После ухода Ли Сыцзян А-Цзюнь и Цянь Сяохун отправились покупать одеяло, подушку, таз для умывания и ведро. А-Цзюнь мастерски торговалась и сбивала цену так, что продавцам уже было не до смеха, но нельзя же отказаться даже от ничтожной выгоды. Потратив всего пару десятков юаней, девушки приобрели все необходимое и с тяжелыми пакетами побрели обратно в общежитие.
Перед входом стоял мотоцикл, который показался Цянь Сяохун знакомым. Внезапно она услышала, как со спины кто-то окликнул ее по имени, повернулась и увидела Чжу Дачана одетого в форму, со странной улыбкой на лице. Цянь Сяохун опешила, в носу защипало, но она сдерживалась, чтобы не разрыдаться, хотела было улыбнуться, однако не смогла выдавить из себя улыбку.
– Отнесите вещи, а потом я приглашаю вас по есть! – сказал Чжу Дачан.
А-Цзюнь замотала головой:
– Идите вдвоем, ко мне должен прийти земляк, надо его дождаться. – Она состроила гримасу, глядя на подругу.
– Я тебя отведу поесть свиных ребрышек! – Чжу Дачану нравилось говорить "отведу тебя", в этом слышалась какая-то сердечность, и у Цянь Сяохун на душе потеплело, словно она выпила теплой воды.
– Прости, пожалуйста, что она тебя обидела. Она любит ревновать без причины. – Чжу Дачан немного сконфузился.
– Ну что ты, это я тебе добавила проблем. Я не хотела ничего такого говорить! – Цянь Сяохун не подумала о том, как сильно рассвирепеет та женщина и как это скажется на Чжу Дачане.
– Ой, я ей говорю, что между нами ничего не было, а она, хоть убей, не верит, говорит, что ты во всем призналась, мол, зачем я отпираюсь. В итоге вынудила меня признаться, что я с тобой спал, только тогда отстала. Женщины! Это просто уму непостижимо! – покачал головой Чжу Дачан.
– Если наши показания сходятся, то у вас все кончено? Черт, какую глупость я сделала! Навлекла беду! – Цянь Сяохун выпрямилась, широко распахнув глаза, уголки которых задергались.
– На самом деле ты тут ни при чем, она, как говорится, ловила ветер и хватала тень уже много раз. Я уже с трудом ее переношу. Да и не кончено ничего, хоть я и признался, она все равно и верит, и не верит. Не будем об этом, попробуй ребрышки!
– Я очень виновата!
– Глупышка! Работай хорошенько, если что – обращайся ко мне.
9
Цянь Сяохун обнаружила пропажу бежевого халата, который повесила посушиться снаружи. Хотя А-Цзюнь ее предупреждала, но стирать-то одежду надо, а после стирки сушить, а повесишь сушиться – есть шанс, что украдут, что уж тут поделать. Цянь Сяохун даже не жаловалась особо, понимая, что в этом гнилом местечке у всего мало-мальски ценного могут вырасти крылья и вещи "по неосторожности" улетают и оказываются за пазухой у других людей. На работе и того хуже – скучища прямо как в тюрьме какой-то. Цянь Сяохун прикинула, загибая пальцы: она проработала уже двадцать дней, которые пролетели как один, кроме того раза, когда из-за поноса ее отпустили на полдня отдохнуть. Каждый день пахала, как автомат, утром в восемь приходила на смену – отмечалась, вечером в восемь уходила – отмечалась, и даже в мелочи ошибиться нельзя. Потом она возвращалась в общежитие, где в одной комнате ютились восемь человек, постоянно кто-то сновал туда-сюда, воздух был спертым, в туалете всегда стояла вонь, но еще неприятнее – чтобы справить нужду, приходилось ждать в очереди. Из водопровода текла, разумеется, холодная вода, ополоснуть наспех лицо еще нормально, а вот, чтобы принять душ или помыть ноги, приходится терпеть. Правила на заводе запрещали работникам летом пользоваться вентиляторами, а зимой кипятильниками, хорошо хоть южные зимы не слишком суровы – ничего не обморозишь, да и простуды вечные не мучают. Она возвращалась и приводила себя в порядок, а потом глядь – уже половина одиннадцатого, в общежитии гасили свет. Цянь Сяохун забиралась под одеяло и спала до рассвета, а потом вскакивала, снова стояла в очереди в туалет, умывалась, чистила зубы, одевалась, причесывалась, снова проходила в свою клетку на фабрике, работала и повторяла все то же самое, что делала вчера.
Когда до Праздника весны оставалось полмесяца, ее душу начало охватывать волнение. На улицах внезапно стало больше пестро одетой публики и всяких лакомств. По вечерам они с А-Цзюнь вместе слонялись по улицам. А-Цзюнь покупала одно и другое, собираясь поехать на Новый год домой.
– А-Цзюнь, ты сколько уже времени не была дома? – Глядя на то, что А-Цзюнь сметает все подряд, желая увезти с собой весь рынок, Цянь Сяохун недоумевала: с чего вдруг такая жажда покупок?
– Два года! Мама с папой ждут не дождутся, а еще хочу братьям-сестрам купить одежду.
– Ты самая старшая?
– Да, они еще в школе учатся.
– А-Цзюнь, я что-то не видела, чтобы ты с зарплаты себе какую-то одежду приобрела.
– Да я каждый день на работе, только в спецодежде и хожу!
– А-Цзюнь, ты просто клад! Я была бы ужасно счастлива иметь такую старшую сестру! Но ты себя не обделяй во всем!
Цянь Сяохун вспомнила, что когда они обедали в ресторанчике быстрого питания, то А-Цзюнь всегда выбирала блюда подешевле, типа доуфу без ничего или морковку, приговаривая, что ей это по вкусу. Но Цянь Сяохун не верила: ага, нравится, ни капли масла, странно, что ей не хочется мяса. Глядя на высохшее и пожелтевшее лицо подруги, на котором, если речь заходила о домашней еде, загорались огромные глаза, Цянь Сяохун расстраивалась.
Вокруг было много людей, которые сорили деньгами, словно тратили туалетную бумагу, отдавая купюру за купюрой, но, разумеется, тратили исключительно мелкие деньги. Те, кто приехал на юг на работу, тратили с особой радостью. А-Цзюнь тоже попробовала сладость от расставания с мелочью, в итоге накупила столько всего, что вдвоем не унести, и с досадой приговаривала, мол, и вон то еще красивое, завтра надо вернуться и купить.
Цянь Сяохун возвращалась вместе с А-Цзюнь и ее богатой добычей, и тут на полпути ее привлекло объявление на красной бумаге, приклеенное на столбе. Она подошла поближе и прочла объявление о работе: "Отель "Цяньшань" ищет двух девушек-администраторов на ресепшн". Клей еще не успел высохнуть, значит, наклеили недавно. Цянь Сяохун без лишних слов оторвала адрес.
– Ты зачем это оторвала? – удивилась А-Цзюнь.
– А-Цзюнь, скажи лучше, а где отель "Цяньшань"?
– В районе Цяньшань, отсюда километра четыре.
– О, завтра схожу, попробую устроиться на работу. Скажи Плоскодонке, что живот заболел и я пошла к врачу, а то поставит мне прогул, да еще вычтет из кровно заработанных. – Цянь Сяохун сказала уверенно, словно готовилась к этому походу несколько дней, так что А-Цзюнь даже опешила и разинула рот.
Часть шестая
ВСЕ СМЕШАЛОСЬ
1
В том, что касалось нарядов, Цянь Сяохун обладала талантом сочетать одно с другим, примерить разные варианты, что-то изменить в одежде и в итоге получить совершенно новый образ. Темно-синяя куртка с потертыми джинсами, туфли без каблуков, волосы, расчесанные на прямой пробор, закрывают уши, вся одежда сидит как влитая, бюст выдается вперед, в итоге облик получился необычный и выразительный. Цянь Сяохун влезла в автобус, десять минут тряслась и доехала до района Цяньшань. Стоило выйти из автобуса, как она первым делом увидела название отеля, написанное потускневшими золотыми иероглифами. Рядом с отелем припарковалось несколько машин, но у входа было не очень оживленно. Цянь Сяохун едва не врезалась в стеклянную дверь, но в последний момент в замешательстве толкнула ее и смутилась от собственного невежества. Наряд, который изначально казался подходящим, теперь производил впечатление вульгарного. За стойкой регистрации на стене висело несколько блестящих часов, на самом деле блестели стеклянные циферблаты, а золотая краска на корпусах покрылась налетом, напоминающим пыль. Стрелки показывали разное время, при внимательном рассмотрении оказалось, что под часами написаны названия городов и стран: "Пекин", "Нью-Йорк", "Канада", "Япония", "Великобритания". Хорошенькая девушка в темно-синей униформе, стоявшая за стойкой, расплылась в улыбке:
– Добрый день, девушка! Чем могу вам помочь?
У нее были выразительные круглые глаза, белая, словно куриное яйцо, кожа, через которую просвечивали тонкие сосудики.
– Я бы хотела поговорить с вашим управляющим. Подскажите, на каком этаже его кабинет.
Цянь Сяохун подумала, что девушка очень красивая, и униформа у нее красивая, и улыбка тоже красивая, вот только зубы не белые.
– По какому вопросу? – спросила вторая девушка, чуть постарше.
– Я пришла по объявлению о приеме на работе. Ищут администраторов.
– Да? Набирают сотрудников? – спросила девушка постарше у большеглазой красавицы.
– Вроде да. Позвоню и спрошу у управляющего. – Красавица указательным пальцем набрала номер. – Алло, господин Пань! Тут девушка пришла устраиваться на ресепшн… Ага… ага… Хорошо! – Красавица повесила трубку и с улыбкой сказала: – Офис управляющего в номере пятьсот девять, поднимайтесь. Лифт с левой стороны.
– Благодарю вас. – Цянь Сяохун радостно улыбнулась. Это место ей уже понравилось.
Ковер оказался старым, красный цвет вытерся настолько, что почти превратился в черный. По дороге она не слышала звуков шагов, словно люди летали над поверхностью, будто души умерших. Она постучала в дверь офиса управляющего.
– Входите!
Цянь Сяохун смутно расслышала ответ, повернула медную ручку, толкнула дверь, и с порога роскошь кабинета управляющего едва не сбила ее с ног.
– Господин Пань, здравствуйте, я пришла по объявлению! – выпалила Цянь Сяохун и только в конце тирады нашла глазами силуэт управляющего.
– Присядь. Сейчас я закончу. – Господин Пань сидел за большим письменным столом и даже не поднял головы.
Цянь Сяохун присела на диван, обвела взглядом комнату и про себя цокнула языком от восторга: вот это размах! Свисавшая с потолка люстра с бесчисленным количеством нагромождавшихся друг на друга лампочек ярко освещала комнату. В витрине поблескивали кубки, а две вазы по размерам превосходили чаны, в которых дома засаливали на зиму овощи. На полках стояли книги, на стене висели свитки с каллиграфией и картины, а письменный стол управляющего по ширине был как кровать.
Управляющему на вид было лет тридцать с небольшим. Он был одет в белоснежную рубашку с темно-синим галстуком и выглядел очень представительно. Наконец управляющий поднял голову и сделал жест рукой, мол, подойди к столу, поговорим. Он быстро осмотрел девушку с ног до головы, а потом снова поднял голову, чтобы окинуть взглядом еще раз, как человек, который, уже выйдя из дому, вернулся за забытой вещью.
– Господин управляющий, простите, что отвлекла от дел!
Цянь Сяохун села напротив него и спокойно улыбнулась. Похоже, перед ней культурный человек, не то, что начальник Чжуан, господин Чжань и им подобные. Такое впечатление, что в комнате витало нечто, что заставило Цянь Сяохун невольно начать фильтровать свою обычно непринужденную манеру разговора.
– Где ты сейчас работаешь? – ласково улыбнулся ей управляющий Пань. Щеки у него были надутыми, словно он держал во рту кусок сахара.
– На фабрике игрушек. Я приехала из провинции Хунань. Мне восемнадцать, – соврала Цянь Сяохун, назвав возраст, указанный во временном удостоверении личности, при этом с ее лица не сходила улыбка.
Управляющего ответ вроде бы устроил, он передал Цянь Сяохун какой-то бланк и велел заполнить. В заявлении о приеме на работу нужно было расписывать все очень подробно. Дойдя до пункта "образование", Цянь Сяохун задумалась, а потом вписала "среднее", а остальные графы заполнила в соответствии с действительностью. Управляющий с легкой улыбкой пробежал глазами:
– Какая умница!
Услышав похвалу из уст управляющего Паня, Цянь Сяохун удивилась, обрадовалась, но при этом и несколько опешила. Она сказала:
– Дайте мне указания, и я всему хорошенько обучусь!
– Когда можешь приступить к работе?
– Завтра!
Управляющий позвонил на стойку регистрации:
– Хуан Син, зайди ко мне в кабинет.
Через некоторое время в комнату вошла большеглазая красавица.
– Господин управляющий, вызывали? – Девушка не испытывала никакого стеснения в присутствии начальника.
– А-Син, это новая сотрудница Цянь Сяохун, все ей покажете, а поселим ее с тобой и Чжан Вэймэй.
– Конечно же, господин управляющий, – ответила А-Син на кантонском.
Цянь Сяохун не ожидала, что все пройдет так быстро и завтра уже можно будет примерить такой же красивый наряд, как у А-Син. Она сдержалась, чтобы не запрыгать от радости, перед ней впервые открывались такие светлые перспективы. Цянь Сяохун воскликнула звонким голосом:
– Большое спасибо, господин Пань!
2
Из отеля "Цяньшань" девушка пулей понеслась на фабрику, чтобы сначала сообщить радостную весть А-Цзюнь. Ведь если бы не А-Цзюнь, то она не увидела бы объявление о найме на работу, не попала бы в отель "Цяныпань", тогда пришлось бы и дальше мириться с тем, как рисуется Плоскодонка, и работать, как робот, в этой темнице.
– Вслед за сердцем убегай, за руку мечту хватай… – всю дорогу Цянь Сяохун радостно мурлыкала песенку.
Стоило ей сесть рядом с А-Цзюнь, как та, понизив голос, сообщила:
– Плоскодонка разозлилась, вроде как начальству донесла! – Затем она поспешно спросила: – Взяли тебя? Взяли?
Цянь Сяохун щелкнула пальцами, весело подмигнула подруге, но всю прелесть случившегося словами было просто не выразить.
– А-Цзюнь, если у меня все получится, то я посмотрю, есть ли там работа, подходящая для тебя. Нельзя тебе торчать в этом гнилом месте!
А-Цзюнь немного удивилась:
– Как это так, захотела уйти – и уходишь?
– А-Цзюнь, глупенькая, если не попробуешь, как узнаешь? Я боюсь, что ты и искать-то не пробовала!
Как и ожидалось, А-Цзюнь покачала головой. В этот момент появилась Плоскодонка. Она размеренным шагом подошла, встала за спиной Цянь Сяохун и ледяным тоном сказала:
– Зайди к начальнику цеха.
– А?! Тоже мне, большое дело! Я всего-то отпросилась через А-Цзюнь. Зачем ты бригадиру пожаловалась? Перед кем рисуешься-то? Ты проводишь весь день, строя нас, как будто кто-то взял у тебя зерно, а вернул шелуху, но над кем ты чувствуешь превосходство? Ты такая же, как мы!
Поведение Плоскодонки вывело Цянь Сяохун из себя – слишком уж та заискивает перед начальством. Плоскодонка ожидала, что Цянь Сяохун станет подобострастно оправдываться и жалобно умолять, и не думала, что девушка вдруг окажется такой язвительной. Другие работницы отложили свою работу и смотрели на Плоскодонку.
– Что уставились? Работайте! А не то я у вас из зарплаты вычту!
От злости Плоскодонка захлебывалась слюной, так что сначала сглотнула, а потом прокричала эти слова. Девушки послушно отвели глаза. Цянь Сяохун обвела Плоскодонку презрительным взглядом и пошла в кабинет начальника цеха.
– Ты правила наши знаешь? – Начальник цеха ростом был ненамного выше письменного стола.
– Знаю. Читала много раз.
– Тогда сама скажи, какой из пунктов нарушила сегодня.
– Понятия не имею. У меня заболел живот, я пошла к врачу и через свою подругу отпросилась у Плоскодонки.
– У кого?
– Ну, у бригадира.
– Где справка из больницы?
– Не выписали. Я забыла!
– Чжу Дачан тебе кем приходится?
– Он? А какое это отношение имеет к делу?
– Говори!
– Старшим двоюродным братом.
– Ясно. По правилам за однократный прогул штраф пятьдесят юаней.
– Что? Пятьдесят юаней! Не надо мне тут прогулы приписывать. Я сейчас же увольняюсь!
– Сама решай!
– А я уже решила! Увольняюсь.
– Хорошо. Сходи позови бригадира.
– Не пойду! Сами идите! – Цянь Сяохун уселась на стул, ударившись грудью о письменный стол.
Начальник цеха опешил, потом повернулся и от двери помахал Плоскодонке рукой. Через некоторое время она вошла в кабинет.
– Она увольняется. Отведи ее в бухгалтерию за расчетом, – велел начальник цеха Плоскодонке.
– Зарплата за первый месяц остается в залог на предприятии, его можно получить, только отработав полгода, так что не будет никакого расчета! – напомнила Плоскодонка начальнику цеха.
– То есть я почти месяц за бесплатно пахала?! Это нечестно! Кровопийцы – вот вы кто! – Цянь Сяохун вскочила на ноги.
– Это правила фабрики, там все четко прописано. Ты ведь читала, – сказал начальник цеха.
– Если все будут, как ты, через двадцать дней увольняться, как производство-то наладить? – В словах Плоскодонки вроде как даже был резон.
– Жадные вы, как говорится, готовы человека с потрохами сожрать, но и вас потом кто-нибудь сожрет, мать вашу! – выругалась Цянь Сяохун. Но тут ничего не поделаешь, плетью обуха не перешибешь, так что лучше сэкономить слюну.
Цянь Сяохун в бешенстве выскочила из кабинета, простилась с А-Цзюнь и ушла, высоко подняв голову и выпятив грудь.
Из местного "шопа" Цянь Сяохун набрала номер Чжу Дачана и сообщила, что увольняется с фабрики игрушек. Чжу Дачан не удивился:
– Я так и думал, что тебе эта работа не подойдет, когда ты устроилась, сразу было понятно, что долго не продержишься, слишком там уж работников прессуют, ущемляют их свободу.
– У вас с подругой все в порядке? – осторожно поинтересовалась Цянь Сяохун.
– Все нормально. У тебя вещей-то много? Я приеду тебя провожу.
– Хорошо. Буду ждать в общежитии.
Чжу Дачан приехал быстро, снял с багажника мотоцикла какой-то предмет размером с кирпич или даже чуть толще и сказал:
– Это тебе в подарок.
– Что это такое?
– "Цыхай".
– О, небо, какой тяжеленный! Да им убить можно! – Цянь Сяохун взяла книгу обеими руками, она таких толстых книг и не видала, ужас просто! Потом увидела ценник "98 юаней" и зацокала языком: – Мамочки, а дорогой-то какой!
Чжу Дачан ответил:
– Если хочешь учиться, то недорогой. Если ты хочешь себе лучшей доли, хочешь, чтобы в Шэньчжэне у тебя что-то путное получилось, нужно учиться, причем не только по "Цыхаю".
– Угу. – Цянь Сяохун испытывала легкое головокружение.
– У меня сестренка одного с тобой возраста, в Чжуншаньском университете учится. Я имею в виду, что учеба, возможно, твою судьбу изменит.
Цянь Сяохун буркнула что-то в ответ, полистала "Цыхай". Страницы были сплошь усыпаны иероглифами, напоминавшими тучу комаров.
– Ой, это ж я несколько лет читать буду!
Чжу Дачан рассмеялся:
– И за несколько лет не прочтешь! Это справочник, всезнающий учитель, ты потом поймешь, что применение у него очень и очень широкое.
– Ясно. Поехали. – Цянь Сяохун осторожно запихала кирпич в сумку.
– Цянь Сяохун, ты там поосторожнее, в отеле легко худому научиться.