Я посмотрел на Хьюго – наконец-то я мог смотреть на него прямо, не притворяясь, что не смотрю.
Хьюго сделал глоток воды.
– Ну, я занимаюсь греблей. На каноэ. Выиграл пару гонок, но это было чистое везение, конечно.
– Да Хьюго просто купается в славе! – Дядя Брайан рыгнул. – Он по праву заслужил быть капитаном команды гребцов! И был бы им, если б один пыльный, толстожопый губернатор – упс, пардон май Фрэнч! – тот, который владеет половиной "Страховой компании Ллойда", не пригрозил урезать финансирование, если его сынулю, маленького лорда Герберта Бонкса не сделают капитаном. Как его зовут, Хьюго? Ну, того парнишку?
– Ты имеешь в виду Доминика Фиццимонса, пап?
– "Доминик Фиццимонс"! Ну и имя, нарочно не придумаешь!
– А Джейсон выиграл конкурс поэзии. – Вдруг сказала мама. – Правда, Джейсон?
Стыд закипел в мочках моих ушей, я уставился на свою тарелку – лишь бы не видеть взгляда Хьюго и остальных.
– Это была домашняя работа по литературе. Я не (слово "собирался" застряло у меня в горле, я чувствовал, что сейчас начну заикаться, поэтому нашел другое) Я не хотел отправлять ее. Я даже не знал, что мисс Липпетс отправила ее вместо меня.
– Не надо скромничать, Джейсон! – Воскликнула тетя Эллис.
– Он выиграл прекрасный словарь. – Сказала мама.
– Жду не дождусь, когда ты прочитаешь нам свою поэму, Джейсон. – Сказал Алекс. Его сарказм проскочил незамеченный радарами взрослых.
– Не могу. – Сказал я. – У меня нет той тетрадки.
– Какая жалость.
– Фотография Джейсона даже появилась в "Малвернском вестнике". – Сказала мама. – Я могу поискать ее после ужина, если хотите.
(одно воспоминание об этом было пыткой. Они прислали фотографа в школу, и он заставил меня позировать в библиотеке с книгой в руках, я выглядел, как законченный педик).
– Поэты. – Дядя Брайан причмокнул губами. – Судьба поэта – подцепить неприятную болезнь от парижанки и умереть в дешевой комнатушке на берегу Сены. Неплохая перспектива, а, Майк?
– Чудесные креветки, Хелен. – Сказала тетя Эллис.
– Замороженные, из нашего филиала "Гренландии" в Ворчестере. – Сказал отец.
– Нет, Майкл, они свежие. Я купила их у торговца рыбой.
– Да? А я и не знал, что у нас здесь обитают торговцы рыбой.
– А о чем она – твоя поэма, Джейсон? – Спросил Алекс. Он все никак не мог успокоиться. – О цветущей весне? Или о любви?
– Ты все равно не поймешь. – Сказала ему Джулия. – Поэме Джейсона очень далеко до великой, утонченной и зрелой лирики группы Скорпионс.
Хьюго прыснул, чтобы досадить Алексу. И – чтобы показать мне, что он на моей стороне. Я готов был расцеловать Джулию за эти ее слова. Ну, почти готов.
– И вовсе не смешно. – Буркнул Алекс.
– Не хмурься, Алекс. – Сказал Хьюго. – А то морщины появятся.
– Так, мальчики, хватит. – Предупредила тетя Эллис.
Мы передавали друг другу огромную, роскошную соусницу. На моей тарелке, рядом с островком из пюре я создал Средиземное соусное море. Кончик морковки служил Гибралтаром.
– Налетайте! – сказала мама.
– Божественные отбивные, Хелен. – Сказала тетя Эллис.
Дядя Брайан изобразил нелепый итальянский акцент:
– Они простто таят-тто во рту-тто!
Найджел с восхищением посмотрел на него.
– Главная хитрость – это маринад. – Сказала мама тете Эллис. – Я дам тебе рецепт после ужина.
– Еще чуточку вина, Майкл? – Дядя Брайан до краев наполнил отцовский бокал (это была уже вторая бутылка) прежде, чем отец успел ответить. Потом подлил еще себе и снова сказал мне: – Эй, а малец-то подрос! – Повернулся к маме: – Так, Хелен, как я вижу, твой узкоглазый дрындулет до сих пор стоит в гараже. Почему он еще не на свалке?
На лице мамы появилось вежливое недоумение.
– Твоя машина, Хелен. "Митсубиси"! Если б не твой талант повара, я бы арестовал тебя за нарушение "Первого Закона Автомобилей". Не верь япошкам, и тому, что они там штампуют у себя на острове. Немцы – вот кто действительно понимает толк в машинах. Видела новую рекламу Фольцвагена? Там мелкий такой, узкоглазый, зубастый, бегает кругами, пытается найти новый Фольцваген-Гольф. А потом машина просто падает на него с потолка – и давит его. В лепешку! Я так смеялся – чуть не описался, ей-богу! Правда, Эллис?
– Насколько я помню, ваш фотоаппарат фирмы "Никон", дядя Брайан. Это японская фирма. – Джулия вытерла губы салфеткой.
– На самом деле японцы выпускают отличную технику. – Сказал Хьюго.
– И компьютерные чипы. – Добавил Найджел.
– И мотоциклы у них клевые. – Вставил я.
Дядя Брайан недоверчиво пожал плечами:
– Так я об этом и говорю! Японцы воруют наши технологии, уменьшают их до своих размеров и потом продают нам же! Правильно, Майк? Майк? Ну уж здесь-то ты должен быть на моей стороне, а? Эти япошки воевали за одно с нацистами во второй мировой – и даже не извинились! Им все сошло с рук!
– Двести тысяч мирных жителей погибло после сброса атомных бомб на Хиросиму и Нагасаки. И еще два миллиона сожжены напалмом. – Сказала Джулия. – Я бы не сказала, что им "все сошло с рук".
– Но факт остается фактом (дядя Брайан всегда пропускает мимо ушей доводы, идущие в разрез с его размышлениями), для японцев война до сих пор не закончилась – они лишь изменили поле боя. Они уже захватили Уолл-Стрит. Лондон – на очереди. Не верите? Просто пройдитесь от Барбикана до моего офиса (*Барбикан – жилой микрорайон в Лондоне*)… вам понадобится больше двадцати пар рук, чтобы по пальцам сосчитать всех этих Фу Манчу, шатающихся там... Послушай меня, Хелен. Моя секретарша купила себе эту, как-ее-там-называют… ну, знаешь, рикшу-с-мотором… Хонду Сивик. Да, ее. Хонду Сивик коричнево-какашечного цвета. Так вот, она выехала из автосалона – просто прокатиться – и эта коричневая какашка заглохла прямо там. Вот почему эти япошки такие воинственные! Они производят барахло. Понимаешь? Это компенсация! В жизни всегда так – где-то убыло, где-то прибыло. Нельзя иметь все и сразу – после этого всегда есть риск подцепить дурную болезнь? Скажи, Майк? Майк, ты ведь согласен? Хе-хе…
– Джулия, передай, пожалуйста, специи. – Сказал отец.
Мы с Хьюго обменялись взглядами – и на секунду мы оказались одни в этом зале, полном восковых фигур.
– Моя "Митсубиси" на прошлой неделе с честью прошла очередной тех-осмотр. – Мама предложила тете Эллис еще тушеного сельдерея.
– Дай угадаю! – Дядя Брайан шмыгнул носом. – Ты проходишь ТО в том же месте, где купила этот свой узкоглазый дрындулет?
– А где ж мне его еще проходить?
– О, Хелен-Хелен. – Дядя Брайан покачал головой.
– К чему ты клонишь, Брайан?
– О, Хелен-Хелен-Хелен.
Хьюго попросил "только чуточку" торта "Печеная Аляска", но мама, естественно, отрезала ему кусман размером с штат Аляска.
– У тебя растущий организм, ей-богу!
(я запомнил эту фразу на будущее).
– Налетайте все, пока мороженое не растаяло! – Сказала мама.
– Это просто Божественно! – Сказала тетя Эллис после первой ложки.
– Очень хорошо, Хелен. – Сказал отец.
– Майк, – дядя Брайан оживлялся все сильнее, – эта бутылка с вином требует без твоего внимания! – Он долил вина в отцовский бокал, потом в свой – и поднял его, за Джулию.
– Смотри-ка, а ты подросла! Но я все равно не понимаю, почему девушка с такими выдающимися способностями не поступает в Оксфорд или Кэмбридж? Оксфорд и Кэмбридж – это наше все! Скажи, Алекс.
Алекс поднял голову на четверть секунды, чтобы сказать "да".
– Наше все. – Сказал Хьюго, очень серьезный.
– У нас в школе есть специалист по трудоустройству. – Джулия слизала мороженое с ложки прежде, чем оно успело упасть на скатерть. – И у него есть друг в Лондоне, который говорит, что если я хочу специализироваться на законах о защите окружающей среды, тогда Эдинбург или Дархэм – это самые лучшие ва…
– Да не в этом дело! – Дядя Брайан резанул воздух ладонью. – Не важно, что ты изучаешь в институте, важно с кем ты это изучаешь. – Лицо дяди Брайана стало бордово-красным. – Только в Окс-брижде у тебя будет возможность вариться в одном котле со сливками общества, с будущей элитой! Мне вот не повезло, но если б я там учился, я бы оброс связями, и меня сделали бы партнером не сейчас, а десять лет назад! Майк… Хелен! Скажите что-нибудь! Вы ведь не будете праздно стоять в сторонке, пока ваш первенец хоронит себя в Университете в Нигде-стершире?
На лице у Джулии появилось раздражение.
(Когда такое происходит, я обычно отступаю – и прячусь в безопасном месте)
– У Эдинбурга и Дархэма отличная репутация.
– Несомненно, несомненно, но вопрос не в этом! – Дядя Брайан почти визжал. – Вопрос в другом: "они лучшие на рынке?" и ответ: "черта с два!" Это… это типичная проблема современного образования. Наше образование отлично подходит для средних детей, но что они делают ради самых одаренных? Да ни черта они не делают! Для наших сегодняшних учителей "одаренный" и "способный" - это ругательства.
Тетя Эллис накрыла ладонью руку дяди Брайана.
– Брайан, я думаю…
– Что "Брайан"? Чего "Брайан"? Не надо мне этих твоих "Брайан"! Я отказываюсь молчать, когда на кону будущее моей племянницы! Если вам кажется, что я веду себя как сноб, то и хрен с ним – пардон май Фрэнч! – я готов быть снобом, и я буду носить это звание с гордостью. Если хотите, я даже надену бэйдж с надписью "сноб". Почему девушка с мозгами отказывается от Окс-бриджа и идет в какой-то Хрен-ститут, это, знаете ли, выше моего понимания! – Дядя Брайан одним мощным глотком осушил свой бокал. – Конечно, если только… – выражение лица его резко изменилось: ярость уступила место довольной ухмылке. – О, да… если только здесь не скрывается иной мотив. Может, в деле замешан какой-нибудь шотландский жеребец с большим кошельком, а, Джулия? Хе-хе… Майк? Хелен? Вы не думали об этом?
– Брайан…
– Не волнуйтесь, тетя Эллис. – Джулия улыбнулась. – Дядя Брайан знает, что если у меня будет выбор: попасть в автокатастрофу или обсудить с ним мою личную жизнь, – я выберу автокатастрофу. Я намерена изучать историю права в университете Эдинбурга, и всем будущим дядям Брайанам, все этим сливкам общества придется "вариться в одном котле" "Окс-бриджа" без меня.
(Если бы я говорил с дядей Брайаном таким тоном, меня бы убили на месте).
Хьюго поднял свой бокал за Джулию.
– Отлично сказано, Джул.
– Хех… – Дядя Брайан отрывисто засмеялся. – А у тебя язык хорошо подвешен, умеешь приложить. Далеко пойдешь, хоть и во второсортный институт.
– Ах, какое облегчение – я все-таки получила ваше благословение.
Повисла пауза, длинная, тягучая, похожая на мычание коровы.
– Смотрите-ка, – усмехнулся дядя Брайан, – она хочет, чтобы последнее слово осталось за ней.
– У вас кусок сельдерея прилип к подбородку, дядя Брайан.
Самое холодное место в нашем доме – это туалет в подвале.Зимой можно примерзнуть задом к стульчаку.
Джулия попрощалась со всеми Лэмбами и ушла к Кейт Алфрик – готовиться к истории. Дядя Брайан уединился в комнате для гостей, чтобы "дать отдых глазам". Алекс заперся в ванной – уже в третий раз за сегодня. Каждый раз он застревал там на двадцать минут. Ума не приложу, что он там делает? Отец показывал Хьюго и Найджелу свой новый фотоаппарат "Минолта". Мама и тетя Эллис гуляли в саду. А я – разглядывал себя в зеркале, пытаясь найти в своем лице сходство с Хьюго. Если б я только мог превратиться в него одним усилием воли? Клетка за клеткой. Россу Уилкоксу это удалось. В начальных классах он был просто "толстый никто", но теперь он тусуется со старшими, типа Гилберта Суинярда и Пита Рэдмарли, и они называют его просто "Росс".
Я сел на унитаз и начал делать свое дело, – и вдруг услышал голоса. Они приближались. Подслушивать плохо, я знаю, но я ведь не виноват, что мама и тетя Эллис решили поболтать именно сейчас и именно напротив вентиляционной шахты.
***
– Тебе не за что извиняться, Хелен. Брайан был… Господи, я хотела пристрелить его прямо за столом!
– Он всегда так себя ведет, когда Майкл рядом.
– Нет, давай просто… Хелен, твой розмарин! Он прекрасен. А вот я не могу заставить свой сад цвести. Ну, кроме мяты. Мята у меня цветет буйным цветом. Пауза.
– Я вот думаю, – сказала мама, – а что отец сказал бы о них, если б увидел их сейчас?
– О Брайане и Майкле?
– Да.
– Ну, во-первых, он сказал бы: "я же говорил!" Потом закатал бы рукава, выслушал бы все, что они несут, а потом бил бы их до тех пор, пока они не склонили бы головы в молчаливом согласии.
– Ну, это уж слишком.
– Это как раз в стиле нашего Папочки! Джулия вся в него.
– Да, ее сложно заставить делать что-либо против ее воли.
– Хорошо еще, что она решила посветить себя именно изучению права о Защите Окружающей среды, а не какому-нибудь спасению глухих леопардов или типа того.
Пауза.
– Хьюго превратился в очаровательного юношу.
– Да, "очаровательный" - это самое точное слово.
– Ты заметила, как он настаивал, что помоет посуду? Я просто не могла отказать.
– Да, он сладкоречив. А Джейсон все время молчит. Как продвигается его речевая терапия?
(я не хотел слышать это. Но я не мог уйти, не смыв после себя. И смыть я не мог, ведь они поняли бы, что я слышу их. Поэтому я просто стоял там и ждал)
– Очень медленно. Он ходит к той даме-логопеду, миссис де Ру, она из Южной Африки. Она говорит: "не стоит надеяться на чудесное исцеление". Мы и не надеемся. Она говорит: "будьте терпеливы". И мы терпим. А больше и добавить нечего.
Длинная пауза.
– Знаешь, Эллис, даже после всех этих лет, я до сих пор не могу поверить, что мама и папа больше не с нами. Что они… мертвы. У меня ощущение, что они до сих пор плывут на круизном лайнере где-то в Индийском океане, и через пол года вернутся, как обещали. Странно, да?
– Застрять с отцом на пол года на круизном лайнере! Представь, какое это чистилище!
Мама не ответила.
Еще более длинная пауза.
– Послушай, Хелен, это, конечно, не мое дело, – тетя Эллис понизила голос, – но что насчет тех странных телефонных звонков? Ты с января молчишь о них.
Пазуа.
– Прости, Хелен. Я понимаю, мне не следует совать свой нос…
– Нет, нет, что ты… ей-богу, с кем же еще я могу это обсудить? Нет. Звонков больше не было. Я даже чувствую вину из-за того, что напридумывала там себе всякой чепухи. Теперь-то я уверена – это была просто буря в стакане. Причем – несуществующая буря. Если бы не тот… ну, "случай" с Майклом пять с половиной лет назад, – или сколько там времени прошло? – я бы подумала дважды, прежде чем выдвигать обвинения. Такое ведь случается – люди иногда ошибаются номером, не так ли?
("случай"?)
– Конечно. – Сказала тетя Эллис. – Конечно, ошибаются. А ты не… не спрашивала у него?
– Ох, спрашивать об этом у Майкла – это все равно, что пытаться раскопать старую могилу. Зачем теребить прошлое?
(По спине моей побежали болезненные мурашки).
– Вот и правильно. – Сказала тетя Эллис.
– Любой стажер в "Гренландии" знает о Майкле Тэйлоре гораздо больше, чем его собственная жена. Знаешь, теперь я понимаю, почему наша мать часто бывала в таком плохом настроении.
(Я не понимал, о чем речь. Я и не хотел понимать. Нет, хотел. Я запутался)
– Ты какая-то депрессивная в последнее время.
– А ты – мое лекарство от депрессии. Вот кто весело проводит время на работе. Я тебе завидую: то у тебя там китайские виолончелисты, то смуглые индейцы-флейтисты. Кто там следующий в театре выступает?
– Бразильское Дорожное Шоу Бум-Бум.
– Вот опять. Это же так круто!
– Их агент – тот еще засранец. Это все знают. Он ведет себя так, словно он Либераче какой-нибудь (*Либераче – американский пианист и шоу-мэн, в 70-е годы считался самым высокооплачиваемым артистом в мире*), а не просто случайный выскочка.
– Ох уж этот ваш шоу-бизнес.
Пауза.
– Хелен, я знаю, я говорила это уже двадцать тысяч раз, и все-таки – мне кажется, тебе стоит попробовать что-то новое – не будешь же ты всю жизнь стоять у плиты и печь пироги. В этом году Джулия покинет гнездо. Почему бы тебе не вернуться на работу?
Короткая пауза.
– Во-первых, в стране сейчас проблемы с экономикой – людей в основном увольняют, а не нанимают. Во-вторых, я депрессивная домохозяйка. В-третьих, я живу довольно далеко от Лондона, в чертовом Ворчестершире, и здесь возможностей гораздо меньше. И в-четвертых, я не работала с тех пор, как Джейсон появился на свет.
– Ну и что? Да, твой "отпуск по беременности" продлился на тринадцать лет больше, чем полагается, и что с того?
Мама засмеялась – смехом человека, которому не смешно.
– Даже папа всегда хвастался перед своими дружками из гольф клуба насчет того, какой ты крутой дизайнер. Хелен это, Хелен то.
– Да? А я слышала только: Эллис это, Эллис то.
– Да-а, в этом был весь он. Ну что ж, пойдем. Покажи мне, где ты хочешь расположить свой сад камней…
Я нажал на кнопку слива на унитазе и, задержав дыхание, воспользовался освежителем воздуха (он назывался "Свежий Альпийский Туман" – и делал вонь еще нестерпимей).
Отцовский Ровер3500 всегда стоит в гараже, но мама обычно оставляет свою "Митсубиси" во дворе, поэтому второй гараж часто пустует. Вдоль стены там пылятся велики. Отцовские инструменты висят на стеллаже над его рабочим столом. В пустом гараже всегда тихо и сухо – он защищен от ветра. Отец иногда курит там, поэтому обычно там пахнет никотином. И еще – пятна машинного масла на полу; я люблю их разглядывать.
Самая крутая вещь в гараже – это доска для игры в дартс. Потому что дартс – это круто. Я люблю этот звук – когда дротик втыкается в пористую поверхность мишени. И еще я люблю выдергивать дротики из нее. Когда я предложил Хьюго сыграть разок, он сказал "конечно". Но Найджел тоже захотел поиграть. И мы, втроем, пошли в гараж – играть в "Часовую стрелку" (нужно стараться попасть в цифру 1, потом – в цифру 2, и так до 20, в каждую цифру по часовой стрелке; побеждает, естественно, тот, кто первый пройдет весь путь от 1 до 20)
Каждый из нас бросил по дротику, чтоб определись, кто бросает первый. Хьюго попал в 18, я – в 10, Найджел – в 4.
– Ты читал "Властелина колец"? – Спросил Найджел. В ту же секунду Хьюго уже выбил 1 первым же дротиком.
– Нет. – Солгал Жалкий Червяк внутри меня.
Хьюго промахнулся мимо 2-х следующим дротиком, но попал ровно в 2 с третьей попытки.
– Эпичная вещь. – Сказал Найджел.
Хьюго вытащил все три дротика из мишени и протянул мне.
– Найджел, в наше время уже никто не говорит "эпичный".