– Давай грамм сто пятьдесят, а там посмотрим. И орешки, если есть.
Сначала он хотел выпить залпом, но чуть не поперхнулся. Янтарный напиток обжёг гортань, и в пищевод попало не больше половины. Андрей кинул в рот горсть жареного арахиса и тщательно разжевал. Он чем он думал в тот момент, когда смотрел в глаза Вожаку? Кажется, ни о чем. Вот только Голоса…протяжные, низкие, как магнитофонная запись, которую прокручивают на малых оборотах. И лёгкость во всём теле. Странная такая лёгкость. Кажется, толкнись и оторвешься от земли…
Когда фиолетовая пелена спала, он понял, что лежит лицом в снежной каше, а стая продолжает свой путь, осторожно обходя лежащего человека. С тех пор он прочитал множество академических трудов и монографий о бурундуках. Он собрал все самые мало-мальски достоверные слухи и гипотезы. Ничего подобного произойти просто не могло. Не могло и всё. Мигрирующая стая неуправляема. Ничто не может её остановить. Это стихия…
Алкоголь подействовал быстро. Теплая волна в животе постепенно разрасталась, а когда достигла головы, Андрей проглотил остатки виски. Сразу стало удивительно спокойно. Он откинулся на спинку стула и огляделся.
Бар начал заполняться пестрой публикой. Напротив расположились две девушки и тянули через соломинку нечто вязкое. Одна в упор смотрела на Андрея. Толстые ляжки обтянуты экстремальным мини, а фильдеперсовая кофточка подозрительно напоминает французскую комбинацию. Андрей смутился. Он вообще не любил привлекать внимания, а тем более провинциальных жриц любви.
Неожиданно проснулся аппетит. Он заказал подозрительного вида "стейк" и еще виски.
Дальнейшее вспоминалось смутно. Цветные фонарики качались и плавали в сигаретном дыму. Стены с потолком, норовили поменяться местами. Из динамиков неслось традиционное "бумц-бумц" и противное мяуканье вокалиста. Кажется, девица пересела за его столик и пыталась завязать разговор. Еще запомнилось, что не хватило рублей и пришлось рассчитаться долларами. В этот момент из портмоне выскользнула фотография.
– Ваша семья? – спросил чей-то голос.
– Семья, да, – согласился Андрей. Язык двигался с большим трудом.
– Жена у вас красивая… Японка, наверное?
– Японка, – опять согласился он.
Эби часто принимали за японку. Дома. И Андрей не возражал. Пусть будет японка из рода Бобра…
А утром было плохо. Очень плохо. Андрей в отчаянии выпил банку тоника, но стало ещё хуже. Накатывала тошнота. Вспухли мешки под глазами, а само лицо такое, словно им весь вечер мыли пол в вестибюле. Хорошо хоть деньги и документы на месте.
Немного взбодрил холодный душ. И три чашки крепчайшего кофе. Пора в путь…
Администратор за стойкой в аэропорту была приветлива и любезна, отбивая на клавиатуре запрос за запросом.
– Боюсь, ничем не могу помочь. Все рейсы на север отменены.
– Не может быть, – удивлялся Андрей. – Посмотрите ещё.
– Я уже везде смотрела. Через Тюмень, через Екатеринбург, через Новосибирск. Нет ни одного рейса.
– А почему отменены?
– Не знаю, – она безразлично посмотрела мимо него. – Нам не докладывают.
В железнодорожной кассе тоже пожимали плечами.
– Мужчина, не мешайте мне работать. 628-й на Нижневартовск отменили две недели назад.
Андрей купил тут же на вокзале таксофонную карту и долго набирал номер. На том конце сняли трубку.
– Кто это? – мрачно спросил мужской голос.
– Андрей.
– Какой еще Андрей?
– Макаров.
Пауза. Слишком длинная пауза. Как будто медная начинка кабеля отказывалась пропускать электрический сигнал. Наконец, мембрана вздохнула:
– Ты что, с того света звонишь?
– Пока еще с этого. Мне срочно нужна твоя помощь. Я могу подъехать?
– Лучше я сам. Скажи куда…
В Надым Андрея отправили грузовым бортом. Оттуда был всего один рейс; не слишком удачный, но выбирать не приходилось. С Ямала вывозили в Екатеринбург вахтовиков. С посадкой в Берёзовом. Еще и ждать пришлось долго. Работяги косились на Андрея и пересказывали друг другу слухи о гигантской миграции бурундука. Обстановка накалялась. Все хотели поскорей улететь. Он был единственным, кто сошел в Берёзовом. Там удачно подвернулся катер.
Диспетчер в Перегрёбном, молодая женщина, измученная приступом мигрени, сначала не захотела даже выслушать.
– С ума все посходили, точно! У нас тут такое творится, а вы с глупостями лезете разными. Я вам русским языком объясняю – ни одного "борта" туда нет. И не будет в ближайшее время.
– Хорошо, – соглашался Андрей. – В Туру нельзя, в Кочевое нельзя, а куда можно?
– Никуда нельзя! Пилоты сутками работают. Технику безопасности нарушают. Мы людей эвакуировать не успеваем.
Оставался последний аргумент. Андрей, не глядя, отсчитал несколько сотенных купюр и молча положил на стол. Несколько секунд она округлившимися глазами смотрела то на доллары, то на Андрея, а потом решительно отодвинула их от себя и повернулась к рации.
– "Борт-77" ответьте диспетчеру; как слышно, приём.
– Слышу отлично, Люся, приём.
– Ты сейчас далеко, приём.
– Не очень, что случилось, приём.
– Нужно одного гражданина забрать до Чимашей, приём.
– Для тебя, Люся, хоть на край света полечу; пусть на поле выходит, через пятнадцать минут заберу; конец связи.
– В Чимаши сгодится? – спросила она обернувшись.
Андрей быстро закивал.
– Деньги свои возьмите. Пилоту отдадите…
"Вертушка" шла доверху набитая какими-то ящиками. Андрей едва втиснулся. Конопатый паренёк в тёмных очках лихо взял штурвал на себя, критически осмотрев светлый плащ и элегантные итальянские ботинки.
– Впервые у нас?
– Можно и так сказать…
Шум винтов с непривычки бил по ушам и Андрею приходилось почти кричать.
– А в Чимаши по делам?
– Родственники у меня там. Проведать хочу.
– Самое время! – рассмеялся пилот. – В Чимашах почти никого не осталось. Все бегут, сломя голову. Бурундук взбесился. Даже ханты такого не помнят. Говорят, конец света наступает. Нефтяники дырок в земле наделали до самого Нижнего мира, вот Куль Отыр и рассердился. Сейчас, значит, бурундуки уйдут в подземное царство, сметая на пути всё живое и неживое, а потом огненный потоп начнется. Говорят, спасутся только те, кто плот подготовил из семи слоёв древесины. Будут они, значит, плыть по огненному потоку семь дней и семь ночей, пока шесть слоев древесины не сгорят, а сверху придется отбиваться от комаров размером с лося….Во, блин, перспектива. Как представлю такого комара, легче сразу подохнуть…
Пилот заложил вираж, и желудок Андрея испуганно сжался в маленький комочек. Мощная машина дребезжала и грохотала. Перед глазами проплыла дымчато-голубая марь тайги с редкими проплешинами болот.
– Скоро будем на месте, – успокоил пилот. – Я спущусь пониже, а вы спрыгните. Ничего?
Удар о песок был не сильный, но колено всё равно хрустнуло. Андрей тут же пригнулся. Поток воздуха сбивал с ног. "Вертушка" поднялась, клюнув носом, и медленно скрылась за верхушками кедров. Андрей отряхнул плащ и, слегка прихрамывая, пошел в сторону серой россыпи домов. Он только сейчас понял, что все эти годы жил в долг. И все эти годы где-то там, внутри, жила его нечеловеческая душа. Душа дикого таежного существа. Дар Учи. Она честно вела его житейскими тропами, руководствуясь звериным чутьем, пока не проснулся могучий древний инстинкт.
Неожиданно заныл старый шрам на правой половине груди, и кольнуло сердце.
Впереди, на завалинке кто-то сидел. Впрочем, нет, их двое. Если приглядеться, то можно узнать Кукиша. А с ним Кучегура. Оба молодые, как двадцать лет назад…
Круг замкнулся. Бурундук поймал себя за хвост…
Андрей спускался по дурманящему склону, по ковру, сотканному из звуков леса. Навстречу ароматам покинутого детства и вкусу отложенных потерь. Его ждал вновь обретенный отец, раскрыв зелёные объятья, и приглашал в них раствориться. Соединиться с его другими детьми в забвении елового урмана…
…Зверь не удержал исчезающий образ, но взял след.
10 января 2000 г.