Вот Вам превратности Судьбы - жил себе парнишка простой - анархист, хулиган, драчун, любитель портвейна, романтик законченный, а ныне?
Ныне Лёха - профессор, доктор технических наук, червь бумажный, даже на футбол больше не ходит.
Тьфу, да и только.
Вот что девчонки с нашим братом вытворяют.
Байка вторая
Введение в специальность: Бур Бурыч и ротмистр Кусков
На жизненном пути каждого человека встречаются люди, воспоминания о которых всегда приятны и ожидаемы. Всегда - когда бы эти воспоминания ни постучались в потаённую дверцу твоего сердца.
И вот она - первая лекция. Называется - "Введение в специальность".
Заранее - ведь Первая Лекция - собираемся возле означенной аудитории, ждём начала.
Ещё группа чётко разбита на две половинки: вот - местные, ленинградские, а вот - приезжие, "общажные".
Разная одежда: местные - уже в джинсах - в "настоящих", либо - в болгарских; общажные - либо в школьных брючатах, либо - в широченных, уже года два как вышедших из моды - клешах.
Разная речь: кто-то громко "окает", кто-то, также громко, демонстративно этого не стесняясь - "акает"; местные - в основном, молчат, изредка негромко и отрывисто переговариваясь о чём-то между собой.
Пройдёт всего лишь полгода, и всё усреднится, все станут братьями - с общими интересами, предпочтениями в одежде, сленгом.
А пока - ленинградцы сгруппировались по правую сторону от входа в аудитории, приезжие - по левую.
Я, если посмотреть так - местный, если эдак - приезжий. Но, поскольку тусуюсь с Лёхой-каратистом, прибиваюсь к ленинградским.
И, вдруг, ровно по центру разделяющего группировки коридора появляется неожиданная, по-книжному брутальная - фигура.
Среднего роста блондин с шикарным киношным пробором посередине модной причёски, обладатель тяжёлого, волевого, опять таки - киношного - подбородка.
Одет - в чёрную классическую тройку, белоснежную рубашку со стоячим воротом, кроме того - шикарный галстук яркой попугайской расцветки и - нестерпимо блестящие, чёрные, явно импортные - туфли. На лацкане пиджака - ромб, свидетельствующий об окончании какого-то спортивного техникума, рядом - громоздкий значок с надписью: "Мастер спорта СССР".
- А это что ещё за ферт такой? - достаточно громко, не таясь, спрашивает Лёха, никогда - с момента нашего знакомства - не уличённый в тактичности и трепетности.
Ферт, оглядевшись по сторонам, и, как будто услыхав Лёхин вопрос, тут же направился в нашу сторону.
Подойдя практически вплотную, и глядя только на Лёху - сугубо в глаза, заезжий щёголь пальцами на лацкане пиджака - противоположном тому, где красовались вышеописанные регалии - начинает показывать знаки, вынесенные из отечественных фильмов об алкашах - мол, давайте-ка, сообразим на троих.
Сюрреализм и импрессионизм в одном флаконе - ну никак не вяжется строгая черная классическая тройка с такими ухватками.
Но, Лёха у нас - кремень, и глазом не моргнув, он тут же, элегантно подхватив меня под локоть, начинает перемещаться в сторону мужского туалета.
Щёголь неотступно следует за нами.
В туалете, наш новый брутальный знакомый ловко извлекает из брючного кармана непочатую бутылку коньяка - пять звезд, за две секунды крепкими белоснежными зубами расправляется с пробкой, одним глотком опорожняет ровно треть, занюхивает рукавом, и, протягивая бутылку с оставшимся содержимым Лёхе, представляется:
- Кусков, Мастер Спорта СССР по конной выездке, дипломированный спортивный тренер, к Вашим услугам, господа!
Передавая друг другу бутылку, допиваем коньяк. На безымянном пальце нашего нежданного собутыльника - обручальное кольцо, совсем взрослый, в отличие от нас, значит.
Поскольку Лёха неожиданно закашлялся, беру нити разговора в свои руки, и спрашиваю ферта на прямую:
- Дяденька, а Вас то, как на эти галеры занесло? Чем, собственно, обязаны таким вниманием?
- Видите ли, мой юный друг, сорока на хвосте принесла - тут вроде заведение нормальное - Принципы и Традиции соблюдаются по полной. А это в наше время - не мало!
- Не, Кусков, ты это серьёзно? - Встревает откашлявшийся Лёха, - Про Принципы и Традиции? Ну, тогда ты - брат, и всё такое. Краба держи!
Кусков поочерёдно пожимает нам руки, и вдруг, прислушавшись к чему - то потустороннему, заявляет:
- Мужики, а, похоже - дверь в аудиторию уже откупорили. Слышите? А знаете - кто нас сегодня воспитывать будет? Сам Бур Бурыч. Лично. Вообще-то, на самом деле, его зовут - Борис Борисович, но для своих, продвинутых - Бур Бурыч.
Лучший бурила страны, в Антарктиде зимовал бессчетно! Так что - почапали за мной - на первый ряд, не пожалеете.
Все остальные оказались скромниками - на первом ряду - только наша троица.
Открывается дверь, и по проходу, между рядами сидящих, вихрем пролетает крепкий мужик в годах с потрёпанным портфелем в руках - только полы расстёгнутого пиджака разлетаются в разные стороны.
Мужик чем-то неуловимо похож на Кускова - такой же плотный, челюсть - кувалда, разве что волосы - седые, и лысина на макушке - с небольшой блин размером.
Знаменитый профессор пробегает в непосредственной близости, и мой нос, уже неплохо разбирающийся в ароматах, свойственным крепким напиткам, однозначно сигнализирует - это - хороший коньяк, по взрослому - хороший, в отличие от того, который мы десять минут назад употребляли без закуски в немытом сортире, просто отличный - звёзд на пятнадцать потянет.
Бур Бурыч взбирается на трибуну, и, с места в карьер, начинает:
- Орлы, рад Вас всех видеть. Нашего полка - прибыло. Поздравляю! А куда Вы попали, представляете хоть немного? Знаете - что за Эр Тэ такое? Так вот, первыми словами своей речи, хочу сообщить, что Эр Тэ - это вещь совершенно особенная и где-то даже - неповторимая. Если совсем коротко, то Эр Тэ - это гусары нашего, славного Горного Института. Вот так - и ни больше, и ни меньше. Кстати, а какие Правила гусары соблюдают неукоснительно и скрупулезно? Кто ответит?
Кусков тут же тянет руку вверх.
- Прошу, молодой человек, только - представьтесь с начала.
- Кусков, в душе - гусарский ротмистр, - представляется Кусков.
- Даже так - ротмистр? - Густые профессорские брови со страшным ускорением ползут вверх, - Безусловно - очень приятно, продолжайте.
Ротмистр спокоен, и где-то даже нагл:
- Ваш вопрос, уважаемый Борис Борисович, прост до невозможности. И ответ на него давно, ещё со времён Дениса Давыдова, известен широким массам:
во-первых - это - "гусар гусару - брат";
во- вторых - "сам пропадай, а товарища - выручай";
в-третьих - "гусара триппером - не испугать";
в - четвёртых - ….
- Достаточно, Кусков, достаточно, - торопливо прерывает Бур Бурыч, - Кстати, а чего это Вы, ротмистр вырядились - словно какая-то штатская штафирка? А?
- Сугубо из соображений конспирации, мон женераль. Что бы враги гнусные не догадались, - серьезно донельзя отвечает Кусков, преданно тараща на профессора круглые карие глаза.
- Юморист хренов, - хмуро морщится Бур Бурыч, - если умный такой - отгадай загадку: "Двести три профессии, не считая вора. Кто это?"
- Вопрос - говно, экселенц, - браво докладывает разухарившийся ротмистр, - Это, без всякого сомнения - полковник полка гусарского, гадом буду.
На несколько минут профессор впадает в транс, затем, ни на кого не обращая внимания, медленно достаёт из потрёпанного портфеля маленькую фляжку и подносит её к губам, после чего устало произносит:
- В смысле философском, Вы - Кусков, безусловно, правы. Спасибо за откровенный ответ. Но, всё же, Горный Институт готовит вовсе не гусаров. А совсем даже - наоборот.
Представьте, тайга, или тундра какая, и до ближайшего населённого пункта - километров сто, а то - и поболе будет. И вертолёты не летают ни хрена - погода-то нелётная. И стоят пара- тройка буровых на ветру сиротиночками позабытыми. И хлебушек закончился - голодно, и шестерёнка какая-то важная сломалась. Разброд и уныние в коллективе. Но план давать то надо - иначе денежков не будет, да и начальство голову отвертит на фиг.
И вот тогда на арену, под нестерпимый свет софитов выходит он, наш герой главный - Буровой Мастер.
Он и хлеба испечёт, и рыбки в речке ближайшей наловит, и на стареньком фрезерном станочке шестерёнку нужную выточит, и паникерам разным - профилактики для - по физиономиям гнусным наваляет. Короче - отец родной для подчинённых, да и только.
Если даже кто, не дай Бог, представится - он и похоронит по человечески, молитву какую никакую над могилкой прочтёт.
Ясно Вам, голодранцы, теперь будущее ваше и перспективы на годы ближайшие?
Ну, ясен пень, буровой мастер - это только первая ступень карьерная - но важная до чёртиков. А гусарство - это так - для души и комфорта внутреннего.
Вот я, например - профессор, доктор технических наук, лауреат премий разных. Но не греют титулы эти. А горжусь главным образом тем, что присвоили мне полярники звание знатное - " Король алхимиков, Князь изобретателей". За что спрашиваете?
Тут дело такое. В Антарктиде мы лёд не просто механическим способом бурим, но и плавим также. И чисто технологически для процесса этого спирт чистейший необходим.
Но на станциях антарктических начальство, как и везде, в прочем, - умно и коварно.
И дабы пьянства повального не началось - добавляет в спиртягу всякие примеси насквозь ядовитые - дрянь всякую химическую. И каждая новая смена на станцию полярную прибывающая, считает своим долгом за год отведённый, изобрести хотя бы один новый способ спиртоочистки - тем более что и начальство не дремлет, так и норовит новую химию применить. Ну, а изобретателю конкретному - почёт и уважение всеобщее.
Я в Антарктиде четыре раза побывал - а способов очистки целых девять изобрёл. Ясно?
О чём это бишь я?
Бур Бурыч ещё долго рассказывает о всяких разностях - о горах Бырранга, о чукотской тундре, о южных пустынях, о Принципах и Традициях, об известных личностях, учившихся когда-то на РТ:
- Даже Иося Кобзон у нас целый семестр отучился, а потом - то ли Мельпомена его куда-то позвала, то ли с математикой казус какой-то случился.
А что касается Главного Принципа, то это просто - всегда и со всеми - деритесь только с открытым забралом. С открытым, и - без стилета за голенищем ботфорта….
Лекция должна длится полтора часа, но проходит два часа, три, четыре - все, как завороженные, внимают профессору.
В конце Буб Бурыч - то ли нечаянно вырвалось, то ли совершенно сознательно - произносит - так, якобы - между делом:
- В мои то студенческие времена у Эртэшников такой ещё Обычай был - первую стипендию коллективно пропивать - с шиком гусарским. Но тогда всё по другому было - и стипендии поменьше, и народ позакаленней и поздоровей.
По тому, как переглянулись Кусков с Лёхой, я отчётливо понял - семена брошенные упали на почву благодатную - будет дело под Полтавой.
Через месяц дали первую стипендию, и подавляющее большинство во главе с доблестным ротмистром Кусковым на несколько дней обосновались в общаге - с шиком стипендию пропивать. На одного участника приходилось, помимо закусок скромных, но разнообразных - по пятнадцать бутылок портвейна марок и названий различных. Совсем нехило. Честно говоря, справится с таким количеством спиртного - было просто нереально, если бы не бесценная помощь старшекурсников.
Они благородно помогали бороться с Зелёным Змеем, приносили с собой гитары, песни разные геологические, незнакомые нам ещё тогда, пели душевно:
На камнях, потемневших дочерна,
В наслоённой веками пыли,
Кто-то вывел размашистым почерком -
Я люблю тебя, мой ЛГИ.
Может это - мальчишка взъерошенный,
Только-только - со школьной скамьи,
Окрылённый, счастливый восторженный -
Стал студентом твоим, ЛГИ.
Может это - косички да бантики,
Да пол неба в огромных глазах,
Наконец, одолев математику,
Расписалась на этих камнях.
Может это - мужчина седеющий -
Вспомнил лучшие годы свои.
И как робкую, нежную девушку
Гладил камни твои - ЛГИ.
Многим испытание это оказалось явно не по плечу - я вышел из игры на вторые сутки - поехал домой, к бабушке - молоком отпаиваться, кто-то сошёл с дистанции уже на третьи…
Но ударная группа коллектива во главе с принципиальным ротмистром - героически сражалась до конца.
Через неделю Бур Бурыч пригласил всех на внеочередное собрание. Хмуро оглядел собравшихся, и голосом, не сулившим ничего хорошего, начал разбор полётов:
- Только недоумки понимают всё буквально. Умные люди - всегда взвешивают услышанное и корректируют затем - по обстановке реальной и по силам своим скудном.
В противном случае - нестыковки сплошные получаются.
Вот из милиции пришла бумага - медицинский вытрезвитель N 7 уведомляет, что 5-го октября сего года, студент славного Ленинградского Горного Института - некто Кусков - был доставлен в означенный вытрезвитель в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь громко орал пьяные матерные частушки. Ротмистр - Ваши комментарии?
- Не был. Не привлекался. Всё лгут проклятые сатрапы, - не очень уверенно заявляет Кусков.
- Выгнал я бы тебя ко всем чертям, - мечтательно щурится Бур Бурыч, - Да вот закавыка - из того же учреждения ещё одна бумага пришла. В ней говорится, что всё тот же Кусков, 6-го октября сего года, был опять же доставлен, опять же - в мертвецки пьяном состоянии, через три часа проснулся и всю ночь читал вслух поэму "Евгений Онегин" - естественно, в её матерном варианте исполнения. Ротмистр?
- Отслужу, кровью смою, дайте шанс, - голос Кускова непритворно дрожит.
- Ты, тварь дрожащая, у меня не кровью, а тонной пота своего это смоешь - на практике производственной, в степях Казахстана, куда загоню я тебя безжалостно, - уже во весь голос орёт профессор, но тут же успокаивается и совершенно спокойно, и даже - где-то задумчиво, продолжает, - За один вытрезвитель - выгнал бы беспощадно. Но два привода за двое суток? Это уже - прецедент. А от прецедента до Легенды - шаг один всего. Выгоню к чертям свинячьим героя Легенды - совесть потом замучит.
Но с пьянкой, шпана подзаборная, будем заканчивать. Всем в коридор выйти! Там указаний дожидайтесь. А Вы, Кусков, останьтесь.
Ротмистр грустно провожает нас взглядом, чуть слышно бормоча себе под нос:
Пошлите же за пивом - денщика!
Прошу, Вас, о прекрасные гусары!
А почему - Вы в серых галифе?
И для чего Вам - чёрные дубинки?
Выходим в коридор, группируемся возле замочной скважины. За дверью - ругань, шум какой-то неясной возни, оханья…
Минут через десять в коридор вываливается Кусков - одно его ухо имеет рубиновый цвет, и своей формой напоминает гигантский банан, другое - по размерам и форме - вылитая тарелка инопланетян, цвета же - тёмно фиолетового.
- Это чем же он тебя лупцевал, стулом, что ли? - Заботливо интересуется Лёха.
- Ну, что ты, - как ни в чем не бывало, отвечает ротмистр, - Разве можно советских студентов бить? Так только - за ухо слегка потаскал, сугубо по-отечески.
Все начинают неуверенно хихикать.
Кусков неожиданно становиться серьёзным и строгим:
- А теперь, эскадрон, слушай команду Верховной Ставки - с крепкими напитками завязать, кроме случаев исключительных. В мирное время - разрешается только пиво.
К исключительные случаям относятся: дни рождения - свои и друзей (включая подруг); свадьбы - свои и друзей, рождение детей - своих и у друзей, похороны - свои и друзей, а также - успешное сдача отдельных экзаменов и сессии в целом, начало производственной практики и её успешное завершение. Всем всё ясно?
- Да не тупее тупых, - тут же откликается Лёха, - Кстати - о пиве. Тут поблизости - три пивных бара располагается. "Петрополь" - дерьмо полное - там всё время ботаники из Универа тусуются. "Бочонок" - почётное заведения, туда даже иногда пацаны авторитетные заглядывают - Гена Орлов, Миша Бирюков, только маленький он для компании большой. А вот "Гавань" - в самый раз будет - целых два зала, просторно - в футбол запросто можно играть. Мореманы из Макаровки там, правда, мазу держат. Но ничего - прорвемся. Ну, что - замётано? Тогда - за мной!
Дружной весёлой толпой, под неодобрительными взглядами прохожих, двигаемся к "Гавани".
Впереди - ротмистр, как полагается - верхом.
На Лёхе, естественно - как на самом здоровом и выносливом
Вот такие вот педагоги жили в те времена, с решениями нестандартными и сердцами добрыми.
Бур Бурыч умер несколько лет назад.
На похороны приехало народу - не сосчитать.
Шли толпой громадной за гробом - малолетки, и сединой уже вдоволь побитые - и рыдали - как детишки неразумные, брошенные взрослыми в тёмной страшной комнате - на произвол беспощадной Судьбы.
Байка третья
Рыбалка - как философский аспект мироощущения
Для кого-то рыбалка - отдых, для кого-то - спорт.
А для меня, в первую очередь, - это возможность пофилософствовать немного в тишине, или, если немного иначе:
Лишь не забыть бы в суете -
Остановиться, оглянутся,
На том безумном вираже,
Иль на сто первом этаже,
Где нам дозволено проснуться.
Лишь не забыть бы - в суете.
Вот и закончен первый курс. Слава всем Богам Земным, новым, старым, модным, давно забытым - но Мы - прорвались! Ура!!!
В августе - в строгом соответствии с Учебным Планом - учебная же практика в Крыму.
А пока, целый июль - каникулы!
И решили мы с одногрупником съездить на рыбалку - на мою вторую Родину, на Кольский полуостров.
Толстый Витька - пацан свой в доску. Ростом - под два метра, здоров - как буйвол африканский, гирями двухпудовыми жонглирует - Поддубный отдыхает.
Вообще то он - сугубо городской, краснощёкий - кровь с молоком, и слегка изнеженный, очочки носит, на рыбалке и не был ни разу. Но когда-то ведь надо начинать?
Почему, собственно, не сейчас?
Садимся в поезд - через двадцать часов - на месте.
Знакомые мужики соглашаются доставить нас до озера Долгого. Садимся в видавший виды "Урал", едем. Минуем Кандалакшу, впереди - Крестовский перевал, ранней весной и поздней осенью - место страшное - бьются там машины десятками за один раз.
Представьте: внизу - ещё тепло, на перевале - минус, проходят осадки какие - дождь, или там просто туман росой оседает - ловушка и готова. Идёт на перевал колонна гружёных лесовозов, дистанцию между машинами приличную держа. И вдруг, передний выезжает на гололёд, но ничего - со скрипом, но проезжает. За ним остальные. Но метров через двести гололёд в голимый лёд превращается - передний начинает вниз скатываться, под колёса второму, тому то же деваться некуда - начинает вниз сдавать.
Но сдают то лесовозы назад не строго по прямой, косоротит их постоянно, поперёк разворачивает.