Она закурила и, не теряя времени, устроилась на подушках.
- Я думаю, можно для начала взять Билли Бада и поговорить о том, что Мелвилл пытался оправдать Бога перед человеком. N’est-ce pas?
- Забавно. Но не в мильтоновском смысле, да?
Я блефовал. Хотелось посмотреть, купится она или нет.
- О да. В "Потерянном рае" нет такого пессимистического подтекста.
Купилась.
- Вот-вот. Ах ты господи, - правильно, так! - пробормотал я.
- Я думаю, Мелвилл сложил гимн невинности - в самом простом, но притом самом глубоком смысле слова. Согласен?
Я не останавливал ее. В свои неполные девятнадцать она уже усвоила манеры и приемчики псевдоинтеллектуалки. Излагала многословно, бойко, без запиночки, но во всем ощущалась наигранность. Стоило мне копнуть поглубже - и рыженькая изображала наслаждение: "О да, да, Кайзер, да, малыш, хорошо! Платонический взгляд на христианство, конечно! - ты просто снял у меня с языка".
Мы разговаривали час, наверное, потом Шерри сказала, что ей пора идти, и встала с дивана. Я протянул сотню.
- Спасибо, малыш, - сказала она.
- У меня таких еще много.
- В каком смысле?
Заинтриговал. Она снова села.
- Что, если бы я затеял… вечеринку?
- Отличная идея. Какую вечеринку?
- Ну, скажем, пригласил двух девушек, чтобы они растолковали мне Наума Чомского.
- Ого-го!..
- Считай, я ничего не говорил.
- Попробуй позвонить Флосси. Но такая вечеринка тебе влетит.
Пришло время сорвать маску. Я выхватил из внутреннего кармана удостоверение и объявил, что она задержана с поличным.
- Что-что?!
- Я легавый, детка. А платное обсуждение творчества Мелвилла - это восемьсот вторая. Там хорошие сроки.
- Ах, скотина!
- Давай не поднимать пыли. Если, конечно, ты не горишь желанием съездить в контору к Альфреду Кейзину и пересказать все это там. Боюсь, он будет не в восторге.
Она заплакала.
- Не сдавай меня, Кайзер. Мне нужны были деньги, чтобы закончить диплом. Я подавала на грант, но мне отказали. Дважды. Понимаешь? О господи!
Слово за слово, она рассказала мне все. Всю свою жизнь. Детство в районе Центрального парка, соответствующее воспитание, потом летние лагеря от социалистов, Бостонский университет. Обычная история. Сначала они пишут карандашиком "да-да-да!" на полях Канта, потом стоят в очереди на авторское кино… Вот только по пути к кассе эта глупышка сделала неверный шаг.
- Мне были нужны деньги. Одна подруга сказала, что знает человека, у которого очень недалекая жена, а сам он подвинут на Блейке. Подружка не хотела, а я решила, что за деньги смогу потолковать с ним о "Песнях невинности". Ну, в первый раз ужасно волновалась, конечно. Ничего не чувствовала, только делала вид. Да ему было все равно. Потом подружка предложила познакомить меня с другими. А знаешь, меня ведь уже ловили. Один раз, когда я читала "О насилии", в машине застукали. А потом в Танглвуде остановили и обыскали. Еще разок - и будет три привода.
- Не хочешь? Тогда своди-ка меня к Флосси.
Она закусила губу, потом сказала:
- Книжная лавка в Хантер-колледже - это ширма.
- Ширма?
- Ну, знаешь, как букмекеры устраивают конторы в парикмахерских. Там увидишь.
Я звякнул в управление, а потом сказал ей:
- Ну ладно, зайка. Свободна. Но не вздумай уехать из города.
Она подняла голову и поглядела на меня с благодарностью:
- Хочешь, достану тебе фотографии с вечера Дуайта Макдональда?
- В другой раз.
И я покатил в книжную лавку. Продавец, такой молоденький очкарик с понимающим взглядом, подошел сам:
- Могу я вам помочь?
- Вот ищу одно редкое издание "Рекламы самого себя". Как я понимаю, автор напечатал несколько тысяч экземпляров с золотым обрезом, специально для друзей.
- Попробую разведать, - ответил он. - У нас есть селекторная связь с домом Мейлера.
Я выразительно посмотрел на него и сказал:
- Я от Шерри.
- Ах вот как. В таком случае - прошу.
Он нажал потайную кнопку, стеллаж отъехал в сторону, и невинным агнцем я ступил в чертог немыслимых наслаждений, известный под названием "У Флосси". Красный штоф, мебель в викторианском стиле, все как полагается. На кушетках лежали бледные, коротко стриженные, нервические девушки в очках с черными оправами и соблазнительно перелистывали книжки из серии "Классика" издательства "Пингвин". Одна блондиночка подмигнула мне и, кивнув на лестницу, сказала с роскошной улыбкой: "Может, Уоллес Стивенс, а?"
Как выяснилось, тут знают толк не только в интеллектуальных утехах. Они приторговывали и усладами для души. Мне объяснили, что за пятьдесят баксов можно "перекинуться словечком, не касаясь серьезных тем". За сто девочка даст послушать свою коллекцию Бартока, поужинает с тобой и разрешит недолго понаблюдать, как ею овладевает депрессия. За сто пятьдесят можно послушать симфонию с близняшками. За триста вообще черт знает что: худенькая брюнетка, еврейка, делает вид, что знакомится с тобой в Музее современного искусства, дает прочитать свою дипломную работу, устраивает грандиозный скандал по поводу фрейдовского понимания женственности прямо посреди ресторана "У Элейн", а потом на твоих глазах кончает с собой (способ - по выбору клиента). Это у них называется "досуг". Хороший способ выманивать денежки, а? Все-таки Нью-Йорк безумный город.
- Нравится? - спросил кто-то.
Я обернулся и увидел прямо перед собой рабочий конец 38-го калибра. У меня нормально с нервами, но тут, как говорится, жила дрогнула. Флосси, догадался я. Я узнал ее по голосу. Впрочем, это был он. Флосси оказался мужчиной. Лицо его скрывала маска.
- Вы не поверите, а я ведь даже ничего не кончил. Меня вышвырнули из колледжа за плохие отметки.
- И поэтому теперь ходите в маске?
- Я разработал хитроумный план, как возглавить "Нью-Йоркское книжное обозрение". Для этого меня должны были принять за Лайонела Триллинга. Я полетел в Мехико делать пластическую операцию. Там есть один хирург, он помогает пациентам стать похожими на Триллинга. Это, конечно, недешево. Но что-то у него не срослось. После операции я стал вылитый Оден с голосом Мэри Маккарти. Тогда-то я и решил переступить грань закона.
Но он не успел нажать на спуск: я опередил. Бросок вперед, локтем в челюсть, Флосси повалился на пол, я вырвал у него пушку, он грохнулся, как груда кирпичей. Когда появилась полиция, он все еще хныкал.
- Отличная работа, Кайзер, - сказал сержант Холмс. - Когда мы закончим с этим типом, его хочет повидать ФБР. Несколько вопросов о неких букинистах и аннотированном издании Дантова "Ада". Уведите.
Вечером я навестил свою старинную подружку. Ее зовут Глория. Блондинка. Диплом с отличием. Причем по физкультуре, - совсем другое дело.
Нам было хорошо.
________________
Перевод О. Дормана
Смерть
(Пьеса)
Действующие лица:
КЛАЙНМАН, ХЭНК, АЛ, СЭМ, ДЖОН, ХЭКЕР, ВИКТОР
АННА, ДОКТОР, ДЖИНА, МУЖЧИНА, ПОЛИЦЕЙСКИЙ, БИЛЛ, ФРЭНК
ДОН, ГЕНРИ, ПОМОЩНИК СУДЬИ, СПИРО, ЭЙБ, МАНЬЯК
Занавес поднимается. На сцене - спящий Клайнман. Два часа ночи. Громкие удары в дверь. С большим трудом Клайнман заставляет себя наконец встать с постели.
Клайнман. Кто там?
Голоса. Откройте! Эй, открывайте, мы знаем, что вы здесь! Откройте! Откройте, говорят!
Клайнман. Что?! Что такое?
Голоса. Да откройте вы!
Клайнман. Что? Подождите! (Включает свет.) А кто там?
Голоса. Сказано вам - откройте! Ну… открывайте же!
Клайнман. Кто это?
Голоса. Давайте, Клайнман, пошевеливайтесь.
Клайнман. Хэкер… Голос Хэкера. Это вы, Хэкер?
Голоса. Клайнман, откроете вы или нет!
Клайнман. Иду, иду… Я же спал! Подождите, сейчас! (С трудом ворочает заплетающимся языком. Смотрит на часы.) Боже мой, полтретьего… Иду! Подождите! (Отпирает дверь, и в комнату вваливаются несколько человек.)
Хэнк. Господи, Клайнман, вы что, оглохли?
Клайнман. Я спал. Сейчас же полтретьего! А что случилось?
Ал. Вы нам нужны. Одевайтесь!
Клайнман. Что?!
Сэм. И поскорее, Клайнман! У нас нет времени!
Клайнман. Что все это значит?
Ал. Пошли, пошли.
Клайнман. Куда, Хэкер? Куда я должен идти посреди ночи?
Хэкер. Да проснитесь же вы!
Клайнман. Что происходит?
Джон. Не прикидывайтесь.
Клайнман. Это я прикидываюсь? Я же спал, крепко спал. Что, по-вашему, я делал в полтретьего, танцевал, что ли?
Хэкер. Нам нужны все мужчины.
Клайнман. Для чего?
Виктор. Что с вами, Клайнман? Вы где витаете? Неужели вам не известно, что происходит?
Клайнман. Я не понимаю… о чем речь?
Ал. О патрулировании.
Клайнман. О чем?
Ал. О патрулировании.
Джон. И теперь у нас есть план.
Хэкер. Хорошо продуманный план.
Сэм. Замечательный план.
Клайнман. Послушайте, кто-нибудь объяснит мне все-таки, почему вы пришли сюда? Я уже замерз стоять в одних трусах.
Хэкер. Могу сказать только, что нам нужны люди… Чем больше, тем лучше. А теперь одевайтесь.
Виктор (с угрозой). И поживее.
Клайнман. Хорошо, я оденусь… Но позвольте все-таки узнать, что стряслось. (Опасливо озираясь, натягивает первые попавшиеся брюки.)
Джон. Убийца обнаружен. Две женщины видели, как он входил в парк.
Клайнман. Какой убийца?
Виктор. Клайнман, некогда болтать.
Клайнман. Что значит болтать? Что еще за убийца? Вы врываетесь в дом… Я крепко сплю…
Хэкер. Убийца Ричардсона, убийца Джемпела.
Ал. Убийца Мэри Куилти.
Сэм. Маньяк.
Хэнк. Душитель.
Клайнман. Какой маньяк? Какой душитель?
Джон. Тот самый, что убил сына Айслера и задушил Дженсена струной от рояля.
Клайнман. Дженсена?.. Здоровенного ночного сторожа?
Хэкер. Его самого. Убийца напал сзади. Осторожно подкрался и накинул на шею струну. Дженсена нашли уже посиневшим. В уголке рта засохла слюна.
Клайнман (озирается вокруг). Да-да… я все понимаю… но мне завтра на работу.
Виктор. Пойдемте, Клайнман. Нам надо схватить убийцу, пока он не нашел очередную жертву.
Клайнман. Нам? Мне с вами?
Хэкер. Да. Полиция, как выяснилось, с этим не справляется.
Клайнман. Значит, надо писать жалобы. Я, как встану, сразу же этим займусь.
Хэкер. Клайнман, полицейские и так делают все, что могут. Но они совершенно сбиты с толку.
Сэм. Все сбиты с толку.
Ал. Неужели вы ничего не слышали?
Джон. Да кто в это поверит?
Клайнман. Поймите, сейчас самая напряженная пора… У нас столько работы… (Его простодушие впечатления не производит.) Даже на обед не ходим, а я ведь люблю поесть. Хэкер подтвердит, что я люблю поесть.
Хэкер. Но этот кошмар начался не вчера… Вы что, не следите за новостями?
Клайнман. Просто не успеваю.
Хэкер. Все в ужасе. По вечерам люди боятся выйти на улицу.
Джон. Да что там на улицу! Сестры Саймон забыли запереть дверь и были убиты дома. Глотку перерезали - от уха до уха.
Клайнман. Мне показалось, вы говорили, что он душитель.
Джон. Клайнман, не будьте наивным.
Клайнман. После всего, что вы рассказали, придется сменить дверной замок.
Хэкер. Ужас! Кто знает, когда он нападет в следующий раз?
Клайнман. А когда все это началось? Странно, что я ничего не слышал.
Хэкер. Сперва был один труп, затем другой, потом еще и еще. Все вокруг в панике, все, кроме вас.
Клайнман. Не волнуйтесь, теперь и я в панике.
Хэкер. Маньяков ловить трудно, ведь они убивают безо всякой причины. Не знаешь, за что зацепиться.
Клайнман. Может, он сначала кого-нибудь ограбил, изнасиловал или, скажем, пощекотал?
Виктор. Нет. Душил - и всё.
Клайнман. И Дженсена тоже… Он же такой сильный.
Сэм. Был сильный, а теперь синий. Лежит с высунутым языком.
Клайнман. Синий… Для сорокалетнего мужчины это не самый подходящий цвет… И что, никаких улик? Волоска там или отпечатков пальцев?
Хэкер. Найден волос.
Клайнман. Так что же? Сегодня большего и не требуется. Положите его под микроскоп. Раз, два, три - и все ясно. Какого он цвета?
Хэкер. Как у вас.
Клайнман. Да что вы на меня уставились! У меня в последнее время волосы не выпадают. Я… Послушайте, не сходите с ума… Главное, не отступать от логики.
Хэкер. Ну-ну.
Клайнман. Иногда жертвы выбираются по какому-нибудь признаку. Скажем, только медсестры или только лысые… или, скажем, лысые медсестры.
Джон. Ну, тогда подскажите нам, что общего между жертвами.
Сэм. Да, что общего между сыном Айслера, Мэри Куилти, Дженсеном, Джемпелом…
Клайнман. Ну, если бы я знал больше об этом деле…
Ал. Если бы он знал больше! Между ними нет ничего общего. Кроме того, что они все были живыми, а теперь все мертвы. В этом они, конечно, похожи.
Хэкер. Он прав. Клайнман, поверьте, опасность грозит любому, в том числе и вам.
Ал. Он, видать, просто хочет себя успокоить.
Джон. Точно.
Сэм. Клайнман, убийства между собой никак не связаны.
Виктор. Это вам не медсестры!
Ал. Он может убить каждого.
Клайнман. Я себя не успокаиваю. Спросить нельзя…
Сэм. Всё, хватит идиотских вопросов. Пора заняться делом.
Виктор. Мы очень волнуемся. Следующей жертвой может оказаться любой из нас.
Клайнман. Послушайте, я в этом ничего не смыслю. Откуда мне знать, как выслеживают людей! Я буду только мешать. Позвольте мне помочь деньгами. Считайте это моим вкладом в общее дело. Давайте я пожертвую несколько долларов…
Сэм (подходит к письменному столу и замечает волос). Что это?
Клайнман. Где?
Сэм. Здесь, в вашей расческе. Это же волос.
Клайнман. Конечно. Я ведь ею расчесываюсь.
Сэм. Тот же цвет, что и у волоса, найденного полицией.
Клайнман. Вы что, с ума посходили?! Он же черный. Вокруг миллионы черных волос. Зачем вы кладете его в конверт? Это обычный волос. Вот (указывает на Джона), смотрите, у него тоже черные волосы.
Джон (хватает Клайнмана). Вы в чем меня обвиняете, Клайнман?
Клайнман. Никто никого не обвиняет! Он мой волос в конверт положил! Отдайте мой волос! (Хватает конверт, но Джон отталкивает Клайнмана.)
Джон. Отстаньте от него!
Сэм. Я выполняю свой долг.
Виктор. Он прав. Полиция обратилась за помощью ко всем жителям.
Хэкер. Да, и теперь у нас есть план.
Клайнман. Какой план?