3
Общежитие Чжу Дачана располагалось по соседству от участка, это была комната на четвертом этаже со своим санузлом, постельными принадлежностями и нормальным освещением. Разумеется, не сравнить с металлической хибаркой, в которой ютилась Ли Сыцзян.
– В двух соседних комнатах живут полицейские, так что по вечерам можно не бояться. Ты пока поживи тут. Я завтра свяжусь с заводом, но ты морально готовься работать в две, а то и в три смены, это довольно тяжело! – Выражение лица Чжу Дачана было серьезным.
– Ну, я приехала не развлекаться, – ответила Цянь Сяохун. – Я труда не боюсь, боюсь без работы сидеть.
Чжу Дачан улыбнулся. Ему ведь лет двадцать семь или двадцать восемь? Цянь Сяохун прикинула про себя, но спросить стеснялась. Чжу Дачан поторчал какое-то время в комнате, а потом сообщил:
– Я пошел на дежурство, а ты поспи или книжку почитай. – Он ткнул пальцем в подушку.
Цянь Сяохун взяла одну из книг, пошуршала страницами. Ну и толстенная!
– Можешь почитать "Человеческие слабости", мне кажется, тебе пригодится.
О! Эта не такая толстая, есть надежда дочитать.
Когда Чжу Дачан ушел, Цянь Сяохун улеглась на кровати и полистала книгу. Но разве тут до чтения? Она постоянно думала: почему Чжу Дачан так хорошо к ней относится, небось у него что-то на уме? Тогда почему он не попытался подкатить к ней? Листая книгу, Цянь Сяохун провалилась в сон.
– Проголодалась? Что будешь – курицу или мясо? – Незадолго до темноты Чжу Дачан вернулся и принес две пластиковые коробочки с едой.
– Ой! Курочку! Как вкусно пахнет! – Цянь Сяохун шумно сглотнула слюну.
– Ха! Нельзя же питаться одной лапшой быстрого приготовления! Не верю, что тебя еще не тошнит.
– Лапша и вкусная, и хрустящая, я съела кусочек! – Цянь Сяохун ткнула пальцем в коробку с упаковками лапши "Мастер Кан".
– Что? Ты ее в сухом виде, что ли, ела? Не подавилась? Почему не залила кипятком-то?
– Не знаю, открыла упаковку и съела. В сухом виде тоже вкусно, – оправдывалась Цянь Сяохун.
Чжу Дачан покачал головой, а потом со смехом сказал:
– Как хочешь, посмотрим, сможешь ли ты всю коробку съесть.
– А сколько там пачек?
– Двадцать четыре.
– Тогда я не смогу доесть, даже если есть в день по три пачки, то неделя потребуется.
– Я связался с несколькими заводами. Мне кажется, на заводе игрушек обстановка получше, так что завтра или послезавтра можешь сходить зарегистрироваться. Несколько дней уйдет на то, чтобы найти тебе там койку, так что пока поживи тут. У тебя с собой удостоверение личности?
– А у меня нет удостоверения личности.
– Лет тебе сколько?
– Семнадцать.
– Кому же ты нужна без удостоверения личности?
– Я ничего плохого не делала.
– Кто знает, делала или нет.
– А что, если есть удостоверение личности, то это доказательство, вор человек или нет?
– Что? А ты умеешь зубы заговорить! Без удостоверения личности работу определенно не найти. Давай поступим так. Завтра я тебе помогу оформить временное удостоверение личности. Скажи мне свою дату рождения.
После ужина Чжу Дачан усадил Цянь Сяохун на мотоцикл и сделал кружок через промышленную зону и жилой район. Они какое-то время пробыли на грязном пляже, где росла трава в половину человеческого роста, постоянно шелестевшая на ветру.
– По ночам одна не гуляй где попало. Здесь такой беспорядок, будь поосторожнее, – говорил Чжу Дачан, обращаясь к морю.
– Да я и не рискнула бы никуда пойти. – Цянь Сяохун рассказала Чжу Дачану, как их с подругой обманом заманили на какой-то пустырь, приняв за проституток, и добавила: – Жаль, что мы тогда еще не были знакомы.
– Ну, если и правда что-то случится, то и знакомство со мной не поможет. Разве ж я успею? Короче говоря, запомни мой совет: не шастай нигде по ночам.
Когда они вернулись, уже стемнело.
– Мне в двенадцать на дежурство. Если ты не возражаешь, то я здесь почитаю книжку, – сказал Чжу Дачан, взглянув на часы на запястье.
– Ой, мне даже неловко. Конечно читайте! Я тоже полистаю. Ой, а как читается этот иероглиф?
Чжу Дачан подошел, прочел предложение целиком, а потом сказал:
– Рядом с подушкой лежит словарь, это всезнающий учитель.
Чжу Дачан устало зевнул. Цянь Сяохун встрепенулась:
– Братец Чжу, вы устали, прилягте тоже.
Девушка пододвинулась, освобождая ему место. Чжу Дачан прилег и продолжил читать, а Цянь Сяохун, глядя в книгу, боролась со сном. Через некоторое время ее снова разморило, голова наклонилась и коснулась правого плеча Чжу Дачана. Тот почувствовал, как давление на плечо постепенно усиливается, но не решился пошевелиться, потом аккуратно высвободился, уложив голову девушки на подушку, хотел было уйти, но рукав за что-то зацепился. Чжу Дачан повернулся взглянуть и оказалось, что это пальцы девушки. Она по-прежнему лежала, закрыв глаза, вроде как спала. Чжу Дачан помедлил немного, потом протянул руку, выключил свет, и комнату тут же заполнили оранжевые отблески уличных фонарей.
Чжу Дачан полулежал, тело его было напряжено, правая рука прижималась к левому плечу девушки, а левая ладонь лежала на груди, словно бы скрывая участившееся сердцебиение. Он прикрыл глаза, не осмеливаясь пошевелиться. Цянь Сяохун Чжу Дачан с самого начала понравился, кроме того, ей хотелось как-то выразить ту благодарность, что она испытывала, поэтому она и уцепилась пальцами за рукав Чжу Дачана. Что это все-таки было – проявление симпатии или благодарности? Цянь Сяохун и сама толком не знала. Она тихонько лежала и слушала звук утекающего времени, однако не чувствовала никакой реакции от Чжу Дачана. Тогда Цянь Сяохун приподнялась, положила голову на грудь Чжу Дачана и услышала барабанный бой в его грудной клетке. Чжу Дачан потихоньку сползал вниз, и прошло около получаса, когда он наконец лег на постели ровно. Он отказывался, сопротивлялся, из последних сил боролся, однако терпел неудачу за неудачей и в итоге сдался на милость кровати. Головы их соприкоснулись, хотя молодые люди старались искусственно сохранять просвет между их телами, и никто так и не понял, кто же первым приблизил лицо, чьи губы первыми коснулись лица соседа. Весь процесс был медленным, словно стрелка часов, поэтому ход его был не виден. Лицо Чжу Дачана казалось таким пылающим, что можно обжечься, он тяжело дышал, будто мучился от тяжелой простуды, а тело стремительно нагревалось, приходя в состояние полной боевой готовности, лишь только позови. Чжу Дачан лежал неподвижно, позволив девушке оглаживать себя, его потрясающая выдержка изумила Цянь Сяохун, если бы тело Чжу Дачана не доказывало обратное, она вскоре задалась бы вопросом, не импотент ли он.
– Все тело у тебя просто обжигающее, а во рту ледяной холод. Как так вышло? – Цянь Сяохун прижималась к Чжу Дачану, и их разделяли лишь несколько слоев одежды.
Чжу Дачан сконфуженно засмеялся и ответил, что не знает. Чжу Дачан позволил девушке продолжать, все это время он лежал с закрытыми глазами, чтобы избежать зрительного соблазна, и лишь чувствовал, что ее грудь, словно теплая глина, прижимался к нему, наплывая волна за волной, как прилив, отчего кровь быстрее бежала по телу, вызывая у Чжу Дачана смятение. Лицо его стало пунцовым и горячим. Цянь Сяохун начала его раздевать, но только она стала снимать пиджак, как Чжу Дачан протянул руку и остановил ее. Тогда ее ладонь нырнула к нему в брюки. Чжу Дачан задрожал, а рука, которая хотела загородить сразу все, зависла в воздухе и в темноте напоминала жест утопающего, подающего сигнал бедствия. Чжу Дачан тяжело вздохнул.
– Я тебе не нравлюсь, да? – Цянь Сяохун опустила руку, зависшую в воздухе, голос ее звучал немного обиженно.
Как говорится, ветер дует – трава колышется. Точно так же сейчас колыхались и груди девушки, как будто им было легче всего сделать больно. Чжу Дачан долго-долго молчал, а потом все той же растерянной рукой похлопал Цянь Сяохун по спине и произнес:
– Ты хорошая девушка, но я не хочу тебя обижать, да и никого не хочу обижать. Кроме того, если я это сделаю, разве я не превращусь в гнусного и низменного человека?
– Ты меня игнорируешь, вот что обидно.
– Сяохун, А-Хун, ты потом поймешь, я же хакка.
– И что?
– А то, что я скоро женюсь.
– Так ты боишься обидеть ее! – Цянь Сяохун отхлынула, словно вода.
– Я вообще-то учитель в средней школе, только тут надел форму полицейского. А она недавно приехала, работает учительницей. – Чжу Дачан приподнялся и посмотрел на часы. – Скоро дежурство. Мне пора.
Он, покачиваясь, встал, привел в порядок одежду, надел фуражку, повернулся взглянуть на девушку:
– Отдыхай.
Стук закрывшейся двери стер силуэт Чжу Дачана.
4
Утром в дверь постучали. Цянь Сяохун подумала, что это пришел Чжу Дачан, но на пороге стоял какой-то парень примерно одних с Чжу Дачаном лет, одетый довольно мрачно.
– Э? А Дачана нет? – Парень выпучил маленькие глазки и слегка приоткрыл большой рот, изображая неподдельное удивление.
– Я его подруга, поживу здесь несколько дней.
Цянь Сяохун вяло прислонилась к дверному косяку.
Она поняла, что парень живет по соседству и он тоже полицейский. "Еще один знакомый полицейский лишним не будет", – подумала она и сделала шаг назад, в комнату, со словами:
– Устраивайтесь!
Парень вошел, профессионально обвел взглядом комнату и хихикнул:
– Устраиваться? Куда конкретно?
– На кровать садитесь. – Цянь Сяохун ткнула пальцем.
Глазки гостя бегали, то и дело останавливаясь на бюсте девушки.
– Ты такая гостеприимная! Сразу на кровать!
– Простите, табуретки нет! – Цянь Сяохун притворилась, что не услышала в его словах намека.
– Да не, я не буду садиться! Я коллега Чжу Дачана. Меня зовут Ма Сяомин. – Он достал пачку сигарет марки "555", щелкнул стальной зажигалкой и закурил.
– О! Братец Ма! Позаботитесь обо мне? – кокетливо улыбнулась Цянь Сяохун.
Ма Сяомин воспринял просьбу буквально и явно желал познакомиться поближе.
– А что, Чжу Дачан плохо о тебе заботится? – На лице Ма Сяомина появилось какое-то странное выражение, как будто на улицу выплеснули чан с грязной водой. Через некоторое время он сказал: – Конечно, я о тебе позабочусь. Что хочешь поесть? Я схожу куплю!
– Все равно. Я с удовольствием съем все, что вы купите. – Цянь Сяохун использовала книгу как реквизит и шумно шуршала страницами.
Ма Сяомин был неправдоподобно худым, словно кто-то повесил на палку одежду. Внезапно Цянь Сяохун подумала о том, как он выглядит, когда занимается любовью. Наверное, его тело может переломиться пополам, словно сухая ветка, а он строит из себя невесть кого. Цянь Сяохун не смогла сдержаться и засмеялась.
– Ты смеешься, как хунаньцы! – Шутки у Ма Сяомина были такие же неубедительные, как его тощие ножки.
Цянь Сяохун решила, что Чжу Дамин наверняка рассказал о ней Ма Сяомину и тот специально постучал в дверь. Изначально девушка смотрела на полицейских сверху вниз, но Ма Сяомин изменил ее отношение. Оказываются, полицейские бывают и такие. Она хохоча сказала:
– Братец Ма, ну вы круты! Надо же, по смеху определили, что я из Хунани!
5
Вечером лило как из ведра. Дождь и земля яростно совокуплялись, земля вымокла насквозь, бурлящие пенящиеся потоки воды закручивались в водоворотах, не успевая уходить через стоки. Когда дождь взял передышку, Цянь Сяохун услышала стоны земли – это вода с журчанием текла в канализацию. Дождь был чувственным, а еще бесстрастным, он выплеснул свою страсть, а грудь земли распирало еще сильнее. Чем больший район охватывал дождь, тем сильнее было ее разочарование, тем глубже становилась боль, которую земля испытывала, тем явственнее ощущалась пустота, с которой земля столкнулась. Цянь Сяохун навалилась грудью на подоконник, глядя на сверкавшие чистотой улицы, будто омытые слезами, и внезапно подумала о доме и о муже сестры – случившееся напоминало дождь, измывавшийся над землей, исчезло где-то вдали, а ночью вдруг налетело, как порыв ветра. Под яростным ливнем листья испытывали боль и дергались, будто в конвульсиях, а отблески неоновых ламп напоминали блеск глаз или зубов в темноте. Автомобили налетали на огромные лужи, распоясавшиеся волны окатывали пешеходов, вскрикивавших, как перепуганные птицы. Цянь Сяохун почувствовала себя одинокой и всеми забытой.
Дождь кончился, ночь побледнела, как от кровопотери.
Что это за фигня? От скуки Цянь Сяохун пальцами измеряла толщину корешков стоявших под боком книг. Такая толстенная, кто ее будет читать! Не находя себе места от скуки, она плюхнулась на кровать. Взгляд блуждал по белому потолку. Перед глазами вспыхивали картинки. Коренастые иероглифы начальника Чжуана. Личико А. Высокий и Коротышка. Подвижные губы Гориллы. Ли Сыцзян и Кунь занимаются любовью. Прыщи А-Цин. Обжигающее тело Чжу Дачана. Ненормальная худоба Ма Сяомина.
Тук-тук! Тук-тук-тук!
Кто в такое время стучится в дверь? Цянь Сяохун подпрыгнула, словно выловленная рыбина. На пороге стоял дрожавший Ма Сяомин, на пальцах которого, словно на крючках, висели пластиковые пакеты. Возможно, он вовсе и не дрожал, а ей лишь казалось из-за его худобы.
Ма Сяомин рассмеялся, своими маленькими глазками и огромным ртом он напоминал персонаж мультфильма.
– Я тут подумал, что тебе скучно сидеть одной. Смотри! Пиво, арахис, "лапки феникса", рисовая лапша, жаренная в масле! – Ма Сяомин шуршал пакетами, а аромат предательской стрелой со свистом ударил в ноздри.
– Вот ты молодец! А я так заскучала, что чуть из окна не выпрыгнула. Ты такой милый, Лао Ма!
Цянь Сяохун стукнула Ма Сяомина кулаком по спине, но худая костлявая спина невозмутимо ответила ей отпором, и Цянь Сяохун так больно ударилась, что отдернула руку.
– Не удивляйся! Я же занимаюсь "саньда". Да, тощеват, зато кости крепкие.
Ма Сяомин протер бумажными салфетками крышку банки, дернул за язычок, открыл с легким хлопком и передал Цянь Сяохун.
– Воспользовался случаем, а теперь кичишься! Что это, кстати, за пиво?
– "Шэнли", я ж не знал, какое тебе нравится.
– Я не особо разбираюсь в пиве, но немножко выпью.
– Ага! Редкая возможность! Когда будешь работать на заводе, и захочешь выпить, а не получится!
– Ой как грустно звучит! Я буду навещать тебя в свободное время. Пригласишь меня выпить и все!
– Ты кушай "лапки феникса". Хакка лучше всего это блюдо готовят.
– Что еще за лапки феникса? – Цянь Сяохун взяла одну. Черт, да это ж просто куриная лапа! – Ха-ха-ха! Лапки феникса! Надул меня!
– А-Хун, вот людям надо наряжаться, а куриным лапкам надо дать имя покрасивее, тогда и вкус другой!
– Хрен там! Это просто уловка, а на вкус лапа как лапа.
– Ничего ты не понимаешь, А-Хун. Это называется "маркетинговый ход". Красивое имя – красивое начало. Это половина успеха.
Цянь Сяохун откусила, пожевала, зубы скрипели друг о друга.
– Ты ешь невоспитанно! Так тебе замуж не выйти! Разумеется, я-то не возражаю. Меньше чокаемся – больше пьем!
Ма Сяомин сделал большой глоток, надул щеки, словно хотел прополоскать рот, а потом проглотил, после чего достал из пластикового пакета зубочистку и принялся ковырять в зубах.
– Мне это пиво кажется горьким.
Цянь Сяохун вытерла губы. Дурные мысли в общем-то исчезли, она наелась, обескровленная ночь повеселела.
– Как работа?
Ма Сяомин встал, он даже казался потолще, но маленькие глазки и большой рот по-прежнему напоминали японскую мангу.
Цянь Сяохун рассмеялась:
– Думать не надо, знай себе одно действие повторяй, как робот.
– Устаешь? – заботливо поинтересовался Ма Сяомин.
– Нет, вот только разговаривать нельзя. Весь день приходится сдерживаться.
Цянь Сяохун скинула туфли и откинулась на изголовье кровати.
– Типа на разговоры расходуются силы, в таком случае меньше успеешь. Каждый начальник мечтает задолбать тебя на работе.
Ма Сяопин уселся на кровати, повернувшись лицом к девушке. Она прыснула.
– Что ты ржешь? – невинно поинтересовался Ма Сяомин.
– Такое впечатление, что ты только что имел в виду что-то другое под словом.
– В смысле?
– Ага, прикидывайся!
Ма Сяомин подумал немного, маленькие глазки и большой рот снова сложились в кадр из мультфильма, затем он удивленно воскликнул:
– Ты такая маленькая, а такая испорченная!
– Почему это я испорченная? Я просто говорю что думаю.
Взгляд Ма Сяомина затуманился, возможно, из-за трех банок пива. Цянь Сяохун выпила одну банку и была даже трезвее, чем обычно. Она понимала, что Ма Сяомин имеет на нее виды, но Ма Сяомин – это не Чжу Дачан, она не испытывала к нему ни капли желания.
– Что у тебя за книга?
Ма Сяомин ткнул пальцем, книга лежала сбоку от девушки, и он потянулся было достать, но Цянь Сяохун опередила его и подала книгу.
– Это книга Чжу Дачана. Я сама не знаю, что там.
Ма Сяомин полистал в одну сторону, потом в другую, искоса глянул на Цянь Сяохун и спросил:
– Кстати о Чжу Дачане. Он уже трахнул тебя?
"Трахнул? Чем он меня трахнул? Что это опять за жаргон?" В этом месте слишком много новых слов. Конкретно это Цянь Сяохун слышала впервые.
– Он с тобой переспал, да? – Ма Сяомин перефразировал свой вопрос.
– Что ты за чушь городишь? У него есть девушка, разве он может спать с кем попало?
– Ну и что, что девушка? Если захочет, то еще как переспит.
– Вот уж не знаю ваших нравов, но в любом случае он со мной не спал, он благородный человек!