Родители Пола жили в маленьком городке всего в шестидесяти милях от Моуди. Эндрю, всю жизнь отработавший на шахте, получал пенсию, на которую теперь и жили он и его жена, посвятившая жизнь дому и заботе об их четырех детях. Сначала после отъезда из родного города им приходилось несладко: ведь им пришлось оставить и дом и землю – без шахты город потерял источник жизни. Но потом кто‑то скупил всю недвижимость и землю в Моуди, ставшем частной собственностью. Как говорили, он купил и шахту, так что ее хозяин–конгрессмен теперь еще и при деньгах. И хотя покупатель и не стремился платить лишнего, вырученных денег у Эндрю и Патриции хватило на то, чтобы приобрести небольшой домик в другом городке неподалеку от родных мест.
Трое их детей жили в разных больших городах: Питер был лейтенантом американской армии и служил в Детройте, Эмма работала журналисткой в какой‑то большой газете в Вашингтоне, Том имел свой небольшой бизнес в Нью–Йорке. Лишь от Пола не было вестей.
Патриция часто втайне от мужа плакала, вспоминая непутевого сына. "Наверное, мы что‑то ему недодали, раз он предпочел нашей спокойной размеренной жизни полную неожиданностей жизнь этих хиппи…" Эндрю, втайне от жены, также иногда долго сидел, смотря вдаль. Старик думал, мог ли он сделать что‑то, чтобы его сын понял тогда, что "правильно" жить лучше и приятнее, чем пытаться бессмысленно идти путем нарушения запретов, лишая себя при этом намного большего, чем их соблюдение. И жив ли сейчас его сын?
Иногда до стариков доходили странные слухи, что в их родном городе, купленном неизвестным чудаком, творятся страшные вещи. Будто бы из людей там делают зеленых монстров, что туда прилетают какие‑то инопланетные существа, что грядет новая война с русскими, которая будет происходить уже не на земле, а в космосе…
Патриция ахала, а Эндрю сплевывал и бормотал: "Надо же было так угадить такой замечательный город!" В городке, где они жили теперь, был маленький католический храм. Супруги были постоянными его прихожанами. Католический священник Уильям Блэк часто бывал у них в гостях. Это был невысокий добродушный полный мужчина лет пятидесяти, который не был склонен так просто доверять каким бы то ни было слухам.
- Мало ли что говорят! – неизменно отвечал он на все вопросы Патриции по поводу Моуди. Когда же она сотый раз его спросила, что он об этом думает, отец Уильям ответил: - Думаю, что это не наше дело. И если то, что про этот городок болтают правда, хотя бы на сотую часть, то добавлю: и нам крупно повезло, что это не наше дело!
А вот Пола, о котором ему рассказывал и Эндрю, он очень жалел:
- Надо же придумали: "цветы любви"! Коровьи лепешки греха они, вот, кто они на самом деле есть! Но Бог и их любит! Давайте молиться, и однажды ваш заблудший сын постучит в вашу дверь.
И они молились, и Эндрю, и Патриция, и отец Уильям. Прошли годы. И вот однажды в дверь дома стариков действительно постучал их сын. Они проезжали городок с Ричардом подъезжая к Моуди, и решили попросить воды в одном из стоявших у дороги домов…
Встреча с родителями
… Ричард велел Полу попросить воды в одном из домиков в небольшом городке, когда они подъезжали к Моуди.
- Что‑то я опасаюсь пить из местных водоемов, - заявил он.
- А местные жители тебе откуда воду возьмут? – усомнился Пол. – Стоит людей тревожить?
- Мне кажется, что стоит, - сказал следователь непонятно почему уверенный в этом.
Пол постучал. Ему открыл старик, лицо которого показалось до боли знакомым…
- Отец! – закричал вдруг Пол и упал на колени.
Услышавший крик Ричард вышел из машины и подошел к ним. Его спутник стоял на коленях перед стариком и плакал, а тот гладил его рукой по голове… На шум из домика вышла старушка, издавшая не менее громкий вопль, чем ее сын, которого тут же подняла с колен и начала целовать.
- Что случилось? – спросил подошедший Беркли.
- Это мои родители, - сияя от радости, сообщил Пол.
- Вот оно что! – задумчиво сказал следователь. - Давайте зайдем в дом, а то мы привлечем внимание соседей.
Уже в доме он сказал Эндрю:
- Когда соседи спросят вас, что были за крики, вы скажите, что проезжающие мимо остановились попросить у вас еды, но один из них случайно увидел змею и испугался. Вы его успокаивали, а ваша жена, увидев, что незнакомец стоит перед вами на коленях, подумала, что случилось что‑то плохое, и тоже закричала…
- А что случилось? – забеспокоилась Патриция.
- Случилось много всего такого, что я не разрешил бы ему встретиться с вами, знай я, что вы живете в этом доме. Но видно судьба вам встретиться. Пол, расскажи сам родителям о своей жизни, но помни, что у нас есть только полчаса. По поводу нашей сегодняшней поездки мы вам ничего не можем сказать, чтобы не подвергать вас опасности.
Эндрю и Патриция со слезами узнали о смерти их внука, но были рады тому, что Пол наконец покаялся, и взялся за ум.
- Приезжай жить к нам, сынок, - плача, попросила Патриция.
- Вряд ли это будет возможно, к сожалению, - сказал Беркли. – Мы должны ехать дальше. Никому не говорите, что видели сына.
- И даже отцу Уильяму? Он так молился, чтобы мы встретились! – всхлипнула Патриция.
- Даже отцу Уильяму, - подтвердил Ричард. – Одного священника, отца Альберта уже убили из‑за того, что Пол слишком много ему рассказал!
- Ты виноват в смерти отца Альберта, который тебя крестил? – грозно спросил Эндрю сына.
- Нет, конечно, - ответил Беркли. – Это просто был очень мужественный священник, решившийся на безнадежную борьбу, исход из которой только один – смерть.
- Так и Пол погибнет? – в ужасе спросила Патриция.
- У него есть шансы: ведь он со мной, а меня голыми руками не взять, - весело ответил Беркли. – И дайте нам воды, а то нам еще далеко ехать.
Через десять минут в машину были загружена фляга воды и корзинка с едой.
- Увидимся ли мы еще? – спросила заплаканная Патриция сына.
- Мне этого очень бы хотелось, - ответил он.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Мортимер
Мортимер был студентом одного из крупных американских университетов. Его отличали собранность и целеустремленность, желание достичь поставленных жизненных целей. Главной из них было воплощение в жизнь американской мечты: достичь богатства, славы, власти. Все вместе это называлось "профессиональная самореализация".
Он усердно учился, много работал. Но уже на втором курсе понял, что для достижения успеха этого недостаточно. В университете существовало несколько закрытых клубов – в некоторых из них в свое время состояли многие сенаторы и конгрессмены. Только участие в жизни этих клубов, как узнал Мортимер, могло гарантировать будущий успех. Одиночки, конечно, иногда добиваются чего‑то в Америке, но это исключения, подтверждающие общее правило: за твоей спиной должна быть мощная корпорация, чтобы ты чего‑то стоил.
Попасть в клубы было непросто. Многие увивались вокруг их президентов, умоляя взять их, но получали презрительный отказ. А некоторых приглашали самих. Мортимеру сначала польстило, что его пригласили в самый престижный закрытый студенческий клуб университета. Но когда он узнал, через какие испытания нужно пройти при посвящении в члены клуба, он решил для себя, что лучше пусть не будет никакой "профессиональной самореализации" в будущем, лишь бы не переживать такое сейчас. Посвящаемых истязали, насиловали, заставляли есть собственные экскременты, осквернять христианские святыни и могилы. Только после этого их допускали к посвящению, о сущности которого они могли узнать, только пройдя "первый этап".
Он достаточно жестко сказал об этом президенту клуба Гарри Филипсу. Более того, он начал рассказывать о том, что требуют с желающих вступить в этот элитный клуб другим студентам. Оказалось, что это было неосторожно с его стороны.
Мортимера пригласили в кабинет президента университета мистера Гриффина, где был также один из представителей совета попечителей мистер Линс. Они мягко и вкрадчиво объясняли ему в течение получаса, что Филипс неудачно пошутил. А вот он, Мортимер, распространяя подобные слухи, подрывает авторитет не только университета, но и его выпускников – уважаемых сенаторов, конгрессменов, судей и бизнесменов.
Мортимер сник, он просил прощения, сказал, что почувствовал, что это неправдоподобно, но почему‑то поверил.
- Теперь тебя, конечно, уже не примут в клуб, всех членов которого ты так жестоко и несправедливо оскорбил, - сказал в заключение мистер Гриффин. – Но ты можешь закончить университет, и попробовать самостоятельно строить свою карьеру, если скажешь всем тем, кому ты говорил о своих выдумках, что это только выдумки и не более того!
Мортимер обещал, и правда начал разговаривать со всеми, с кем делился своими мыслями о клубе, каким, оказывается, он был дураком. Но один из них, Джимми, сказал ему:
- А вот и нет. Это ты сейчас стал дураком.
- В каком смысле? – удивился Мортимер.
- В таком, что все это правда. Я давно за ними наблюдаю, хочу сделать статью, чтобы Америка знала, кто ей правит. И эти люди еще ругают коммунистов!
- У тебя есть доказательства? – усомнился Мортимер.
- Будут, – подтвердил Джимми. – Пойдем сегодня со мной, ты сам все увидишь.
… Ночью они пришли на кладбище, находившееся в нескольких километрах от города. Спрятавшись в кустах, студенты увидели группу из восьми их ровесников. Они узнали их: это были члены клуба, в который не попал Мортимер. Сейчас он и Джимми с ужасом наблюдали за тем, как их сокурсники разбили крест, раскопали могилу, вытащили из гроба кости, часть из них положили в сумку, а над другими стали читать какие‑то заклинания… Мортимера затошнило, а Джимми достал фотоаппарат и сделал несколько снимков.
- Завтра же пойду в редакцию! – заявил он.
Их не заметили, но на другой день Джимми, так и не вернулся из редакции газеты. Куда он исчез? Мортимер отправился в город искать своего нового друга. Он долго бродил в окрестностях и редакции и университета, но все безуспешно. Неожиданно его кто‑то окликнул.
Из окна черного лимузина выглядывал улыбающийся мужчина средних лет.
- Молодой человек, мне кажется, что я могу вам помочь, - сказал он.
- Правда? – обрадовался Мортимер и подошел к машине.
В этот момент кто‑то сзади накрыл его лицо тряпкой с хлороформом. Очнулся Мортимер уже в багажнике машины, связанным и с заткнутым ртом. Куда его везли, он не знал…
В ящике
… Где‑то через час машина остановилась. Мортимера вытащили из багажника и потащили к стоявшему рядом грузовому фургону, внутри которого через открытую дверь был виден большой железный ящик. Юноша попытался убежать, но его сильно ударили по голове, и он потерял сознание.
Очнулся Мортимер в каком‑то железном ящике, намного более просторном, чем багажник. Руки и ноги его по–прежнему были связаны, но кляп изо рта вынули, видимо, чтобы он не задохнулся: кислорода здесь не хватало. Судя по всему его везли куда‑то в фургоне, который он увидел перед тем как потерять сознание. Осмотревшись, Мортимер увидел, что он здесь не один. Рядом лежал какой‑то человек.
- Кто ты? – спросил его юноша.
- Мортимер? – удивленно ответил тот.
- Джимми? Как ты здесь оказался?
- Искал тебя, а потом меня подозвали к машине, накрыли лицо какой‑то тряпкой. Очнулся связанный в багажнике какой‑то машины, пробовал бежать, меня ударили, теперь оказался здесь…
- А у меня тоже похожая история. Редактор кивал, что все это очень важно, что нужно разоблачить изуверские секты, прячущиеся в университетах под видом клубов. А потом на улице меня подозвали к какой‑то машине… Дальше примерно то же самое…
- Куда нас везут?
- Если бы знать!
- Думаешь, нас будут искать?
- Вот это вряд ли. Я из простой семьи, ты тоже, думаю, не сын сенатора.
- Но ведь у нас страна равных для всех прав и возможностей!
- Ты все еще веришь в эту пропаганду?
- Так неужели все это вранье?
- Конечно.
- А в университете нас не будут искать? – с робкой надеждой спросил Мортимер, предвидя ответ.
- Смеешься! Не только не будут искать, но и замнут дело с исчезновением, скажут нашим родственникам, что мы ушли в лагерь хиппи, несмотря на все уговоры, и решили забыть о своих семьях…
- Но это же ужасно!
- Ужасно, согласен, но такова жизнь в этой стране.
- Но нас ведь не убили, значит, мы для чего‑то нужны, – нашел новую ниточку надежды Мортимер.
- Я бы этому не радовался. Фашисты тоже не всех убивали: их концлагеря были заполнены теми, применение кому они находили. Не думаю, что из нас сварят мыло: это экономически нецелесообразно, учитывая те вложения, которые они уже сделали в наше похищение и транспортировку. Скорее всего, речь идет о каких‑то запрещенных опытах…
- Как ты можешь так шутить?!
- А я и не шучу, - грустно сказал Джимми.
… Их везли несколько дней, друзья изнывали от голода и жажды, в туалет их также не выводили. Наконец дверь ящика открылась; Мортимер и Джимми чуть не потеряли сознание от потока свежего воздуха. До того как их куда‑то поволокли, они увидели, что их привезли на какую‑то заброшенную шахту…
Зеленые человечки
Уже через несколько десятков метров от входа шахта начала приобретать совсем иной вид. Стены, пол и потолок были выровнены, а еще дальше появились помещения, зайдя в которые можно было подумать, что вы попали в какую‑то лабораторию.
Студентов, наконец, развязали, заставили раздеться и вымыли из шланга бьющей с сильным напором водой. Бежать после такой дороги они уже не смогли бы. Им дали воду и немного бульона, в который видимо было подмешано снотворное, потому что очнулись они через несколько часов в какой‑то новой комнате.
Мортимер и Джимми были привязаны к кроватям, им поставили капельницы с каким‑то зеленоватым раствором. Кроме того, видимо, им сделали какие‑то инъекции на лице, потому что юноши физически чувствовали, как расширились их глаза, и вообще с лицами творится что‑то не то.
- Мортимер, - тихо спросил Джимми, – тебе не кажется, что нам ввели еще что‑то, подавляющее волю к сопротивлению?
- Кажется, – ответил ему друг. Сил бороться у него не было.
… Процедуры продолжались изо дня в день, студентам было уже безразлично, что с ними происходит, как они выглядят. А уже через месяц их было невозможно узнать. Цвет кожи из‑за постоянно вводимого раствора стал зеленым, лица и фигуры из‑за варварских пластических операций перестали напоминать человеческие. И при этом не было никаких чувств или эмоций: сильные психотропные препараты полностью раздавили их личности. Их уже не связывали, хорошо кормили, но юноши даже не замечали этого.
Однажды Мортимера и Джимми опять куда‑то повезли. Перед этим их одели в блестящие комбинезоны. Их привезли в пустынное место милях в двадцати от шахты, где стояла какая‑то машина, похожая на космический корабль, каким его показывал в это время американский кинематограф.
Студентов поместили на корабль, затем наглухо закрыли за ними дверь. Через какое‑то время раздался взрыв…
А уже через несколько дней все американские газеты писали о том, что в одной из американских пустынь потерпел крушение инопланетный космический корабль. Найдены тела двух инопланетян, очень похожие на человеческие…
Доктор Хуберт
Хуберт был специалист по нетрадиционной медицине – так его назвали бы сегодня. В Америке 1960–х его называли проще – шарлатан. Он изучал Каббалу и Талмуд, занимался астрологией и алхимией, поисками философского камня и голема, пытался в пробирке создать гомункула, и все свои опыты пытался представить широкой общественности, как новое слово науки, которой для того чтобы сделать качественно новый шаг вперед, нужно вернуться к тому, что было известно уже многие века назад, а сейчас забыто.
Хуберт подвергался насмешкам, нигде не мог найти себе работу. Хотя он и имел докторские степени по химии и биологии и магистерскую по астрономии. Но однажды его заметил мистер Линс, и жизнь Хуберта обрела новый смысл.
- Надо признать, что создание гомункулусов или Франкенштейнов из ничего – это всего лишь фантастика, - мягко, но зловеще говорил мистер Линс. – Но вот создание их из обычных людей – это вполне реальная вещь!
- Не уверен, что это невозможно. А ваше предложение - какой в этом интерес? – спросил Хуберт.
- Вижу творческого человека, - засмеялся Линс. - Поверь: интереса у тебя будет предостаточно! Я не говорю уже про материальную составляющую…
- Она для меня менее интересна…
- Это еще лучше! Итак, вы готовы возглавить закрытую лабораторию по переделыванию людей в гуманоидов?
- Смысл?
- Я объясню это позже… Спрошу так: если смысл есть, моральная сторона вопроса вас не смущает?
- Нет, тот, кто обладает тайными знаниями, находится по другую сторону добра и зла.
- Превосходно! Тогда смысл непременно найдется!
Они проговорили около часа тогда. В результате Хуберт с десятью помощниками перебрался на заброшенный рудник неподалеку от Моуди. Под его руководством, силами латиноамериканцев, ни один из которых по окончании работ не вернулся домой, бывший рудник был реконструирован в огромную лабораторию.
Земли вокруг, рудник и все, что осталось от города Моуди, купил мистер Линс. Бывшая католическая церковь стала местом зловещих ритуалов.
Мортимер и Джимми стали первыми экспериментами доктора Хуберта по переделыванию людей в то, чем хотел их видеть его хозяин. Знаний Хуберта по естественным наукам и оккультизму оказалось достаточно, чтобы у него все получилось. Когда же все газеты Америки писали о найденных пришельцах, мистер Линс пришел к Хуберту и спросил:
- Ты справился блестяще, они даже не подумали, что это обычные люди. Как тебя наградить?
- Придумай работу поинтереснее, и подскажи, как ее сделать, - ответил Хуберт.
Линс засмеялся:
- С чего ты взял, что я знаю, что‑то, что неизвестно тебе?
- Мы оба многое знаем, но ты больше.
- Хорошо, что ты это признаешь. Думаю, что наше сотрудничество будет долгим и взаимоприятным, - довольно сказал мистер Линс.
Социолог
Профессор социологии мистер Хупер сидел в кабинете президента университета Гриффина и курил сигару, небрежно потягивая виски из большого стакана. Он был едва ли не единственным из преподавателей, кто мог себе позволить так вести в этом кабинете. И этому было простое объяснение: в "другой" иерархии Хупер был выше, чем Гриффин. На их тайных собраниях он иногда даже заменял Линса. С президентом университета профессор социологии регулярно встречался для определения стратегии их дальнейшей деятельности, потому что именно университету принадлежала ведущая роль в воплощении жизнь его планов. Сегодня темой разговора был кинематограф.