В вольере ему делать нечего – железа больше не остава-лось, а ограждение из сетки рабица могло защитить только от нашест-вия летучих мышей, да и то, если они не додумаются опуститься в вольер сверху. Вернуться в дом? Толстые бревна стен можно было пробить разве что артиллерийским снарядом, но в дом Игорю не хо-телось – здесь, во дворе, обзор лучше, да и все окна в доме заняты обороняющимися. Единственное место во дворе, годное для укрытия от пуль – это узкое пространство между поленицей дров и бывшей ко-нюшней. Но придется пересечь весь двор. Дадут ли ему это сделать?
До укрытия метров двенадцать… Додумать ему не дали.
Короткая очередь ударила со стороны ворот. Пули просвистели в сантиметре от его головы. Игорь упал на землю, откатился к выходу из вольера и, дав с колена очередь поверх ворот, опрометью кинулся к намеченному укрытию. Ему вдогонку стреляли, но мимо. Стреляли не только со стороны ворот, но и сзади, в спину. Одна пуля даже про-била развевающуюся на ветру широкую полу брезентового егерского плаща.
'Мазилы!' – презрительно подумал он, заскакивая за поленицу. -
'Снайпера хреновы! Я ж стоял в вольере, как мишень в тире. Я бы не промазал… А ведь целили-то в голову, чтобы наверняка'.
Укрытие было замечательное – с одной стороны стена сарая, с другой поленица березовых и осиновых чурок. С третьей стороны – забор. Со щелями в палец шириной, но так даже лучше – видно, кто подкрадываться с юга будет. Северная сторона была открыта, и Игорь скинул с верхнего ряда поленицы несколько чурок, чтобы перекрыть свободную сторону укрытия.
Теперь стали стрелять по дому. По окнам. Звякнуло разбитое пулей стекло, его осколки сверкнули в лучах опускающегося в тайгу солнца.
Парни из дома отстреливались. Игорь определил по звуку, что стреляют они по всем четырем направлениям, а значит, и атака идет с четырех сторон. Никого из нападавших он пока не видел – густой лес высокого кустарника чересчур близко подходил к забору, практически сразу за забором и начинался. 'Говорил я бате, – вспомнил Игорь, – давай вокруг дома кусты вырубим, а то скоро во дворе деревья расти станут.
Вырубим, и светлей будет'. А он: 'Светлей…, – передразнил. – Тебе что, цветы выращивать? Дойдут руки, вырубим'. Не вырубили, руки не дошли…
Стрельба прекратилась через минуту, даже меньше, чем через минуту.
Видать, нападающие перестали стрелять и решили поменять тактику, а парни в доме патроны берегли. Что палить попусту, если не видно того, в кого попасть хочешь?
Затишье было недолгим. Снова раздался звук разбившегося стекла, и по двум стенам домика поползли рыжие языки пламени. Бу-тылки с зажигательной смесью, старое испытанное средство. Выку-рить из дома и перестрелять всех на открытом пространстве, как ку-ропаток!
Тайгу ведь подожгут, гады, с тревогой подумал Игорь и вдруг его переживания по поводу тайги исчезли, вытесненные вспышкой вне-запного ужаса, возникшего от того, что он увидал – желтые чертики ог-ня, оторвавшиеся от пылающей восточной стены дома резво побежа-ли по сухой траве и запутавшимся в ней щепкам к вольеру.
Игорь недолго раздумывал. Он знал, что у вольера стоит алю-миниевая фляга с водой, правда не помнил, сколько в ней воды – пол-фляги или чуть меньше, но он знал – вода во фляге есть. Игорь, не думая о том, что это, быть может, его последний рывок, закинув авто-мат за спину, метнулся из укрытия к фляге, вырвал из зацепов крышку и опрокинул флягу, приподняв ее за боковую ручку и ребро дна.
Фляга была почти полной. Вода плеснулась широкой плоской струей и пре-градила путь огненным чертикам. В ту же секунду, как огонь был оста-новлен, в Игоря выстрелили. Игорь не ощутил боли, только почувст-вовал сильный толчок в правое плечо и потом уже услышал звук вы-стрела. Он выронил флягу, но тут же снова поднял ее и, стерпев рез-кую боль в плече, выплеснул остатки воды на не смоченную еще зем-лю и сухие доски забора. Псы были временно спасены. Временно!
Игорь прекрасно понимал, что огонь не остановить полностью. Жар высушит воду, огонь снова поползет к вольеру, он перекинется на кус-ты, растущие за забором, а потом запылает все вокруг!
Единственное, что может спасти людей и собак, это чудо. Или неожиданная помощь. Но в чудеса Игорь не верил, а помощи ждать рано.
Она придет, в этом Игорь не сомневался, он верил, что отец сделает все возможное, что-бы спасти его. Но…отец со своим другом, генералом Инзариным, мо-гут не успеть.
А теперь меня убьют, как-то совершенно спокойно, словно о ком-то другом, подумал он, но шквальный огонь Гуинплена из оконца в се-нях прикрыл его отступление к укрытию. Рука медленно, но неотвра-тимо немела. Игорь пошевелил пальцем – ничего, нажать на спуско-вой крючок пока смогу! Вот только упирать приклад АКМ в простре-ленное плечо было нестерпимо больно. Кое-как он пристроил автомат между чурок и вдруг заметил легкое шевеление листьев в кустах, росших слева от ворот. Игорь, напрягая зрение, попытался увидеть в густой зелени силуэт человека, и увидел. Это было как в детском жур-нале
'Веселые картинки' – графическая головоломка под названием: 'Найди спрятавшегося в лесу охотника'. Буро-зеленое на буро-зеленом, переплетение линий и узоров. Человек, спрятавшийся в кус-тах, был в камуфляжном костюме под цвет осенней тайги. На его го-лове была бандана той же расцветки, а лицо расписано продольными серо-коричневыми полосами. Совместив мушку с прорезью прицела и нацелив автомат в лоб врагу, Игорь выстрелил. Очереди не получи-лось, силы в пальце, достаточной для того, чтобы удержать спусковой крючок не было, но одиночный выстрел прозвучал. Отдача, черт! При-клад больно ударил в плечо. У Игоря потемнело в глазах, но он успел заметить, что попал и, похоже, убил того, у ворот. Его противник вы-валился из кустов и упал на забор. К серо-коричневым полосам на его лице добавилась ярко-алая.
– За Джигита! – крикнул Игорь, но не услышал собственного голо-са.
Боль в плече нарастала с неимоверной скоростью, правая рука плетью упала вниз. Это ничего, подумал Игорь. Это ерунда! Плечо, не сердце же! Боль скоро должна пройти. Она обязательно пройдет! И вдруг боль действительно отступила, Игорю показалось, что он падает в какой-то бездонный колодец. Он понял, что теряет сознание. Не сметь! Назад, к реальности! Ты еще не все сделал, что должен был! Назад, приказывал он себе, но не мог остановить своего падения в небытие. Он падал, кружась по оси, и не видел ни верха, ни низа этого чертова колодца – только темноту.
В доме уже нельзя было оставаться. Хохол и Андрей Инзарин, а за ними Рэбэ, выскочили в сени, к Гуинплену, но и там уже пылало во всю.
– Игорь Химика завалил, – сообщил им Гуинплен.
– А сам он? – спросил Хохол.
– Ранен. Что делать будем? Выходить надо, сгорим заживо.
– А во дворе нас перестреляют, – возразил Хохол.
– Другой выход есть? – иронично поинтересовался Рэбэ и по-смотрел наверх. – Сейчас крыша рухнет. По одному и врассыпную. Стрелять, не прерываясь, во все стороны. Если удастся живыми прой-ти через двор – уходите в лес. Гуинплен, пошел!
Гуинплен пинком вышиб горящую дверь и выкатился во двор. В него стреляли, но звуки этих выстрелов покрыла непрерывная оче-редь из
Славкиного автомата.
– Хохол, пошел!
Хохол как тигр в цирке сквозь пылающий обруч, нырнул в объя-тый пламенем дверной проем, стреляя высоко, чтобы не зацепить
Гу-инплена. Он видел, что Гуинплену удалось невредимым пересечь двор, и видел, как он рыбкой сиганул поверх забора. Ушел? Хоть бы ушел!
Андрей, не дожидаясь команды Рэбэ, кинулся следом за Алексе-ем.
Едва он оказался во дворе, как за его спиной раздался мощный треск и хлопок, и пахнуло жаром так, что Андрею почудилось, что во-лосы на его голове и одежда на спине загорелись. Он оглянулся и увидел, что сеней уже нет – кровля упала внутрь, а дощатые стены, догорая, раскинулись в разные стороны. Из пламени поднялся Рэбэ. Он горел, но еще пытался идти. Прозвучал выстрел и Рэбэ упал ли-цом вперед, в пламя, подняв столб искр и горящего пепла.
– Рэбэ! – закричал Хохол, но, понимая, что уже ничем не сможет помочь товарищу, схватил оторопевшего Андрея за рукав и потянул его за собой, в укрытие, где лежал без чувств раненый Игорь Сидоров.
Игорь лежал навзничь, неудобно уперев голову в угол между за-бором и стенкой сарая. Казалось, что он спит, глаза Игоря были за-крыты, но вот дышит он или нет – не понять. Брезентовый плащ егеря с правой стороны был черным от крови. Хохол только мельком взгля-нул на
Игоря. Некогда убеждаться в том, что он жив, некогда останав-ливать кровь и перевязывать рану. Выживет – его счастье!
– Ты чего встал, как соляной столб? – спросил Хохол, повернув-шись к Андрею. – И почему не стрелял?
– Автомат заклинило, – извиняющимся тоном пролепетал Андрей.
– Дай сюда.
Андрей протянул автомат.
– Ни хрена не заклинило. Патроны кончились. – Хохол отбросил ставшее ненужным оружие в сторону и, отстегнув магазин от своего автомата, невесело констатировал: – И у меня тоже… – взглянув на
Андрея, сказал: – Ну, что, брат, умирать нам сейчас придется. Жалко, не съездили на Алтай…
Гуинплену почти удалось скрыться в лесу, он уже продрался че-рез первый, ближний к дому, ряд колючего кустарника и выскочил на длинную, но, узкую полянку. В десятке шагов впереди, за полянкой, стоял плотный частокол молоденьких сосенок. Гуинплен сделал толь-ко пять. Пять шагов.
Стрела ударила в спину и пробила его тело насквозь. Гуинплен удивленно посмотрел на высунувшийся из груди блестящий стальной наконечник. Кровь не покрывала смертельное жало полностью, она стекала к самому кончику, масляно расползаясь по полированному треугольнику и стягиваясь в отдельные капли. В груди у Славки сде-лалось холодно, что-то там было лишним, захотелось кашлем вы-толкнуть чужеродный предмет наружу, но кашель застрял, заблудился где-то в глубине легких. И вздохнуть глубоко Гуинплен не мог, и вы-дохнуть.
А арбалет-то я не возле мертвого Выкидыша оставил, мелькнула в голове у Славки запоздалая мысль.
Он все вспомнил.
Он ясно увидел, представил себе, как откладывает арбалет в сторону, чтобы не мешался, и передергивает затвор автомата, гото-вясь к возможному бою. Это случилось тогда, когда они встретили
Си-дорова, в нескольких десятках метров от домика егерей. Оставил он этот арбалет в траве, забыл о нем, а Японец арбалет нашел. Вот по-чему Японец настаивал на этом направлении поисков, вот почему он не поверил словам Игоря Сидорова, что на кордоне нет посторонних, и затаился в лесу, выжидая подходящий момент для нападения.
Гуинплен медленно опустился на землю, повернувшись в сторо-ну, откуда прилетела стрела и прислонившись плечом к пеньку росше-го когда-то здесь толстостволого дерева, срубленного вероятно со-всем недавно кем-то из егерей – Игорем или его отцом. Автомат он не смог удержать, выронил.
Гуинплен прекрасно понимал, что, тот, который в него выстрелил из арбалета, обязательно придет, чтобы его добить, он даже догады-вался, кем окажется этот стрелок, а потому совсем не удивился, когда минуты через три из зарослей вышел Японец. Голова его была повя-зана банданой, из-под которой выглядывала узкая полоска окровав-ленного бинта.
– Нельзя оружием разбрасываться, Гуинплен, – сказал Японец, подойдя к Славе и пинком, откинув его автомат подальше. – Учил я вас, учил…без толку.
Японец присел перед Славкой на корточки, посмотрел на его ру-ку, судорожно дернувшуюся к ремню, на котором были пристегнуты ножны с десантным тесаком, покачал головой:
– Даже не пытайся. Правильно я попал – куда надо, позвоночный столб задел. Теперь ты парализован. Рукой двинуть не можешь, ага?
Японец достал сигареты, закурил, кивнул на Славку:
– Будешь?
– Пошел…ты…
– Правильно. Курить – здоровью вредить, – изрек Японец и за-драл голову кверху. – Дождь будет. Сильный. Весь наш костер зальет.
Японец глумился, делал вид, что никуда не торопится, но курил быстро, отрывисто.
– Зря ты, Гуинплен, из лагеря сорвался. Я Носорога упросил тебя в живых оставить. Он добро дал… Ты ж у меня всегда в любимчиках ходил. Зря ты за этими уродами увязался. Зря. Вместе бы поработа-ли.
Я бы из тебя профессионала высшего разряда сделал. Теперь уже ничего не исправить.
– Что…тянешь? Кончай, давай…сволочь, – еле слышно прошеп-тал
Славка.
– Куда торопиться? Поживи пока. Сейчас Брюс Хохлу голову свернет, сюда подойдет, тогда и… Что-то долго он там возится. Пой-ти, помочь что ли? А-а-а, – Японец махнул рукой и улыбнулся, – сам справится. Брюса тоже потом придется…того. – Японец улыбнулся еще шире и легонько рубанул себя ребром ладони по горлу. – Брюс парень хороший, но…приказы начальства не обсуждаются… А вы молодцы – задачу мне облегчили. Ты Пулю завалил, егерек ваш зна-комый, Игорь, кажется, Химика. Еще кто-то Радиста грохнул. Кто там у вас с чердака палил? Вроде бы Рэбэ там, в оконце, мелькал. Жалко Рэбэ, ведь тоже неплохим бойцом был. Тоже мне сильно нравился. Но ты больше,
Гуинплен. Кстати, тебя как по-настоящему-то зовут? Что, не хочешь тайну раскрывать перед смертью своей? Ну и правильно. Впрочем, мне это и не интересно теперь. Не стали мы с тобой ни друзьями, ни напарниками. Что глазами меня сверлишь? Знаешь, как Рэбэ сдох?
Сгорел! – И Японец засмеялся, словно закашлял.
Хохол прислушался. Никто не стрелял. Вообще, если бы не треск горящего дома и не вой псов, глухо доносящийся со стороны вольера, полная бы тишина была. Хохол осторожно выглянул из-за поленицы и увидал Брюса. Тот стоял и держал его на мушке своего автомата.
– Шо, хлопчик, патронов нэмае? А хошь, на последок силами по-меримся? Остатний спарринг тебе пропустить пришлось.
Хохол вышел из укрытия, достал нож из ножен.
– С применением, или как? – спросил он, нарисовав тесаком в воздухе сложный узор.
– А как хошь! О! Шо я бачу?
Хохол скосил глаза и увидел Андрея, вставшего рядом с ним.
– Никак брат твой, Хохол?
– Брат.
– Так ты скажи своему брательнику, пусть в сторонку отойдет, зашибить могу ненароком.
Но Андрей вдруг шагнул вперед и с криком 'кия', как заправский каратист, бросился на Брюса. Похоже, что боевым кличем, все его знания в восточных единоборствах и ограничивались. Брюс даже ук-лоняться от удара не стал, выкинул вперед руку и Андрей, натолкнув-шись на нее, сломался пополам и медленно осел на землю.
– Шустрый хлопчик, – довольно кивнул головой Брюс. – Но пусть трохе отдохнет. А мы с тобой помахаемся всласть пока нам никто не мешает. А твоего браельника я потом убью, после тебя.
Ну, дурик, подумал Хохол об Андрее, ну куда он попер? Эх, не успел я ему сказать, чтобы он в лес убегал, пока я тут с Брюсом по-спаррингуюсь.
Хохол реально оценивал свои шансы. Выходить на поединок с Брюсом, было равносильно смерти. Даже ему, имеющему кой-какой боевой опыт и неплохую подготовку по единоборствам, полученную в спецотряде, ни за что не справиться с Брюсом. Даже, несмотря на то, что и ростом и комплекцией они мало отличались друг от друга, разве что Брюс был чуть шире в плечах, но на пару сантиметров ниже Хох-ла. Даже если предположить, что Брюс не будет доставать нож, кото-рый, как заметил
Хохол, тоже болтался в чехле у его пояса.
Брюс заметил взгляд Хохла на его тесак, усмехнулся и, вынув нож из ножен, перебросил его через плечо.
– Всегда готов идти на уступки своим ученикам. Шо, Хохол, напа-дай!
Хохол не стал ждать повторного приглашения к поединку и мол-ча бросился на Брюса, полосуя воздух тесаком.
Брюс играл с ним, как кошка с мышкой – легко уклонялся, блоки-ровал выпады Хохла. Хохол не унимался, он снова и снова бросался на Брюса, пытаясь его зацепить, уколоть, порезать, хоть какой-то вред причинить. Но тщетно, каждый его бросок заканчивался ничем – Брю-са не было в том месте, где он просто обязан был находиться. Иногда Хохлу казалось, что он разгадал маневр противника, и он тыкал ножом в то место, куда должен был отойти
Брюс, но его клинок постоянно протыкал пустоту. Вскоре Брюсу надоела эта игра. Он каким-то быст-рым, неуловимым приемом завладел тесаком
Хохла, скользнул ему за спину и, зажав его горло предплечьем, как струбциной, приставил ост-рие к левому глазу.
– Маловато вы хлопцы в лагере пробыли. Уроки-то с холодным оружием освоить не успели. Но то не ваша вина… О! Шо це таке? Ни-как дождик капае? Пора мне, Хохол. Не обессудь…
Хохол понял, что сейчас он умрет, представил, как широкое лез-вие ножа протыкает глазное яблоко и лезет в мозг, все глубже и глуб-же.
Он даже ощутил холод внутри своей головы… Но ничего не про-изошло. Нож выпал из руки Брюса, а сам он ослабил захват и, став вдруг тяжелым, повис на его спине, потащил вниз. Хохол сбросил Брюса на землю и повернулся. Андрей стоял, держа автомат за ствол. Приклад треснул, и в трещине желтела благородная древесина. Лицо у Андрея было бледным и сосредоточенным. Он смотрел на пробитый лысый череп
Брюса и не мог отвести взгляда.
– Спасибо, – поблагодарил Андрея Хохол. – Мне этот гад чуть глаз не выколол. Вовремя ты очухался. Спасибо…брат!
Андрей поднял глаза на Хохла и облизнул пересохшие губы.
С неба падали крупные капли дождя, вначале редкие, а потом, набрав силу, дождь хлынул как из ведра. Вода вступила в схватку с огнем, и, похоже, верх должен был оказаться на стороне воды. Быв-шее подворье
Сидоровых укуталось молочно-белым паром, смешан-ным с горьким сизым дымом.
Со стороны ворот послышался шум приближающегося автомо-биля.
Андрей и Хохол уставились на дорогу.
– Это не УАЗик, – сказал Хохол. – Это что-то потяжелее. Похоже на то, что к нам подмога едет. Вот только воевать уже не с кем…
Японец тоже услышал шум машины.
– Это что за новости? – удивился он. Огляделся, сказал задумчи-во:
– Судя по всему, Брюса мне дожидаться не следует. Он поднял с земли
Славкин автомат, приставил дуло к его лбу, но стрелять не стал, прислушался и сказал: – Лишний шум не желателен. Ладно, сам сдохнешь. Пошел я, пожалуй. – И, положив автомат на землю, бес-шумно юркнул в кусты.