Она - Банана Ёсимото 3 стр.

- Это ведь дом, где убили человека. Ду­маю, что долгое время к нему никто не при­ближался, - предположила я. - Но вскоре там наверняка что-нибудь сделают типа за­вода. А возможно, уже сделали, кто знает. Если, конечно, там что-то кардинально не изменилось вокруг... Да, и от станции дале­ковато. В общем, такое место, где слишком мало людей, чтобы открыть там магазин. В любом случае ко мне это уже не имеет ни­какого отношения.

- Прости, недавно я принимал от тебя соболезнования по поводу смерти мамы. Но ведь мы давненько не виделись. У меня голова забита тем, что я потерял маму, и мы даже как следует не поговорили о том, что и тети с дядей уже нет в живых, - посето­вал Сёити.

- Ничего страшного. Это уже в про­шлом.

Похоже, мы почти добрались до цели. Навигатор указывал на место недалеко от трассы. Шум деревьев становился все громче.

Следуя указаниям навигатора, я сверну­ла на темную дорогу и въехала на улицу, по обеим сторонам которой стояли дачные домики и всего несколько случайно зате­савшихся жилых домов.

- А, вон тот, второй с конца дом зелено­го цвета, - указал Сёити.

Впереди еле виднелась стена светло-зеленого цвета, освещенная фонарем на воротах.

- На парковке уже стоит одна машина. Можно я припаркуюсь возле ворот? -спросила я.

- Да без проблем. Вообще-то я оставляю машину совершенно в другом месте поблизости, так что потом ее отгоню.

В этом ответе проявились хорошие ма­неры. Да, тетя придавала большое значе­ние воспитанию. В такие моменты я ощу­щаю боязнь, не обладая подобными каче­ствами, показаться неуклюжей.

Я припарковалась, и мы вышли из ма­шины. Небо было густо покрыто множест­вом звезд. Хотя я не испытывала никаких особенных чувств или эмоций, казалось, что на глазах вот-вот выступят слезы. Странно, я почувствовала, как глаза мои наполняют­ся светом этих многочисленных звезд, и практически лишилась дара речи.

- Воздух такой чистый и приятно пах­нет лесом или сухой травой, - вздохнула я.

- Когда приезжаешь из Токио, в мо­мент выхода из машины всегда так кажет­ся, - согласился Сёити. От впечатления окружающей красоты меня пробрала мелкая дрожь.

Еще вчера я была на углу улицы с нагро­мождением очередей такси и людских по­токов, не иссякающих даже ночью. И вдруг я здесь. Я почувствовала, что мое тело, ра­дуясь, старается принять случившееся. Мое тело - мой единственный настоящий друг. Так я думаю. В любое время, в каком угод­но месте оно мой верный спутник.

Открыв дверь при свете фонаря, Сёити вошел внутрь, включил электричество и пригласил меня в дом.

- Прошу извинения за беспокойство, - произнесла я традиционное приветствие и несмело вошла в этот дорогой сердцу дом. Почти ничего не изменилось с того мо­мента, как я была здесь. У меня совершенно не возникло впечатления, что прошло уже так много времени. В доме царили чистота и порядок: видимо, тетя тщательно ухажи­вала за каждым уголком своего жилища. И до сих пор повсюду ощущалось ее присут­ствие. Вещей в доме было немного, и укра­шений практически не было, но, несмотря на это, в нем отнюдь не веяло неуютным хо­лодом. Я подумала, какими все-таки разны­ми были тетя и моя мама. Об умершем человеке легко говорить исключительно хорошо или очень плохо, и бессмысленно, проводя сравнение, идеализировать того, кого уже нет в живых. Однако, если задать вопрос, по­чему тетя так легко оставила раскрученный бренд под названием "Конамия", то ответ на него становится очевидным внутри этого до­ма, подкупающего простотой и уютом.

Я решила, что, обладая изначально той же магической силой, что и мама, тетя кон­тролировала свой мистический дар и стро­ила этот дом и свою жизнь, имея перед со­бой конкретные цели. Ведь не может быть, чтобы из двух близнецов с одинаковым не­вообразимым прошлым только тетя была ангелом.

- С тех пор как умерла мама, здесь не очень-то прибрано, извини, но ты распо­лагайся и чувствуй себя как дома, - предложил Сёити.

Я сложила вещи на диван и спросила:

- А в доме есть буддийский алтарь?

- Нет, мама была атеисткой. Она гово­рила: "Верить в неопределенность? Нет уж, увольте", - с улыбкой ответил Сёити.

- Нет ли какого-нибудь места, где я мог­ла бы попрощаться с тетей? - уточнила я.

- В маминой комнате я соорудил что-то наподобие алтаря, поставил там фото­графию и цветы. Посмотришь?

- Мне бы хотелось не посмотреть, а по­клониться.

Я последовала за Сёити в дальнюю ком­нату. Там на прикроватном столике возле аккуратно заправленной постели стояли красивые цветы и фотография тети, на ко­торой она была еще красивее и роднее, чем я ее запомнила с нашей последней встречи. На столике размещались также стакан во­ды и изящная восковая свеча. А еще его украшали изумрудное колье и кольцо, кото­рые тетя всегда носила.

- Она просила сделать именно так, - пояснил Сёити.

- Она окончила школу ведьм, но здесь нет никаких пиктограмм, свечей со стран­ным орнаментом и прочей оккультной сим­волики... - серьезно сказала я.

В доме, где я выросла, было много по­добных вещей.

- Слишком много смотришь фильмов.

Школа только называлась колдовской, а на деле была школой белой магии и потому не связана с этими жуткими вещами. Одна­ко, мне не очень удобно об этом говорить, вон там есть что-то вроде жезла с кристал­лом и приспособления для даусинга, - смущаясь, Сёити указал на один из углов алтаря.

Там лежало несколько предметов, вы­полненных из красивого камня, какого я никогда и не видела. Я едва не подавилась смешком.

- Прости, что рассмеялась. Просто, ты так необычно выразился...

Я опустилась на колени, соединила ладони перед собой и тихонько пробор­мотала:

- Спасибо за то, что ты так беспокои­лась обо мне.

В душе моей на мгновение вспыхнул ослепительный образ улыбающейся тети. Надо же, видно, и в этом доме тоже твори­лось разное...

- Есть что-нибудь выпить? Пиво, на­пример? Что-то в горле пересохло.

- Можешь как следует исследовать хо­лодильник и выбрать, что тебе по душе, - ответил Сёити.

- Сё-тян, а ты что-нибудь будешь?

- Сейчас собираюсь заварить япон­ский чай. Хочешь?

- Пожалуй, и от чая тоже не откажусь.

- Необычное сочетание. Желудок не испугается? - рассмеялся Сёити и залил воду в чайник.

Звук падающей воды оживил атмосфе­ру в комнате. Безлюдное пространство на­полнилось признаками жизни, и весь дом словно вздохнул с облегчением. Я открыла холодильник и достала одну из аккуратно расставленных баночек пива. Затем взяла с посудной полки кружку для гостей, кото­рая, как мне показалось, не была наполне­на воспоминаниями, налила в нее желан­ный напиток и осушила за один присест. Когда выпиваешь что-то холодное, возни­кают такие же ощущения, как если бы ты вдохнул прохладный уличный воздух, и я почувствовала, как мой организм, ослаб­ший и несколько укачавшийся во время по­ездки в машине, разом освежился.

- Есть мамина пижама, переоденешься? Она постиранная. Или ты брезгуешь? - спросил Сёити.

Как он добр и внимателен ко мне, бук­вально напросившейся в гости без особого приглашения.

- Я не брезгую, но мне представляется, что негоже брать столь значимые вещи, - ответила я.

- Ну что ты! Думаю, она была бы рада. Мама определенно испытывала смешанные чувства к твоей матушке, но ведь тебя она любила.

- Мужчины часто заблуждаются на этот счет. Думаю, мне было бы неприятно

после смерти одалживать свою пижаму пусть даже горячо любимому человеку. Хо­тя это сложно объяснить.

- Вот как? Что до меня, то мне все рав­но, что там будет после моей смерти. К то­му же мама твердо оговорила, что при­шлось бы ей не по душе.

- Если ты одолжишь мне свою футбол­ку, это меня вполне устроит. Можно мне се­годня спать на этом диване? - спросила я, сидя на приятной на ощупь кожаной софе.

- Нет, мы сделали гостевой бывшую комнату отца. Располагайся там. Я сейчас пойду вытру там пыль и проветрю, - ска­зал Сёити.

- Это я и сама могу сделать, не пережи­вай. Спасибо.

После трехчасового вождения мои ноги устали, и я вытянула их на диване. Слава богу, Сёити не заострил внимания на этом, словно и не был против моих отдыхающих ног. Для меня впервые за долгое время это была та релаксация, которую можно ощу­тить только в кругу семьи.

Он довольно неумело стал заваривать чай, и я подумала: определенно, пока тетя была жива, ему и чай самому не приходи­лось готовить.

Как же я ему все-таки завидую. С того момента, как мы играли с ним в семью в их саду, его, в точности как я и предполагала, ждала впереди столь отличная от моей жизнь. У него под ногами есть прочный, до­бротный фундамент, а я на дрожащих но­гах с трудом бегу по крутящейся плоскости. Я прекрасно осознаю, что все дело в разни­це между нашими родителями. Обе сестры обладали одинаковой по мощности энерге­тикой, но моя мама использовала ее вовне, наращивая свою силу, а тетя, удерживая в себе, воспитывала и совершенствовала свой внутренний мир.

Кроме того, если даже такая мама меня совершенно забросила, что с меня возь­мешь? Я оказалась полной неудачницей. Не спеша осматривая дом, я думала о том, что мама и тетя жили, стараясь каж­дая по-своему достичь совершенства, но по­лучили в итоге совершенно разные резуль­таты.

Это был дом, созданный слабыми, но умелыми руками человека, который все в своей жизни делал с любовью. Даже цветы в горшках словно заявляли о том, что здесь к ним относились с большой заботой. Не­смотря на то что хозяйки дома уже не было в живых, он не стал тюрьмой воспомина­ний о ней.

Есть обычная жизнь, впереди у которой обычная смерть, и, пожалуй, мы оба с этим смирились. Их спокойный круговорот все еще существует и приносит в это простран­ство чувство стабильности.

У необычного тетушкиного воспитания было минимум недостатков. Хотя по хозяй­ству они проявлялись в полном объеме.

- Давай-ка чай заварю я, - предложи­ла я.

- А в чем дело? Я делаю это как-то не­аппетитно? - засмеялся Сёити.

- Нельзя вот так резко наливать кипя­ток, - заметила я.

- Да ведь ты все равно будешь пить его вместе с пивом.

А и ладно, уже заварил, решила я и улыбнулась.

Как и ожидалось, в чае чувствовался только неприятный привкус кипятка.

Я, к своему удивлению, собралась вы­пить еще одну баночку пива.

Со словами "Можно это съесть?" я, не до­жидаясь разрешения, достала из холодиль­ника сыр с плесенью в качестве закуски. Я была поражена, поскольку этот продукт весьма деликатесный и редкий для япон­ской семьи со средними доходами, но потом подумала о том, что для этого дома такое вполне естественно, ведь, подобно моей разборчивости в кофе, здесь тоже имеют дело с высококачественной импортной едой. Забавно, что в мелочах жизни мы все еще схожи.

На мгновение в памяти возникла кар­тинка содержимого холодильника в доме, где я жила в детстве. Там всегда аккуратны­ми рядами вплотную друг к другу были рас­ставлены редкие заграничные вкусности. От папы в качестве подарка я всегда полу­чала привезенные на пробу красочные ко­робки со сладостями, каких было не купить в Японии. Папа очень любил меня баловать ими, а мама, смеясь, говорила: "Не вздумай все съесть за один присест!" Да, давненько я не вспоминала о таких вещах.

Даже в моей жизни были мирные време­на. Но потом так много всего произошло, что я и позабыла об этом. Тогда все внима­ние родителей было приковано только ко мне и со мной обращались как с драгоцен­ностью.

Вот о чем напомнил мне, несмотря на смерть хозяйки, холодильник этого дома.

Так как было уже поздно и я устала, мы решили, что завтра сможем обо всем наго­вориться, и мне было предложено первой принять ванну. Давно я не бывала в такой просторной ванной комнате.

Там находилось большое окно. Я откры­ла его настежь, налила воду и погрузилась в горячую ванну. У меня возникло ощуще­ние, словно я принимаю ванну под откры­тым небом. Я видела белое сияние мерцаю­щих звезд и черные очертания горных мас­сивов, и это было превосходно.

В Токио имелась маленькая ванна у дав­него бойфренда, а в моей квартирке и вовсе нет никакой. Поэтому я была рада возмож­ности получить здесь это неземное удоволь­ствие и сказала "спасибо" своей тете, кото­рая была сейчас на небесах.

Тетушка, мне вполне достаточно того блаженства, что я лежу в этой ванне. Моя душа полна оттого, что кто-то беспокоится обо мне. Мне уже и так хорошо. Я счастли­ва. Больше ничего не нужно.

Кроме того, погрузившись в это горячее удовольствие, я невольно вспомнила огром­ную, отделанную кафелем ванную комнату в Италии. Куда ни глянь - и унитаз, и би­де, - холодное белоснежное пространство. От нагревательной панели у окна подни­мается теплый воздух. Из окна за белыми занавесками виднеется плантация олив­ковых деревьев. Маленькая в сравнении с просторной комнатой ванна очень гладкая и я едва помещаюсь в ней, поэтому чувст­вую себя огромной.

Когда всплывают картины чего-то очень далекого и дорогого сердцу, они кажутся си­яющими.

Ночной воздух в Японии влажный, и каждое дуновение прохладного ветра вмиг освежало мои разгоряченные щеки, что было очень приятно. У меня было такое чув­ство, что эта прохлада очищает мою кожу лучше самого замечательного косметичес­кого лосьона и мое тело будто разукрашива­ется цветом ночи. Если тетя смотрит на ме­ня с небес, интересно, каким она находит мое лицо в открытом окне в мире кромеш­ной ночной тьмы? Наверное, я выгляжу жалкой. Выражение лица человека, кото­рый влачил свое существование, усердно стараясь убежать от прошлого, должно быть, напоминает в чем-то искаженное вы­ражение лица подкидыша.

Проведя в свое удовольствие в ванне це­лый час и как следует пропотев, я заверну­лась в мягкое гостевое полотенце, наверня­ка постиранное еще тетей при жизни, и вышла из ванной.

Оттого что я пользуюсь этим полотен­цем, время в доме сдвигается с места и те­тя еще на один шаг удаляется от нас. Это так печально.

Однако это даже хорошо. Мне предсто­ит, продолжая в том же духе, разрушить об­разовавшийся вакуум. Стоит вернуть этот дом в настоящее время, решила я.

Крикнув Сёити, что освободила ванную, я открыла окно в комнате для гостей и лег­кими прикосновениями вытерла пыль. Ко­гда комната как следует проветрилась, вклю­чила отопление и забралась в постель.

Господи, большое спасибо за то, что есть где переночевать сегодня. Большое спаси­бо за этот день моей жизни.

Моя молитва перед сном неизменно оста­ется такой, с тех пор как я осталась одна.

Сёити вряд ли ворвется ко мне в комна­ту, а при его порядочности такое, наверное, вовек не случится. Подумав об этом, я со спокойной душой погрузилась в сон.

Прозрачные солнечные лучи, проника­ющие сквозь щель между занавесками, све­тили мне прямо в лицо, из-за чего я просну­лась утром на редкость рано.

Между домами виднелись горы, все еще густо покрытые зеленью. До меня не доно­силось ни единого звука движения машин на улице. А если говорить о чистом утрен­нем воздухе, то казалось, что это и вовсе нe Япония.

И в то же время, в отличие от Тосканы, если хорошо принюхаться, в воздухе пахло влажными деревьями. Казалось, что силь­ный ветер выдул и высушил все, но деревья все еще хранили в себе достаточно воды. Пока стоит такое время года. А вот в разгар зимы, наверное, станет посуше, и запах хо­лодного воздуха станет насыщеннее.

Впервые за долгое время я ощутила осо­бую атмосферу этого времени года в Япо­нии. Я вспомнила глубокое умиротворе­ние, наполненное немного печальным, осо­бенным солнечным светом. Я пристально взглянула в окно, чтобы только снова по­чувствовать это.

Несмотря на утро, на улице не видно ни­кого, и в пейзаже за окном нет ничего ново­го. И сердца людей не желают перемен. Су­ществовала бы только эта увядающая кра­сота. Вот такой удивительный вид из окна. Ведь наверняка там, за окном, рождаются дети, умирают старики, появляются и ра­зоряются магазины - в общем, все меня­ется. Однако, как ни странно, там так тихо и спокойно, что этого совершенно не чувст­вуешь.

Подумав о тете и Сёити, которые безвы­ездно прожили в этом захолустном дачном местечке, я вновь немножко позавидова­ла им. День за днем проживая одинаковые будни снова и снова, так что даже переста­ешь понимать их однообразность, они нако­пили огромную глыбу любви, которая ока­залась настолько прочной, что даже смерть, пожалуй, не в силах ее разрушить.

Возможно, из-за того, что гостевой ком­натой никто не пользовался, она осталась довольно пыльной, несмотря на мои усилия накануне. От дуновений холодного ветра из окна пылинки, кружась, поднимались вверх и, пропуская через себя солнечные лучи, пе­реливались всеми цветами радуги. Это было удивительно красиво.

В коридоре раздался шум. Наверное, Сёити уже встал.

Должно быть, он сейчас очень похожи­ми на тетушкины движениями старается поддерживать дом в порядке. Думаю, те­тушка хорошо воспитала у него серьезное отношение к подобным вещам. Он сполна воплотил в реальность ее мечты. Ведь она растила его так, чтобы он не стал травой перекати-поле, как я, чтобы сумел крепко встать на ноги.

Дом наполнился ароматом кофе, и я вы­шла в коридор.

- Доброе утро, - сказала я.

- Доброе. Хорошо спала? - поприветствовал меня Сёити.

- Да, большое спасибо.

- Кофе будешь? - предложил Сёити.

- С удовольствием, - согласилась я. С наступлением утра атмосфера в этой маленькой гостиной снова показалось осо­бенной.

Непонятно почему, но было в ней какое-то восхитительное совершенство. Казалось, что вопреки происходящим с течением вре­мени изменениям где-то в самом центре есть нечто незыблемое и постоянное. По­всюду красуется пышно растущая глянце­вая зелень комнатных растений, кухонная утварь аккуратно расставлена по своим ме­стам. Однако гостиная совершенно не ка­жется сдержанно строгой. Залитая утрен­ним солнцем, она полна тепла и света. На натертой до блеска поверхности стола ничего нет, но во всем ощущается радушие и гостеприимство. Расположившись на уютном диване, я разглядывала это и дума­ла о том, что, наверное, каждый день с ра­достью возвращалась бы сюда, в это место, которое создавалось долго и кропотливо, подобно произведению искусства.

В отличие от чая, приготовленный Сёи­ти кофе был очень вкусным.

- Вкусный кофе, - заметила я, - не­сильно прожаренный, но вкус при этом не кислый, а едва сладковатый.

- Ну, мы ведь и с кофе тоже имеем де­ло. Так что, как и ты, я в нем разбираюсь.

Но эти зерна не наши, а из магазинчика "Шодзо", что находится поблизости. Если честно, думаю, что больше всех его появле­нию радовались мы. Клиенты любят оба магазина, и поэтому прибыли растут в гео­метрической прогрессии, - гордо улыбнул­ся Сёити.

Когда он, немного согнувшись, готовил кофе, я взглянула на его мускулистую спи­ну и вспомнила о его отце, с которым я в жизни не встречалась.

- Мне так хорошо. Это такое счастье - пить утренний кофе у вас дома, - сказала я.

- Мама тоже была бы рада это слы­шать, - заверил Сёити. - Это место было ее гнездом, ее крепостью.