– Когда поезд в Симферополь? – спросил тот.
– Вечером, Игорек.
– Не будем терять отпускное время, Глебушко. К Моисеевне за вещами и на вокзал! – хлопнул ладонью по столу Игорь.
– Решили, друзья-археологи, отмечать будем в вокзальном ресторане до отхода поезда!
– Договорились. Адам, с геологами за их вещами и всем адью! На вокзал!
Обмывание крупной алмазной сделки в вокзальном ресторане прошло в обильном питье до самого отхода поезда. Прощанье было душевным, все были довольны друг другом, с обещанием продолжать деловую службу.
На следующий день Остап, зная, что его компаньонам не терпится узнать всю подноготную алмазного дела, устроил совещание в конторе. На входной двери висела неизменная табличка: "ЗАКРЫТО. Все на раскопках".
– Итак, детушки мои, компаньоны, концессионеры, единомышленники, как неудачники, а теперь, могу сказать твердо, удачники, повторяю, удачники, которые приобрели заветные миллионы с перспективой приобретать их и в будущем.
– Ой, командор, – не удержался Балаганов.
– Дал бы Бог, – упомянул слово Бог Козлевич.
Двое его друзей уставились на него.
– Да, да, Бог и не иначе, братушки, – тернул свои усы великий автомеханик.
– Да, дела подсказывают, что так просто удача не приходит, господа-товарищи.
– Ой, командор… – что-то хотел сказать Балаганов, но его одернул Остап.
– Помолчите, бывший названный сын лейтенанта Шмидта.
– Все, молчу, молчу, командор.
– Слушаем вас, Остап Ибрагимович, – заверил Адам.
И Остап подробно поведал им, как он встретился с геологом Глебом, как узнал об алмазах, как Глеб преподнес ему профессиональную лекцию о них, о цене и продаже этих ценных камней ювелирам и много-много из чего он и сделал должный вывод. В заключения своего сообщения, он сказал:
– Вот где наши миллионы, друзья мои концессионеры, охотники за этими денежными знаками.
– Очень интересно, Остап Ибрагимович.
– Очень, командор, а посылка?
И Остап рассказал, как он дежурил на вокзале с Глебом, чтобы встретить Игоря, как узнал, что того дважды проверяли в Москве и в Харькове, ссадили даже с поезда, как рассказала девушка, которая ехала в одном купе с Игорем.
– Это да, которую мы ночью отвезли домой? Остап Ибрагимович?
– Да. Потом геолог Игорь сообщил мне о посылке, когда мы отмечали в ресторане встречу.
– О посылке с алмазами, командор?
– Шура, научитесь, наконец-то, не перебивать старших своими нетерпеливыми вопросами.
– Извините, извините, простите, командор, – затараторил Балаганов.
Бендер помолчал, похаживая по комнате и продолжил:
– Все было бы иначе, но на прииске, где работал Игорь, похитили два ящика алмазов. Поэтому и начали шерстить всех, особенно отбывающих в отпуск. А Игорь еще до этого хищения алмазов отправил свои камушки посылкой в Киев, где и должен был встретиться со своим другом. Но после того, как началась эта история с двумя ящиками алмазов, в результате чего Игоря уже дважды проверяли, идти и получать посылку было очень рискованно.
– Почему, командор?
– Потому что Игорь отправил посылку на свое имя.
– Вот ду… – не договорил это слово Адам, но уточнил: – На имя друга надо было.
– Да, надо было, Адам Казимирович. Но так было сделано Игорем. Ведь он не предвидел, что украдут такое количество алмазов, к чему он был не причастен.
– Не знал и не предвидел, поэтому и отправил посылку, командор.
– Когда геологи отказались получать посылку я и взялся за это дело, – закурил Остап свои "южные" – На условиях вам уже известных.
– Так вас же могли накрыть, Остап Ибрагимович!
– Еще как, командор!
– Я как-то вам говорил, что я психолог-аналитик, это, правда, не всегда срабатывало. Но не решил, если и взяли на мушку Игоря, убедились, что у него ничего крамольного нет, то зачем им брать под контроль почту?
– А квитанция, по которой он отправил посылку? – встал и сел Адам в заметном беспокойстве.
– Да, квитанция, командор?
– Вот здесь Игорь поступил правильно. Квитанцию он отправил письмом до востребования еще до хищения двух ящиков алмазов.
– Все равно, Остап Ибрагимович, – встал и заходил тоже по комнате Адам Казимирович. – Тот же риск, я уже знаю, сталкивался с таким делом, когда…
– Не уточняйте, Адам. Если получатель на крючке, то и письмо, и посылка, и даже багаж при таком случае под пристальным контролем энкаведистов.
– Еще как, особенно у гэпэушников, командор.
– Вы решили получить и письмо, и посылку, Остап Ибрагимович? – остановился напротив Остапа Козлевич.
– Решил. Вначале письмо, а уж потом…
– Так вас могли задержать и при получении письма, Остап Ибрагимович.
– Могли. Но я знаю по опыту, почтовичка обычно смотрит документ и не сверяет его фотокарточку с лицом получателя.
– Ой, правда, я тоже это отметил, когда получил письмо от вас, Адам Казимирович, – подтвердил Балаганов.
– И все же, Остап Ибрагимович, могли же…
– Могли, Адам, поскольку дело было связано с таким хищением.
– А при получении посылки тем более, командор.
– Тем более, Шура, – пустил дымок папиросы, Остап, – Я и решил с квитанцией, полученной в письме, идти и к отделению почты за посылкой.
– Остап Ибрагимович, а почему геологи решили, что власти возьмут под контроль почту именно в Киеве, а не в каком другом городе?
– Да, почему, командор?
– Да, потому, что и в Москве, и в Харькове органы допытывались у Игоря куда он едет отдыхать и подтверждение этому у него были билеты в Киев.
– Ну, а если все-таки, командор, вас задержали бы при получении посылки?
– Я сказал бы, что нашел паспорт с квитанцией на посылку и решил воспользоваться этим.
– Так бы они вам и поверили, командор, – хмыкнул Балаганов.
– Да, Остап Ибрагимович, поверили бы и не поверили.
– Поверили, – вынул из кармана красную книжицу и раскрыл ее. – Поверил бы ей, вольнонаемному сотруднику ОГПУ.
– О, это да! – воскликнул Балаганов.
– Этому документу, верно, поверили бы, Остап Ибрагимович, – пригладил удовлетворенно свои усы Козлевич.
Все трое замолчали на некоторое время. Потом Балаганов спросил:
– А что будем делать с алмазами? Такие деньги!
– Вот теперь поговорим и о камушках, камрады-товарищи.
– Остап Ибрагимович знает, что делает, братец Шура. Он знал уже когда снимал с банковских счетов и мои, и ваши, братец Шура, и свои деньги, ведь так, Остап Ибрагимович?
– Не знал, пока не познакомился с геологами, пока не узнал, не ощутил где лежат миллионы. Да и заработал честно у них половину посылки, а это не меньше как тысяч пять карат, да еще прикупил по договорной цене еще столько же. Так что денежки, о которых по справедливости печется наш братец Шура Балаганов, окупятся стократной, а может, и более кратной суммой.
– Для нашего Рио-де-Жанейро, командор?
– И для Рио, Шуренций и дорогой Адам Казимирович, – хлопнул ладонями Бендер.
– Да, командор, но зачем надо было набавлять им эти десять тысяч? Ведь можно было и без этого?
– Э-э, рыжеволосый мой друг Шуренций. А для того, чтобы они и на следующий год привезли нам камушки и порекомендовали другим своим товарищам везти алмазы, без всякой опасности и по хорошей цене, камрадики вы мои, поняли мой ход, уловили, что за этим алмазным делом стоят все наши поиски миллионов.
– Ура! – провозгласил Балаганов.
– Ура, Остап Ибрагимович, – повторил и Козлевич.
– А сейчас, после наших длинных совещательных деловых разговоров, отправляемся обедать.
– Еще раз – Ура, – встал Балаганов.
– Обедать, – подтвердил Адам. – В нашем таксомоторном парке у меня хороший заместитель, пусть работают машинки, – голосом с нотками нежности, как к живым, – произнес Козлевич.
Глава XIII
Агент ОГПУ Остап Бендер едет в Берлин
Все это время Бендер был поглощен алмазным делом и если считал свою поездку на Международный съезд археологов мало вероятной, хотя и подумывал иногда с малой надеждой на свое участие в этом мероприятии, сам не зная почему, он посетил в школе учителя немецкого языка и заказал ему составить краткий русско-немецкий разговорник. "На всякий случай" – сказал он себе. А день начала съезда приближался. Гэпэушник Шавров молчал, а Бендер не набивался сделать визит к нему и узнать о возможности поездки.
И вдруг, когда его компаньоны были заняты таксомоторным парком, а Бендер зашел в свой "ДОЛАРХ", чтобы позаниматься немецким разговорником, в его контору вошел, без спроса, мужчина, средних лет, в рабочей одежде, с бухтой провода в одной руке, и с чемоданчиком в другой.
– Кто хозяин этой организации? – спросил он деловито.
– Я, товарищ, в чем дело? – удивленно смотрел на него Остап.
– Телефон будем проводить вам, – бросил провод на пол монтер и без спроса бухнул чемоданчик на стол.
– Ну? – воскликнул Бендер. – Но я…
– Где ставить будем? Аппарат мне поднесут… Соседняя комната к магазину соседничает? – прошел монтер в музей.
– Да, к магазину игрушек, – пошел за ним Бендер.
– Добре, от него и возьмем проводку, хозяин… – вернулся к своему чемоданчику телефонист.
Взяв из чемоданчика инструменты, бухточку провода и сказал:
– Прошу не закрывать свою контору, – вышел на улицу.
Далее все проходило оперативно и четко. Через отверстие в стене, граничившей с магазином к столу с надписью над ним: "Председатель" был проложен по всем правилам провод и установлен телефонный аппарат с ручкой и с никелированными рожками, на которых лежала телефонная трубка. Этот аппарат, как и говорил монтер, принес другой телефонист. Прокрутив ручку, он набрал номер, спросил:
– Как слышно? Хорошо? Позвони мне, Ваня, – положил трубку на рычажки. И вот за все время работы "ДОЛАРХа" в комнате раздался звонок. Монтер поднял трубку и сказал:
– Порядок, Ваня, давай номер… – телефонист послушал и на листочке бумаги написал цифры. – Все, отбой, – положил он трубку и сказал, подавая листок с цифрами Бендеру: – Вот номер вашего телефона, товарищ председатель.
– Благодарю, благодарю, товарищи… – сунул он две десятки монтеру.
– Спасибо, хозяин, аппарат будет работать исправно, если что… позвоните, там номера есть… – сказал телефонист выходя.
Бендер некоторое время молчал, глядя на никелевые рожки телефона и тихо сказал: – Это забота не иначе, как Шаврова… Чтобы постоянно иметь связь со мной… А зачем, когда и так может меня вызвать к себе в любое время дня и ночи… – походил Остап по комнате. – Вот удивляться мои концессионеры. Теперь наш "ДОЛАРХ" как настоящее государственное учреждение. Бендер подошел к своему председательскому столу, взял трубку телефона, послушал обычный телефонный звук, перед тем как набирается нужный номер абонента, и плавно опустил трубку на никелевые рычажки.
– Поеду в наш таксомоторный, – решил он, – посмотрю, чем и как там занимаются мои концессионеры, – проговорил он вслух, направляясь к выходу, с ключами своей конторы в руке. И только вступил за порог двери как зазвенел звонок телефона.
– Слушаю! – схватил трубку Остап.
– Товарищ Бендер? – проговорил женский голос.
– Да, да, Бендер.
– Вас приглашает к себе, Семен Гаврилович, поспешите, – в трубке послышались гудки отбоя.
Бендер торопливо закрыл дверь и, почти бегом, устремился к зданию Киевского ОГПУ. Он бы мог, конечно, воспользоваться такси, но в то время в городе наемных машин было мало, а его "родной" таксомоторный был не близок. Добежав, если можно так сказать, до проходной части ОГПУ, Бендер предъявил свое удостоверение, прошел в приемную и сразу же услышал голос секретаря:
– Проходите, товарищ Бендер, Семен Гаврилович ждет вас.
После обмена приветствиями Шавров сказал:
– Присядьте, Остап Ибрагимович, время не терпит отлагательств. Вы, наверное, думаете, с какой это стати провели вам телефон?
– Думал, думаю, Семен Гаврилович, что так надо, – опустился на стул у стола Бендер.
– Первое, – произнес Шавров, помолчав немного, – получено разрешение командировать вас на Международный съезд археологов.
– Ну?! – вскочил великий удачник в своих необычных деяниях.
– Да, до отъезда у вас два дня на оформление документов, наш кадровик вам все скажет, как и что. Фото вам сделают у нас.
– Ясно, Семен Гаврилович, – опустился снова на стул у стола Бендер, после своих эмоций, когда услышал о предстоящей командировке.
– Теперь следующее. Сегодня же отпечатайте свои визитные карточки с указанием адреса вашей конторы и номера телефонов, телефона, – повторил Шавров.
– Так вот почему… – произнес Бендер.
– Да, для этого, ну и для оперативной связи, как вы убедились сегодня.
– Убедился, это очень хорошо, что так.
– Мой номер телефона, секретарь вам сообщит, но это только для той необходимости, когда вам срочно понадобится поговорить со мной, конечно, по серьезному делу. Ясно, товарищ Бендер?
– Ясно. Конечно, по серьезному делу только.
– Возьмите натюрморт… – открыл сейф Шавров и завернул рисунок рисовальщика Лоева в лист газет. – Все, удачи. Идите теперь к Соколенко и оформляйте всю необходимую документацию для поездки. Деньги, как вы заверили, у вас есть. Все. До свидания. Удачной вам командировки.
– До свидания, Семен Гаврилович, спасибо, что буду участвовать в Международном съезде археологов. И вот что еще. В Германии я закажу сделать цветные снимки молочника и буду более активно рекламировать его, и фото его раздавать охотникам купить.
– Разумно, очень разумно, Остап Ибрагимович, довольным голосом проговорил Шавров. – Все. Удачной командировки, товарищ археолог.
– До свидания, Семен Гаврилович. Спасибо за пожелание, – произнес Бендер, выходя из кабинета, держа газетный пакет с натюрмортом.
Два оставшихся дня перед отъездом Бендер провел в хлопотах так, что даже сократил свой сон до трех часов. Оформление командировочных документов для отъезжающего за рубеж, зубреж разговорной речи по-немецки, пользуясь составленным для него учителем-немцем. И главное, определением драгоценных камушков так, чтобы на случай проверки все прошло бы гладко, без подозрений. Когда-то он читал, что один контрабандист провозил бриллианты, распределив их по почтовым конвертам, собранным в пачку. Так сделал и он, определив их в небольшой дорожный баульчик с другими нужными вещами в поездке. А более крупные, распределив их по цветам, он определил в пояс, подобно такому, в котором когда-то носил Балаганов. Этот пояс сделал он сам, несколько усовершенствованной конструкции.
Получив документы на поездку в Берлин на Международный съезд археологов, Остап отыскал Клюева в одном из его магазинов и в категорической форме потребовал срочно перевести десять тысяч через Внешторгбанк в Берлинский банк, как раньше договаривались.
– Почему такая срочность? – спросил нэпман.
– Государственные дела этого потребовали, Юрий Власович, – ответил Бендер и предупредил, – Не вздумайте затормозить этот перевод, товарищ нэпман. Перевод на предъявителя ведь так? На Остапа Ибрагимовича Бендера.
– Да, да, конечно, не извольте беспокоиться, Остап Ибрагимович. Но мы договаривались о десяти тысячах рублей, ведь так?
– Так, Юрий Власович, есть сомнения?
– Да, договаривались в рублях, а переводить надо в долларах. А это в лучшем случае наполовину меньше, Остап Ибрагимович. Долларов, валюты…
– Вот это да… – разочарованно протянул Бендер. – В Берлин я еду на Международный съезд археологов по государственному заданию, предстоят непредвиденные расходы…
– Понимаю, – встал и заходил по кабинету нэпман. – Хорошо, для закрепления нашей дружбы, я переведу семь тысяч, Остап Ибрагимович, валюты.
– Вот это по-деловому, Юрий Власович. В свою очередь я гарантирую, что уголовное дело с молочником будет ликвидировано и в подтверждение этому… – достал из портфельчика лист с показаниями Славы Лоева. – Можете ликвидировать, уважаемый товарищ нэпман.
Юрий Власович схватил бумагу со словами:
– Благодарю, благодарю, уважаемый Остап Ибрагимович, – всхлипнул нэпман, как показалось Остапу. – Завтра же деньги на ваше имя будут в Берлинском Внешторгбанке, не сомневайтесь. Гарантирую… – закончил нэпман. – Впрочем, – достал он из сейфа чековую книжечку и произнес:
– Чтобы не было у вас в Берлине каких-либо проволочек… Вот вам готовый чек на договоренные семь тысяч долларов, – написал он в чеке цифры и прописью: семь тысяч…Прошу, дорогой Остап Ибрагимович. Гарантирую…
– Гарантирую и я, и я, Юрий Власович, не сомневайтесь, взял с чек Остап, с интересом рассматривая его, так как такой документ великий комбинатор видел впервые в своей многодеятельной жизни.
– И еще, Юрий Власович, у вас есть телефонная связь с родственниками Эльзы в Берлине?
– Да, да, конечно, вот их адрес, – написал на листке из блокнота нэпман по-русски, фамилия Эльзы Дортман, а ее мужа зовут Вальтер…
– Хорошо, но адрес прошу написать по-немецки…
– Да, да, понимаю, – заторопился нэпман и повторил надписи уже на немецком. – Они тоже коммерсанты, большие коммерсанты, Остап Ибрагимович. – Сегодня же ночью, я позвоню им с просьбой оказывать вам все услуги… Быть дружелюбны и прочее… и все другое.
– Благодарю, Юрий Власович, – взял лист с написанным Остап и заспешил к ожидающему его "майбаху", за рулем которого сидел Адам Казимирович, а рядом Балаганов.
– Ну, компаньоны, концессионеры мои дорогие, с нэпманом денежная проблема улажена. Вперед Адам, за билетом на поезд Москва-Берлин!
Поезд в Берлин отходил вечером и компаньоны решили устроить проводы в вокзальном ресторане. Заказывали все лучшее, что было в меню. Пили сдержано, разговаривали в основном о делах остающихся компаньонов и совсем мало о предстоящей поездке Бендера за рубеж. Мало потому, что каждый из них смутно представлял себе что и как там будет, на этом совсем им незнакомом съезде. И каждого волновала судьба алмазов. Удастся ли без неприятностей перевести их в Германию, не прощупают ли этот ценный груз таможенники. О том, что их командор везет алмазы за рубеж, знали и Балаганов, и Козлевич. Бендер и не пытался скрыть от них этот рискованный контрабандный шаг.
Компаньоны проводили своего командора до вагона и растроганно много раз говорили:
– До свидания, командор. Удачи вам, дорогой.
– С Богом, Остап Ибрагимович, удачи…
– С Богом, командор, с Богом, – повторял Балаганов.
Он так расчувствовался, что обняв Бендера, пытался поцеловать его.
– Без телячьих нежностей, Шуренций, – отстранил он от себя своего рыжеволосого друга.
Звякнули буфера и после команды проводника:
– Прошу, в вагон, отъезжающий… – компаньоны расстались.
Состав медленно поплыл вдоль платформы, друзья Бендера немного прошли за вагоном, махая руками, и направились к "майбаху" в полном молчании с чувством разлуки с дорогим им человеком.