Невыносимо тяжело было вот так ждать чего-то важного и не иметь возможности что-нибудь делать или с кем-нибудь обсудить все это. Сару одолевали сомнения и беспокойство (он передумает, он никогда ее не бросит!), и ей мучительно хотелось еще раз поговорить с Тоддом, получить подтверждение неизменности его намерений, но он заставил ее пообещать, что она не станет звонить или посылать электронные письма, если в этом не будет крайней необходимости. У него имелись основания подозревать, что вся его корреспонденция отслеживается (к тому же с женой у него был общий электронный адрес). Сара не видела и не слышала его до самого понедельника, когда у бассейна они на расстоянии пятидесяти метров решились только едва обменяться взглядами. Теща сидела рядом с Тоддом, но в тот момент ее отвлекла какая-то проблема с босоножкой.
"Все в силе?" - одними глазами спросила Сара.
"Разумеется", - уверенно кивнул Тодд, но при этом как-то робко улыбнулся. Конечно, он напуган, а как же может быть иначе? Сара тоже боялась. Но все-таки один только взгляд на него привел ее нервы в порядок, и ей наконец перестало казаться, что она вот-вот взорвется и разлетится на миллион маленьких кусочков. Впервые за несколько дней она вспомнила, как надо правильно дышать.
- Я люблю тебя, - прошептала она, но, наверное, Тодд не смог прочитать у нее по губам. Он беспомощно прищурился, будто школьник, который еще не понимает, что ему нужны очки, для того чтобы разглядеть доску. - Ничего, - махнула рукой она. - Увидимся завтра.
* * *
Ричард поехал в Сан-Диего не в командировку, как сказал Саре, а на "Праздник на пляже 2001" - ежегодное летнее сборище членов фан-клуба Похотливой Кэй. Это решение далось ему нелегко. Как и в случае с трусиками, он несколько недель боролся с соблазном, говорил себе, что нелепо даже думать об этом, что взрослые люди не вступают в фан-клубы, а если и вступают, то не лгут при этом своим женам и не делают заначку в две тысячи долларов для того, чтобы посетить вечеринку на другом конце страны. А если по дороге туда его самолет попадет в аварию? Что люди прочитают в газетах через несколько дней? "Ричард Пирс погиб на сорок седьмом году жизни при аварии самолета, разбившегося в пустыне Невады. Пирс, ведущий брэн-менеджер компании "Нэймчек Инк", направлялся на ежегодную встречу членов фан-клуба Похотливой Кэй, виртуального сообщества извращенцев, в которое он незадолго до этого вступил. У покойного остались жена и трехлетняя дочь, а также две взрослые дочери от первого брака".
Но вскоре Ричард понял, что пугать себя или придумывать разумные доводы одинаково бесполезно. Чем меньше времени оставалось до выходных, тем яснее ему становилось, что ничто не удержит его от совершения этого паломничества - ни неприятная необходимость лгать жене, ни серьезные расходы, ни возможность позорного разоблачения. Вероятно, отчасти Ричардом управляла ревность. Ему казалась невыносимой мысль о том, что другие мужчины, смелее и честнее его, станут развлекаться с Кэй, пока он будет сидеть дома и вариться в соку собственной трусости, маскирующейся под добродетель. Имелся и еще один мотив: отчаянная надежда на то, что столь экстремальная мера, очевидно, будет способствовать исцелению. Что именно так он сможет избавиться от своего затянувшегося помешательства на Похотливой Кэй. Что один только вид живой женщины из плоти и крови поможет ему забыть о ее виртуальном двойнике.
Попытаться, во всяком случае, стоило. В конце концов, вся эта затея с пикником на пляже в компании десятка малознакомых товарищей-извращенцев ничем не хуже, а в каком-то смысле даже нормальнее недавно появившейся у него отвратительной привычки по нескольку раз за рабочий день забегать в туалет и там, закрывшись в кабинке, жадно нюхать пару женских трусиков, запах из которых выветрился уже настолько, что Ричард не был уверен, чувствует ли он что-нибудь, кроме испарений собственного больного воображения.
* * *
В аэропорту его встречал показавшийся знакомым седой мужчина с большим животом и цветущим, странно моложавым лицом. В руках он держал плакатик, на котором нетвердой рукой было нацарапано "Праздник на пляже 2001!". Заметив, что Ричард уже несколько раз прошел мимо, человек с плакатом шагнул к нему.
- Вы приехали к П. К.? - осведомился он заговорщицким шепотом.
Ричард осторожно оглянулся на других пассажиров и водителей, толкущихся неподалеку. Никто, кажется, не обращал на них внимания. Он осторожно кивнул. Румяный мужчина протянул ему мясистую, слегка влажную руку:
- Уолтер Янг. Я президент фан-клуба.
- Ричард Пирс. Ужасно любезно с вашей стороны проделать такой путь, чтобы встретить меня.
- Да здесь не так уж далеко. - Уолтер скомкал плакатик и сунул его в карман. - А мне отлично известно, как неприятно приезжать в незнакомый город ночью, когда никто тебя не встречает. Я сам много лет провел в Дороге - торговые выставки, конференции, совещания и прочее дерьмо. Слава богу, сейчас на пенсии. Езжу куда захочу и когда захочу.
- Завидую, - вздохнул Ричард. - А мне еще пять лет потеть на этих галерах.
- Наверное, уже считаете дни?
- Давно считаю.
Пока они дожидались багажа, Уолтер уговорил Ричарда не брать напрокат машину Он сообщил, что клуб берет на себя доставку всех гостей из отеля на пляж и обратно.
- Так гораздо удобнее, - объяснил он, забирая из рук Ричарда чемодан.
- Право, не стоит, - смутился тот. - Я и сам донесу.
- Не проблема. - Уолтер поставил чемодан на колесики и покатил к выходу. - Уверен, что вы устали после перелета.
- Спасибо, - пробормотал Ричард, едва поспевая за ним.
- Да, так я начал говорить, что мы стали заказывать автобус только с прошлого года. Карле надоели вечные недоразумения. Люди теряли дорогу, блуждали где-то, а потом опаздывали и приезжали в паршивом настроении. Кому это надо? А плюс к этому теперь спокойно можно выпить пивка и не волноваться о том, как добраться обратно.
Эта новость порадовала Ричарда. Он давно уже вышел из того возраста, когда поездки на машине по незнакомому городу кажутся увлекательным приключением.
- Отличная идея, - одобрил он, выходя вслед за президентом в душистую теплоту ночи. - Я вижу, вы тут обо всем позаботились.
- Это все Карла. Любит, чтобы все было организовано по первому классу. Такой уж она человек.
- Знаете, я, наверное, немного не в курсе. Кто такая Карла?
Уолтер оглянулся на Ричарда, очевидно решив, что тот его разыгрывает.
- Кэй, - объяснил он. - На самом деле ее зовут Карла. Похотливая Кэй - это что-то вроде сценического псевдонима. Только для сайта, понимаете?
- Очень странно, - заметил Ричард. - По-моему, имя Карла ей совсем не подходит.
Уолтер поставил чемодан в багажник.
- Ну, так уж ее назвала мама.
- Не знаю… Мне кажется, это как-то неправильно.
- Привыкнете, - успокоил его Уолтер.
До отеля они добирались минут пятнадцать, и всю дорогу президент говорил о последних событиях в клубе. Часть из них была уже известна Ричарду по фотографиям на сайте. Они уже подъехали к стоянке "Холидэй-инн", когда Ричард вдруг вспомнил, почему лицо президента показалось ему таким знакомым: на одной из многочисленных фотографий, посвященных "встречам в бассейне", абсолютно голый Уолтер сидел на краешке этого бассейна, держа в одной руке бутылку пива, а другую положив на плечо такого же голого пожилого мужчины с глубокими морщинами и печальным седым газончиком на груди. Они о чем-то оживленно беседовали, по всей видимости не обращая никакого внимания на то, что в паре метров от них Кэй занималась сексом с каким-то лысым здоровяком.
- Может, хотите выпить чего-нибудь? - предложил Уолтер, останавливаясь у входа. - После того как зарегистрируетесь, я имею в виду.
- Спасибо, наверное, нет. Я что-то действительно устал. Еще живу по часам Восточного побережья.
Уолтер сочувственно кивнул:
- Да уж, эти смены поясов… В таком случае завтра утром ровно в одиннадцать спускайтесь в вестибюль. Опоздавших не ждем.
- Приду, - пообещал Ричард и поднял правую руку. - Слово скаута.
Уолтер засмеялся:
- Слово скаута? Мне это нравится.
* * *
Кэрол потребовала, чтобы он приехал в больницу немедленно.
- Вызови такси, - сказала она. - И объясни им, что это очень срочно.
Ронни повесил трубку, и ему пришлось схватиться за стол, потому что ноги вдруг отказались держать его. Вот оно. Он понял это по голосу сестры и даже по тому, что она соизволила лично поговорить с ним, впервые за несколько лет. Даже всю последнюю неделю, пока их мать находилась в критическом состоянии, Кэрол все-таки умудрялась устраивать так, что они ни разу не встретились у ее постели. Если ей надо было что-то сообщить Ронни, она использовала для этого Берту, будто знала, как ему это неприятно.
Он оглядел кухню сквозь какой-то липкий туман. Все предметы здесь еще хранили и излучали присутствие матери: светло-зеленые чайник и тостер: отставшие кое-где от стены обои с рисунками всяких трав и специй, под каждой из которых было предусмотрительно написано название; коричневые аптечные пузырьки с лекарствами, выстроившиеся на подоконнике, как бравые солдатики, все повернутые этикетками вперед. Невозможно было поверить, что она уже никогда не придет сюда. От одной этой мысли у Ронни закружилась голова, и он испугался так, словно стоял на высоком балконе без всякого ограждения и смотрел вниз на пустую стоянку.
- Пожалуйста, - попросил он и поднял глаза к потолку где, вероятно, находился тот Бог, в которого верила его глупая мать. - Пожалуйста, черт тебя побери, сделай так, чтобы она не умерла.
* * *
У пожилого таксиста было что-то не в порядке с носом: его покрывали какие-то шишки, и он напоминал розовую цветную капусту, почему-то выросшую посреди лица. Ронни ему посочувствовал. Наверное, нелегко прожить свои лучшие годы с таким украшением.
- Куда? - буркнул таксист.
- В Пресвитеринскую больницу. Моя мать там в отделении интенсивной терапии. - Водитель никак не среагировал на это сообщение, не выразил сочувствия, не сказал, что ему жаль или еще какую-нибудь ерунду, которую люди обычно говорят в таких случаях, но Ронни все равно продолжил: - У нее на прошлой неделе случился удар. Очень серьезный. Мы даже не знаем, выкарабкается ли она.
Он говорил, обращаясь не к таксисту, а к его лицензии, висящей на козырьке напротив пассажирского сиденья. На лицензии было написано "УЭНДЕЛЛ ДЕГРО", и имелась его фотография в профиль, похожая на иллюстрацию из медицинского учебника.
Уэнделл слушал какую-то передачу о политике. Голос ведущего был знаком Ронни, но он никак не мог вспомнить его имя - один из этих профессиональных говорунов с готовыми ответами на все вопросы. До того как сесть в тюрьму, Ронни слушал много таких передач и даже иногда мечтал о том, что закончит специальные курсы и будет вести собственную интерактивную передачу на радио. Перспектива по два часа в день высказывать людям все, что о них думаешь, и ставить на место всяких идиотов, которые сумели дозвониться, хотя не могут и двух слов правильно связать, казалась ему очень привлекательной. Извините за любопытство, Фрэнк, но что там у вас в голове - мозги или дерьмо?
- Ее пришлось подключить к аппарату искусственного дыхания, - продолжал он. - Она не говорит и вообще ничего не делает. Просто лежит весь день и смотрит в потолок.
Уродец Уэнделл прибавил звук, словно нарочно старался заглушить Ронни. Ведущий нес что-то про Гари Кондита и про то, что, если у того осталась хоть капля совести, он должен немедленно уйти из конгресса и поведать всем о том, что он сделал с несчастной девушкой. Ронни заговорил еще громче, чем радио:
- Она хорошая женщина. Одна воспитала двух детей. Никогда никому не причинила зла. Лучше человека просто не найти.
Ублюдок даже не кивнул. Вместо этого опустил стекло, громко отхаркнулся и плюнул на дорогу.
Молодец, Уэнделл. Высокий класс.
- А как у вас? - спросил Ронни, пока на светофоре они бесконечно долго ждали зеленого света. - Ваша мать жива?
Уэнделл развернулся к нему всем телом. В фас его нос выглядел еще хуже, чем в профиль.
- Ты думаешь, я не знаю, кто ты такой? - грозно спросил он. - Тебе еще повезло, что я не вышвырнул тебя из машины!
- Простите, - пробормотал Ронни. - Я просто хотел поговорить. Незачем так ужасно расстраиваться.
Уэнделл выключил радио, и остаток дороги они проделали в молчании. Когда машина остановилась перед главным входом, Ронни протянул ему двадцать долларов. Счетчик показывал четырнадцать.
- Оставь себе сдачу, - сказал он. - Может, хватит на новый нос.
* * *
Сара была уверена, что им обязательно что-нибудь помешает. Всегда что-нибудь мешает. Когда в дело вмешиваются дети, даже самый простой план имеет обыкновение срываться. Через пятнадцать минут после того, как они с Люси вернулись из бассейна, позвонил Ричард. Он немного поговорил о погоде в Калифорнии, а потом перешел к главному:
- Послушай, я, наверное, не прилечу.
- Почему? У тебя рейс откладывается?
- Нет, дело не в рейсе. Дело в нас.
Он сказал, что собирается провести остаток отпуска в Сан-Диего, все обдумать и, возможно, переехать туда навсегда. Ему уже давно хотелось каких-то перемен и всегда нравилась Калифорния.
- Нам вообще не следовало жениться, - грустно добавил он, и эта грусть в его голосе напомнила Саре о том, как сильно он ей нравился, пока все не стало так плохо. - Ты это понимаешь не хуже меня.
- О черт! - неожиданно для самой себя сказала она. - Черт, черт!
- Ты расстроилась? Я думал, ты, наоборот, почувствуешь облегчение.
Так и было. Сара почувствовала больше чем облегчение. В любой другой день ради такой новости она открыла бы бутылку шампанского и сплясала на кухонном столе. Но сейчас она думала только о медовом месяце на пляже, который не состоится, потому что Ричард теперь не сможет остаться с Люси.
- Все в порядке, - сказала она в трубку. - Просто все это немного не вовремя.
- Такие вещи никогда не бывают вовремя. Но мы уже слишком долго были несчастливы вместе.
- И что же мне делать с Люси? - вслух подумала Сара.
- Пожалуйста, не волнуйся об этом. Я о ней хорошо позабочусь. О вас обеих. Можешь оставить себе машину и дом. Я просто хочу начать все сначала.
- Хорошо. Ладно. Как хочешь. Не стоит обсуждать все это по телефону. Наверное, мне надо найти адвоката, да?
- Да. Конечно, да. Это очень разумно. - Он помолчал. - Сара?
- Что?
- Я приехал сюда специально, чтобы встретиться с другой женщиной. Я познакомился с ней через Интернет. Я просто думаю, ты должна об этом знать.
Она тоже немного помолчала, переваривая эту информацию, пытаясь разглядеть внутри себя хоть малейший признак ревности или обиды. Напрасно. Она ничего не чувствовала.
- Ладно, - сказала она наконец.
- Ладно? - Ричард был удивлен и, кажется, обижен. - Это все, что ты можешь сказать?
"Господи, ну что он хочет услышать? - с досадой подумала Сара. - Неужели я должна сказать ему правду о том, что мне жаль эту женщину, которая, наверное, пока не подозревает, что он совсем не такой милый человек, каким кажется? А кроме того, ничего нельзя знать заранее. Может, с новой женщиной и Ричард станет другим человеком".
- Делай то, что ты должен делать, - сказала она вслух.
В кухню вошла Люси, еще в мокром купальнике, с игрушечным стетоскопом, висящим на шее, и влажными, растрепанными волосами. Она посмотрела на мать подозрительно и настороженно, как будто слышала весь предыдущий разговор.
- Папочка? - спросила Люси.
Сара кивнула.
- Тут твоя дочка, - сказала она Ричарду. - Хочешь с ней поговорить?
- Не сейчас. Мне надо бежать. Просто скажи ей, что папа ее любит, хорошо? Я приеду через пару недель, и тогда мы ей все расскажем. Сделаем все по-семейному, ладно?
- Конечно, - пробормотала Сара, у которой от массы противоречивых эмоций начала кружиться голова. Что-то чудесное произошло в очень неудачный момент. Теперь все запуталось, но зато она свободна. Ричард уходит сам. Дом остается ей. - Это правильно. Сделаем все по-семейному.
- Что сделаем по-семейному? - спросила Люси, когда Сара повесила трубку. - Что?
- Ничего. - Сара старалась не смотреть в глаза дочери. - Ничего, детка. Все в порядке.
* * *
Ричарда удивило спокойствие, с каким Сара приняла его новость. Он ни минуты не сомневался, что в конце концов они придут к соглашению, но все-таки подготовил себя к тому, что вначале придется выдержать скандалы и упреки, вроде бы неизбежные, если бросаешь жену и ребенка. Во всяком случае, так все происходило при первом разводе. Пегги терзала его несколько лет, прежде чем нашла в своем сердце силы простить. Но Сара принадлежит к другому поколению. Женщины ее возраста стали гораздо более независимы, и их меньше пугает развод и перспектива в одиночку воспитывать ребенка. Она отреагировала так мирно, что Ричард почти пожалел о том, что сразу же завел разговор о доме, не посоветовавшись предварительно с адвокатом. Он вообще совершенно не обдумал стратегию перед разговором с женой, чего никогда не позволил бы себе, если бы речь шла о бизнесе.
Наплевать, сказал себе Ричард, не стоит из-за этого портить нервы. Он захлопнул мобильный телефон и минутку посидел, закрыв глаза и ни о чем не думая - просто наслаждаясь ласковым калифорнийским теплом, совсем не таким свирепым, как полуденный жар у него дома. Мысль, которая уже давно стала клише, пришла ему в голову и поразила своей справедливостью: здесь, в Калифорнии, жизнь гораздо легче, чем в других местах. Ричард глубоко вдохнул в легкие пропитанный ароматом эвкалиптов воздух. По телу разлилась восхитительная легкость, как будто он сбросил с себя свинцовый костюм. Наверное, так и живут счастливые люди, подумал он. Препятствия сами падают перед ними еще до того, как они собрались с силами, чтобы их опрокинуть.