Людей всегда хоронят головой на запад, чтобы во время Судного Дня все мертвые вылезли из могил и пошли к Трону Христа – ожидать суда. Если это правда, то все мертвые из Блэк Свон Грин должны пойти в сторону Аберсвита – значит, Трон Христа там. Но самоубийцы – совсем другое дело; их хоронят головой на север, поэтому они не смогут найти Христа, ведь мертвые умеют ходять только прямо, поворачивать они не умеют. Это значит, что все самоубийцы в судный день соберутся в Джон ОГроатс. Аберсвит – местечко так себе, но отец говорит, что Джон ОГроатс – еще хуже, ведь это даже не деревня, а так – несколько дряхлых домов на самой границе Шотландии.
Если Бог допускает такие вещи, то лучше бы Бога не было. Я так считаю.
Подъезжая к кладбищу, я ловко затормозил, завалив велосипед набок – как заправский каскадер. Я сделал это на случай, если Призраки следят за мной – пусть увидят, насколько я крут. Но кладбище Святого Гавриила было безлюдно. Звонари все еще тренировались на колокольне. Вблизи колокольныный перезвон был похож скорее не на музыку, а на кучу отдельных звуков – бим, бам, бум, балуууум. На часах – восемь пятнадцать. Подул ветер, и две гигантские секвои задвигались, захрустели суставами. Пол девятого. Колокола затхли. Тишина звенела в ушах так же громко, как до этого – звон с колокольни. Я начинал беспокоиться. Завтра суббота, но если я не появлюсь дома в течение часа или около того, мне зададут трепку в стиле: "сколько сейчас времени, Джейсон?" Звонари – их было девять или десять – вышли из церкви, на ходу обсуждая некого Малькольма, который присоединился к "Мунниз" и после этого пропал куда-то, а потом кто-то видел, как он продает цветы в Ковентри. Звонари прошли мимо покойницкой и направились в сторону "Черного лебедя".
Я заметил мальчишку, он сидел верхом на каменном заборе. Это точно был не Плуто Новак – он был слишком мал. И слишком худощав, чтобы быть Берчем, Суинярдом или Рэдмарли. Тихо, как ниндзя, я подкрался к нему. На нем была армейская бейсболка, козырьком назад. Такую носит Ник Юи.
Я знал, что Юи один из Призраков!
– Привет, Ник!
Но это был Дин Моран. Он закричал "Г-А-А!" и с испугу свалился с забора.
Моран выпрыгнул из зарослей крапивы, хлопая себя по рукам, по ногам и по шее.
– Гребаные, сволочные растения! Я весь в волдырях!
Моран пытался изобразить ярость, но выглядел при этом довольно жалко.
– Что ты здесь делаешь?
– Я получил записку. Эй, ты тоже получил, да? Приглашение… – Моран замолчал. Я буквально видел, как он думает. – Ей! Ты один из Призраков?
– Нет. Я думал… ты – один из них.
– Я нашел это в своем пенале.
Моран достал из кармана помятую записку – точь-в-точь такую же.
Он увидел смятение на моем лице.
– Ты тоже получил записку, да?
– Угу. – Я чувствовал замешательство, разочарование и беспокойство. Замешательство потому, что Дин Моран, очевидно, не тот человек, которого Призраки хотели бы завербовать. Разочарование потому что, если Призраки дейтвительно хотят завербовать Морана, значит они не так уж и круты. И беспокойство потому, что все это выглядело как подстава.
Моран ухмыльнулся.
– Это ж офигенно, Джейс! – Я оттолкнул его к забору. – Призраки позвали нас одновременно.
– Да. – Сказал я. – Офигенно.
– Они наверно заметили, что мы с тобой – отличная команда. Как Старски и Хатч.
– Угу. – Я смотрел по сторонам, ожидая увидеть Уилкокса.
– Или Торвилл и Дин. Я знаю, как ты любишь эти маленькие юбочки из латекса (*Джейн Торвил и Кристофер Дин – британские фигуристы. Олимпийские чемпионы в парном фигурном катании*).
– Да уж, охренеть как круто.
Венера сверкала рядом с луной, как сережка с бриллиантом.
– Думаешь, они правда придут? – Спросил Моран.
– Они же сказали нам быть здесь.
Со стороны церковных участков донесся приглушенный звук трубы.
– Да, но… ты думаешь, это подстава?
А что если это и есть наше первое испытание – ждать на кладбище?
Если Моран сдастся, прошептал Жалкий Червяк, ты станешь Призраком.
– Если тебе так кажется, иди домой. – Сказал я.
– Нет, я не это имел в виду. Я просто хотел… эй! Падающая звезда!
– Где?
– Вон!
– Это не звезда. – Если речь идет о вещах, которые пишут в книгах, значит Моран точно ничего об этом не знает. – Это спутник. Он не сгорает в атмосфере, видишь? Он просто движется по прямой. Наверно, космическая станция готовится к приземлению. Никто не знает, где она рухнет.
– Да, но почему…
– Тихо!
Что-то двигалось там – в дальнем углу, где валялись каменные плиты, заросшие остролистом. Я был уверен, что слышал бормотание. Потом почувствовал запах сигарет. Моран шел за мной, все время повторяя: "что это?" (Господи, иногда он бывает таким олухом) Я нагнулся, чтобы войти в укрытие из зарослей. Плуто Новак сидел на стопке надгробных камней, Грант Берч – на куче черепицы, Джон Туки сидел на корточках. Я так хотел сказать им, что это я, именно я, а вовсе не Моран, нашел их здесь.
Ты не можешь просто сказать "привет" таким серьезным пацанам, это прозвучит по-гейски. Поэтому я сказал: "ну че, как оно?"
Плуто Новак, главарь Призраков, кивнул мне.
– Упс! – Моран вслед за мной пытался пролезть в укрытие и ткнулся головой мне в задницу. – Пардон, Джейс.
– Никогда не говори "пардон". – Прошипел я.
– Ну, вы знаете правила? – Грант Берч затянулся сигаретой. – Вам нужно перелезть через эту стену, потом у вас будет пятнадцать минут, чтобы пересечь шесть задних дворов. Как только закончите – возвращаетесь под дуб. Суинярд и Рэдмарли будут ждать вас там. Успел – добро пожаловать в ряды Призраков. Опоздал или не явился – ты никогда больше не услышишь о Призраках.
Мы с Мораном кивнули.
– Если вас поймают, – Добавил Джон Туки. – вы не Призраки.
– И, – Грант Берч поднял палец, – если вас поймают, вы никогда даже и не слышали о Призраках.
Я поборол Палача, чтобы сказать:
– Что такое "Призраки", Плут?
Плуто Новак наградил меня ухмылкой.
Наше укрытие задрожало, когда церковная колокольня пробила девять.
– Начнем? – Грант Берч посмотрел на нас с Мораном. – Кто первый?
– Я. – Сказал я, даже не глядя на Морана. – Я не боюсь.
Первый задний двор был словно захвачен Трифидами (*Триффиды (англ. triffid от trifid - "трехчастный") - вымышленные хищные шагающие растения из романа Джона Уиндема "День триффидов" (1951))
Взобравшись на каменную стену забора, я обернулся на секунду, взглянул на пацанов – и спрыгнул вниз. Я оказался в зарослях высокой травы. Дом выглядел нежилым – света нет, незакрепленная водосточная труба криво висит вдоль стены, и в окнах – паутина. Я упал на землю и пополз, держа голову низко. На случай, если кто-то все же незаконно проживает в этом разрушенном доме и сейчас наблюдает за мной, выключив свет и заряжая стрелу в арбалет. (В этом разница между мной и Мораном. Моран бы просто пробежал тут во весь рост, так, словно это его личный задний двор. Моран никогда не берет в расчет снайперов). Я вскарабкался на сливу, чтобы перебраться через забор. Что-то зашуршало у меня над головой!
Идиот. Это всего лишь пакет, застрявший между веток. Я снова услышал трубу – на этот раз в опасной близости. Я проскользил по узловатой ветке и перепрыгнул на кирпичную стену забора. Проще простого. И дальше – еще круче: прямо под забором стояла бочка, скрытая сосновыми ветвями. Я спрыгнул, и под ногами у меня раздался гулкий грохот: б-у-у-ум.
Второй задний двор был гораздо сложнее. Часть окон открыта, и шторы висят. Две толстые тетки на диване, смотрят "Астерикса и Обеликса". Комментатор Стюарт Хилл громко смеется из телевизора – и смех его похож на гул взлетающего истребителя.
В этом дворе совершенно не было укрытий. Сетка для бадминтона над потертым газоном, пластиковые игрушки, миски, мишени для стрельбы из лука, надувной детский бассейн заваленный всяким мусором – все это выглядело ужасно дешево и жалко. Но самое худшее – у дальней стены был припаркован дом на колесах, и в нем сидел какой-то маленький, толстенький тип с нелепым выражением лица, и играл на трубе. Его щеки раздувались и сдувались, как у жабы, и – что самое обидное – он сидел лицом во двор.
Музыка взлетала вверх.
Музыка падала вниз.
Уже прошло наверно минуты три. Я просто не знал, что делать.
Дверь дома открылась, и жирная женщина рысцой побежала к фургону. Она заглянула к трубачу и сказала: "Вики спит". Он затянул ее внутрь, отложил свой инструмент, и они начали обжиматься, яростно и нетерпеливо, как собаки, дерущиеся за миску с молоком. Дом на колесах задергался.
Я спрыгнул с бочки, поскользнулся на мячике для гольфа, поднялся и побежал по двору, споткнулся о воротца для крикета, поднялся, и хотел одним рывком перепрыгнуть через забор – но переоценил свои силы. Одна из досок хрустнула у меня под ногой.
Ты кретин, сказал мой Нерожденный Брат Близнец.
Я перевалился через забор и упал на землю, как мешок с картошкой.
Третий двор принадлежал мистеру Бродвоусу. Если он увидит меня, он позвонит отцу, и еще до полуночи меня четвертуют. Спринклеры распрыссссссссс-ссс-ссскивали воду. Лицо мне окропило водяной пылью. Росла здесь в основном стручковая фасоль.
И еще – у меня появилась новая проблема. Из-за забора за спиной я услышал вопль:
– Вернись, Джерри! Это наврняка опять была лиса!
– У нас нет лис. Это один из этих мальчишек.
Прямо у меня над головой на заборе появились две руки. Я рванул в сторону зарослей фасоли и затаился там.
Мистер Бродвоус сидел на ступеньках у двери. Вода громко капала из крана в металлический бидон.
Паника гудела во мне, как осиный рой в жестяной банке.
Женский голос сказал:
– Это лиса, Джерри! Тэд подстрелил одну на прошлой неделе, он думал, что это рысь!
– Да-а? – Руки исчезли с забора. Одна рука появилась в той самой дыре, которую я случайно проделал ногой. – И это, по-твоему, тоже лиса сделала?
Руки снова появились на заборе. Забор заскрипел – трубач пытался подтянуться.
Мистер Бродвуос не слышал их разговора из-за звука воды, но теперь он отложил садовый шланг на ступеньки и поднялся.
Я в западне, в западне, в западне. Отец убьет меня.
– Мэнди? – Новый голос донесся из двора у меня за спиной. – Джерри?
– О, Вики. – Сказала первая женщина. – Мы слышали странный звук.
– Я играл на трубе, – сказал мужчина. – И услышал этот забавный звук.
– Да? И что это было?
Мистер Бродвоус стоял спиной ко мне.
Я прикинул – успею ли. Но… следующий забор слишком высок, я не смогу перемахнуть его в один рывок, мне придется схватиться руками за верх. А это – риск.
– Я ЧУВСТВУЮ ЕГО ЗАПАХ НА ТЕБЕ! Я ВИЖУ ГУБНУЮ ПОМАДУ!
Мистер Бродвоус закрыл кран.
– ЭТО НЕ ГУБНАЯ ПОМАДА, ПСИХОПАТКА! – Заорал трубач. – ЭТО КЛУБНИЧНЫЙ ДЖЕМ!
Садовник направился прямо к моему укрытию. Вода уже не капала, а словно шлепала по дну металлического бидона.
Наши взгляды встретились, но садовник совсем не выглядел удивленным.
– Я ищу теннисный мяч. – Пробормотал я.
– Самый быстрый путь – за сараем.
Я не сразу понял, что он имеет в виду.
– Ты теряешь драгоценное время. – Добавил мистер Бродвоус, поворачиваясь к грядке с луком.
– Спасибо. – Буркнул я, прекрасно понимая, что именно он сделал. Он знал, что я солгал, и все равно помог мне. Я бросился к сараю и завернул за угол. Воздух здесь был тяжелый, наполненный парами креозота. Наверно, мистер Бродвоус тоже когда-то был Призраком.
– УБЛЮДКИ! ЖАЛЬ, ЧТО ВАШИ РОДИТЕЛИ НЕ УТОПИЛИ ВАС В РЕКЕ! – вопли второй женщины растворялись в сумерках у меня за спиной. – ВАС ОБОИХ! В МЕШКАХ С КАМНЯМИ!
Следующий двор был цвета лунного камня, я увидел странные фигуры, похожие на большие бетонные пирожные-безе, обсыпанные гравием. Везде стояли садовые украшения. И не просто гномы, но – египетские сфинксы, смурфы, феи, каланы, Вини-Пух, Пятачок и ослик Иа, и – нечто, похожее на лицо Джимми Картера. Миниатюрные Гималаи, высотой мне по плечо, делили сад на две равные половины. Этот сад скульптур когда-то был легендой, как и его создатель, Артур Ившам. В "Малвернском вестнике" даже печатали фотографии с заголовком "ЗДЕСЬ НЕТ МЕСТА ДЛЯ САДОВЫХ ГНОМОВ". Мисс Трокмортон приводила нас сюда на экскурсию. Улыбчивый дядька угощал нас газировкой и печеньками. На каждой из печенек было изображение человечка, занимающегося разными видами спорта. Артур Ившам умер от сердечной недостаточности через несколько дней после нашего визита. Это был первый раз, когда я услышал словосочетание "сердечная недостаточность", и я был уверен, что Артуру Ившаму в прямом смысле "не досталось" сердца. Как если бы он хотел купить его где-то, но ему не продали.
Иногда его жена, миссис Ившам приходит к мистеру Ридду и покупает всякие товары для стариков типа зубной пасты для вставной челюсти или средства от геморроя.
Но королевство Артура Ившама пришло в упадок, потеряв правителя. Статуя Свободы лежала на земле, как орудие убийства, брошенное на месте преступления. Вини-Пух выглядел так, словно нажрался амфетаминов. Время разрушает вещи быстрее, чем люди создают их. Нос Джимми Картера отвалился. Я поднял его и сунул себе в карман – просто так, без всякой причины. Единственный признаком жизни в доме был тусклый свет свечи в окне на втором этаже. Я взобрался на Великую Китайскую Стену и чуть не упал с нее на Эдмунда Хилари и Тенцинга Норгея, простерших руки к вечерней полной луне (*Хилари и Тенцинг – первые альпинисты, покорившие Эверест*). Внизу, под Великой Стеной, я увидел маленький, плотно заросший газонной травой, участок, обсыпанный галькой по краям. Я прыгнул на газон.
И оказался по пояс в холодной воде.
Ты кретин, смеялся мой Нерожденный Брат Близнец, олух, дубина, долбоящер.
Вода лилась из моих штанин и струилась из карманов, пока я выбирался из пруда. Я был облеплен мелкими мокрыми листьями. Мама взбесится, когда увидит меня. Но сейчас мне лучше не думать об этом, потому что за следующим забором меня ждет самый опасный двор на свете.
Хорошие новости – мистера Блейка не было видно, и на дальней стороне я увидел ветвистые деревья и пышные кусты. Прекрасное укрытие для Призрака. Плохие новости – прямо подо мной, по всей длине забора располагалась оранжерея. И сам забор, высотой три метра, опасно дрожал у меня под ногами. Мне пришлось ползти по забору, до тех пор, пока я не оказался прямо перед окнами дома мистера Блейка. Если я упаду, я пробью стеклянный потолок оранжереи и долбанусь всем телом о бетонный пол. Или, если упаду в грядку, меня проткнет насквозь стеблем растения, совсем как того священника в фильме "Омен" – его проткнуло упавшим громоотводом.
Но у меня не было выбора.
Моя задница и ладони – все было в занозах к тому моменту, пока я дополз до конца забора. Мокрые штаны были липкие и тяжелые. Я почти упал. Если мистер Блэйк сейчас появится в одном из окон – мне конец. Я снова чуть не упал.
Я наконец дополз до конца оранжереи и спрыгнул с забора.
Плита у меня под ногами звякнула. К счастью, единственным человеком в комнате отдыха мистера Блэйка был Дастин Хоффман в телевизоре – показывали "Крамер против Крамера" (мы смотрели его, когда проводили выходные в Обане. Джулия все время восхищалась и называла этот фильм лучшим в истории). Комната отдыха мистера Блэйка выглядела довольно опрятно и даже как-то женственно, что очень старнно, потому что он живет один и он – мужчина. Лампы с кружевными абажурами, керамические статуэтки, картины с пейзажами из Африканских саванн. Должно быть его жена купила все это до того, как у нее обнаружили лейкемию. Я прополз под кухонным окном, потом – сквозь заросли кустов и наконец дополз до бочки. Я не знаю, зачем я обернулся и посмотрел на дом – но я обернулся.
Мистер Блэйк выглядывал из одного из окон на втором этаже. Минуту назад он бы точно увидел меня, ползущего по забору (победа неотделима от удачи и храбрости. Надеюсь, у Морана достаточно и того и другого). На оконной раме я увидел наклейку – знаменитый символ группы Rolling Stones, высунутый язык. Края его были ободраны – сколько раз его уже пытались содрать, а он все здесь. Следы других, содранных, наклеек окружали "язык". Должно быть, это комната Мартина. Но зачем мистер Блэйк зашел туда?
Он выглядел истощенным и просто смотрел в темноту. Что он искал там?
Не меня, это точно. Я был в укрытии из веток и листьев.
Может быть, он смотрел в свои собственные глаза, отраженные в оконном стекле?
Его глаза были похожи на две черные дыры.
Последний двор принадлежит родителям Хлюпика. Отец его – всего лишь мусорщик, но, тем не мене, их двор у нас в деревне считается чуть ли не Национальным Достоянием. Их сад располагается на самом краю церковной земли. Безумно виляющая тропинка ведет вверх, на холм, и кончается у лавочки, под изящной, резной аркой обсаженной кустами роз. Сквозь огромное окно, от потолка до пола, я видел Хлюпика, играющего в "Твистер" с двумя мальчишками и каким-то мужчиной (он, видимо, отец мальчишек). Отец Хлюпика вращал стрелку "Твистера". За диваном мерцал телевизор, на экране – последняя сцена "Крамера против Крамера", – та, где мама приходит, чтобы забрать мальчика. Я рассчитал свой маршрут. Проще простого. Компостная куча у дальней стены – это отличный трамплин. С ее помощью я легко перемахну через забор. Пригнувшись, я направился в сторону арки. В воздухе витал аромат роз.
– Тихо! – Сказала тень женщины, сидящая на скамейке в двух метрах от меня. – Ах ты маленькая проказница!
– Ай! – Сказала тень рядом с ней. – Малышка опять брыкается?
(я не мог поверить, что они не слышали меня)
– Ой, ой, ой… – глубокий вдох. – Она рада тебя слышать. Вот, потрогай здесь.
Расстояние между аркой и забором было достаточно широким, чтобы скрыть меня, но там росли колючие растения, и я не смог бы проскочить без шума.
– Ты тоже любила побрыкаться – была настоящим маленьким акробатом, – сказала старшая тень (я узнал маму Хлюпика). – Это было так, словно ты изучаешь кунг-фу. Мерв всегда был гораздо спокойней тебя, честно говоря, даже когда еще сидел у меня в животе.
– Мне будет даже жаль, когда эта маленькая драчунья решит, что время пришло. Меня совсем не смущает мой живот.
(О Господи! Беременная женщина! Все знают, что если напугать ее, ребенок тут же вывалится у нее из живота. И будет слабоумным, как Хлюпик, и это будет моя вина.)
– Значит, ты уверена, что это будет девочка?
– Да, Элеанор из бухгалтерии провела тест. Она взяла мое обручальное кольцо, продела сквозь него прядь моих волос и подвесила его над моей ладонью. Если оно качается, значит, будет мальчик. Но мое застыло неподвижно. Это значит – девочка.
– Старуха все еще колдует, да?
– Элеанор говорит, что еще ни разу не ошиблась.
(мои "Касио" говорили, что время почти вышло).
Игра в "Твистер" в доме завершилась тем, что на полу оказалась гора перекрученных тел – то тут, то там торчали ноги и руки.