- Станешь тут злым, когда всякие взрослые пигалицы, моим кружковцам ровесницы, вдруг внучками оказываются, а какие-то козлы по телефону им общаться со мной не дают.. - Рита вдруг с ужасом подумала о Валентине, - а себя я терпеть могу, еще как могу, - смеясь продолжал дед Олег, - просто я думал, что закономерность рода на твоем отце и прекратится, а н-нет, вижу, что природа еще одного избранного сотворить умудрилась.
Рита его не слушала, она кинулась к телефону.
- А ты знаешь, что твой отец на самом деле выдающийся поэт?
Рита застыла с гудящей трубкой в руках.
- Секундочку, - спокойно произнесла она.
- Алло? Валентин? Я все-таки задерживаюсь, ибо разговор у меня тут очень важный.
- Ты издеваешься?!
- Алло? Алло? Дядя Валик мне ничего не слышно, приду в шесть часов, алло?
Рита положила трубку и вернулась за стол.
- Выдающийся поэт?
- А чего тебя это так интересует? Пишешь?
Рита кивнула.
- Так я и знал… А читаешь что?
Девочка на секунду задумалась.
- В основном мама снабжает литературой. Вот Жоржа Оруэлла недавно прочла.
- Почитай что-нибудь, из своих текстов.
Дедушка Олег испытывающе взглянул на внучку и принялся слушать. Рита неожиданно для себя вспомнила написанное утром стихотворение.
- Похвально… - пробурчал он, после того, как Рита наскоро проговорила последнее четверостишье, - Придется слегка заняться твоим образованием, раз задатки видны…
- Вы обещали рассказать. Мой отец… - напомнила Рита.
- Мой сын… - подражая тону девочки, произнес дед Олег, - тут рассказывать нечего. Печататься - не печатался, а вот пишет великолепно. На, дома почитаешь.
Рита дрожащими пальцами взяла из рук старика тетрадку истрепанную до безобразия.
- Расскажите о нем.
- Родился он в Харькове, был зачат в одну из жарких летних ночей, во время безумного любовного приключения молодого студента, то бишь меня, и взрослой медсестры из до жути интеллигентной семьи. В брак это приключение, слава богу, не переросло, хотя я честно хотел жениться. Её родители, мудрые люди, были категорически против. Когда твоему отцу стукнуло тринадцать Лариса, твоя бабушка, привезла его мне сюда, дабы посвятить хоть какой-то отрезок жизни самой себе. Но не успела, ибо за три дня, что провела в Лобытнангах, умудрилась влюбиться в моего друга и остаться в этом городе очень на долго. Так рос твой отец. Он был парнем вполне разумным, чтобы не мешать матери и отчиму, но навязчивым ровно настолько, чтоб превратить мою жизнь в ад: ни одна из приводимых мною в дом женщин не уходила без каких-либо подначек со стороны Сереженьки, возомнившего, что мы с ним будем до скончания века жить наедине. Когда я мягко, ну, как мне показалось мягко, объяснил парнишке, что вообще-то нам не мешало бы завести новую маму, он ужасно обиделся и сбежал из дому. Я его нашел через две недели. В Москве. Выяснилось, что он вот уже две недели живёт с бомжами на вокзале. Мальчишка был уже взрослым, посему его отказ возвращаться ко мне я не мог не принять во внимание. Пришлось за уши поступать его в один из Харьковских вузов и селить в общагу. Из института его регулярно выгоняли, я прилетал, платил деньги и заставлял его вернуться к учебе. В результате через одиннадцать, вместо положенных пяти лет он таки, получил диплом, который в будущей жизни ему абсолютно не пригодился. Параллельно с учебой, твой отец связался с какими-то хиппи и, проповедуя благие вести о правильности нищеты, слонялся звукорежиссером какой-то неизвестной группы. Помимо этого он тогда в первый раз задумал жениться. Не вышло. Точнее, прожил он вместе со своей женой всего лишь две недели. Его выгнали ее родители за то, что молодожены заперлись в своей комнате и не выходили оттуда ни на час, забросив все дела и учебы. Расставался он со своей супругой явно без скорби. А вот потом начались настоящие проблемы. Он встретил твою мамочку - в результате очередная женитьба. Я его отговаривал, я ему объяснял, что ему еще рано жениться, а он твердил о какой-то великой любви. Как видишь, я оказался прав - любовь эта прошла бесследно.
- Вы не правы, - Рита позволила себе вмешаться, - во-первых, любовь эта закончилась спустя очень много лет, во-вторых, вовсе не бесследно, ибо вот перед вами сижу я. И о чувствах моих родителей попрошу отзываться с должным уважением.
- Тьфу ты, узнаю в тебе породу. Это, конечно, хорошо, но, девочка моя, принадлежность к роду Морских, кроме дерзости и бесстрашия, ещё очень ко многому обязывает.
- Что там было дальше с отцом? - не слушала Рита.
- Тебе виднее, с момента его второй женитьбы, мы с ним больше не общались.
- Вы же говорили, что следили за каждым его шагом.
- Я такое говорил? - дед Олег рассмеялся.. - Запомни, девочка, склонность к преувеличениям - отличительная черта нашего рода. И это не плохо, так просто есть. Ну, если честно, я иногда наводил справки через общих знакомых. О тебе мне эти справки ничего не докладывали…
Рита подумала, что он почти прав.
- Неужели вы без него совсем не скучали?
- Подумай, если бы ты уехала от матери, ты бы скучала без нее?
Девочка задумалась.
- Да.
- А почему при мысли об этом глаза загорелись? Хочется уехать?
- Ну, судя по всему у меня это наследственно, - кухня деда Олега наполнилась смехом.
- Вот видишь, ты сама все понимаешь. Скучать - скучаем, видеться не можем. Потому что любая привязанность лишает свободы. А мы устроены так, что без неё прожить не можем…
В двери завозился ключ и в квартиру вошел промерзший Славик с печеньем.
- Ты чего так долго?
- Я друзей встретил. Разговаривали. Они как прицепились, когда у тебя концерт, когда концерт? А я ничего ответить не могу. Вы ж молчите.
- Когда придет время, я вам скажу.
- Ну, когда оно уже придет?
- Увидишь, почувствуешь. Когда поймешь, будто то, что ты делаешь - это первостепенно, тогда и настанет время.
Рита удивленно следила за этим диалогом, подсознательно ощущая, что сейчас речь идет о чем-то очень важном для нее. Вдруг большие кухонные часы пробили шесть раз. Рита испуганно вскочила и направилась к выходу.
- Чего ты так дергаешься? - дед Олег прошел за ней, - посиди еще.
- Я в шесть обещала быть дома!!!
По серьезному испугу внучки дед Олег понял очень многое о ее семье.
- Дай-ка мне свой домашний телефон, хочу поговорить с твоими родителями.
Девочка на секунду задумалась, но потом, отрицательно помотав головой, тихо произнесла:
- Не надо, пока не надо, когда будет надо, я сама скажу.
Морские поняли друг друга и Рита ушла. Славка важно отправился провожать свою новую знакомую.
- А о каком таком концерте шла речь, а? - Рита безуспешно пыталась скрыть волнение.
- Когда я одной своей знакомой сказал, что скоро у меня выступление, она, покраснев, спросила, в каком фильме я снимался. Причём с такой же интонацией, как ты сейчас спрашиваешь о концерте…
Рита даже слегка обиделась. Но Славик тут же решил отвечать, не дав ей время вспылить.
- Твой дед, хоть и малость "того", чокнутый, но все же великолепный руководитель.
- Во-первых, он не чокнутый, он просто, - Рита на секунду замолчала, пытаясь сформулировать ощущения, испытанные ею при общении с дедушкой, - он просто видит все несколько глубже.
- Ага, глубже, чем оно есть на самом деле.
Рита подумала, что хотела сказать совсем другое.
- А концерт - это наша очередная идея-фикс. Твой дед руководитель нашего школьного духового оркестра. Он многому научил нас, сумел организовать настоящие, почти профессиональные условия для работы. Если мы выйдем на должный уровень, он обещал организовать концерт в большом зале Дворца Пионеров. Это очень классно…
"Ах вот значит какой у меня дедушка," - пронеслось в мыслях у Риты.
- Так значит он руководитель коллектива?
Славик поморщился.
- Мерзкое слово… Мы не коллектив, мы целая империя, со своими законами, своими праздниками. Даже язык у нас отличается от обычного русского.
В словах парня сквозила такая гордость, такая одержимость, что Рита почувствовала острую зависть.
- Хочешь стать одной из нас?
Это было очень приятно.
- Я не могу… Мои родители будут против… И потом, я ведь не умею ни на чем играть.
- Ну, мы тоже ничего не умели раньше… А родители, думаю, не проблема, пусть старик поговорит с ними. Он ведь тебе, как никак родственник.
Рита рассмеялась.
- Разберемся.
- Вот и здорово.
- А вы только играете или и песни у вас тоже есть.
- У нас две солистки, шикарные вокалистки…
- А песни чьи? - Рита твердо клонила свою линию.
- Где чьи, чаще всего на старикова сына стихи и стариковскую музыку, иногда берем чужое…
- А я чуть-чуть стихи пишу…
- Ну-ка, почитай что-нибудь свое, - в словах парня промелькнули нотки иронии.
Я вижу лунный свет, сквозь щели в твоем сердце.
Мне кажется порой, что негде отогреться… - начала было Рита взахлёб, читая нечто давнее, написанное ещё прошлой зимой….
- Стоп, стоп, стоп… Это прям как: "Опять, покуда шел я на работу, меня землетрясеньем укачало!" Как-то уж слишком пафосно… А другого ничего нет?
Рита сделала для себя вывод, что в жизни больше никому не будет читать свои стихи, по крайнем мере, пока не будет уверена в их гениальности.
- Ладненько, я уже пришла, давай прощаться.
- Ну, пока… Слушай, а кто ты по гороскопу?
- Лев, - Рита удивилась такому вопросу.
- А, ну тогда все понятно…
- Что?
- Огонек азарта в глазах, тщательно тобой скрываемый.
- Это ты наверное говоришь каждой знакомой? - Рита решила немного пококетничать.
- Нет, через одну, - оба засмеялись.
- Ладно, пока.
- Ну, пока.
* * *
Рита зашла в подъезд и остановилась. С трудом заставив себя перестать улыбаться, она пыталась сосредоточиться на мыслях о предстоящем объяснении с родителями, но какое-то необъяснимо легкое и бесшабашное настроение охватило все ее мысли. Девочке показалось, что впервые за много лет она таки нашла что-то действительно важное. Впервые девочка ощутила себя значимой и интересной. Ей хотелось как можно скорее опять попасть в пропахшую табаком кухню старика и, вслушиваясь в его странные, слегка сумасшедшие речи пить крепкий, пахнущий чай. Хотелось снова встретиться со Славкой и словесно пофехтовать с ним еще. Теперь Рита мечтала жить полной приключений жизнью и дышать полной грудью.
Подзатыльник был довольно сильным. Отвесив его, Валентин ни слова не говоря, ушел в свою комнату. Мама поприветствовала дочку еще более оригинальным способом, пряча полные слез глаза от Ритиного настойчивого взгляда, она взяла девочку за руку и, больно надавив, потащила дочь на кухню.
- Ты решила испортить мне жизнь? - мама закрыла дверь и перешла на конфиденциальный тон.
- Я позвонила и предупредила.
- Слушай сюда! Мне глубоко плевать, где ты там шляешься, ибо в принципе я понимаю, что мозгов не влипнуть в неприятности у тебя хватит, и вообще зайти к кому-то в гости после школы это нормально для четырнадцатилетней крокодилицы. Но Валик переживает, ты можешь это понять?
- Не могу, - Рита пыталась казаться спокойной, но по слегка приподнятым вверх уголкам губ, мать поняла что с девочкой произошло что-то очень важное, и приятное.
- По-моему ты влюбилась! - Ирина не могла не улыбнуться при виде прямо-таки светящейся дочери.
- Нет, я встретила дедушку. - Про себя Рита подумала, что, может, и вправду влюбилась, смешной образ Славика навязчиво теребил ее мысли.
- Деда Олега? - мать опять помрачнела.
- Да, он очень интересный, у него свой духовой оркестр…
- На него это похоже, - в голосе матери ясно читалась ненависть, Рита решила не обращать на это внимание.
- Доченька, - Ирина решила попробовать поговорить с дочерью в другом тоне, - милая моя, я понимаю, тебе тяжело, скучно с нами, грустно, но мы ведь тебя любим…
- Мам, но это не повод для того, чтоб сажать меня под домашний арест.
- Повод, повод, - в дверях появилось смеющееся лицо отчима.
- Интересно, а когда я выйду замуж…
- Только после тридцати лет и по моему выбору.
Валентин смеялся, а Рита ощущала, как в ней закипает злость. Упрекнув саму себя в полном отсутствии чувства юмора, Рита попыталась пошутить.
- А до тех пор я буду ходить в парандже, и молчать, в ответ на приглашения на дни…
- Что это еще за тон? Я тебе не мальчик, чтоб ты со мной панибратствовала. Никаких гостей. Все.
Валентин вышел.
- Риточка, - подавленно проговорила мать, - ну пойми меня, мне с ним хорошо, спокойно, безопасно даже. Он и деньги зарабатывает, и меня любит, и я его…
- Поэтому я не должна ходить в гости? - Рита уже неприкрыто злилась.
- Дура, - мама тоже повысила голос, - мне что тебе открытым текстом сказать? Хорошо, скажу: Надо тебе на какие-нибудь блядки бегать - бегай, только так, чтоб мы об этом не знали. Пощади нервы людей, которые за тебя переживают!
Рита почувствовала, как ее руки сжимаются в кулаки.
- Мама, я встретила дедушку… При чём здесь гулянки и всё прочее…
- Опять этот старый пердун портит мне жизнь, - мама усмехнулась, - лично мне будет неприятно, если ты с ним будешь общаться, но запретить я тебе это не могу.
- Так значит, мне можно туда ходить? - Рита слегка давила на ход Ирининых мыслей.
- Да, но тайно от Валентина.
- Я не хочу тайно!!! Я всю сознательную жизнь все делала тайно, теперь хватит. Я даже, думая о чем-то, боялась, как бы наш любимый Валечка не заподозрил, что я думаю о чем-то его не устраивающем… Мама мне хорошо там, с дедом и его ребятами. Там мои друзья, - Рита, конечно, врала, - Я буду бороться за право ходить туда, чтобы ты мне сейчас не говорила!
- Да пойми же ты, он будет нервничать. Ну, зачем мне скандалы в семье, я хочу покоя в доме, а ты всем треплешь нервы…
- Отпусти меня из-под навязчивой опеки этого психа, - Рите самой стало не по себе от дерзости этих слов, - и я буду самой милой дочерью на свете.
Они смотрели друг на друга, обе прекрасно понимали собеседницу, обе на ее месте поступили бы точно так же, но обеим приходилось бороться за свои взгляды. Мать сдалась первая.
- Ну, хорошо, я поговорю с Валентином на тему твоего деда. Думаю раза два в неделю, и то, часика на два, не больше, сможешь быть там, только оставишь его телефон.
- Вот и договорились. - "один ноль" - пронеслось в мыслях у Риты.
- Но учти, хоть один промах в поведении, хоть одно грубое слово, один сердитый взгляд, или одно опоздание домой - и все, больше никогда никуда не пойдешь.
"Один-один",- опять подумала Рита.
* * *
Неизвестно каким образом, но матери таки удалось убедить Валентина, что Рите можно видеться с дедом. Дома теперь царило ужасно-гнетущее настроение. Валентин, самолюбие которого было очень уязвлено, кинув Ирине грубое: "Ну, тогда вообще воспитывай ее сама, я здесь ни при чем", замкнулся в себе, и теперь вообще ни с кем не разговаривал. Мама выглядела очень грустной и подавленной. Рита старалась не обращать на них ни малейшего внимания. Девочка была счастлива, ибо теперь у нее было дело. Маленькая возможность реализовать себя. Кроме того, у Риты появились друзья, единомышленники. Петь, как выяснилось, Рита очень даже умела. Но хорошей певицы из нее все равно не получилось бы, посему девочке нашли несколько другое предназначение.
- Слушайте, у каждого нормального коллектива есть конферансье! - Вадим, один из группы сказал эту фразу совершенно случайно, ничего не подразумевая.
- Ну, я думаю, что наш коллектив нормальным назвать нельзя, - все засмеялись.
- Нет, действительно, должно же быть хоть какое-нибудь лицо, которое бы между песнями болтало со зрителем.
- Болтало? Это у нас умеет только Славик.
Сквозь веселый смех ребят прорвался одинокий крик Олега Сергеевича.
- Тихо всем!!!
Воцарилась тишина.
- Вы орете так, что можно сойти с ума. В чем дело? - Олег Сергеевич выложил на круглый стол, за которым столпился его коллектив свежие, вкусно пахнущие ватрушки, купленные им для ребят.
- Ничего, все в порядке. Мы просто решаем кто из нас всех самый разговорчивый. Рита сидела в углу и наблюдала за происходящим. Рыжие волосы девочки были взъерошены, глаза горели, щёки, покрытые резким румянцем выдавали волнение. Среди людей, соприкасающихся с творчеством, она чувствовала себя счастливой. Недавно она прочла те самые, исписанные отцом тетрадки. Стихи показались ей непонятными, а вот проза… Там была повесть про одинокого скрипача, очень, впрочем, напоминающая Орловского "Альтиста Данилова". Но все же Рите безумно понравились и мысли, высказываемые отцом и стиль их изложения. Сейчас девочке казалось, что папик писал о каждом из сидящих с ней за одним столом людей, о всех них - талантливых и уникальных и о ней, Рите, тоже. Потому что она тоже талантлива. Ведь теперь ребята собирались делать песни и на ее стихи. Рита была по-настоящему счастлива.
- Самой разговорчивой, судя по дурной наследственности, должна быть моя внучка, большего болтуна, чем мой сыночек я в жизни не встречал, - заворчал старик, - Пока она хвост поджала и стесняется, но скоро, я думаю, разговориться…
"Не слишком-то он любезен",- подумала Рита, но тут же забыла об обиде, услышав Славкины слова:
- А что, Ритуль, потянешь? Хочешь быть у нас ведущей концертов?
Рита услышала, как бешено заколотилось ее сердце. Она обожала сцену, она столько мечтала о том, как выйдет на нее.
- Думаю да, - тихо произнесла она, но тут же, спохватившись, что ее ответ прозвучал слишком сухо поправилась, - что за дурацкий вопрос, конечно да, - подражая манере общения в данной среде.
С тех пор началась работа. Рита готовилась к предстоящему концерту. Она писала тексты, отрабатывала интонации, у всего коллектива был очень серьезный настрой. То были самые счастливые минуты в жизни Риориты Морской. Весь коллектив жил одной судьбой, дыхание множества людей стало единым. Дед Олег очень много рассказывал Рите о Харькове, о своей молодости, об отце девочки. Риту уже не смущала вольная манера разговора в этом кругу, она и сама теперь могла в шутку ворчать, остро ругаться и быть недовольной всем на свете. Тогда ее бросались утешать и поддерживать, ибо для данной среды Рита уже стала своей. И вот наступила решающая неделя, концерт должен был состояться в воскресенье. Коллектив вышел на финишную прямую, репетировали теперь каждый день, что было просто необходимо. Рита, широко раскрытыми глазами, с замирающим от восторга сердцем следила, за волшебными преобразованиями. От репетиции к репетиции выступление становилось всё мощнее. Ну, разве не волшебство, когда из пустоты из полной тишины, рождалась на свет дивная музыка, которая захватывает, заряжает, переворачивает всю тебя вверх дном…