- Но только не ты, - Света продолжает хохотать, а потом вдруг становится серьезной и смотрит на меня, как моя мама раньше после родительского собрания. - Александра, пожениться - это прекрасно! Всегда можно развестись, если вдруг характерами не сойдетесь, но ребенка потом обратно не отдашь - это на всю жизнь! Ты вообще знаешь, что это такое? Я на первом курсе няней подрабатывала. До сих пор отойти не могу! С ребенком даже в туалет нельзя было спокойно сходить! Он тебя за полдня загоняет так, что ты после обеда на диван падаешь. Думаешь, пока он спит, и сама отдохнешь. Но он не спит! Он ждет, когда ты вырубишься и разрисует тебя фломастерами. Потом всю ночь будешь отмывать, чтобы в университет в нормальном виде прийти, но даже если получится, пойти все равно не сможешь, потому что он тебя чем-нибудь заразит! У меня на работе знаешь сколько таких работниц, которых я только на корпоративных праздниках вижу? Все остальное время или ребенок болеет, или они сами. Ребенок - это самое непредсказуемое существо! Ни поработать, ни поспать, ни в ресторан сходить, ни в туалет. У тебя на Лешу времени не хватает. А что ты собираешься своему ребенку отдавать? Число со знаком минус?
Не понимаю, что на нее сегодня нашло? Я с ней, как с подругой поговорить хотела, а она сидит, как индеец из племени Майя, который все истины на будущее знает…
- Но ведь все как-то детей рожают и воспитывают, - недоумеваю я. - Не понимаю, чего ты так кипятишься? И те, кто университетов с красными дипломами не заканчивал, справляются. Я уверена, что у нас с Лёшей все получится. В отношениях нельзя на одном месте стоять. Нужно двигаться. Я считаю, что сейчас для нас самый подходящий момент настал.
Света качает головой и подзывает официанта. Просит его поторопиться, а дальше молчит, что-то проверяя в смартфоне. Упорное нежелание ее разделить мою точку зрения крайне раздражает. Она же не мужчина! Мне не нужны сейчас аналитические умозаключения. Функция Светы, как лучшей и единственной подруги, сводится к тому, чтобы выслушать и поддержать. А она набросилась на меня, как медбрат на буйного.
Официант приносит плошки с куриной лапшой. Суп дымится. Света морщится и отодвигает, а я какое-то время сосредоточенно дую на него.
- Знаешь, - первой не выдерживаю я, - может быть, у тебя детство не очень счастливое было, поэтому ты не хочешь детей?
- А у тебя оно счастливым было?
- Даже если и нет, мы можем сделать по-другому! Мы можем все исправить! Для этого нам и жизнь дана.
- Ты действительно так думаешь? - Света смотрит куда-то в окно.
- Конечно! - подхватываю я. - Это же так здорово! Маленькие улыбающийся ребенок! Я уже на несколько блогов мамских подписалась. Научусь за это время рисовать. На гитаре играть! Колыбельные петь! Английский можно до совершенства довести! Французский выучить! На все время будет! Целых 140 свободных дней!
Достаю ежедневник и записываю на последний лист все перечисленные планы.
- Знаешь, у меня последнее время память плохая стала, - комментирую я. - Приходится все записывать. Наметила себе сначала на курс по улучшению памяти, а потом еще какой-то… Вот снова начинается…
- А упадка сил нет? - спрашивает Света озабоченно. - Утром голову от подушки не оторвать, после обеда начинаешь всех тихонько ненавидеть, а во время секса считаешь овечек, чтобы потом на засыпание времени не терять?
- Нет, до овечек я еще не дошла, - я улыбаюсь. - Я просто сразу засыпаю. А что, у тебя тоже такое было?
- Да, это предвестники "берн-аута", - отвечает Света. - После года ударной работы стала важные вещи забывать, утром встать не могла. Пришлось меры принимать - к психологу походила, на йогу, эмоций добавила, и все стало на свои места. Может быть, тебе просто драйва не хватает в жизни? Съезди в отпуск, запишись на курс вышивания крестиком, прыгни с парашютом, с Лёшей устройте ночевку в палатке на морозе - что-нибудь, что можно начать и закончить. И жизнь снова начнет бить ключом! Зачем сразу ребенок?
- Развлечений нам хватает. Книжки я слушаю, на выходных в музеи ходим. С Лёшей у нас все не так плохо. Это недоразумение мы разрешим, я уверена.
- А что дальше? - Света останавливается и смотрит мимо меня в окно.
- Что дальше? Поженимся. Ребенка родим. Будем воспитывать. Как все делают.
- И это то, о чем ты будешь вспоминать в последние минуты жизни? Это та жизнь, о которой тебе захочется вспомнить? Та жизнь, о которой было не стыдно книгу написать?
- Я не знаю. Я об этом как-то не задумывалась. Нам ведь всего по двадцать пять! Еще столько всего можно сделать! Вот смотри, - достаю из сумки распечатанный из Интернета список того, что обязательно нужно успеть в этой жизни, из 76 наименований и кладу перед Светой. Сегодня из "ВК" выудила. - Сказано, что если испытал хотя бы половину из списка, то жизнь, считай, прошла не зря. Ну, а если больше половины, то садись и пиши книгу!
- Первое, - читает Света, - поплавать с дельфинами. Второе - заняться любовью в кинотеатре. Совершить кругосветное путешествие на яхте. Нет, это не для меня, - она отодвигает список в сторону. - Может быть, это все кому-то придаст в жизни смысла, но не мне.
- А что же тогда? - спрашиваю я.
- В этом вся и проблема. Я знаю, что не это, но не знаю, что!!! От этого и тошно! В общем, насчет планов на горластое будущее всё-таки поговори сначала с Лёшей.
Света смотрит на часы.
- Обязательно поговорю! - соглашаюсь я. - Хотя иногда мне кажется, что разговоры только все портят. Вчера мы с ним поговорили и что? Поссорились. Долгие разговоры - это уже прошлый век. Мир не стоит на месте. Сегодня совсем другое общение - краткое, содержательное, невербальное. Два слова, три смайлика - и все понятно.
- Да, - скептически тянет Света, - не с полуслова теперь друг друга понимаем, а с полурожицы. И любовь тоже такая - невербальная…
Спорить со Светой сегодня явно бесполезно. Достаю телефон и пишу Алексею: "Как ты?" Добавляю три поцелуйчика и отправляю. Жду ответа, но его нет. Даже после того, как мы со Светой в напряженном молчании съедаем на горячее котлету с овощами, то есть я съедаю, а Света отодвигает. Даже после моего "Тирамису" на десерт он продолжает играть в молчанку.
- Похоже Лёша на меня вчера по-настоящему обиделся, - я нервно ерзаю на стуле.
- Может быть, просто он в метро едет? В центре плохо ловит.
- Он же сейчас на работе должен быть.
- Не волнуйся, - в голосе Светы, наконец-то, слышатся нотки сочувствия. - Вечером все равно помиритесь. У тебя сегодня все-таки юбилей!
Мой телефон пищит.
- Он? - спрашивает Света.
- Нет, - отзываюсь я. - Мама поздравляет. - А Лёша не отвечает.
- Позвони ему, - говорит Света.
Я медлю. Последний разговор с моим бывшим молодым человеком научил меня не тыкать пальцем в нарывающий фурункул.
Наш черноволосый официант приносит счет. Света вкладывает в кожаную папочку свою половину, одевает шикарную коротко стриженую норковую шубку с широким ремнем с камешками от "Сваровски" и уходит, сославшись на какое-то срочное дело. Я снимаю с вешалки серое пальто от Karen Millen и запускаю руку в карман в поисках кошелька. Вкладываю в счет нужную сумму. Официант забирает папку. В ожидании сдачи прохожусь второй рукой по другому карману. Внутри все холодеет. Любовной записки, которую я вчера нашла в новогоднем картоне, нет. Я точно помню, что вчера переложила ее из кармана жакета в пальто, чтобы по пути выкинуть и забыла!!! Чертова память!!!
Перед глазами проносится странный ночной сон. Я видела Пьера Безухова в костюме Деда Мороза. Приставляя пенсне к переносице, он взволнованно шептал про бумажку, которую он нашел в коридоре. Что-то про встречи, про любовь… Это был никакой не Безухов. Это был Алексей! Он нашел записку! На полу, он сказал! Значит, выпала у меня из кармана, когда я перчатки доставала, чтобы посушить. Он ее прочитал! Возможно, он подумал, что это моя. Хотя я ведь ему говорила, что у нас на работе кто-то роман крутит. Не факт, что он это услышал и правильно понял! А что, если он заподозрил меня в измене! Сценарий нашего разрыва тут же проносится перед моими глазами.
Алексей застает меня в постели с каким-то мужчиной. Ведёт себя тихо, как подобает рассудительному психологу. Мы ничего не слышим. Сосредоточенно занимаемся своим делом. Алексей достает из шкафа арбалет. Спрятавшись за косяком, ждет, пока наши тела соединяются в одно целое, и хладнокровно пускает стрелу. Та пронзает меня насквозь и моего любовника. Мы корчимся от боли. Алексей подходит, чтобы удостовериться в точности выстрела, и шепчет: "Помнишь, я тебе говорил, что убью нас обоих, если ты мне изменишь?" Я хриплю сквозь струящуюся по горлу кровь, что, может быть, мы еще все уладим миром, это же его профессия - конфликты улаживать, но он не слушает, а только усмехается: "Я убью только вас! Зачем мне умирать?"
Подошедший официант вырывает меня из сумасшествия мыслей. Я отдаю ему папочку с деньгами и выхожу на улицу. Спускаюсь по лестнице - той самой лестнице, на которой мы познакомились с Лёшей. Все было не так романтично, как голливудских фильмах: он огрел меня дверью, и тогда, если опустить некоторые подробности, мы поняли, что созданы друг для друга.
Это ужасно! Волосы дыбом встают от тех мыслей, которые могли прийти в голову моему любимому человеку. Да нет же! Он не способен на убийство! Глупость несусветная! Мы с ним когда-то смотрели художественный фильм. В нем жена с любовником лежали в постели, а муж стоял, как полагается, за дверью с арбалетом в руках и все слышал, но не решался открыть дверь. Потом он-таки ушел, в отчаянии бросив оружие в сторону. Алексей был несколько расстроен безвольностью героя и сказал, что он бы на его месте обязательно выстрелил и еще подождал бы, пока любовники друг на друга лягут, чтобы потом по сторонам не разбежались, гады.
Я тогда вместе с ним посмеялась, потому что даже в страшном сне представить себе не могла, что мы можем попасть в такую ситуацию. Это означало, что я должна была оказаться в роли неверной женщины. Это могло случиться гипотетически, с какой-то другой женщиной из его жизни до нас, но не со мной. Это исключено. Я бы никогда ему не изменила! Так почему я вообще об этом думаю? Ну и что из того, что около моего пальто он нашел какую-то любовную записку?
- Ты сомневаешься во мне? - выпаливаю я ему в трубку.
- Нет, - его голос пугает меня своей отстраненностью.
- Почему ты не отвечаешь на мои смс?
- Я занят, - отвечает он, не меняя тона. - У меня важная встреча. Встретимся вечером в "Дантесе"
- Хорошо, - отвечаю я.
- До вечера.
Голос у него такой ледяной, что у меня внутри все холодеет.
- Подожди, - кричу я в отчаянии, - я должна тебе объяснить про записку. Она не моя. Я же тебе говорила вчера. Я нашла ее на работе, в новогодних украшениях, когда убиралась. На работе кто-то крутит роман… Я же тебе говорила.
Я выдыхаю и жду его реакцию, но на мои позывы из трубки никто не отвечает, слышится музыка. Видимо, ему кто-то поважнее меня позвонил. Мой услужливый мозг (дай Бог ему всегда такой памяти) тут же сообщает, что меня так уже когда-то "подвешивали", и закончилось это совсем-совсем нехорошо.
* * *
Возвращаюсь на работу в смятении чувств. Света меня не поддержала, ладно хоть букет согласилась до дому довезти - не пришлось его на работу вместе с продуктами для фуршета на себе тащить. Алексей того и гляди бросит на почве ревности. Драйва мне в жизнь нужно добавить, эмоций. А мне кажется, без них жилось бы намного спокойнее. Сейчас бы пришла на работу и взялась за очередное дело. Выполнила его, как полагается. А так опять буду думать про Лешу, бросит он меня или нет, про Свету, почему она сегодня такая странная была. Потом буду жалеть, что так много съела, на погоду сетовать, что работать невозможно. Тучи висят так низко, что, кажется, поднимись на крышу нашего бизнес-центра, и можно в них голову спрятать. Как в детстве: оденешь на себя шапку по самую шею и представляешь, что если ты никого не видишь, то и тебя тоже никто не найдет. Только теперь так просто спрятаться не получается. Разве что за пакетами с едой. День рождения, называется. А ведь я планировала, что это будет самый замечательный день моей жизни! Даже тарелки настоящие для празднования притащила - не пластиковые, и блюда, и серебряную лопаточку для торта… Нужно все кейсы уладить, чтобы к шести стол был готов.
Первым делом бегу к Татьяне - ее с утра не было.
- Татьяна, у меня новые данные по делу Сердобольного.
- Вячеслав прислал подтверждение доходов? - Таня поднимает на меня глаза, и я замечаю в них грусть, даже отчаяние, как у Светы сегодня. Сегодня что, полнолуние или другое природное обострение?
- Нет пока, но я вчера вспомнила кое-что, - продолжаю я. - Этот Сердобольный был в университете преподавателем моего молодого человека. Он про его учебу докладывал отцу. Папа у Лёши владеет сетью стоматологических клиник. Лёша когда-то говорил, у него с этим Сердобольным были особые доверительные отношения. Возможно, что это "черные" деньги с клиник, раз у него других подтверждений их легальности нет.
- Возможно, но у меня в связи с этим другой вопрос, - голос Татьяны становится тихим, едва слышным. Так происходит всегда, если она чем-то крайне недовольна. - Почему ты все еще занимаешься этим делом?
- В смысле?
- Здесь же конфликт интересов! - негодует Таня. - Ты - заинтересованное лицо!
Я на секунду замираю и краснею, будто мне только что оплеуху отвесили.
- В чем я здесь, по-твоему, заинтересована? Лёша со своим отцом уже год, как не общается. Только с мамой иногда. Я ему ничего не говорила. Все сама вспомнила.
- Как бы то ни было, передай это дело Володе, пожалуйста, - отвечает Татьяна, будто не слыша моих объяснений. - Ему ничего не рассказывай. Пусть он сам разберется, как беспристрастное лицо.
Таня делает особое ударение на предпоследнем слове. Снова, как кувалдой по желудку. Беспристрастное лицо… Я глотаю комок, подступивший к горлу, и обреченно бреду к столу Володи. Сердце колотится от несправедливости. Как так? Отдать дело, на которое я два дня потратила! И Володя, не зная всю подноготную, обязательно пропустит его. А потом вскроется отмывание денег сети клиник Эдуарда Вишневского. Папу посадят в тюрьму и конфискуют имущество! Имя нашего банка попадет на первые страницы газет. Журналисты раскопают, что невеста сына преступника (а к тому времени, возможно, уже жена с ребенком) работает в этом банке. Кто будет разбираться, что я мужественно пыталась не допустить этого человека в нашу систему? Из меня сделают козла отпущения и уволят. Скажут, что они все в сговоре. Репутация банка будет подмочена. Возможно, он даже обанкротится. Меня арестуют и привлекут к материальной ответственности. Мне не на что будет оплатить долг, и я попаду в тюрьму. Наш ребенок останется без матери! И потом сам никогда не захочет иметь детей! Наш род прервется… Нет, такого никак нельзя допустить!
Передаю папку с бумагами Володе, но глаз с нее не спускаю. Нужно что-то предпринять. Намекнуть ему в личном разговоре, чтобы присмотрелся к этому Сердобольному? Тане это не понравится. Она сказала, ничего ему не говорить. Рассказать все Лёше? Нельзя, мы не имеем права разглашать такую информацию. А если этот Сердобольный действительно ворует деньги у Лёшиного отца и несет в наш банк? Этого нельзя допустить. Что же мне делать?
Просматриваю электронную почту. Во входящих - письмо от Татьяны. Завтра - тренинг по "Тим-билдингу". Принесла его нелегкая. Лучше бы тренинг по восстановлению памяти провели или про "берн-аут"! Зачем нам "командообразование"? Никакой потребности устанавливать дружеские отношения ни с Анжелой, ни с Толиком у меня не возникает. Разве что с Володей… В связи с новыми обстоятельствами. Господи, как снова Лёше говорить, что я приду поздно? Где мой эклер?
К шести начинаю приготовления к фуршету. Белой льняной скатертью накрываю стол. До пола оставляю пять сантиметров - по всем правилам этикета. На середину ставлю вазу для цветов, которые мне, надеюсь, еще подарят. Справа - соки и минеральную воду в бутылках этикеткой к краю стола. На первой тарелке оказывается десяток печеных розеток с салатом "Оливье", на второй - рыбный салат. На третью тарелку кладу миниатюрные бутерброды с семгой. Для этого пришлось пойти на хитрость: гренки сделать, которые полагаются в таком случае, у меня не было никакой возможности, поэтому я запекла на кухне в тостере несколько кусочков хлеба, порезала его, намазала маслом, положила сверху скрученную семгу, кусочек лимона и проколола шпажкой.
Одно блюдце наполняю до краев красной икрой - пусть каждый берет столько, сколько пожелает. Затем наступает очередь вазы с фруктами. Через полчаса приготовлений (с походом в магазин, прошу учесть) стол выглядит, как шведский стол в "Рэдисон-Славянская". В центре торжества - нарезанный торт с серебряной лопаткой из семейного антиквариата! Тарелки блестят! Красота! Все руки с утра оттянула, но оно того стоило!
У меня все готово. Ждем Татьяну - она у шефа. Анжела нетерпеливо поглядывает на часы. Сегодня ей никак в шесть уйти не удастся. Татьяна возвращается от шефа в начале седьмого. На ней лица нет. Того гляди заплачет! Такой потерянной я ее еще никогда не видела.
- Что случилось? - шепчу я.
- Прости, Александра. Прими мои искренние поздравления, но мне сегодня не до празднования, - объясняет она, собирая подрагивающими руками бумаги на столе. - Анжела, замени меня, пожалуйста.
Анжела достает цветы из-за занавески, подарок и бойко, как пионер на линейке, произносит стандартную речь. Ребята торопливо разливают вино по бокалам.
- Вы что, тоже торопитесь? - спрашиваю я.
- Да, прости, у нас важная встреча, - отвечает Толик.
- И очень срочная, - добавляет масла в огонь Володя.
- А я Александра, ты знаешь, всегда в шесть ухожу. Я и так задержалась. Извини, - Анжела допивает вино, закусывает бутербродом с рыбой и, виновато улыбаясь, удаляется.
- Ребята, ну вы хоть поешьте, - я растерянно развожу руками.
- Да-да, но у нас в семь встреча, - отвечают они в один голос. Мы думали, в шесть начнем празднование, но видишь, не получилось. Извини, нам нужно идти. Очень торопимся.
Ребята запихивают в рот по бутерброду с рыбой и оставляют меня совершенно одну.
- Как же так? - шепчу я, опускаясь на стул.
Изо всех сил стараюсь не заплакать. Я так старалась! Я накрыла идеальный стол! А они все ушли. У меня же сегодня юбилей! 25 лет! Один раз в жизни бывает!
- Александра? - в проеме двери появляется хмурое лицо Виктора Алексеевича. - Где Татьяна?
- Она ушла.
- А где остальные? Почему вы одна? Что случилось?
- Всем некогда. У всех свои дела.
Слезы текут из моих глаз. Господи! Не хватало еще реветь в свой День рождения! Да еще в присутствии Виктора Алексеевича. У меня все хорошо! У меня все прекрасно!