Зачем, я это ляпнул? Не знаю. Все равно ведь ничего не поймет. У нее другой понятийный аппарат. Практически, допельдон!
Разные понятийные аппараты
И она действительно ничего не поняла, потому что, уже придерживая рукой дверь такси, посмотрела на меня широко закрытыми глазами и прощебетала.
- Что, правда, обрадуется? Я ей непременно скажу. Жаль, конечно, что ты со мной не едешь.
Тут уже у меня глаза открылись широко. Я поспешил захлопнуть дверь.
- Ладно, пока. Увидимся.
"Увидимся? Да не хочу я с тобой больше видеться! На фиг ты мне вообще сдалась?!"
Но, видимо, у Татьяны было другое мнение на этот счет, и она не только помахала мне пальчиками, но еще и послала воздушный поцелуй, а затем, повернувшись к таксисту, стала объяснять ему, куда ехать.
Я же, постояв еще несколько минут на свежем воздухе, понял, что он уж слишком свеж. Аж мурашки по коже побежали, и волосы на руках стали дыбом. Вот они, прелести августовской погоды. Или волосы встали по другой причине?
Я поглубже засунул руки в карманы брюк и принял позу сгорбленного гоблина, сократив до минимума жизненное пространство. Как в детстве: "Трик-трак, я в домике!" Но стоять на одном месте все равно было бессмысленно. Поэтому я дождался, когда такси скроется за поворотом, соорентировался по звездам, благо ночь второй день была безоблачная, и взял курс поближе к дому.
Ну почему? Почему Татьяна меня нифига не поняла? Я что на другом языке говорил?
Нет, я - не жлоб. И мне этих денег не жалко. Здесь другое. Светлана взяла чужие деньги и оплатила ими свои курсы. Хотя я в это не верю. Ни одни курсы в мире не могут стоить тридцать тысяч рублей. Она должна была собрать их с клиентов, принести мне, мы бы их оприходовали, и я бы ей тут же выдал их в качестве зарплаты. Таков был заведенный нами порядок. Ну не все выдал, а большую часть из той суммы. Но она миновала этот короткий промежуток в виде меня и Игоря. Светлана просто позвонила нам и сказала, что собрала деньги и тут же их потратила. Не занося в офис.
Я считаю, что это воровство. Причем воровство, возведенное во вторую степень. Но все вокруг считают, и в первую очередь Татьяна и сама Светлана, что это мы хотели обмануть бедную девочку и не выплатить ей зарплату. Да! Мы собирались наказать ее рублем, так как она месяц не появлялась на работе и не сделала ни одного звонка новым потенциальным клиентам, хотя это было записано в ее контракте. Это было записано в наших договорных отношениях, но она просто забыла об этом, или предпочла забыть, и поэтому взяла деньги, которые ей не принадлежали.
Нет, она бы их получила на руки, после того как принесла бы их мне, получила в виде зарплаты, но она должна была, просто обязана была, донести их до офиса…
Ох, кажется, я начал заходить на второй круг. Стоп, проехали!
Иногда создается такое впечатление, что меня вообще никто не понимает. А может, и правда? Я разговариваю со всеми на каком-то другом языке.
"Допельдон!" Я второй раз в жизни произнес свое слово в слух. И с опаской посмотрел по сторонам. Не слышат ли кто меня. Но время близилось к полночи, поэтому вероятность того, что я был в ту ночь услышан человечеством, была равно нулю.
Только звезды и деревья. Но они пока будут молчать.
И тогда я подумал: "А что? Может, это действительно так? Допельдон - это такое унифицированное слово нового международного языка, ну как "Ку" в фильме "Кин-дза-дза", которое можно было произносить с разными интонациями и тем самым передавать свои мысли. Слово одно, а смыслы разные. У каждого свои, и поэтому никто друг друга не понимает?"
Думать во время движения очень хорошо. Тело совершает свое дело, а мозги - свое. И оба движутся в одном направлении.
Вот и сейчас мой мозг, загруженный под завязку философским вопросом, двигался в направлении поиска ответа на вопрос: "А на каком же языке разговариваю я с миром, и мир со мной?"
А тело… как всегда спотыкалось и время от времени чертыхалось.
Сначала оно спотыкалось и чертыхалось на бордюрах и тротуарах, но не часто, все-таки асфальтированная дорога - это благо цивилизации, а потом, когда я уже вышел из города и пошел по сельской улице, стало спотыкаться на ее кочках и колдобинах. Причем на всех подряд. А их на наших сельских дорогах больше, чем самих дорог. Да еще темень какая! Хоть глаз коли. Ни один фонарь не горит.
"О, точно! Пообещаю-ка я в своей предвыборной программе людям отремонтировать дорогу и освещение! "Да будет свет!" - сказал монтер. - И сделал замыкание! Ну и как я это сделаю? Я что сам буду асфальт класть и по столбам лазить, лампочки вкручивать?"
И я вычеркиваю этот пункт из своей предвыборной программы.
Хотя предложение, конечно, заманчивое. Очень заманчивое! Все! Абсолютно все депутаты прежних созывов, и в государственную думу, и в областную, на протяжении почти десяти лет обещали нашему селу ремонт дорог и освещение. И со сто процентной уверенностью добивались желаемого. Ну, в смысле, становились депутатами.
Вот и будущий глава нашего поселения, его будут избирать в один день с нами, депутатами, тоже обещает все отремонтировать и еще даже обещает построить новую больничку, вместо той, которую практически уничтожил наш знаменитый батюшка, отец Николай.
Я в очередной раз споткнулся, чертыхнулся и снова вдруг в моей голове появился "допельдон!" И мне показалось это интересным. Я ведь в этот момент подумал на религиозную тему. А что? Может быть, в этом направлении следует искать смысл в моем слове?
Ведь что получилость-то… Еще на заре перестройки отец Николай, тогда еще никому не известный батюшка, практически подвижник и отшельник, пришел в нашу сельскую поликлинику и попросил выделить ему небольшой уголок, где он мог бы молиться за спасение душ болеющих. И ему с радостью выделили такой уголок. Как же, дело-то богоугодное!
Сейчас это уголок превратился в две огромные церкви, которые заняли всю территорию больницы и прилегающие к ним земли. И теперь здесь отлично лечат души, а вот для лечения тел жители нашего села вынуждены ездить за врачебной помощью в районный центр, до которого нужно добираться полчаса на электричке или на такси. Про автобусы я вообще не говорю, на них до райцентра пилить час не меньше. Вот и получается, что это самый настоящий "допельдон", когда благими намерениями выкладывается дорога. Гм, кх! Ладно, не буду об этом.
Снова спотыкаюсь, и мысль перескакивает на другой путь. Попробую найти другой ход.
Может, пообещать во всем помогать будущему главе. А что идея! И лозунг такой написать: "ВМЕСТЕ МЫ СИЛА!" Пройду в депутаты гарантировано. Вот только вдруг после выборов глава наш, как и все предыдущие, начнет воровать и раздавать направо и налево земельные участки. И что тогда получиться? Снова допельдон?!
Нет, пусть будет лучше то, что я пообещал им в своей первой предвыборной листовке, которую как раз вчера расклеили по моему избирательному участку. То, что я реально могу и хочу сделать. Построить музей. Вернуть жителям села память. Ведь без прошлого нет будущего. Его просто не может быть!
Надо будет только подробно объяснить в газете, что же я подразумеваю под этим. Какой будет музей. В него начнут приезжать туристы - и как через это можно будет добиться и ремонта дорог, и освещения, и больницы. Не сразу, не в один день, а постепенно. Завоевывая авторитет, нарабатывая опыт, расширяя экспозицию и пакет туристических услуг. Ведь место-то наше уникальное. И история у нашего села фантастическая. И опыт у меня есть. Путь небольшой, но есть. Ведь получилось у нас с Игорем такое в соседнем городе…
И вот с такими мыслями я бреду по нашей сельской улицы, шатаюсь, спотыкаюсь и матерюсь на всех колдобинах, как последний забулдыга. Собаки облаивают меня из-за заборов, передавая по цепочке, от поста к посту, а я иду и вижу на фонарных столбах белые квадраты. Мои листовки. Еще висят. Еще не содрали. Странно, по моим подсчетам уже должны были.
Подхожу к собственному подъезду и, вместо белого квадрата, вижу белый крест, след от клея, а листовка валяется на земле, разодранная в клочья.
На мелкие, мелкие такие кусочки! А на моей физиономии след от ботинка. Ну вот! Теперь - порядок!
О честности
Утром на фонарных столбах на месте моих листовок были только одни белые кресты. Зато рядом с крестами были скромненько прилеплены листовочки оппонента нашего будущего главы.
Листовочки были дешевые, черно-белые. На них был напечатан семидесятипятилетний старик с благообразной бородкой, который по-доброму взирал на своих потенциальных избирателей и обещал… Да ничего не обещал.
Просто взирал. Рядом с фотографии красовались какие-то иероглифы: ПТУ, ВМФ, СУ, СМУ-27. И в углу - красный квадрат с галочкой и дата.
После несложных умоизмышлений иероглифы сложились в богатую и местами интересную трудовую биографию. Да уж. Помотала жизнь мужика. Вон даже БАМ строил. А красный квадрат с датой оказался призывом проголосовать за него на предстоящих выборах как за главу поселения.
Это все хорошо! Но только почему мои листовки сорвали, а его повесили? Что на столбе места мало было?
Я еще раз внимательно пробегаюсь глазами по тексту листовки. Никаких обещаний, просто биография и призыв проголосовать. Что-то мне это напоминает? Что-то до боли знакомое и… противное.
Точно! Год назад. Муниципальный конкурс. Фирма "Копрес". Пустышка.
Я вспомнил, как мне пришлось бегать и искать себе фирму-конкурента для того, чтобы конкурс был признан действительным, и меня аж дрожь пробрала. Ну что у нас за страна такая? Просто полный допельдон! Постоянно раком всех ставят! Но только я это делал, чтобы потом потратить деньги на строительство музея города, а вот здесь-то пустышка зачем нужна?
Хотя нет. Тоже понятно.
Не скажу, что я сильно расстроился из-за своих сорванных листовок. Бог с ними! Главное, что не намусорили, а вот за нашего будущего-нынешнего главу стало как-то обидно. В том смысле, что мог бы полиграфию хоть для своего конкурента получше взять. Ну, в смысле, глянец, цветную фотографию.
Впрочем, наверное, и так сойдет. Главное, ведь соблюсти приличия.
Допельдон! Какое мне дело, до всех них! Не все ли тебе равно, кого глава выбрал себе в качестве оппонента? Думаю, уж не просто так все это было. Умные люди наверняка ему посоветовали, чтобы народ не проголосовал "против всех", то надо найти кандидатуру, которая бы не вызывала никаких отрицательных эмоций, а даже наоборот. И надо, чтобы, по каким-то другим показателям, эта вторая кандидатура не проходила.
Отсюда и бумага дешевая, чтобы не думали, что у старика есть богатые спонсоры, а слово "ветеран" выделено жирными буквами. Хорошо хоть еще, не Куликовской битвы. А так ветеранов у нас любят. Это факт! Но само это слово предполагает, что поздновато он уже во власть собрался. Поздновато! Ведь работа главы хлопотная и нервная. Ненормированная. Вот если бы годков на пятнадцать пораньше!? А отсюда вывод, из двух зол выбираем наименьшее. То есть нашего будущего, нынешнего главу.
Тут и думать больше нечего!
А если учесть, что наш будущий глава - родственник Самого! Ну, вы меня понимаете?! То это ведь только благо будет для всего нашего села. Сколько вон он уже хорошего для нас сделал. Детские площадки во всех дворах поставил, газовую котельную для школы построил. И в будущем сможет, в случае чего, словечко за нас замолвить. Родственник ведь как никак!
В общем, голосовать надо только за него, за будущего и нынешнего главу. Думаю, так будет рассуждать большая половина жителей.
Но в груди у меня все равно начинает закипать злость. "Ну на хрена? На хрена весь этот маскарад? Неужели люди ничего не поймут про пустышку? Или их вправду так все устраивает? И почему он приказал срывать мои листовки? Ведь я же на его место не претендую".
А то, что листовки срывали по чему-то указу, сомнений нет. Ну не бывает просто так, чтобы одни кто-то случайно сорвал, а другие вот так сразу повесили.
"И еще Марина не звонит! Что с ней? Как она там? Что ей сложно прислать СМС, что доехала нормально. Что у нее все хорошо! Мне не важно, была она там с кем-то или нет. Главное, чтобы у нее все было хорошо! Ведь я волнуюсь за нее. Нет, не позвонит. И ничего не пришлет".
Я уже забыл, что мы расстались, расстались окончательно, и раскрываю свой телефон, чтобы прочитать ее последнее сообщение.
"Пошел ты в жопу со своей честностью!"
За что? Почему она так? А впрочем? Может, она права? Как нельзя актуально. Кому она нужна эта честность? Тем более от меня?
Может и вправду, не нужен нашему селу никакой музей! Ему нужны дорога, свет и больница, причем, желательно, как в городе. И дать их нам может только наш будущий и нынешний глава, родственник Самого. Договорится там с кем-то, по-свойски, по блату. И даст. Но какой ценой?
Каждый день я хожу по одной и той же дороге. Сначала в одну сторону, а потом в другую. И каждый раз я гляжу на огромную воздушную чашу между нашим холмом и огромным курганом, могилой неизвестных древних воинов, который скрывается в дымке на другом берегу Москва-реки, на зеленые поля, на старицу реки, на храм у подножия холма.
И каждый раз я отчетливо вижу это место таким, какое оно было много веков назад. Когда еще ничего вокруг не было: ни этих деревянных покосившихся домиков за спиной, ни бетонных коробок города, нависающих надо мной с левой стороны, ни церкви-красавицы с правой. Ничего-ничего. Только ровное, как стол, поле за моей спиной, а еще чуть дальше за ним - густой сосновый лес, в котором всегда, в случае чего, можно было укрыться от коварных набегов татар, и воздушная чаша под ногами. И две голубые дуги. Москва-река где-то там, на той стороне воздушной чаши, еле угадывается по деревьям, растущим вдоль ее крутых берегов, и прямо под ногами ее старое русло, превратившееся в продолговатые озера.
И еще я вижу своего предка, который вывел на это место свой род и сказал, что здесь будем теперь жить. И звали этого предка - Бык. И был он такой же упрямый и мощный, как это благородное животное. И отсюда пошло название нашего села - Быково. И долго упрашивали его родственники. Давайте мы спустимся с этого холма. Вон туда, поближе к большой реке. И там поставим наши дома. Там нам будет гораздо ближе ходить к реке за рыбой. Но Бык был упрямый, и он сказал, что нет, дома мы построим здесь, на этом самом месте. А рыба! Рыба сама придет к нам, когда будет надо. Не все поверили Быку. Некоторые все же спустились с холма и построили свои дома на берегу Москва-реки. Но недолго они так жили. Всего лишь до весны. Потому что, когда с холмов и с кургана сошел снег, он наполнил чашу талой водой практически до краев. И те, кто не верил Быку, еле-еле успели спастись. И по этой воде в озера пришла рыба. А потом, когда вода спала, и река вернулась в свои берега, рыба осталась в западне, в озере. И Бык сплел из ивовых веток корзину и черпал эту рыбу, столько, сколько ему было нужно. И даже больше.
И пока был жив Бык, больше никто не строил дома на берегу Москва-реки, и все предпочитали строиться на краю воздушной чаши. Потом пришел царь Дмитрий по прозвищу Донской и позвал всех мужчин с собой на битву с татарами. И мужчины ушли. И мало, кто из них вернулся обратно. А оставшимся в селе женщинам и детям было не до переселения на новые места. Им и там было хорошо. Озера каждую весну исправно давали рыбу. И все уже начали забывать, почему у села такое странное название - Быково. С ударением на букву "ы".
Через сто лет Иван Грозный взял Казань и по Москва-реке повез на лодках захваченную казну. И, как гласит легенда, одна из лодок перевернулась как раз в центре воздушной чаши. Разозленный царь топнул ногой и приказал всем, кто был в лодке, искать утопленные драгоценности.
И так появилась деревня под названием Колонец. Что от слова колония. Почти сто лет, ну может чуть больше, а может, чуть меньше, простояла эта деревня на берегу большой реки, пока однажды девяносто восемь лет назад весной деревню снова не затопила талая вода. Жители деревни, кто на чем мог, переправились на высокий берег и пережидали паводок, ютясь у сердобольных соседей и проклиная грозного царя, которого уже давно не было на свете.
Но, несмотря на это, никто не посмел его ослушаться. И, когда вода спала, жители деревни вернулись в свои дома. Восстанавливать хозяйство.
Жителям деревни повезло. Через год Петр Столыпин затеял аграрную реформу и предложил всем крестьянам попробовать жить не общиной, а фермерскими хозяйствами. Никто в Московской губернии не хотел менять сложившийся уклад жизни, и только жители деревни Колонец были согласны на все, лишь бы перебраться подальше от этого гиблого места. Они написали челобитную премьер-министру, где пообещали, что они согласны жить хуторами, то есть отдельными хозяйствами, но при одном условии. Если им разрешат перебраться на новое более сухое место.
И Столыпин разрешил им это сделать, и не только разрешил, но даже выделил денег из государственной казны на переезд.
Почти шестьдесят лет назад на ровное, как стол, поле, не то что передо мной, а на то, что за мой спиной, обратили внимание авиаторы. Самолеты тогда еще только-только начинали покорять небо и поэтому летали низко и с осторожностью. Желательно над ровным местом и вдоль железнодорожных путей. Вот один из летчиков, пролетая вдоль Казанской железной дороги, она как раз проходила по опушке леса, приземлился на это поле. Надо было что-то починить в двигателе. И как-то так быстро получилось, что все авиаторы стали использовать это поле как аэродром и авиаремонтные мастерские.
Но поле, то, которое у меня за спиной, было очень большое, на нем можно было построен еще десяток аэродромов. И этим воспользоваться Андрей Николаевич Туполев, наш знаменитый авиаконструктор. Он решил, что это самое идеальное место для строительства авиационного института и экспериментального аэродрома.
И это было действительно так. Потому что древняя шумерская поговорка гласит, что там, где пересекаются три пути, открывается дорога в небо. Вот на том поле, что выбрал Туполев, как раз три дороги и пересекались: река, железная дорога и шоссе. И именно там была построена самая длинная в Европе взлетно-посадочная полоса. Та самая, на которой в прошлом году проходил МАКС, международный авиакосмический салон.
Но никто-никто: ни Туполев, ни строитель железной дороги барон Фон Мекки, ни даже коммунисты при Советской власти не решались что-либо построить на том самом поле, что раскинулось у меня под ногами, на дне воздушной чаши.
Нет, в Советском Союзе как-то попробовали и даже построили целый микрорайон в городе на краю этого чаши. Вот он как раз возвышается чуть левее от меня, закрывая вид. Правда, перед этим они несколько лет намывали песок из Москва-реки, поднимали берег реки до такой степени, чтобы, в случае чего, вода не выплеснулась через край. В Советском Союзе денег было много, и для Жуковского их не жалели. Но даже им не удалось насыпать столько песка, чтобы подвалы в этих домах были сухими по весне.