* * *
Очевидно судьба была согласна с Варей и помогла избавить им свою совесть от искушения. Ее подружка-студентка забеременела от Василия и, спасаясь, этот женолюб сам порвал с ними связь. Что касается дружбы с Саблиными, то она закончилась из-за трагических обстоятельств, лишний раз показавших, как слаба была советская медицина.
- Тёма, произошло ужасное! - с порога сообщила ему Варя, вернувшись после того, как заезжала на старую квартиру, чтобы забрать кое-какие вещи, оставленные у соседей Уваловых. - Скоропостижно умер Саблин! А вернее, его угробили мои коллеги.
- Не может того быть! - Артём ошарашенно смотрел на нее. - Что же с ним случилось? Он ведь такой крепкий мужичок! Как гриб-боровик.
- Внешне - да, - согласилась Варя. - Это его и погубило.
- To-есть, как? - не понял Артём.
- Он с виду такой физически крепкий, что когда у него начались боли в нижней части живота, этому не придали большого значения, - возмущенно сообщила Варя. - Слишком поспешно поставили диагноз аппендицита. Какая вопиющая безответственность!
- Выходит, ошиблись? Это в "кремлевке"? Он же к ней был прикреплен, - недоуменно произнес Артём. - А что же оказалось?
- Очень тяжелая болезнь. Аневризма аорты, - удрученно ответила Варя. - Вот тебе и гриб-боровик, - она тяжело вздохнула. - Приступ произошел на даче, и соседи отвезли его в ближайшую больницу. Там его и угробили из-за того, что неправильно поставили диагноз. И все же, слишком винить тамошних врачей нельзя. Очень уж плохое у них медицинское оборудование.
- Значит, ты думаешь, что его можно было спасти? - с сомнением спросил Артём. - Аневризма - это ведь что-то вроде инфаркта.
- Думаю, что да, - убежденно ответила Варя. - Болезнь очень опасная, но если бы Афанасия сразу доставили в Москву, то его бы поместили в реанимацию и лечили лучшие врачи.
- Вероятно, так бы оно и было. Он сам говорил, будто выполнял заказы по отделке квартир многим знаменитостям, в том числе светилам медицины. Он всем был нужен.
То, что это было именно так, показали пышные похороны Саблина. Проводить в последний путь скромного начальника деревообрабатывающего комбината пришли высокие сановники. Видно, Афанасий был полезен многим, поскольку в траурных речах чувствовалась искренняя скорбь о понесенной утрате. Сочли необходимым присутствовать на похоронах и те, кто явно напоминал теневых дельцов. И, словно в подтверждение Теминой догадки, - многочисленную процессию на всем пути до кладбища сопровождали милицейские машины.
- Этот человек сам умел жить и помогал жить другим, - уважительно отзывались о Саблине провожающие. - Он был без предрассудков и хорошо понимал людей. Такого терять жалко.
Слушая эти речи, Артём, который тоже пришел отдать последний долг бывшему другу, подумал: "Конечно, Афанасий был хорошим человеком. И все же, относиться к происходящему без предрассудков, понимая под этим примирение с беззаконием, аморально. Так жить нельзя!"
Глава 10. КРАХ ИДЕОЛОГИИ
Моральное разложение в правящей партии, а также провал экономического развития СССР и, напротив, рост благосостояния в странах, где господствовал капитал, привели к краху идеологии коммунизма. Неизмеримо более низкий уровень жизни в странах с коммунистическими режимами по сравнению с передовыми демократиями Запада и утрата веры в обещания своих лидеров вызвали глубокое брожение в "социалистическом лагере".
Нарыв зрел исподволь, пока его не прорвало в, казалось бы, одной из самых благополучных стран "социалистического лагеря" - Чехословакии. Пришедший там к власти Дубчек решил придать коммунистическому режиму "человеческое лицо", что означало открытое неповиновение диктату КПСС. Он хотел сделать это мирно, но задуманная им "бархатная революция" не удалась.
Брежнева понапрасну обвиняли в мягкотелости. Решительность и мертвую хватку он показал еще скинув Хрущева. Советские танки вошли в Чехословакию, Дуб-чек был смещен с занимаемых постов, и Чехословакия покорно вернулась в "социалистический лагерь".
Однако, невзирая на неудачу чехов, брожение в стане союзников СССР продолжалось, и особенно активно боролись за свое право на лучшую жизнь поляки. Там не прекращались стачки шахтеров, а в последнее время центром борьбы против коммунистического режима стал город Гданьск, где был создан оппозиционный власти профсоюз "Солидарность", повсеместно поднимавший против нее недовольное население.
В Советском Союзе крах идеологии КПСС нашел выражение в развитии диссидентства - объединения инакомыслящих в борьбе за права человека. С диссидентами Брежнев расправлялся решительно и жестоко. Их заключали в тюрьмы и психушки, более известных высылали из страны. Были отправлены в изгнание популярные художники, писатели и поэты, не согласные с господствующей идеологией. Особенно много шума наделала высылка писателей Синявского и Даниэля, которые осмелились критиковать власть.
Но подлинным шоком для всех явилось преследование крупного ученого, творца советской водородной бомбы, академика Сахарова, решившего на закате лет вступить в борьбу за права человека. Поскольку изгнать из страны всемирно известного физика было нельзя, его сослали в закрытый для иностранцев город Горький под бдительный надзор КГБ.
Другим, особенно ярким и раздражительным проявлением краха коммунистической идеологии, требующей от своих вождей высоких моральных качеств и скромности, явилось маразматически-льстивое восхваление Брежнева и частое награждение его за несуществующие заслуги. За него сочинялись "мемуары", воспевающие якобы имевшие место военные и трудовые подвиги генерального секретаря КПСС. Однако было известно, что их не существовало, поскольку имелось много свидетелей, знавших истинную правду.
- Такое впечатление, что в центральных органах партии одни маразматики, - удрученно сказал Варе Артём, когда после ужина они смотрели по телевизору награждение Брежнева очередной медалью Героя. - Неужели они не понимают, что этим только роняют авторитет и самого генсека, и ЦК партии!
- И правда, за что его награждать? Какие успехи, когда без того, чтобы выстоять длинную очередь, не купишь самого необходимого, - согласилась с ним жена. - Это славословие вызывает лишь раздражение. Неужели они там, наверху, не знают, как живет народ? Может, когда едут на своих "членовозах" в сопровождении милиции, нигде не останавливаются? А может, от них скрывают правду?
- Нет, Варенька, они обо всем прекрасно осведомлены, - ответил Артём. - Просто там собрались льстивые проходимцы и обманщики, старательно изображающие из себя коммунистов. Они давно уже не верят в дело партии и сознательно обманывают народ, заботясь лишь о собственном благе.
- Но как же ты можешь состоять в партии, которой руководят обманщики? - непонимающе посмотрела на него Варя. - Сам-то ты веришь в возможность построения коммунизма? Может, это утопия, раз даже руководство разуверилось?
- С такими, как они, коммунизма не построишь, - с горечью ответил Артём. - Даже не создашь хорошей жизни для своего народа. Вот, если бы, в партии, - мечтательно протянул он, - к руководству пришли честные люди, не утратившие совести и веры, вот тогда... может быть.. Хочется на это надеяться, Варенька!
* * *
Надо сказать, что существовавшая система назначения на руководящие должности не способствовала выдвижению наиболее способных и честных. Для успешного продвижения по службе требовались не талант и высокие человеческие качества, а знакомства и связи. Немаловажным фактором была также личная преданность своему начальнику. Характерным примером явилась бурная карьера Левина благодаря его приятельским отношениям с Ковачем.
Как научный руководитель, Артём немало сил положил на то, чтобы Левин успешно защитил кандидатскую диссертацию. На этой почве произошло охлаждение между ним и Ивановым, который раньше относился к нему по-дружески. Заместитель Ковача по научной работе, он видел в Левине своего соперника и, как выяснилось, не напрасно.
- Ну вот, я оказался прав, - с мрачным видом объявил Иванов Артёму, вызвав к себе для доверительной беседы, чего уже давно не делал. - Зря ты не послушал меня насчет Левина. Теперь сам об этом пожалеешь.
- О чем пожалею? - не понимая, к чему он клонит, спросил Артём.
- Об отделе, дурила! - не сдержавшись, зло бросил Иванов. - Теперь Ковач назначит Левина начальником моего бывшего отдела, а мог бы им быть ты!
- Я даже не думал об этом, Коля, - честно признался Артём. - Ты знаешь, моя цель - защита докторской. Мне нужен творческий отпуск, а не отдел и связанные с ним заботы.
- Неужели ты не понимаешь, что скорее стал бы доктором, если получил бы отдел? - раздраженно бросил Иванов. - А теперь, с моим уходом, боюсь, у тебя совсем не будет шансов. Думаешь Левин тебе поможет? Держи карман шире!
От такого сообщения Артём даже растерялся.
- Ничего не понимаю. Может объяснишь, что происходит. Ты что, уходить собрался? У тебя же защита на носу.
- А мне теперь уж точно не защититься раньше Ковача. Если решусь, то он провалит, - мрачно объяснил
Иванов. - Да и потом, когда меня вновь столкнут на отдел, ситуация для защиты будет неблагоприятная. Так что придется уйти. Все ясно, как Божий день. Ковач хочет своим заместителем вместо меня сделать Левина. Во мне он видит угрозу своему положению, особенно, если защищусь. А этот еврей ему не опасен.
- Ты это серьезно, Коля? Неужели такое возможно? - поразился Артём. - Тебя же все знают! Как можно равнять, - он даже запнулся от возмущения, - тебя и Левина? Я знаю, Ковач на такое способен, но у него ничего не выйдет!
- Еще как выйдет, - мрачно возразил Иванов. - Стал же Ковач начальником института? У него огромные связи. Бороться с ним я не буду. Себе дороже.
- И куда же ты... теперь? - растерянно спросил Артём
- А Ковач уже все предусмотрел. По его просьбе ректор нашего учебного института предложил мне возглавить у них кафедру, - безрадостно сообщил ему Иванов. - Хитрый Рудик обещал даже помочь мне с защитой докторской. Знает, что там я ему буду не опасен.
- Думаешь, он сдержит свое обещание? - усомнился Артём.
- Не думаю, а уверен. Не хочет, чтобы я стал его врагом, - невесело усмехнулся Иванов. - Видно, у меня все же есть кое-какой авторитет, - он оценивающе взглянул на Артёма. - А тебе я хочу предложить участвовать в конкурсе на замещение должности начальника отдела, и гарантирую, что на ученом совете мы прокатим Левина, - сообщил он ему, наконец то, для чего позвал. - Голосование-то тайное! Не могу допустить, чтобы этот прихвостень получил мой отдел, да еще как трамплин для следующего прыжка. Хватит и одной бездари в руководстве института!
Но Артём уже разгадал замысел Иванова, и категорически отверг его предложение.
- Не сомневаюсь, что все бы у тебя получилось, Коля, и благодарен тебе за доверие, - дипломатично ответил он. - Но ведь ты сам не решился бороться против Ковача, хотя тебе и неохота переходить на учебную работу. Чего же ты хочешь от меня? Ну, выиграю я конкурс у Левина, а что потом буду делать? - Артём выдержал паузу, чтобы Иванов привел дополнительные аргументы, но тот молчал, и он, сознавая, что отбился, добавил: - Ну вот, ты сам понимаешь, что долго мне не продержаться. Тем более, без твоей помощи. Так что мне лучше не лезть в это пекло. Не то, - чтобы снять напряжение в заключение пошутил он, - тебе придется держать для меня должность на кафедре, чтобы приютить, когда вышибут из института.
* * *
После этого разговора Артёму стало ясно, что перспективы у него неважные и форсировать докторскую диссертацию нет смысла. Разумеется, он не отступил от своей цели, но решил провести дополнительные эксперименты, которые бы убедительно доказали эффективность его научных рекомендаций. В тот период создалась угроза остановки парка самолетов Ту-124 из-за недостатка запасных агрегатов, и ему удалось протолкнуть новую программу летных испытаний, в которой были заняты все сотрудники сектора.
Снова начались непрерывные полеты, которые не только избавили Артёма от участия в институтских дрязгах, но и существенно увеличили заработок. Эти испытания он завершил только к весне и они основательно его вымотали. Летал он во все концы, в разные часовые пояса. Поэтому трудно было засыпать ночью в Сибири, когда в Москве был полдень.
Вот почему, закончив испытания, Артём предложил:
- А не махнуть ли нам на недельку в Сочи?
- Ты что, шутишь? У меня зачетная сессия на носу, - Варя не восприняла всерьез его предложение. - Хотя, погреться на солнышке хочется. Как ты думаешь, там уже купаются?
- Конечно! Море у берега уже прогрелось градусов до двадцати, - бодро заверил ее Артём. - И проблему с зачетами решить можно.
- Это каким же образом? - усомнилась Варя. - На юг очень хочется, но оставаться на второй год из-за этого глупо.
- Попроси разрешения сдать зачеты досрочно, чтобы съездить к сестре на свадьбу, - как всегда находчиво, предложил он. - Лена же собирается замуж?
- Но ведь неизвестно, когда еще эта свадьба состоится? И мы с тобой к ней ехать не собирались, - возразила Варя. - Нет, обманывать нехорошо.
- Какой же это обман? Они вот-вот распишутся, и мы к ним заскочим поздравить, - успокоил ее совесть Артём. - Только слетаем на юг, погреемся на солнышке, и сразу назад.
Это подействовало. Не прошло и двух недель, как самолет уже уносил их к Черному морю. Накануне Артём созвонился со своим однокашником Чулковым, работавшим начальником технической базы в аэропорту Адлера, куда должен был прибыть их самолет. Бывший фронтовик, Чул-ков, был намного старше Артёма, но с радостью обещал встретить и устроить их в местной гостинице Аэрофлота.
Если бы Артём мог предвидеть, какие неприятности доставит старому товарищу, он бы к нему не обращался. Чулков радушно встретил их с Варей у трапа самолета и на своей машине доставил в гостиницу, где забронировал люкс. Рейс был вечерним, и благодарные москвичи, само собой, пригласили его в ресторан отпраздновать встречу и начало отдыха.
Инвалид войны отказался, сославшись на здоровье, и Артём с Варей решили устроить праздник у себя в номере. Была теплая южная ночь, безоблачное небо усыпано звездами, предстоял безмятежный отдых и настроение у них было приподнятое. А когда выпили еще и коньяка, развеселились так, что устроили бурные танцы. И, хотя транзистор работал негромко, вышел крупный скандал.
Их люкс был соединен с соседним общим балконом и, как оказалось, в нем поселили какой-то ревизора из министерства. Он рано лег спать, так как наутро в аэропорту было назначено совещание. Шум в соседнем номере его разбудил и, негодуя, чиновник встал, чтобы узнать, в чем дело. Выйдя на балкон и через окно заглянув к соседям, пожилой ханжа был потрясен.
- Никогда еще не видывал подобного безобразия! - возмущался он, требуя выселения соседей - Мало того, что они устроили танцы на ночь глядя, нарушая общественный покой. Бесстыдники плясали полуголыми, как дикари! А потом упали на пол, и там, прямо на ковре... ну да, вы понимаете... - округлил от ужаса глаза старый бухгалтер, - Будто для этого не существует кровати!
- Не стыдно вам было подглядывать? Никто не имеет права вмешиваться в частную жизнь граждан. Это незаконно! - вяло защищался Артём, которому громкий скандал был ни к чему. - И порядка мы не нарушали. Не так уж поздно было. Вы бы еще днем легли спать!
Но для администратора гостиницы крупный чиновник значил больше, чем неизвестный протеже Чулкова.
- Вы нарушили режим нашей гостиницы, - заявил он Артёму, памятуя все же, кто для него забронировал люкс. - После одиннадцати нельзя шуметь даже у себя в номере. Придется вам его освободить. Вы уж извините!
Чулков, узнав о случившимся, расстроился даже больше, чем Артём с Варей. Этот бухгалтер именно у него проводил ревизию и, разозлившись, мог найти непорядки там, где их не было. Но чувство товарищества все же взяло верх.
- Ну, что теперь поделаешь. Придется принять удар на себя, - со вздохом произнес он. - Вы еще молоды, и я не виню вас за то, что немножко порезвились. Просто не повезло, что рядом оказался этот хорек, - и, подумав, предложил выход из положения: - Я могу вас устроить в гостиницу "Сочи". Это обойдется дороже, но зато она стоит на самом берегу моря. На несколько дней денежек у вас хватит?
Так они из Адлера перебрались в Сочи, где провели оставшиеся дни. Гостиница, и правда, стояла у самого моря, и позавтракав, Артём и Варя спускались на пляж по лестнице. Был еще не сезон, и купались немногие. Но Варя, не боявшаяся холода, надев ласты и маску, подолгу плавала, любуясь рыбками и морским дном, так как вода была необычно прозрачной и чистой.
Они прекрасно отдохнули, но при возвращении вновь возникли проблемы, поскольку авиабилеты распродавали за две недели до вылета, и свободных мест не было. Снова помог Чулков, знавший об испытаниях, проведенных Артёмом на самолетах Ту-124.