Она - Банана Ёсимото 2 стр.

- Как-то странно... Ну а почему ты жи­вешь так, словно пытаешься скрыться? Отыскать тебя было ужасно сложно. Все родственники говорили, что ты исчезла, никто не хотел вдаваться в подробности, а многие и вовсе не отвечали на мои теле­фонные звонки. Неужели все дело в том происшествии? Снова всплыла та скан­дальная история, и это стало помехой для бизнеса? - предположил Сёити.

- Предпочитаю не затрагивать эту те­му. Ничего хорошего это не сулит. После та­ких разговоров в глубине души словно на­растает грязный ком и ухудшается само­чувствие, из-за чего мне приходится слечь на несколько дней, - ответила я.

- Возможно, это как-то связано с тем, что рассказывала матушка перед смер­тью, - сказал Сёити.

- Что? Тетя что-то говорила об этом? - спросила я.

Солнечный свет постепенно приобрел оттенок заката. Цвета вокруг стали про­зрачными, и мне вдруг наскучило присут­ствие другого человека. Сёити достал из рюкзака маленький диктофон и нажал на кнопку "воспроизведение".

- Что ты делаешь? - удивилась я.

- Это еще одно ее пожелание, - пояс­нил Сёити.

Из маленького аппарата зазвучал доро­гой сердцу голос моей тети.

Я ощутила некоторую тоску из-за того, что это был голос уже умершего человека. Перед глазами у меня потемнело, и я по­чувствовала, как весь мир словно отступил на шаг. На передний план выплыл силуэт тети, такой жизнестойкой, несмотря на болезненную слабость и тихий голос.

"Юмико-тян, как твои дела? Сожалею, что мы уже не сможем встретиться. Я до сих пор раскаиваюсь в том, что так и не удочерила тебя. Мне кажется, что, когда твоя мама умерла, ты была словно под гип­нозом и у тебя отняли все, что ты имела. Тебя загипнотизировали, притупив всякое желание вернуть себе отнятое. Иными сло­вами, на тебя все равно что наложили про­клятие.

Мне так жаль тебя, и я во что бы то ни стало хочу снять его. Твой отец был черес­чур мягким и тем не менее очень хорошим человеком. Ты тогда была маленькая, и особых проблем не было. Поэтому, я думаю, ты определенно не была несчастной. И все же мне кажется, что ты наверняка забыла что-то важное и поэтому вынуждена посто­янно скитаться. Ты сильный человек и, я предполагаю, вопреки всему стараешься радоваться жизни. Однако, если вдруг у те­бя возникнет желание вернуться к себе прежней, той девочке, которой ты была до того, как случилось много всего разно­го в твоей жизни, я хочу, чтобы Сёити по­мог тебе.

Каким бы сильным ни был человек, ра­зорвать проклятие, наложенное собствен­ным родителем, настолько сложно, что по­чти никто не в состоянии с этим справить­ся. Как бы там ни было, тобой, должно быть, частенько овладевает странный бес­причинный страх. Он проистекает из тре­воги о том, что ты так и не встала крепко на ноги. Возможно даже, что ты сама стре­мишься погубить, разрушить себя. Я разо­рвала отношения с твоей мамой и, отдалив­шись от вас, упустила все это из виду. Что касается моего плана удочерить тебя, то по сравнению с тем, что произошло в дейст­вительности, я была чересчур беспечной. И в качестве того малого, что я могу для те­бя сделать, я хотела бы вернуть тебе твою же душу.

У меня уже нет сил даже на то, чтобы встретиться с тобой. Поэтому, если Сёити, связанный со мною крепкими узами, най­дет тебя и снимет проклятие, я готова от­дать свою жизнь, чтобы никогда более это проклятие не возвращалось к тебе. Я не сумела спасти тебя, и это единственное, что я могу еще сделать. Возможно, моя по­мощь покажется тебе излишне навязчи­вой, но все же подумай над тем, чтобы при­нять ее".

Пока я слушала, в голове моей пронес­лось много разных мыслей. Я думала о том, каким человеком была моя тетя.

Однако, не подавая виду, сказала:

- Это так ужасно. Честно. Я чувствую, что это слишком тяжело. Но неубедитель­но, прости. Может, перед смертью у тети не­много помутился рассудок?

- Тем не менее в некоторые моменты твой взгляд выдавал то, что в этом сумбу­ре ты уловила главное... - Сёити красно­речиво улыбнулся.

Я начала размышлять, что за люди эти двое: мать и сын. Прежде всего я совершен­но не понимала, по какому праву они (хотя одного уже и не было в живых) с такой на­стойчивой уверенностью снова ворвались в мою жизнь. Я почувствовала досаду.

- Я вполне довольна своим теперешним положением. Если говорить о том, чего я лишилась, думаю, это наш прежний дом и всего лишь права на какую-то долю в "Конамия", не более. Но мне этого не нужно. Могу я спросить тебя, чем ты зарабатыва­ешь на жизнь? Ты уже немного обмолвился, это что-то вроде "Конамия"? Создал акционерное общество и занимаешься импортом продуктов питания?

- В настоящее время по уважительной причине ухода за матерью ничем не занимаюсь. Матушка изначально возглавляла филиал компании "Конамия", которую ус­пешно развили твои родители, не так ли? А после того как они разорвали отноше­ния, филиал, кажется, перешел другому человеку. Однако в итоге на новом месте она открыла магазинчик импортных про­дуктов питания, и дела пошли довольно хо­рошо. Отдел закупок, который я возглав­ляю, тоже работает весьма успешно. Мы импортируем натуральные кофейные зер­на с эквадорских плантаций, и, можно ска­зать, удачно.

- А моя мама и родственники знали об этом? - спросила я.

- Нет, матушка ведь ушла из вашей се­мьи, а потом твоих родителей не стало. С твоими родственниками, кажется, она изначально не особо общалась, и постепенно мы перестали иметь какое-либо отноше­ние к роду Конамия до такой степени, слов­но мы вообще едва знаем о существовании друг друга. Разве не так? А между тем, не знаю, известно ли тебе, но мой отец первоначально был президентом сети магазинов готовых европейских блюд, являясь парт­нером "Конамия". Он и доверил маме один из магазинов в своей компании. Даже после смерти отца фирма сделала так, чтобы мама могла продолжать работу до тех пор, пока я вырасту и смогу вступить в права наследования. Таким образом, наш мага­зин гораздо сильнее, чем "Конамия", в пла­не таких услуг, как доставка блюд, напри­мер. И сейчас до сих пор в магазине есть зона кафе, и там подают готовые блюда ев­ропейской кухни, - рассказал Сёити.

- Вы так долго в этом бизнесе, и ты, Сё-тян, и твоя покойная матушка, и потому поднаторели и крепко встали на ноги. В итоге ваш магазин смог составить конку­ренцию "Конамия"? - поинтересовалась я.

- Подобный аспект человеческих взаи­моотношений меня совершенно не беспо­коит. Дело в том, что, пожалуй, уже не оста­лось никого, кто бы помнил, что изначаль­но наш крохотный магазин имел какое-то отношение к "Конамия". Магазин открыт только в нашем городке. Да, мы выкупили прилегающую землю, сделали парковку, в общем, расширились, но здание у нас все­го одно. Хотя по сути и с соблюдением всех формальностей наша фирма является ак­ционерным обществом, - сказал Сёити.

Я решила замять тему и повернуть бе­седу в другое русло:

- Сё-тян, твой отец ведь был очень видным мужчиной, да? Мы всего раз с ним встречались...

- Ну да, он был довольно хорошо сло­жен, этакий франт. И казался таким серь­езным. Отца ведь не стало, когда я еще учился в старшей школе, и, возможно, мне свойственно в некоторой степени идеали­зировать его, но это был очень приятный человек, который по-настоящему дорожил семьей.

- Вот как? Да... Сё-тян, а ты веришь в проклятия? - спросила я.

- Совсем не верю. Мама очень сильно верила в подобные вещи, но я ровным сче­том ничего в этом не смыслю, - ответил Сёити.

- Я, разумеется, тоже не верю. Однако все думаю над смыслом сказанных тетей слов о якобы направленном на меня гипно­зе. Я много слышала о том, что это очень страшно. Не знаю, поверишь ли, но после того случая меня не покидает странное и навязчивое ощущение, что я не могу дви­гаться и поступать осознанно, словно по­стоянно опаздываю во сне. Это на самом деле так, - призналась я.

- Конечно, я вполне допускаю мысль, что ужасные происшествия могут оказы­вать на человека подобное влияние. Да, от того, что случилось, пожалуй, у кого угод­но жизнь переменится. Почему же ты не обратилась к нам за помощью? Ведь матуш­ка готова была все сделать для тебя, - спросил Сёити.

И правда, я пробовала размышлять, почему же не отправилась тогда к тете, о которой должна была вспомнить в самый первый момент? Но воспоминания о том времени словно покрыты туманом, и я со­вершенно не понимаю, почему так слу­чилось.

Тут я вдруг опомнилась, что даже не предложила Сёити кофе.

Уже не знаю, сколько раз сегодня я про­делала эти действия, но снова засыпала ко­фе и залила воду в кофе-машину. Тут же раздался шипящий звук готовящегося ко­фе и нарушил царившую в комнате тиши­ну. Аромат наполнил комнату, и неожидан­но напряженная атмосфера встречи совер­шенно улетучилась вместе с паром. За окном стало темнеть.

- А может, поедем к тебе? Мне так хо­чется побывать в твоем доме, - предложи­ла я за чашкой горячего кофе. - Он, навер­ное, куда просторнее моего, и комнат по­больше, и есть комната с ванной, да?

- Я не против, но это в Насу, - ответил Сёити. - Очень вкусный у тебя кофе.

- Это точно. Мы оба выросли в семьях, разбирающихся в сортах кофе. То, что кофе получится плохой и невкусный, тебе, наверное, становится понятно по запаху, когда только засыпаешь его в кофе-маши­ну, да? Этот кофе из ближайшего кофейно­го магазина, где продают самые вкусные зерна. У меня нет кофемолки, поэтому я покупаю молотый. Как можно скорее вы­пить свежемолотого кофе - это секрет луч­шего вкуса. Когда приезжаю в Токио, пер­вым делом бегу в этот магазинчик. Слу­шай, а ты же на машине приехал? - уточнила я.

- Да, я за рулем. А, ну да, ну да. Так что, и правда поедем ко мне?

- Ага. Отвези меня к себе. Так хочется прокатиться на машине, - улыбнулась я. - Мне что-то стало так весело.

- Ну, раз так, это здорово, - согласился Сёити.

Чтобы исполнить волю покойной тетуш­ки и успокоить ее душу, чтобы иметь воз­можность выудить у меня побольше инфор­мации, Сёити, наверное, решил, что было бы действительно замечательно поехать к нему и, к примеру, вместе поужинать. Что ж, в таком случае пускай послушает мои ис­тории. Я пребывала в приподнятом настро­ении и поспешила упаковать в дорожную сумку сменную одежду на несколько дней. Сёити медленно пил кофе. Ночь стреми­тельно опускалась на землю, и казалось, она вот-вот проникнет в комнату вместе с прохладным воздухом. Безоблачное небо окрасилось лунным светом.

- Можно я возьму с собой любимую му­зыку? У тебя найдется шнур, чтобы можно было подсоединить iPod и послушать через приемник? - уточнила я.

- Найдется, -улыбнулся Сёити.

- Сё-тян, а у тебя есть девушка? Это ничего, что ты приедешь домой вместе со мной? Тебя там, наверное, кто-нибудь ждет? - спросила я.

- Была девушка, но мы расстались, ко­гда мне пришлось ухаживать за мамой, - ответил Сёити.

- Даже так? Вот и правильно, что с ней расстался, не так ли? - посочувствовала я.

Я не представляла, что для Сёити, кото­рого тетя любила больше всех на свете, мог­ло быть что-либо важнее, чем разделить с моей замечательной тетушкой ее послед­ние дни на этом свете.

- Так называемый уход по большому счету заключался в том, чтобы просто быть там, с ней рядом, - посетовал Сёити. - Де­ лать ничего не приходилось, всего лишь проводить время вместе. Я не мог уделять внимание другому человеку и постоянно оправдываться. Поначалу она даже час­тенько появлялась в больничной палате, и в наших отношениях все было неплохо. Нельзя сказать, что я не любил эту девуш­ку, но...

- Я бы на ее месте в такой период мах­нула бы, скажем, в Италию и развеялась, освежив заодно, возможно, несколько остыв­шие любовные чувства, - посмеялась я.

- Ты так говоришь, потому что я тебе не очень-то симпатичен, - заключил Сёити.

Если он искренне так считает, это тяже­лый случай. Надо же, какие мы строгие. Я бы не смогла быть с ним рядом: не люб­лю, когда меня берут за горло.

Ну вот, настроение мое, столь зависимое от обстоятельств, разом испортилось.

Однако, как бы там ни было, я была ра­да тому, что появился пункт назначения и я могу совершить путешествие на машине. В игривом расположении духа я покинула свое место обитания.

До свидания, квартирка. Я закрыла дверь на ключ. Не знаю, вернусь ли сюда. Такое состояние, когда впереди неизвестность, в душе одиночество и холодок по спине, я обожаю больше всего.

Я всегда готова сесть в самолет, машину или поезд. Можно ни о чем не думать и по­забыть о своей неустроенности.

Переезды мне нравятся только в самом начале. Стоит же добраться до места, я начинаю впадать в уныние. Опять же здесь приходится подстраиваться под местное время. Попадая в водоворот самых разных событий, я потихоньку оказываюсь вовле­ченной в него, что-то приобретаю и что-то впитываю. Именно потому, что только та­ким образом я понимаю, что значит жить, мне это неприятно.

Тем не менее быть вдвоем с кузеном ока­залось куда более легко и приятно, чем вза­имодействовать с другими людьми. И дело тут не во времени, которое мы в действи­тельности привели вместе. Мы оба внутри будто состоим из особенных временных слоев, объединенных чем-то вроде единой породы. В языке наших тел так много об­щего. У меня возникло такое чувство, слов­но где-то глубоко в темных уголках моей ду­ши звучит та же мелодия, что и у него.

Мы выехали на скоростное шоссе, и по дороге в Сано заехали в зону отдыха, что­бы поесть рамэн. Там было многолюдно.

Мне стало интересно, как живут все эти люди, откуда и куда они едут.

Все они, и дети и взрослые, с одинаковы­ми бледно-голубыми от света люминесцент­ных ламп лицами сидели и думали о рамэн. Было трудно представить, что в этой толпе хоть у кого-то есть жизнь с конкретными очертаниями. Эта масса людей, включая меня, казалась единым стадом копошащих­ся зомби. Их пути разойдутся здесь и боль­ше никогда в жизни не пересекутся. Я под­метила некоторую странность: оттого ли, что всем нам предстояло не лететь, а ско­рее ползти до места назначения, реаль­ность происходящего давила гораздо более ощутимым грузом, чем это бывает в залах аэропорта.

Однако эти пустые размышления оказа­лись несостоятельными, и как только в же­лудок попала горячая пища, мне стало жар­ко. Слава богу, ожила, подумала я.

Я взбодрилась и поэтому решила сме­нить Сёити за рулем. Поначалу вела не­привычную для меня машину сосредото­ченно и молча, а когда, понемногу освоив­шись, наконец попробовала было завести беседу, обнаружила своего кузена крепко спящим на соседнем сиденье.

Такие длинные ресницы... Я плохо знаю, какую жизнь он вел... Тем не менее, долж­но быть, это была жизнь куда более насто­ящая, нежели моя. Я испытывала странное чувство, видя по соседству лицо спящего кузена. Казалось, словно мы уже давно boi так путешествуем вдвоем. От его свитера пахло его домом. Это был специфический запах, который не вспомнишь, пока не ощутишь вновь. Такой родной и дорогой сердцу- Мне захотелось уткнуться лицом в этот свитер и вдоволь надышаться им. Мне даже показалось, что, если бы после­довала за этим запахом, я смогла бы повер­нуть время вспять и оказаться в тетушки­ном саду в тот самый день, который так хо­чу возвратить. Я бы начала все заново с того дня и все исправила. Впервые за дол­гое время я так искренне этого желала.

При подъезде к Насусиобара воздух вдруг стал прозрачным, к нему примешал­ся аромат девственной зелени. В небе по­явились первые звезды, и температура воз­духа, казалось, снизилась на несколько градусов. Я выключила музыку, опустила стекло и вдохнула чистый воздух. Мне по­казалось, словно мои легкие внезапно про­ветрились и очистились изнутри.

- Мы уже съехали с шоссе, да? Еще не­много прямо по этой дороге, - пробормо­тал Сёити.

- Прости, я тут открыла окно. Проснул­ся из-за холода? Все нормально, я могу ехать по навигатору, - извинилась я. - Можешь еще поспать.

- Эх, впервые за долгое время у меня сейчас такое ощущение, что я спал глубо­ко-глубоко. Порядок, я отдохнул. Все по­следние ночи я спал очень чутко. Ухаживал за мамой и привык спать в постоянном на­пряжении, думая о том, не изменилось ли ее состояние. В предсмертные дни ее жиз­ни я даже спал, держа ее за руку. Таким об­разом, провалившись в сон, я бы почувст­вовал изменения. В отличие от обычного ухода за больным, когда ждешь возрожде­ния, ожидать перемен, которые ознамену­ют расставание с близким человеком, было невыносимо печально.

- Для мужчины и единственного ре­бенка такая каждодневная забота, навер­ное, была невероятно тяжелым испытани­ем, - сказала я.

- Мне помогали мои тетя по отцу, кото­рая уже много лет подрабатывает у нас в магазине, и племянница. Они подменя­ли меня в дневное время и этим здорово выручали.

- А в магазине дела идут успешно? - поинтересовалась я.

- Обычно. Относительно стабильно. Ве­роятно, дело еще в особенности местности. Там много дачных домов, и поэтому весна, лето, а также уик-энды наиболее урожай­ные на покупателей, - ответил Сёити.

- Все идет гладко, да? Значит, можно не переживать, - произнесла я.

- Период, когда твои родители были у дел, был чем-то нереальным, - проронил Сёити.

Когда я была маленькой, "Конамия", пе­решедшая в руки моих родителей, достигла такого успеха, что стала объектом сплетен. Магазины были охвачены непонятной лихорадкой, очередям не было конца, тор­говые точки нашей сети росли как грибы... Продукты питания, такие как шоколад в коробках, тайский рамэн, которые не пред­ставляли собой ничего особенного, вдруг достигли пика популярности.

Покупатели судачили о том, что подоб­ный успех - это плод маминых оккультных сил и заклинаний, но и подобные слухи при­носили только положительный результат. Я жила в большом доме в европейском стиле с некоторым налетом нуворишской вычурности, где было много помещений, включая огромную гостиную и комнату для горничной, и была разодета как кукла. Ужи­нали мы за длинным столом, центр кото­рого был украшен серебряной вазой с фруктами. Всей семьей мы ели блюда, приготов­ленные нашим домашним поваром. Я, со­вершенно ничего не понимая в разговорах о работе, которые велись за столом мамой, папой, моим дядей, маминым младшим братом и его молодой женой (у них не было детей, поэтому я была единственным ребен­ком в доме), думала только о том, как бы скорее закончить есть и отправиться играть с горничной.

- В этом нет ничего хорошего, - сказа­ла я. - Сколько бы ни твердили о том, что, когда моя мама из весьма неплохой семьи вышла замуж за "Конамия", она, как бы это грубо ни прозвучало, околдовала папу и вместе со своим младшим братом захва­тила реальную власть в свои руки. Однако ведь, в конце концов, надо признать, что это были действительно быстрые деньги и моментальный взлет. В том, что дела в "Конамия" и после смерти мамы идут хоро­шо, мне кажется, нет ничего удивительно­го, но я думаю, что никому там не снилась такая прибыль, была тогда.

- Я всего раз был у тебя дома на каком-то званом вечере. Я тогда был совсем ре­бенком и почти ничего не помню. Вспоми­наю только, что это был огромный дом и я даже заблудился, - сказал Сёити. - А сейчас он существует? Или там уже какой-ни­будь магазин, или завод, или склады?