– Ну, какое же это сало, – говорит Марья Ивановна.
– Не знаю, сало как сало.
– Это же масло.
– Какое же это масло, когда сало.
– Да почему сало то!
Марья Ивановна начала нервничать, удивляясь моей упрямости. Я затих, но остался при своем мнении. Что такое сало? Сало это как масло, только не желтое, а белое. В любительской колбасе сало, которое выковыривала Няня, не масло же. Увидел сало я несколько лет спустя, а попробовал его впервые в армии.
В корпусе два входа. Зимой пользовались одним. Второй вход закрыт, а между двойными дверьми свалены метлы и снеговые лопаты. У открытого входа со стороны улицы стоят веники, чтобы отряхнуть валенки от снега. Иногда за ночь перед дверью наметает большой сугроб, утром с трудом открываем.
На этажах палаты на три – пять человек. Вода в туалете только холодная, умывальники с латунными краниками, над ними зеркала.
Всегда зимой и летом нижний туалет для девочек, верхний для мальчиков. Утром лестница хрустит под тапочками и сандалиями мальчиков и девочек в трусиках и майках, с полотенцами на плече, зубными щетками, зубными порошками или пастами.
Коробочка зубного порошка похожа на пудреницу – бумажная цилиндрическая, за шесть копеек. На крышке нарисована мята. Зубной порошок белого цвета, надежный, чистит даже ржавчину на трубах. Его цепляют на мокрую щетку.
Зубная паста в жестяном тюбике, белая или молочно-розовая. Стоит от двенадцати копеек. Некоторые пасты 'мятные', 'земляничные' и другие фруктовые можно кушать – они сладкие. Позднее стала популярна болгарская паста 'Поморин'. По вкусу -подсоленное мыло. У всех, кто чистит 'Поморином' на лице страдание.
С зубной пасты иногда свинчивают крышечку, кладут на пол и топают ногой. Вылетает струя на носки и ботинки зазевавшемуся октябренку.
Ночью пастой мажут лицо девочке, потому что она нравится или потому что не нравится.
Кроме веранды, палат, туалета на этаже комната воспитательницы – такая же палата. Кладовка. В кладовке стеллажи для чемоданов и принадлежности уборщицы. Летом уборщиц нет, метем полы сами.
Обоев в корпусе нет. Дранка покрыта штукатуркой светло-желтой в палатах и светло-зеленой в коридорах и на верандах. Пачкается, если сильно заденешь.
В палате стоят металлические кровати с пружинящей сеткой, стулья, высокий старенький шкаф из дерева, а не ДСП и поэтому воздушно-легкий. Снаружи на его дверце зеркало. Внутри с одной стороны на вешалках висят вещи, с другой – полки. Каждому октябренку
– полка. Внизу выдвижные ящики, тут можно держать обувь, ежа или трясогузку. Шкаф ростом почти под потолок, на его выступающем краю можно повисеть или подтянуться. Позднее появились другие шкафы из лакированных ДСП-панелей и зеркалом внутри, без излишеств снаружи.
Проводка в палате наружная, провода, заплетены косичкой, крепятся на колках, от выключателя они тянутся к люстре. Выключатель с ручкой, вращающейся в обе стороны. Поворот на 180 градусов, щелчок и свет включен. Еще поворот, щелчок – свет выключен. Люстра с одним стеклянным абажуром, если палата на трех человек, в палатах на четыре-пять человек люстра трехрожковая. Розеток в палате нет.
В палатах на пять человек два окна, на троих – одно.
На чердак ведет деревянная лесенка. Она закреплена на стене и похожа на шведскую стенку. Люк на чердак всегда закрыт, висит замок.
На чердаке мне никогда не приходилось бывать.
Снаружи корпуса выкрашены, каждый в свой цвет. После больших каникул бросаются в глаза свежевыкрашенные.
Всего жилых корпусов шесть. Летом они принимают двенадцать пионерских и октябрятских отрядов. Если приезжают больше тринадцать-пятнадцать, оставшиеся размещаются в школе, в классах, где зимой учится малышня.
Школа – главное здание на территории. Она из желтого кирпича. При взгляде сверху имеет форму буквы 'Н'. В левом крыле – столовая и кухня. В правом – классы, библиотека, кабинет директора, учительская, кружки. Оба крыла одинаковы по высоте, хотя правое – двухэтажное. Просто в столовой высокие потолки. В перекладине, соединяющей крылья – светлый коридор в столовую, небольшая раздевалка и клуб. На полу в коридоре длинная красная ковровая дорожка, с узором по краям.
Снаружи, в углу, образованным столовой и переходом, зимой всегда наметает большой сугроб выше подоконника. Он закрывает даже часть окна. С крыши свисает огромная тяжелая сосулька. Вода с нее проделала глубокий ледяной колодец в сугробе. В этот колодец можно залезть. А вылезти, когда растает.
Дорога, ведущая от главной аллеи к школе, подходит к правому входу в здание. Поэтому левый вход почти всегда закрыт.
Пространство, образуемое крыльями и перекладиной, используется летом как большая клумба.
В корпусах входные двери сплошь из дерева, а школьные двери – застекленные. Нижняя часть стекол защищена горизонтальными металлическими спицами. Спицы эти дребезжат при каждом закрывании дверей. До сих пор помню этот звук и не спутаю его ни с чем.
Закрываются они не обычной пружиной, а специальным механизмом. Один юный натуралист предложил мне зимой коснуться языком спицы, что я и сделал.
Пол между первыми и вторыми дверями из кафельной плитки в шашечку, стенки выложены из полупрозрачных стеклянных блоков. Такими блоками выложены все московские остановки городского транспорта. У дверей зимой стоят веники для валенок.
В раздевалке мы снимаем пальто, шапку и валенки и обуваем тапочки.
В учебном крыле, лестница, ведущая на второй этаж, тоже покрыта красной ковровой дорожкой с рисунком. На ступеньках ее прижимают спицы.
В коридорах на всех подоконниках цветы по два, три горшка. Цветы стоят и на отдельных подставках. На стенах плакаты про пионеров и октябрят. Светильники везде одинаковые – абажур в виде нескольких белых металлических колец. Только над дверями внутри клуба и вдоль лестницы на второй этаж светильники с глухими абажурами. В клубе на них написано красной краской: 'Выход'.
Подоконники в школе очень высокие, на уровне наших голов. Потолки и двери везде тоже высокие. При звонке на урок, мы выстраиваемся в затылок вдоль стены у входа в класс. Подходит учительница и заводит нас.
Школьную библиотеку практически не помню. Брали ерунду всякую про погони, партизан. В первом классе я, вспоминая Герцено, взял книгу
Николая Носова. Мишкины рассказы и про Незнайку. И еще запомнилась книга Зальтена про олененка Бемби.
Летняя столовая – деревянное здание у лесных ворот. Оно старше школы. Корпуса, летняя столовая и летний клуб построены в конце сороковых. Зимой правая секция столовой служит складом для лыж и ботинок. Мебель зимой выносится в ее центральную часть. Всего в столовой пять входов: два сбоку, три по центру. Летом карнизы главного входа утыканы глиняными ласточкиными гнездами. Птенцы галдят как пионеры, ласточки носятся взад-вперед, достраивают разрушенные прошлогодние гнезда. Деревянные ступеньки и пол под гнездами заляпаны белым пометом, который скребут ежедневно.
Напротив главного входа в столовую площадь, с клумбой в центре. В январе на клумбе стоит елка метра в четыре, украшенная большими бумажными флажками, гирляндами, хлопушками и опутанная разноцветными лампочками. Лампочки – обычные, накаливания в черных патронах, только раскрашенные красные, синие, зеленые и желтые. Когда темнеет, лампочки загораются, и становится очень уютно. А остальную зиму до масленицы на клумбе стоит снежный дед мороз. Трехметровая фигура слеплена профессиональным художником. Чтобы было прочнее, дед мороз облит водой. Гуашью раскрашена его шуба, шапка, рукавицы и мешок за спиной. Шуба красная, мешок синий. Если деду залепить снежком по носу, он скажет: 'Вот теперь я тебя не люблю' и не принесет больше подарков.
Летний клуб. В 93 году его деревянная крыша обвалилась. Зимой не выдержала снега, бедная. К тому времени клуб уже несколько лет был закрыт. Отвалилась наружная лесенка из четырех ступенек – вход за кулисы. Дерево просто сгнило в месте соприкосновения с землей.
В нашем лагере, кроме того, есть отдельный деревянный склад велосипедов, баня, зимняя каменная и две летних, деревянных, изолятор и пожарное депо. У главных ворот два одноэтажных здания.
Одно для вахтеров, в другом в начале и конце заезда медсестры взвешивают и измеряют рост.
В северо-западном углу расположен живой уголок. Он обнесен своим забором – сеткой, натянутой на деревянные рамы и ниже, чем забор лагеря. Перелезать через него трудновато – нога скользит по сетке. А лагерный забор – частокол из зеленых деревянных реек, к которым крепятся и горизонтальные и диагональные – перелезть несложно. И к тому же дырки есть.
Зимой в зооуголке сплошные сугробы.
Рядом с зооуголком большая площадка. Летом она превращается в несколько волейбольных, а зимой большую часть ее занимает каток и небольшое место хоккейная площадка.
День наш начинается в семь. Подъем, в трусиках и майках (девочки одеты также) на зарядку, на веранду. Машем руками, прихлопываем, притопываем, приседаем, скачем. Потом заправляем кровати, умываемся и чистим зубы. В первое время воспитательница показывает, как правильно заправлять. Нужно встряхнуть простыню и расправить ее, потом одеяло и белое покрывало. Подушку ставят конусом.
Одеваемся и идем в школу на завтрак. Как обычно идем парами.
Утром мы одеты в школьную форму. Фуражек мальчики не носят. Весной один мальчик из наших носил фуражку – он не москвич. Школьные брюки мальчики не гладят. Слишком мудрено. Домой вернемся, мама погладит.
Чтобы на коленях не было пузырей, школьную форму носим лишь на занятия. На прогулку и каток надеваем шерстяные шаровары.
В школе мы раздеваемся, снимаем валенки и обуваем тапочки.
В столовой столики на четверых. На столах белые скатерти, салфетки. В блюдечке масло, кусочек сыра или два тонко нарезанных кусочка докторской колбаски. Творожок или яйцо, или омлет на молоке с подгоревшей корочкой, или сметана. Каша манная или геркулесовая или пшенная, в середине, в ямке растаявший кусок масла. На несколько столов один зеленый чайник с чаем или кофе из цикория, или какао. С чайником удобно, напиток в нем сохраняет температуру, пока мы едим закуски и каши, из него всегда можно долить. Четыре кусочка сахара каждому.
Посуду относим сами и ставим на стол перед входом на кухню. На соседнем столе два эмалированных таза с кусочками черного и белого хлеба. Отсюда всегда можно взять, если в тарелке хлеб кончился.
Иногда кусочек – два берем с собой и сушим на батареях в палате.
В то время учителя познакомили нас с дедушкой Лениным и тяжелыми годами разрухи. В фильмах про революцию на все лады твердили:
'голод, нет хлеба, где же достать, продразверстка…'. Я мечтал: вот если бы попасть в то тревожное время, принес бы Ильичу полный таз белого хлеба.
– Вот это подмога, ну, спасибо батенька, выручил. До слез. Теперь вздохнет молодая наша советская республика. Теперь мы за индустриализацию возьмемся. Пойду со спокойной душой 'Как нам реорганизовать рабкрин' писать.
После завтрака – уроки. Физкультура обычно продолжается два академических часа из-за лыж. В неподходящую погоду занятия проходят в клубе. Стулья тут сдвинуты по стенам. На стене, противоположной экрану, закреплены шведские стенки. Занимаемся и на них. Под ними маты – тут перевороты и кувырки. Упражнения с мячом и палками, приседания, ходьба и бег по кругу.
Раздеваемся на физкультуру прямо в классе до трусиков и майки или трико, на ногах чешки. Чешки это кожаные тапочки для гимнастики, держатся на ноге без шнурков за счет резинки. Раздеваться в классе ужасно. Раздеваются одновременно и девочки и мальчики. Некоторые мальчики носят лифчики в виде жилетки с резинками для поддержания чулок. Да, дорогой читатель, под брюками до весны мальчики носят чулки. Такое было непростое время. И снег, и ветер и звезд ночной полет, тебя моя юность в тревожную даль зовет. Девочки тоже носили чулки, колготки появились позже.
Весной мальчики сменяют чулки на гольфы или носки. А моя мама еще не прислала носки. В общем-то, я не один такой. Приходится чулки скатывать в баранку. Ходишь как будто бы в носках. Но всем вокруг понятно: октябренок лапшу вешает.
Писали перьевыми ручками. Году в 69-м появились шариковые. Ими разрешали пользоваться только на арифметике. На уроке письма – перьевые. При письме важно нажать или ослабить нажим на перо, чтобы буква получилась правильная. Ручки были простые и дешевые потому, что часто терялись, ломались и протекали. Ладошки и тетрадки не редко были в чернильных пятнах. Пятна на подбородке и даже на носу.
Внутри перьевой ручки есть камера для чернил. Ручки были двух типов
– поршневые и пипеточные.
В каждой тонкой тетрадке есть вкладыш – розовая промокательная бумага. Ею пользуются, если чернила еще не высохли, а страницу нужно переворачивать. Об нее чистят перо от застрявших волосков. Пузырек с чернилами стоит на столе учительницы, можно поднять руку, подойти и заправить ручку.
В классе довольно просторно, парты на одного человека, в отличие от городских школ. В углу черно-белый телевизор. Телевизоров в школе всего два, по одному на этаж, в корпусах их нет.
На природоведении Мария Ивановна поставила на подоконник стеклянную банку со снегом. – Снег есть нельзя, – сказала она. Для нас покушать снег или пососать сосульку – рядовое событие. Сосулька в принципе похожа на леденец, она также стучит о зубы, когда передвигаешь из угла в угол. К кону уроков снег в банке растаял, и мы увидели мутную водичку с волоском, кусочками взвешенной грязи. И это в лесу, где вокруг нет никаких дорог, и до Москвы почти сто километров… Снег больше не ели.
После занятий обед. Моем руки. Справа, у входа в столовую умывальники с голодной и горячей водой, зеркалами и полотенцами на вешалках. Белые полотенца заляпаны. Концы полотенец подшиты друг к другу так, что оно становится кольцом. Это удобно – во-первых: не падает, во-вторых: если полотенце кто-то уже заляпал, его можно прокрутить до чистого места. Сами в столовую не заходим, ждем воспитательницы.
Однажды мы долго ждали Веру Ивановну. Ждали, ждали. За стеклянными дверьми на столах видны тарелки с супчиком, стаканчики с морсом, из кухни тянет вкусненьким. '- Ну, когда же придет эта Вера -…ра!'
Это я так высказался. Кто-то проходил из взрослых, услышал и пристыдил меня, а потом об этом узнала Вера Ивановна. Она стала суха со мной. А раньше она ставила меня в пример. Наши воспитательницы тоже все узнали и при встречах смотрели на меня с укоризной. Такой поступок можно было ожидать от двоечника или хулигана. У нас не было никакого собрания по этому поводу. Не помню, извинился перед ней или нет. Осадок остался. Вера Ивановна была старушкой, маленькой, выше нас второклашек всего на голову, короткие волосы. Не всегда она была доброй, иногда капризничала – заставляла убрать разбросанные игрушки, заново заправить кровать, загоняла в корпус с катка. Вера
Ивановна чем-то напоминает мне Валентину Сперантову. Помню лица трех других воспитательниц, а ее лица не запомнил.
За обедом три блюда. Суп, горячее, напиток. Была ли закуска – боюсь соврать. Супы разнообразные, вторые блюда тоже. Если гарнир картофельное пюре, то в нем ложечкой сделаны ямки, в которых растопленное сливочное масло. Сбоку лежит кучка тушеной капустки и что-то мясное. Единственное, что невкусно – щи из квашеной капусты.
Компот, кисель, морс разлит в керамические стаканчики с золотистым ободком по краю и толстыми стенками. На завтрак, полдник и ужин напитки разливаются в стеклянные стаканы, а сами они посажены в тяжелые, красивые подстаканники.
После обеда возвращаемся в корпус на тихий час.
Там, где сосны, там, где ели
И березы встали в ряд
Там на беленьких постелях
Октябрята крепко спят (так написала О. Высотская)
После тихого часа с сонными мордашками идем на полдник.
Сдобная булочка так себе, если с повидлом, то хорошо. Или два кусочка печенья 'Юбилейного' или 'Земляничного'. И теплое молоко.
Иногда на блюдце печеное яблоко, антоновка, посыпанная сахаром, с подгоревшей попкой.
Покушали, поднимаемся в классы на подготовку домашних заданий. В воскресенье это время свободное, потому что домашние задания на понедельник сделаны в субботу. В воскресенье в это время в клубе кинофильм.
Те, кто сделал домашние задания – свободны. Мальчишки и девчонки идут в корпус, переодеваются и на каток. Телевизор не интересен, его смотрим редко, когда идут действительно стоящие фильмы. Которые еще и вписываются в распорядок дня – не залезают на обед, ужин или тихий час. Педагоги предупреждают нас заранее о таком просмотре. Чтобы телевизор не включали в их отсутствие, педагоги забирают предохранитель.
В 68-69 году зимой мы смотрели пятисерийный 'Адъютант его превосходительства'. Была премьера. Каждый вечер, между шестью и семью, с понедельника по пятницу мы ждали следующей серии. Смотрели и дети, и воспитатели, не отрываясь. А потом долго обсуждали на ужине и когда шли в корпус и до погашенного света в комнате.
А другой фильм, который мне запомнился 'Соломенная шляпка'. Такой теплый и веселый. Тоже была премьера. Году в 73-м, в новогодние каникулы. Телевизор в классе был уже цветной. А дома у меня – черно-белый.
На катке и поблизости проводим весь вечер до ужина и после него.
Здесь светло как днем – горят фонари и нити разноцветных лампочек.
Время можно узнать по большим квадратным часам, которые висят на летней столовой. Это единственные часы в лагере. На них никто не смотрит. На ужин и на сон нас зазывают воспитательницы.
В снегопад после занятий дружно расчищаем каток. Для этого служат щиты, в которые впрягаются два-три детеныша. Получается быстро, потому что нас много.
Со временем по границам катка вырастают большие сугробы. На них ребята третьего, четвертого класса строят крепости из снежных блоков с бойницами, а внизу вырывают систему ходов, амбразуры с видом на каток. Каждый вечер здесь происходит бой. Одни атакуют с катка, другие обороняются. Первоклашки наблюдают и завидуют, а когда старших нет, лазают по ходам. Внутри хода тесно и тихо, хотя рядом на катке шум голосов.
Девчонки в основном катаются на коньках и с горки. А ребята делятся между коньками, крепостями, горкой и походами на санках.
Горка стоит рядом с катком. Деревянная, высотой с два этажа.
Вокруг копошится измазанный снегом народ с красными щеками. Кто-то поднимается по лестнице, кто-то съезжает вниз, кто-то обстреливает их снежками. Съезжают на деревянных досках, закругленных с одного конца. Когда детишки уходят, доски бросают как попало до следующего дня.
Коньки раздали сразу всем желающим. Модель называлась 'гаги'.
Коньки обуваем на скамейках у катка. Валенки остаются лежать тут же, они никому не нужны. Выхожу на лед, судорожно дергаясь и размахивая руками. Щиколотка слабая, лезвия не стоят на льду, а лежат. Внутрь или наружу. Поехали. Вьется над нами ветер как флаг, ветер как флаг.
Мы пишем коньками песни атак…