* * *
- Это не лезет ни в какие ворота! - из недр квартиры раздается гулкий звук упавшего на пол пластмассового ведра и раздраженный голос Алексея, как раз в тот момент, когда открываю дверь. - Я ванную до блеска начистил в субботу, а уже через два дня какие-то странные ржавые следы от воды появились! И с раковиной то же самое! Будто у нас взвод солдат помылся! Или качество воды изменилось? Раньше такого не было!
Разговоры об уборке после дня в должности начальника странно режут слух. Будто вдруг тебя понизили до работника отдела клининга. Хочется ответить ему: "Неужели не можешь сам разобраться с этой ерундой!" Но я сдерживаюсь. Всё-таки работнику нужно сначала дать освоиться, разобраться с новыми обязанностями, а потом уже выговоры объявлять.
- Я тоже рада тебя видеть! - отвечаю с улыбкой. - Попробуй пемоксолью. Она на кухне стоит. Если чистить каждый день, этой грязи совсем не видно будет.
- Каждый день?! Ты с ума сошла! Я не собираюсь все свободное время с тряпкой в руке проводить! Но как все быстро грязнится! По полу будто стадо гиппопотамов пробежало, - он смотрит на мои сапоги. - Тоже с пемоксолью почищу.
Он сыплет на паркет серого порошку.
- Ты что! - вспыхиваю я. - Разве можно мыть пол пемоксолью? Ты его теперь из щелей не вытащишь. И сапоги мои испачкал!
- Будто они чистые были, - бормочет он.
- Были! - я начинаю закипать. Три минуты не прошло с того момента, как я пришла, а он уже умудрился испортить мне идеальный день!
- Скажи, что теперь с пемоксолью делать? - Алексей разводит руками, как школьник, которому задали на выходные выучить "Евгения Онегина".
- Пылесосом собрать, а потом помыть, - говорю голосом учителя, которому в десятый раз за день приходится объяснять, что выучить нужно всего лишь отрывок в десять строк, а не всего "Евгения Онегина". - Средство для мытья пола стоит в шкафу под мойкой.
Он идет на кухню, я переодеваюсь в домашний халатик, беру котлеты с тушеной капустой, сажусь на диван и включаю телевизор. Пусть он своим делом занимается, а я - своим. Раз уж обещал, должен держать слово. Мне это даже нравится. Готова каждый выходной ходить на курсы повышения квалификации, чтобы не прибираться дома вечером. Можно сказать, что повышение состоялось не только на работе, но и дома. Я согласна такое делегирование навсегда оставить!
- Какое средство для мытья брать? - кричит Алексей из кухни. - Тут их штук десять!
Слышу, как падают бутылки и что-то бьется о раковину. По ругательствам понимаю, что это была его голова. Господи! Никакого спокойствия дома! Я ведь раньше не кричала так, когда прибиралась. Просто тихонько все протирала и шла спать. Да еще силы находила на то, чтобы удовлетворить его потребности в общении. А он один раз прибрался и весь расклеился! Неужели нельзя самостоятельно такой простой вопрос решить?
- Пожалуйста, не шуми, - отзываюсь я. - Совсем не слышу телевизор! Тут интересная передача про банковскую систему. Мне теперь, как начальнику, нужно быть в курсе.
- Неужели ты не можешь подойти и помочь мне? - он заходит в комнату и кричит на меня!
- Знаешь, дорогой, - я великодушно улыбаюсь. - Я на работе таким образом самостоятельность в подчиненных стимулирую! Если сразу всем помогать, то они ничему сами не научатся. В крайнем случае, как только пригрозишь лишением премии, так сразу всё находится, и всё получается.
- Я смотрю, ты быстро вжилась в роль начальницы, - он смотрит обиженно, даже злобно. - Так быстро, что дома на тормоза нажать не можешь. И не забывай, у нас здесь никаких калачей нет. Все добровольно!
Я выключаю телевизор и откладываю тарелку на рядом стоящий столик.
- Как это нет, - отвечаю я шепотом, расстегивая верхнюю пуговицу халатика и принимая позу, в которой обычно начальницы не лежат. - Домывай и подходи.
- Мне еще раковину нужно помыть в ванной, - отзывается он равнодушно и уходит из комнаты, - бельё в машинку закинуть. Потом душ принять. И вообще, после того, что я увидел сегодня днем, не могу с тобой спокойно разговаривать. Голова сильно разболелась!
- Что ты увидел? - встаю и следую за ним в ванную.
- Сама знаешь!
- Ничего я не знаю! Поэтому ты будто с цепи сорвался! Что ты видел?
- Тебя с каким-то молодым человеком!
- С каким молодым человеком? Когда?
- Сегодня в обед. Вы шли по Старомонетному. Чуть ли не под ручку. Ты - в сером приталенном пальто, он - в черном шерстяном. У тебя - белый платочек, у него - синий шарфик. Отлично смотрелись вместе!
- Не сходи с ума! Это Николай, наш новый работник. Я ему места показывала, где можно пообедать.
- Так увлеченно показывала, что своего молодого человека не заметила!
- Извини. Мы, видимо, о работе разговаривали.
- Отнюдь!
- Ты что, подслушивал? - огонь внутри меня, который все это время тлел, вплотную подобрался к бочкам с порохом.
- Нет, не было необходимости. Вы так хохотали, что и дураку было понятно - речь идет явно не о работе. И ты понимаешь, кто в этой ситуации выглядел дураком.
- Не говори глупостей. Что уж нам с коллегой не пошутить? Он говорил, что ходит на курсы чечетки. Я засмеялась, потому что тоже…
- Чечетки, - он перебивает и презрительно морщится. - Что он только не скажет, чтобы тебе запудрить тебе мозги. Какой нормальный мужик будет чечетку танцевать?
- Он - нормальный, - я держусь из последних сил. Сейчас взорвусь, если он не прекратит. - Вполне даже. И что плохого в чечетке, в танце? Что плохого в смехе? Ты же сам говорил, что смех - он полезен на работе! Он расслабляет!
Лёша с равнодушным видом проходит мимо меня на кухню.
- Я бы предпочел, - говорит он почти шепотом, - чтобы ты смеялась в обед со мной и шутила тоже! Я тебе уже столько раз предлагал встречаться днём!
- Как ты не понимаешь?! Мы шутим о работе - стресс снимаем! У нас с тобой так не получится. Я скажу тебе: "Анжеле сегодня подсунула категорию "Б" перед уходом". Тебе смешно?
- Нет.
- Вот видишь?!
- Думаю, ей тоже.
- Я же говорю, что ты никогда не поймешь наших рабочих шуток. Поэтому лучше даже и не начинать! Личные дела - вечером. Теперь я пораньше приходить буду. И не надо ревновать! - добавляю я. - Тебе это не идет.
Возвращаюсь на диван. Еда почти остыла. Лёша стоит в проеме двери с растерянным видом.
- Я не ревную. С чего ты взяла? - лицо у него цвета пемоксоли. - Представь, если бы ты меня увидела с молодой красивой девушкой, которая будто с обложки модного журнала сошла. Мы идем с ней по улице, задорно смеемся, тебя не замечаем. А вечером я говорю: "Это всего лишь моя коллега, она понимает мои шутки, а ты их никогда не поймешь! И отныне я с ней буду обедать, а не с тобой, мне так удобнее".
В моей голове словно видеофильм проигрывается. Я вижу эту сцену, и она мне совсем не нравится.
- Извини, это действительно нехорошо, - снова откладываю еду и перевожу взгляд на Лешу. - Может, тебе просто не гулять там больше?
Он уходит в ванную, ничего не отвечая. Весь вечер мы дуемся друг на друга и обходимся односложными репликами типа: "Ты поел?" - "Да", "Спать ложишься?" - "Нет", "Будешь читать?" - "Да". Мы ложимся спать вместе, но не прикасаемся друг к другу. Вот тебе и приходи пораньше. Вот тебе и добавь эмоций. Раньше мы думали, что нам не хватает времени, но сегодня у нас его было предостаточно, но мы провели его отвратительно. Мы больше не понимаем друг друга. Мы только выясняем отношения и ссоримся. Может, для нас всё-таки оптимальное решение - видеться реже? По принципу "лучше меньше, да лучше"? Не знаю, да и, честно говоря, мне надоело думать об этом.
Надоело думать о том, что, возможно, я ошиблась. Лёша - никакой не идеальный, никакой не перфекционист. Возможно, он им когда-то был, но теперь далек от совершенства. Уже забыла, когда он в последний раз вызывал во мне восторг, когда я последний раз чувствовала единение, когда наши сердца бились в унисон. Насчет чечетки он только посмеялся. А я, дура, думала, что мы вместе на курсы могли бы ходить! Почему он всего боится? Почему у нас все разваливается? Раз в месяц вспышка страсти под одеялом - это все, о чем мы мечтали? Все, чего мы хотели? Все, что можно назвать любовью? Все, о чем захочется вспомнить перед смертью?
Глава 8
Целую неделю ругаюсь и расстраиваюсь: днем на работе, вечером дома. Володя, Толик и Анжела объявили мне войну: делают все неохотно, медленно, будто из-под палки, со мной разговаривают только по крайней необходимости. Производительность значительно снизилась. Дела остаются на следующий день, а то и на два, даже несмотря на то, что каждый день сидим до упора. Никто больше не рвется сдавать дела пораньше. Сидят, как бурундуки в норках, глазками посверкивают и ждут, когда я дам команду расходиться по домам. Сегодня пришлось самой дела рассматривать. У Тани такого никогда не было! В дополнение ко всему, Виктор Алексеевич отругал меня за промедление с делом Сердобольного. Вызвал в среду и приказал выпустить дело, как можно скорее, или до пятницы предоставить неопровержимые доказательства, потому что "плохим чувством" и "интуицией" высшее руководство не убедишь.
А зря. Николай рассказал за обедом, что когда опытный работник говорит о "плохом чувстве" в отношении какого-то дела, но не может объяснить причины, специалисты советуют довериться ему. Последние исследования показали, что интуиция таких людей обычно не обманывает. Они, правда, базировались на наблюдениях за сотрудниками с многолетним опытом работы: десять-двадцать лет на одном месте. Но у нас в отделе таких нет. Поэтому придется довериться мне. Уверена, что интуиция меня не обманывает, и с показаниями Леши все сходится, но где взять доказательства?
Пока борюсь с никудышным рабочим духом моих подчиненных, Николай проводит день вне офиса - попросил за свой счет. Сказал, что ему нужно решить один вопрос. После его ухода места себе не нахожу. Я вдруг на секунду представила, что он не вернется - нашёл предложение получше. От этой мысли мне совсем плохо - холодный пот на лбу выступает, работать не могу. Мысли вьются, как лианы в тропическом лесу. От них все теснее и теснее в голове. Уже ни одного свободного местечка не осталось - только страх, что он не вернется. Потом я испугалась еще сильнее - от этого самого страха. Ведь если бы сейчас ко мне подошли Анжела или Толик или Володя с заявлением на увольнение, я бы ответила: "Скатертью дорога!", а тут такая странная чувствительность…
Наверное, из-за дела Сердобольного переживаю - ведь доказательств у нас все еще никаких, а Николай - моя последняя надежда. Ну и кроме этого, он единственный, кто смеется над моими шутками, ходит со мной обедать, знает архитектуру и не делает вещей, которые меня раздражают. И еще умеет танцевать чечетку! Об этом нам обязательно еще нужно поговорить.
Со Светой еще хотелось бы поговорить, но у нее нет времени. С Лёшей… С ним сейчас очень трудно. Не принимает никакой критики, огрызается на любое предложение и отказывается гладить постельное белье. Говорит, что в этом нет необходимости - как только на него ложишься, оно сразу становится мятым. А ложимся мы поздно, когда уже темно и ничего не видно, поэтому разницы никакой. На предложение готовить вечером только вегетарианскую пищу он отвечает, что я сошла с ума, и кладет мне на тарелку котлеты с пюре. Я не ем, он обижается. Когда я упомянула, что Николай - рыбный вегетарианец, и это делает его гораздо более эффективным и продуктивным, он вскочил и убежал из кухни в комнату. Что за странные реакции? Я думала, Лёша мне курс по тайм-менеджменту подарил, чтобы я личную эффективность повышала, а сам убегает, когда о ней слышит. Потом он накричал на меня. Не хочет ничего слышать об этом Николае и его вегетарианстве тоже. Я сказала, что отныне тоже не буду есть мяса. После этого мы с ним практически не общаемся. Даже смс не посылаем.
В четверг вечером под душем мне вдруг приходит мысль, от которой становится больно, но лишь на секунду. Она, как вспышка, которая слепит на несколько мгновений и превращает картинку в голове в одно большое белое пятно. Потом ты снова видишь: видишь, что было до этой точки, после нее и понимаешь, что это был всего лишь пункт - место, с которого линия твоей жизни, случайно столкнувшись с другой, пошла в другом направлении. Ты оказался на дороге, увидел фары приближающегося автомобиля, и тебя в последний момент кто-то схватил за руку и оттянул на тротуар. Кто-то оказался в нужный момент времени в нужном месте и протянул руку. Никакой судьбы, никакого пересечения путей двух сердец. Просто совпадение. Обыкновенная случайность. Как в броуновском движении. Как на обычной дороге.
Думаю о том, что вполне могу представить жизнь без Лёши. Его нежелание жениться мне даже на руку. Есть шанс еще раз присмотреться. Может быть, он - не единственный, мне предначертанный. Просто с тех пор, как его встретила, я по сторонам не оглядывалась. А ведь есть и другие мужчины… Спокойные и уравновешенные. Бракофобиями не страдающие. Танцующие. Еще в понедельник, когда услышал, что меня интересует чечетка, Николай предложил сходить с ним вместе на курс ирландского танца. Ответила, что подумаю. Сначала надеялась, что смогу уговорить Лёшу пойти со мной, но теперь понимаю, что всё бесполезно.
* * *
В пятницу с утра, к моему огромному облегчению, Николай появляется со счастливой улыбкой на губах. Ребята встречают его… Примерно, как меня, - продолжают смотреть в мониторы компьютеров. Николай кладет копию документа, с которого сразу выхватываю нужные слова: "Постановление о возбуждении уголовного дела … получение взятки … в отношении Сердобольного Ивана Николаевича". Готова расцеловать Николая в порыве благодарности, но соблюдаю субординацию: глядя на него снизу вверх, с нескрываемым восхищением жму руку.
- Огромное спасибо! Ты здорово нас выручил.
- Не за что! - бойко чеканит он. - Университет не хочет афишировать процесс, поэтому информация не просочилась в прессу.
- Как тебе удалось это узнать?
- Поговорил по душам со студентами университета, съездил к следователю.
Он смотрит на меня такими счастливыми глазами, что мне невольно вспоминается Лёша - в самом начале наших отношений он тоже так смотрел на меня: будто я была редким драгоценным камнем за толстой витриной, к которому безумно хотелось прикоснуться, но нельзя…
- Ты свой выходной на это потратил? - спрашиваю и чувствую, что во рту совсем пересохло.
- Да, ведь по инструкции в рабочее время нам не разрешается покидать стены офиса, кроме как на обед.
- А почему мне сразу не сказал, что идешь по делу Сердобольного?
- Боялся, что не получится, - Николай смущенно улыбается.
- В любом случае, ты большой молодец! - говорю я, отпивая глоток из бутылки с водой. - Теперь на законных основаниях можем отказать господину Сердобольному в открытии счета. И в срок уложились!
Я сканирую документ и посылаю по почте менеджеру, копию - Виктору Алексеевичу с указанием, что официальный отказ в открытии счета поступит от нас в течение дня.
Днем отмечаем это знаменательное событие с Николаем в суши-баре недалеко от Павелецкой. Небольшие оранжево-оливковые столики на двоих под цвет обоев, большой выбор теплых роллов, как я люблю. Примечательно только то, что привел нас сюда Николай. Я предоставила ему право выбора в качестве поощрения за свершенный им рабочий подвиг.
- У меня есть право относить один обед в месяц на счет банка, поэтому ни в чем себе не отказывай! - торжественно поясняю, заходя внутрь. Николай помогает мне раздеться и вешает пальто на плечики. Его прикосновения, словно электрические разряды, прожигают кожу.
- Безалкогольный "Мохито", - бросаю на ходу официантке. Прижимаю спину к холодному стулу. Удивляюсь, ка это от меня пар не идет. Нужно охладиться.
- Мне стакан воды, пожалуйста, - заказывает Николай. - Со льдом.
Какое-то время мы молчим, разглядывая обои на стенах напротив друг друга.
- Выражаю тебе благодарность, и прими поздравления с первым удачно завершенным делом, - наконец, произношу я.
- Говоришь, будто я - детектив, - он смущенно улыбается.
- Так оно и есть. Никогда бы не решилась на такое! Поехать в университет, найти студентов, выудить нужную информацию, потом еще получить копию документа у следователя! Это и есть работа настоящего детектива!
Моему восхищению нет предела.
- Вы никогда не сумеете решить возникшую проблему, если сохраните то же мышление и тот же подход, который привел вас к этой проблеме, - произносит любимую цитату Николай. - Когда нет ответа, я всегда несколько раз повторяю эту фразу, игнорирую первые приходящие в голову мысли - они обычно стереотипные и жду, когда придет вторая волна. Она более чистая и оригинальная. А иногда, если сидеть тихо-тихо несколько минут, можно поймать легкое, как дуновение ветра, вдохновение, и тогда ты точно знаешь, что вышел на другой уровень. Я говорил тебе, что от менеджеров и самого Сердобольного мы ничего нового не узнаем. Я просто вышел из тоннеля, и тогда стало все ясно.
- Виктор Алексеевич попросил выразить тебе личную благодарность, но в следующий раз такие действия согласовывать с ним, так как у нас для внешних расследований есть специальное детективное агентство. Здесь, конечно, требовался немедленный результат, и ты сделал всё аккуратно, без стрельбы, - я смеюсь. - Поэтому еще раз поздравляю и выражаю признательность!
- Специальное детективное агентство? - переспрашивает Николай.
- Да, которое только с финансовыми организациями сотрудничает, но мы нечасто туда обращаемся.
- Я и не думал, что такое есть. Интересная, наверное, у них работа.
- Наверное, - стрела уже знакомого страха пронизывает мой живот. - Я надеюсь, ты не хочешь от нас туда уйти?
- Нет-нет, - успокаивает меня Николай. - Пока меня все устраивает.
Мы изучаем меню, заказываем один большой сет суши и роллов на двоих и лимонно-грушевый чай. На десерт планируем сладкие роллы, но сначала решаем попробовать сет. Как удобно, что мы оба - вегетарианцы. У нас даже обед получается заказать складно, никаких споров, недовольств, как с некоторыми.
- Знаешь, мне так повезло, что ты пришел к нам работать, - говорю и добавляю, смеясь. - С кем бы я обедать ходила? Весь отдел против меня, а мы с тобой прекрасно находим общий язык.
- Просто они стучат в закрытую дверь, не замечая, что рядом открыта новая. Не стоит их винить, им просто кажется, что за той дверью было лучше. А мне повезло - сразу увидел твою дверь и вошел в нее.
Последние слова он растягивает, как сладкую вату, перед тем, как положить ее в рот. Я спешу перевести разговор на другую тему. На какую? На рабочую? Так мы вроде и говорили про работу. На личную? Лучше даже не начинать.
Спасают меня роллы, которые японовидная официантка (на самом деле, узбечка) приносит нам на большом подносе. Мы делим их, изредка соприкасаясь палочками. Честно говоря, часто соприкасаясь. Что поделать, если мне те же самые роллы попробовать хочется, что и ему.
- Тебе это ничего не напоминает? - спрашивает вдруг он, когда мы сталкиваемся у суши с тунцом.
- Нет, - я испуганно отступаю.
- Это степ, - говорит он.