыханием.
- Позвольте задать вам один вопрос личного характера, сеньор журналист, - просипел Мойя, вперившись в него взглядом и поглаживая себя по пухлой складке ниже подбородка. - Буду говорить с вами откровенно, Силанпита, как с другом, как мужчина с мужчиной, поскольку, без лишней скромности, я готовлюсь осуществить очень важный шаг… Вам когда-нибудь доводилось слышать название "Тайная вечеря"?
- Да, капитан, это евангелическая ассоциация желающих похудеть с помощью чтения Библии, - ответил Силанпа. - А почему вы об этом спросили?