Может, их второй ребенок умер, подумала Сара. Герой Грез сразу же представился ей трагической фигурой. В таком случае с их стороны довольно бестактно шептаться и шутить о человеке, возможно пережившем страшное горе. Хотя на это, пожалуй, не похоже. Слишком спокойным и веселым он выглядит. Мужчина продолжал обеими руками раскачивать качели и при этом издавал смешные звуки, подражая разным домашним животным. Получалось довольно похоже - особенно куриное кудахтанье, - а самым странным было то, что он, в отличие от большинства мужчин, нисколько не стеснялся и проделывал все громко и с удовольствием. Люси тоже заинтересовалась и медленно двинулась прочь от горки.
- Мама! - крикнула она. - Покачай меня!
Обычно Сара старалась любыми способами отговорить Люси от качелей. Девочку словно завораживало равномерное движение, и потом она ни в какую не желала слезать. Долгие переговоры, в которых посулы сменялись угрозами, как правило, заканчивались слезами и истерикой. Но сейчас все это показалось Саре невысокой платой за шанс наглядно доказать остальным женщинам, что даже к привлекательному мужчине можно относиться как к человеку, а не как к сексуальному объекту С напускной неохотой она медленно поднялась со скамейки:
- Хорошо, милая. Иду.
- Подожди, - прошептала Тереза. Она открыла сумочку и торопливо рылась в ней.
- Что?
Тереза вытащила кошелек и, как школьница, подмигнула Саре:
- Спорю на пять долларов, что ты не сможешь узнать номер его телефона.
* * *
Маленький мальчик скептически посмотрел на Люси, раскачивающуюся на соседнем сиденье, а потом повернулся к Саре. Его серьезное выражение лица как-то странно не соответствовало веселому колпаку с настоящими бубенчиками.
- Ей скоко лет? - строго осведомился он.
- Люси, дорогая, скажи этому милому мальчику, сколько тебе лет, - попросила Сара.
Девочка упрямо потрясла головой, как всегда принципиально не желая принимать участие в светской беседе.
- Мне три! - гордо крикнул малыш, нисколько не смущенный молчанием девочки. На всякий случай он продемонстрировал всем еще и три вытянутых пальца.
- Исполнилось в феврале, - уточнил Герой Грез и улыбнулся Саре. Вблизи его лицо уже не казалось таким идеально стандартным, как издали, - глаза были посажены чуть ближе, чем следовало, а один зуб на нижней челюсти рос немного вбок. Сара решила, что эти маленькие недостатки делают его еще привлекательнее. - А к горшку все еще никак не можем приучиться, - пожаловался он.
- Мне можете об этом не рассказывать, - засмеялась Сара. - А Люси три года исполнилось в апреле. Правда, милая? - наклонилась она к девочке.
Люси не стала ни подтверждать, ни опровергать эту информацию. Она молча таращилась на незнакомого мальчика со смесью любопытства и ужаса.
- Она у меня немного застенчивая, - объяснила Сара.
- Об Эроне этого не скажешь, - опять улыбнулся Герой Грез. - Он ужасный болтун.
- Моя бабушка живет в Нью-Джерси! - объявил мальчик, видимо, больше не в силах скрывать сей волнующий факт. Правда, потом он немного помрачнел: - У нее нету бассейна.
- У его второй бабушки во Флориде есть бассейн, - объяснил его отец.
- А ты любишь плавать? - спросила у Эрона Сара.
- Не люблю акул, - изрек тот. - Могут тебя съесть.
- Не слушайте его. Он любит плавать. Мы почти каждый день купаемся в городском бассейне. - Герой Грез протянул ей руку. - Кстати, я Тодд.
- Сара.
- Я вас, кажется, раньше здесь не видел.
- Да, мы здесь недавно. А раньше ходили на другую детскую площадку, знаете, где скрипучая карусель? Рядом с кафе-мороженым.
Тодд знал. Они с Эроном любили периодически менять площадки, чтобы не надоедало. И он уже успел заметить, что на одних люди гораздо приветливее, чем на других.
- Знаете, вы первый человек, который заговорил со мной здесь, - сказал он и оглянулся на других мам, наблюдающих за ними с таким откровенным любопытством, словно Сара и Тодд были плоскими изображениями на белом экране.
- Наверное, они вас стеснялись, - объяснила Сара. - Привлекательные мужчины нечасто заглядывают на детские площадки.
Матерь божья! Неужели я с ним флиртую?
Тодд задумчиво кивнул, очевидно нисколько не смущенный ее комплиментом. Когда ты так хорош собой, подумала Сара, глупо притворяться удивленным, если другие это замечают.
- Да, наверное, я казался им странным, - согласился Тодд. - В этом районе вряд ли найдется много неработающих отцов, которые сидят дома с детьми.
- А чем занимается ваша жена? - поинтересовалась Сара.
- Она режиссер-документалист. Сейчас снимает фильм о ветеранах Второй мировой войны. Знаете, героическое поколение и все такое.
- "Спасти рядового Райана", - кивнула Сара.
- Да, Стивен Спилберг, - согласился Тодд.
- По-моему, то, что вы делаете, - просто замечательно. Не понимаю, почему считается, что мужчины не могут заниматься детьми.
- Я два года назад закончил юридический факультет, - немного поколебавшись, признался Тодд, - но никак не могу сдать экзамен на лицензию. Уже два раза проваливался.
- Я слышала, что это очень трудный экзамен, - сочувственно покачала головой Сара. - Кажется, у Джона Кеннеди-младшего тоже были с ним проблемы?
Люди часто упоминали имя младшего Кеннеди, стараясь утешить Тодда, и он уже привычно посочувствовал парню. Мало того что у него убили отца и сам он разбился на самолете - его еще угораздило войти в историю как святого покровителя всех неудачников, проваливших экзамен на лицензию.
- Не знаю, трудный или нет, - пожал плечами Тодд, - но я цепенею от ужаса каждый раз, когда о нем думаю. Знаете, бывают такие кошмары, в которых вдруг понимаешь, что целый семестр не ходил на математику, а сейчас должен сдать какой-то экзамен.
- А может, вам просто не хочется становиться юристом?
Это предположение вроде бы удивило Тодда.
- Вполне вероятно, что и не стану. Мы с Кэти решили, что я сделаю еще одну попытку, а если опять не получится, начну искать себе другое занятие.
Все эти признания Тодд делал совершенно просто, нисколько не стесняясь своих неудач. Он не похож на других мужчин, решила Сара. Вот Ричард никогда бы так не смог. Интересно, Тодд всегда говорит о себе с такой откровенностью или он почему-то решил довериться именно ей? Во всяком случае, в нем не было абсолютно ничего, внушающего робость или смущение. Скорее он казался довольно одиноким человеком, который рад раскрыть душу любому, проявившему к нему хоть какой-то интерес. То же самое можно было сказать и о большинстве молодых матерей, с которыми Сара общалась в последнее время.
- Я обратила внимание на вашу коляску, - сказала она. - У вас двое детей?
- Нет, только Эрон. Мы купили ее на распродаже, и оказалось, что в ней очень удобно возить всякие покупки. Ну, по крайней мере, было удобно, пока с нами не начал ездить Большой Мишка.
- А Люси ни за что не соглашается ездить в коляске. Мы везде ходим пешком, и получается страшно долго.
Они еще немного покачали своих детей и поболтали, а потом Тодд посмотрел на часы и, к своему удивлению, обнаружил, что они показывают уже половину первого. В отличие от Сары он, похоже, умел снимать Эрона с качелей без скандала и слез: сначала Тодд объявил пятиминутную готовность, потом громко сообщал о каждой истекшей минуте, а последние десять секунд они с мальчиком с удовольствием отсчитывали хором. Пока качели Эрона окончательно не остановились, Тодд не спеша усадил в коляску медведя. Только увидев, как он, опустившись на колени, застегивает ремешок вокруг толстого плюшевого живота, Сара неожиданно ощутила укол грусти.
"Не уходи! - хотелось крикнуть ей. - Не оставляй меня с ними!"
Словно услышав ее, Тодд поднял голову и робко улыбнулся, будто собираясь задать нескромный вопрос.
- Ну что ж, - неуверенно начал он, - приятно было познакомиться.
- Мне тоже.
Она молча смотрела, как, взяв Эрона под мышки, Тодд снимает его с качелей. Нога мальчика запуталась в ремешках, и Сара помогла освободить ее, не дожидаясь, пока ее попросят.
- Спасибо.
- Не за что. С нами все время случается то же самое. По-моему, Люси делает это нарочно.
Пока Тодд усаживал сына в коляску, Сара смотрела в глаза Большого Мишки, на морде которого застыло выражение страшной тревоги, будто он хотел позвать на помощь, но не знал, как это делается. Тодд выпрямился и уже собирался кивнуть на прощанье, когда она вдруг выпалила, не успев подумать:
- Знаете, как эти женщины называют вас? - она кивнула в сторону стола.
- Как? - Тодд был явно заинтригован.
- Героем Грез.
- У-ух. - Он в растерянности замер, как будто услышал что-то оскорбительное. - Какой ужас!
- Да нет, это скорее комплимент. Вы главный герой их романтических фантазий.
- Ну, возможно… - неуверенно пожал плечами Тодд. - В смысле, наверное, бывают прозвища и похуже.
- Одна из них поспорила со мной на пять долларов, что я смогу узнать ваш номер телефона, - заявила Сара, ужасаясь собственной смелости.
- На пять долларов? - засмеялся Тодд. - Поделимся?
- Думаю, договоримся.
Тодд похлопал себя по карманам и показал ей пустые ладони:
- У вас есть ручка?
В сумке ручка, кажется, была, но Саре совсем не хотелось идти за ней к столу. К тому же у нее появилась идея получше.
- Знаете, что будет еще круче? Если мы сейчас обнимемся.
Несколько секунд они стояли совершенно неподвижно, и мужество Сары уже начало стремительно таять, но потом Тодд сделал шаг ей навстречу и, широко улыбнувшись, раскинул руки.
Сара не привыкла обниматься с такими высокими мужчинами, и ей было немного неудобно. Она прижалась лицом к ключице Тодда, и прямо у нее перед глазами оказалось влажное пятно пота, расплывающееся из-под его руки. Кисловатый запах его большого тела показался ей странно успокаивающим.
- Совсем неплохо, - прошептал он.
Сара кивнула и прижалась к нему еще теснее, будто они танцевали на выпускном балу. Она стояла спиной к столику и могла только вообразить, какое впечатление производила эта сцена на остальных мамаш. Откинув голову, она посмотрела Тодду в глаза:
- Хотите их совсем доконать?
Позже Сара никак не могла вспомнить, ответил ли он ей что-нибудь или, может, просто кивнул. Как бы то ни было, Тодд сделал именно то, чего она от него ждала, словно услышал ее невысказанное желание.
Первый поцелуй получился пробным и словно шутливым, но во второй раз все было уже всерьез: они целовались сначала с осторожной нежностью, а потом самозабвенно и страстно. Так можно целоваться в два часа ночи под дверью комнаты в студенческом общежитии, но никак не в полдень на детской площадке и к тому же практически с незнакомцем. К счастью, у кого-то из них хватило здравого смысла наконец остановиться, хотя Сара так никогда и не узнала, у кого именно.
- Бог мой… - потрясенно прошептала она.
Тодд провел по губам тыльной стороной ладони.
- Ого! - выдохнул он и покраснел.
- Тебе лучше уйти сейчас, - попросила Сара.
Он кивнул и, не сказав больше ни слова, пошел прочь, медленно толкая коляску по нереально зеленому газону поля для соккера. Сара долго провожала глазами его широкую удаляющуюся спину, а потом оглянулась на дочь, которая, сидя на неподвижных качелях, задумчиво смотрела в том же направлении и мечтательно качала ногой.
- Пойдем? - предложила Сара.
На этот раз, как ни странно, Люси не стала скандалить, когда мать сняла ее с качелей. Держась за руки, они молча вернулись к столу. Сара чувствовала, как от смущения и гордости пылают щеки и почему-то дрожат колени. Тереза и Шерил изумленно таращились на нее, а лицо Мэри-Энн исказилось от злости.
- Твоей дочери было чрезвычайно полезно наблюдать за подобной сценой, - прошипела она.
- Его зовут Тодд, - сообщила Сара. - Он юрист. И он очень славный.
Комитет обеспокоенных родителей
С недавнего времени Эрон начал проявлять интерес к своему пенису. Когда у него выдавалась свободная минута - смотрел ли он телевизор или слушал сказку перед сном, - его рука машинально опускалась вниз и взгляд делался томным и мечтательным. По времени с этим новым увлечением совпал заметный прогресс в умении пользоваться туалетом, в связи с чем днем Эрон стал расхаживать по дому в трусиках (ночью и во время прогулок на всякий случай ему все-таки надевали памперс). Поскольку частенько он успевал добежать до туалета только в последнюю минуту, штаны поверх трусов решили пока не носить, и столь легкий доступ к интересующему его органу стал для мальчика непрерывным соблазном, противостоять которому у него не было сил.
Кэти и Тодд, убежденные, что каждый человек имеет право распоряжаться собственным телом, а к тому же выяснившие из множества прочитанных пособий для родителей, что детская мастурбация является делом обычным и вполне безобидным, решили не мешать мальчику познавать себя. Тем не менее иногда они все-таки испытывали некоторые сомнения.
- А ты занимался этим, когда был маленьким? - спросила Кэти.
Сидя в кухне, они наблюдали за тем, как Эрон рассеянно поглаживает свое крошечное мужское достоинство, не отрывая глаз от фильма "Клиффорд, большой рыжий пес".
- Не знаю, - пожал плечами Тодд.
У него осталось мало воспоминаний от раннего детства. Единственное, что задержалось в памяти и иногда всплывало где-то на границах сознания, - это лицо матери, склонившееся над его кроваткой, и ощущение ее любовного, светлого и неясного присутствия.
- Я-то точно никогда не занималась. Мама говорила мне, что там внизу все грязно, и запрещала даже трогать. Правда, она мне и палец запрещала сосать. Мазала его на ночь какой-то горькой гадостью.
- Тля ребенка зозать палец ист зовершенно естестффенно! - успокоил ее Тодд, передразнивая доктора Рут. Кэти всегда хохотала, когда он так делал, и Тодд частенько пользовался этим приемом в постели, когда хотел уговорить ее попробовать что-нибудь новенькое (Надеффать наручники зоффершенно естестффенно, торогая!). Это всегда, или по крайней мере до недавнего времени, было одной из забавных и милых слабостей Кэти: стоило убедить ее, что что-то, кажущееся ей сомнительным, находится в границах нормального, и она соглашалась на любые, даже самые рискованные эксперименты. - И нет ничего неестестффенного в том, что мальчик ффозбуждает рыжая собака!
Кэти вежливо улыбнулась и сразу же заговорила о другом:
- Кстати, вы с Эроном уже освоили карточки с цифрами?
- Не особенно, - признался Тодд.
Недавно Кэти почему-то решила, что Эрон должен запомнить цифры, научиться считать до ста и освоить хотя бы самое простое сложение. Она приобрела набор "Веселая арифметика для дошкольников" и теперь требовала, чтобы муж с сыном каждый день хотя бы по полчаса занимались им. Тодд отнесся к этому проекту без энтузиазма. Ребенку, черт возьми, всего три года, и его любимое занятие - крушить поезда! И пока нет никакой необходимости портить ему жизнь арифметикой.
- Мне бы очень хотелось, чтобы вы хотя бы попробовали, - тихо сказала Кэти. - Пусть он просто познакомится с основными понятиями. Если нам с тобой плохо давалась математика, это еще не значит, что и он должен ее бояться.
- Мне хорошо давалась математика, - возразил Тодд. - Все, кроме интегрального исчисления. С ним у меня получился какой-то тормоз.
Кэти оглянулась на Эрона:
- Милый! - Только на третий раз ей удалось перекричать телевизор. - Когда "Клиффорд" закончится, займемся с тобой арифметикой, хорошо?
Эрон кивнул с отсутствующим видом и опять уставился на экран. Тодд поцеловал жену в щеку.
- Ну что ж, мне пора в библиотеку, - вздохнул он.
- Как идут дела? - спросила Кэти, неудачно притворяясь равнодушной.
- Нормально. А что?
- Не знаю. Просто я иногда волнуюсь за тебя. За нас, - поправилась она.
Он еще раз поцеловал ее, на этот раз в лоб.
- Не о чем волноваться.
* * *
Смысла некоторых трюков с доской Тодд никак не мог угадать. Они не были такими эффектными, как, например, езда на велосипеде на одном заднем колесе или вращение баскетбольного мяча на пальце. Он не понимал, чего именно мальчики хотят добиться и, следовательно, удается ли им это.
Вот и сегодня они делали что-то непонятное: сначала на небольшой скорости катились по тротуару, низко пригнувшись, а потом вдруг подпрыгивали и на долю секунды зависали в воздухе. У более умелых скейтеров доска при этом словно прилипала к ступням, и, приземлившись, они продолжали катиться. У других она выскальзывала из-под ног, подскакивала кверху и, перевернувшись, падала на землю с мягким стуком или с грохотом, в том случае если хозяин все-таки опускался на нее, за чем неизбежно следовало падение.
Тодд понимал, что мягкое приземление лучше, чем шумное, но только ли в этом заключался трюк? Даже у тех, которые вроде бы делали все правильно, он получался каким-то неинтересным и явно не стоящим столь долгих усилий. Но с непонятным упорством мальчики снова и снова скользили мимо Тодда, подпрыгивали, зависали, приземлялись, сохраняя равновесие либо падая, и повторяли все сначала с упорством, доступным только тем, кто еще не вышел из отрочества. Казалось, каждый из них говорил: Не знаю, зачем я это делаю, но все равно буду делать до тех пор, пока не вырасту и не начну делать что-нибудь другое.
Уже не в первый раз за несколько последних дней Тодд вспомнил поцелуй у качелей и даже негромко застонал, закрыв на минуту глаза. Ему до сих пор трудно было поверить, что это случилось на самом деле - вот так, ни с того ни с сего, после банального короткого разговора и на глазах у всех этих женщин и детей (Эрона, как выяснилось позже, очень заинтересовало увиденное, и объяснения Тодда, что это такая взрослая игра и что все было понарошку, он принял с большой долей скептицизма). Сара не просто поцеловала его. Она с откровенной жадностью прижималась к нему всем телом, шептала что-то горячее и невнятное ему в рот, и Тодд уже готов был схватить ее за ягодицы, но, к счастью, вовремя вспомнил, где они находятся. Когда он оторвался от нее, Сара выглядела такой разочарованной, что он едва не пригласил ее к себе домой для продолжения, хотя непонятно, какое продолжение могло состояться в присутствии пары трехлетних малышей.
С тех пор прошла уже неделя, за которую Тодд ни разу не видел ее. На следующее утро они с Эроном опять пришли на площадку к школе, но там не оказалось даже трех вредных баб, которые прозвали его Героем Грез. Правда, через несколько дней они вернулись, но, когда Тодд спросил у них о Саре, притворились слабоумными и сделали вид, что не знают ни ее адреса, ни даже фамилии.
"Странно, что вы об этом спрашиваете, - заявила самая стервозная из них, с резким голосом и ногами как зубочистки. - Нам показалось, что вы с ней довольно близко знакомы".
У городского бассейна Сара тоже не появлялась, хотя Тодд хорошо помнил, как говорил ей о том, что они с Эроном бывают там почти каждый день. Судя по всему, она не испытывала большого желания еще раз увидеться с ним. Может, это и к лучшему, решил Тодд. Он и сам вовсе не стремился завести с ней роман. Просто хотелось еще раз увидеться, поговорить о том, что случилось у качелей, и выяснить, взволновало ли ее это происшествие так же сильно, как его самого.