– Уже уходим! – оказался сообразительней всех Кириан.
– Агафон, мы в тебя верим! – ободряюще кивнул конунг.
– Если что – зови, и мы примчимся на крыльях помощи! – напомнил Ахмет.
– Ты у нас – самый умный! – горячо прижала руки к груди гвентянка перед тем, как исчезнуть в черном провале люка.
– Не спеши, спокойно все обдумай, поэкспериментируй! – посоветовал атлан.
– Прямо сейчас и займусь… – замогильным голосом сообщил его премудрие.
– Ну вроде все ушли… – выдохнул тяжело Иванушка.
– Нет, не все, – хмуро уставился на друга и его жену волшебник.
Сенька оглянулась недоуменно, выискивая, не спрятался ли кто за пучком трубок, металло-костным сооружением или ее спиной, но, не найдя никого, ободряюще перевела взор на угрюмого чародея.
– Нет, все ушли! Пора за дело!
– Как это все… – ядовито начал было маг, но осекся на полуслове, махнул рукой и понурился еще больше. – Впрочем, вы – не все… И к тому же, какая разница, узнает кто-то, что с этой моей идеей вышла полная кабуча сейчас, или попозже…
– Что значит – "вышла"? – гневно вопросила царевна. – Ты еще ничего даже не попытался сделать!!!
– К счастью для всех остальных… не исключено… – пасмурно закусил обветренные губы маг. – Потому что чего скрывать… я никогда не сумею не то, что отремонтировать этот треклятый агрегат, но и просто понять, что с ним не так.
– Конечно, сумеешь! – убежденно заявил лукоморец, невольно вколачивая друга в черную депрессию еще глубже.
– Погоди, Вань, давай и в самом деле не спешить, – вскинула щитом ладони царевна, загораживая чародея от излишне напористого оптимизма супруга. – Агаша, доставай свою шпаргалку…
– Там ничего не будет.
– …и спроси у ней, что известно про Кипариса, – игнорируя пораженческие настроения товарища, хладнокровно договорила Сенька.
– Нам только биографии его не хватало… бабушек-дедушек… любимой собачки… номера дома… послужного списка… – сморщился как от зубной боли волшебник, но совету последовал.
Шпаргалка снова оказалась гораздо более информированной, чем ее владелец, и выдала на-гора такое количество информации о покойном светиле атланской магии, что пришлось пять раз ее переворачивать, чтобы прочитать всё.
– Ну и что? – нетерпеливо воззрились лукоморцы на друга, когда тот скорбно пожал плечами и принялся упихивать пергамент в рукав.
– Как я и ожидал… Куча всего, вплоть до имен детей и внуков и названия любимого цветка.
– Какого цветка? – не понял Иван.
– Герани. Сорт "Сливочный рай", цвета топленого молока. С шоколадно-ванильным запахом листьев. А еще сорт "Узамбарка" – черный, запах – жареного с узамбарскими специями мяса.
– А такие бывают? – удивилась Серафима, детство свое ученическое проведшая в кабинете с отрядом разноцветных гераней на подоконнике, и запах их листьев невзлюбившая после этого на всю жизнь.
– Он сам вывел, – с некоторой гордостью, точно был каким-то образом причастен к процессу селекции, сообщил Агафон.
– Ну а про аппарат что?
Герань завяла, Агафон поник.
– Ничего. Только упоминание про само его наличие – и все. Ноль. Зеро. Дубль-пусто.
– Н-да… – подавленно протянула царевна, отбрасывая девяносто семь процентов своих надежд. – М-да… И что теперь?
– "Не знаю" я, кажется, уже говорил? – ворчливо буркнул волшебник, скроил такую мину, будто аппарат вместе с башней были его личными врагами, и сделал шаг вперед.
Очень медленно, то и дело останавливаясь, склоняя голову, приседая, выгибаясь или наоборот приподнимаясь на цыпочки, то бережно касаясь компонентов загадочного прибора, то осторожно поглаживая, точно незнакомого зверька, то пощелкивая ногтем или постукивая костяшками пальцев, то занося и в последний момент опасливо удерживая руку, обходил он агрегат Кипариса по периметру. Он прослеживал взглядом направление трубок, находил места их входов и выходов, замечал материалы, толщину и фактуру и бормотал что-то себе под нос. Сосредоточенно хмурясь, он напряженно шевелил губами, словно вычисляя что-то, загибал и разгибал пальцы и чертил оставшимися замысловатые фигуры в воздухе. Но чем ближе подступал он к исходной позиции, тем судорожнее пальцы впивались в посох, и тем сумрачнее становилось лицо.
Надо ли говорить, что апофеоз мрачности был достигнут одновременно с достижением точки отправления, и даже сгорающая от нетерпения Серафима не сразу решилась задать сакраментальный вопрос:
– Ну… что?..
Агафон ответил не сразу.
– Не знаю… Я осматривал всё, что поддавалось осмотру. И провалиться мне эти пятьдесят метров сквозь пол вверх тормашками, если я понял, что здесь сломано или отключено. По крайней мере, на мой взгляд тут всё в превосходном порядке. Приходи и включай. Кажется, Конро был прав насчет далеко идущих планов ренегата…
И, предваряя новый вопрос, он же старый, маг удрученно помотал головой и выдавил:
– И – нет. Я все еще не могу даже предположить, что здесь не так…
Лукоморцы переглянулись и пошли в обход аппарата по следам Агафона, тоже разглядывая все до последней детали, отслеживая трубки, высматривая подробности – только руками не прикасаясь осмотрительно: пример бесшабашного друга, задерживавшего или отдергивавшего то и дело пальцы, оказался убедительней любых инструкций.
Дождавшись их подхода, его премудрие ухмыльнулся невольно и спросил:
– Ну что?
Губы Иванушки нервно покривились в ответ:
– Не знаю…
Сенька нахмурилась.
– Я, конечно, не знаю тоже… но давайте рассуждать логически. Ты не знаешь. Мы не знаем. А кто знает? Думаешь, этот рений гад был специалистом по системам Кипариса? Ха! Да провалиться мне вслед за тобой, если он не услышал первый раз про нее здесь, в Атланде!
– И что? – осторожно заинтересовался волшебник.
– А то! Что представь себя на его месте! Ты – рений гад. Приходишь в башню. Поднимаешься, более чем слегка обалдевший от всех этих макарон, по стенкам развешанных. И оказываешься здесь. Тебе надо сделать что-то, чтобы эта трататень перестала работать – но не сломалась. Твои действия?
– Мои?.. – Агафон хищно сверкнул глазами и задумался, разминая грязными пальцами заросший подбородок. – Мои… мои… Не знаю, как ренегат, но с моей точки зрения самым простым было бы отсоединить что-нибудь от чего-нибудь.
– Ты проходил – было что-нибудь похоже на отсоединенное? – насторожился Иванушка.
Маг задумался снова, оббегая цепким взглядом аппарат, вспоминая, сопоставляя… Потом скривился и сдвинул брови.
– Кажется, нет. Но тут есть некоторые элементы… вроде вот той штуки, похожей на модель звездного неба… только без Белого Света в серединке… Я не знаю, как они должны располагаться. Может, вообще вверх ногами… Так что какой-то из них вполне мог быть если не отсоединен, то сдвинут… Может, этого достаточно, чтобы граница порвалась.
Лицо царевича вытянулось: прощай еще один вариант…
– Пошли их тогда переворачивать? – жизнерадостно предложила Серафима.
– Зачем? – испугался Иванушка.
– Чтобы выяснить, как они должны правильно стоять! Если тяжелые – позовем Олафа, он их одной левой на место водрузит, а если отдираться не будут – топором подковырнет!
Иван и Агафон стремительно переглянулись, представили возможные последствия… "А давай лучше еще подумаем" мужчин прозвучало почти одновременно.
– Да вроде и так всё обмозговали… Чего еще гадать-то! – надулась Сенька и решительно двинулась к ничего не подозревающему аппарату.
Сдвигая заклинившие пласты креативного мышления в мозгу чародея.
– Эй, погоди!.. – встрепенулся волшебник, прошептал несколько слов, стиснул покрепче посох, словно выдавливая из него так недавно закачанные силы…
Места касания замысловатых агрегатов с каменными платформами коротко загорелись красным и потухли.
– Зафиксированы капитально! – облегченно выдохнул маг. – Ренегаты их не двигали!
– Значит, не это… – разочарованно пробормотала царевна.
– Значит, не это… – в момент погрустневшим эхом отозвался чародей. – А что тогда?
– Это ты сейчас меня спросил или Ваню? – ворчливо уточнила Серафима.
– Себя, – хмыкнул тот и продолжил задумчиво: – Если все элементы, которые можно было своротить, остались не свороченными… значит, он что-то взял.
– Что? – хором выдохнули друзья.
– То, чего тут сейчас нет, – с непробиваемой логикой отозвался чародей, но не понурился, а снова уцепился в уже изрядно покрасневший подбородок и принялся мять его с удвоенной энергией, словно выжимая вдохновение или просветление.
– Но значит, от того, чего тут сейчас нет, и что должно быть, где-то остались следы! – вдохновился и просветлился вместо него Иван. – Ты видел что-нибудь похожее?
Новый забег вдоль головоломного аппарата, потом еще один, более медленный, и еще – со скоростью несколько сантиметров в минуту…
И новый приступ задумчивости вперемешку с отчаянием.
Новый всплеск идей, и новый обход, оббег, облаз, общуп и разве что не обнюх…
И опять неудача.
Понуренные головы.
Опущенные глаза.
Прикушенные губы.
Сжатые бессильно кулаки…
Конец очередного тура по выставке достижений магического хозяйства оставил друзей подавленными и лишенными последних надежд.
– Ничего… даже близкого смахивающего… – угрюмо подытожила Серафима плоды усилий последних трех часов.
– Ничего в голову не приходит… – виновато развел руками Иванушка.
– Ничего… – через силу выдавил Агафон сиплым полушепотом, медленно качая головой. – Ничего…
– Ничего, давайте не будем расстраиваться раньше времени! – встрепенулся лукоморец. – Давайте выйдем наружу, отдохнем, подышим свежим воздухом, расскажем всё народу, может, они чего посоветуют, заодно перекусим…
– Поспим минут двадцать… – с серой безразличностью продолжил маг. – И полетим…
– Куда? – насторожилась Сенька.
– Куда-нибудь, – вяло дернул плечом волшебник. – Какая разница. Потому что скорее пятый Наследник объявится, чем я смогу восстановить то, не знаю что… Я пас. Единственное, что я могу сделать для горных демонов – это разнести тут все к бабаю якорному, чтобы никто не запер их в предгорьях.
– А люди?..
– А что люди? – неожиданно брюзгливо огрызнулся на невинное замечание Агафон. – Раньше надо было думать, когда селились, где попало, и отношения с соседями портили! Люди…
– Ты не прав, – мягко укорил его царевич.
– Знаю… – удрученно скривился маг. – Но от этого наше положение не меняется ничуть…
– Ну так что? Идем? – уже с гораздо меньшим оптимизмом напомнил Иван.
– Ну идем…
Даже не кинув прощальный взгляд на оставляемую им с поражением мастерскую Кипариса, чародей ссутулился, повесил голову и стал молча спускаться по ажурной лестнице. Светошарик почти погас, и ему теперь приходилось осторожно нащупывать ногой каждую следующую ступеньку, прежде чем поставить на нее ногу. Иванушка поспешил за ним, не желая остаться без света в мраке, подступающем со всех сторон. Процессию на расстоянии в несколько шагов и в полной темноте замыкала Сенька, кольцу которой свет во всех его проявлениях только мешал.
Дождавшись, пока мужчины отойдут на достаточное расстояние, чтобы тусклое свечение волшебного мячика не достигало ее, она вздохнула уныло и двинулась вслед. Одна рука ее легла на перила, вторая, прощаясь, тронула шланги и трубки на стене, свисавшие, точно чудовищные спутанные космы. Под касанием царевны они шевельнулись, нехотя отодвигаясь…
Резкий крик ее разорвал гнетущую тишину старой башни как лист бумаги:
– Ваньша!!! Агафон!!! Глядите, что я нашла!!!..
Через несколько секунд, едва не пороняв друг друга в процессе торопливого разворота на темной лестнице, парни были рядом.
– Что?
– Где?
– Не понял?..
Отведя глаза от вездесущих и бесконечных трубок, они с непониманием переглянулись, потом обвиняюще уставились на Сеньку.
– И где?
– И вот! – с видом фокусника, безукоризненно выполнившего трюк впервые в своей жизни, Серафима отодвинула разноцветную завесу в сторону.
Вопросительным взорам товарищей предстали во всей своей двухметровой красе несколько медных полок, судя по наваленному на них содержимому – филиал выставки магических товаров, расположенной наверху.
– Еще одна часть устройства Кипариса? – неуверенно предположил Иван.
– Че-т сомнительно…
Глаза Агафона хищно прищурились, руки нетерпеливо дернулись к наваленным на зеленоватой меди предметам.
– Ну-ка, ну-ка… что мы тут имеем…
– Что?.. – благоговейно выдохнули лукоморцы в затылок азартно орудующему специалисту по волшебным наукам.
– Похоже на склад запчастей… – поглощенный осмотром и анализом найденного, промычал он – скорее, для себя, нежели в ответ на так и не услышанный вопрос. – Ну-ка, ну-ка… Угу… Это… это… эта… Эта загогулина… та закорючка… эти дергалки… угу… висюльки… торчалки… пипки с цеплялками… крутилки… угу… и чего… Трындобренька… заворачивалки на дрындочках… так… кочевряжки с вытаращивалками… есть… оттопырка на пимпочке с раскорячками… раскулдыкалка… угу… штукуёвина…
Ошеломленные изобилием магических терминов, единовременно вываленных на неподготовленную психику, супруги переглянулись округлившимися глазами, моргнули и потрясенно покачали головами.
Да-а-а… Настоящая магическая наука – это вам не хухры-мухры…
А тем временем с губ волшебника, увлеченного перебиранием наваленных на полках предметов, слетали все новые наименования вперемешку с изумленным хмыканьем, озадаченным мычанием, раздраженными вздохами, задумчивым поцокиванием и недоуменным прищелкиванием языка.
– Ну и что? – стараясь не спугнуть вдохновение мага, как можно более нейтральным тоном вопросил Иванушка, как только специалист по волшебным наукам закончил осмотр.
– Как я и думал. Запчасти к агрегату, – хмуро и сосредоточенно сообщил Агафон. – Всё то же, что мы уже видели наверху. Кроме одного. Или одной?..
– Которой? – едва не подпрыгнула от нетерпения Сенька.
– Вот этой, – отчего-то остановился на женском роде неизвестной детали маг и ткнул пальцем в непонятную штуку, больше смахивающую на рогатый кирпич, полосами оплетенный синеватой проволокой.
– Это… раскулдыкалка? – неуверенно предположил Иванушка, припоминая ранее услышанную спецификацию.
– Не, просто штукуёвина, – авторитетно поправил маг, отчего-то указывая на вытравленные по бокам угловатые символы.
– И… чего?.. – погруженная в созерцание открывшейся им бездонной мудрости головоломной науки магии, механически задала вопрос царевна.
И тут Агафон улыбнулся – в первый раз за последние несколько часов, если не дней.
– А тот факт, Симочка, что это – единственная чебурашина из всей этой свалки, которую мы наверху не видели, тебе о чем-то говорит?
– А ты, вроде, только что говорил, что "штукуёвина"?.. – не понял Иванушка.
– Ну да. Синонимично и аналогично, – с достоинством человека, только что открывшего новый закон мирозданья, кивнул чародей и продолжил: – А это, между прочим, значит…
– Что ренегат ее не украл, а спрятал?! – едва ли не ярче угасающего светошарика загорелись очи Ивана.
– Может, конечно, и так… – осторожно пожал плечами волшебник, не разделяя оптимизма царевича. – Но я думаю, что это – запасная. Про которую эта гадская ренегадья морда не знала. И получается…
– Получается, что нам всего лишь надо догадаться, где она должна стоять… сидеть… лежать… или висеть… и каким образом… и как действует… и как включается… и запустить систему! – радостно договорила за него Серафима.
– Т-точно так… – отчего-то моментально поскучнел чародей.
– Так идем же скорей! – не замечая – или не желая замечать возможных препятствий исполнению нового плана, Иван взбежал по гулким лесенкам на погруженную во мрак площадку лаборатории Кипариса и задорно махнул рукой: – Тащи ее сюда! Начнем не мешкая!..
Первым делом Агафон погасил старый светошарик и зажег новый.
Новый отчего-то получился меньше потушенного и сиял пронзительно-синим светом, но выбирать не приходилось и, в который раз за день недоуменно хмыкнув и поморщившись от головной боли, чародей принялся за работу.
Работа его и на этот раз заключалась в степенном обходе агрегата и придирчивом осмотре всей системы, но разница с прошлыми четырьмя или пятью десятками подобных туров состояла в одном: нужно было сообразить, куда же эта чебурашина, она же штукуёвина, прижатая сейчас к его груди бережно, как младенец, могла подходить.
Иван и Сенька следовали за волшебником неотступно, то и дело тыкая пальцами или восторженно сообщая, в каком, по их мнению, месту должен был располагаться рогатый кирпич. Но стоило его премудрию попытаться пристроить его туда, как тут же становилось ясно, что нужен от там не больше, чем корове аккордеон.
Треклятая штукуёвина, она же чебурашина, она же паразитская раздолбаина, как отчего-то на семнадцатой безуспешной попытке поименовал ее чародей, встраиваться в самодостаточную, казалось, систему не желала никак.
Были перепробованы и отвергнуты десятки вариантов различной степени замысловатости, и тур его премудрия с ассистентами вдоль ставшего ненавистным аппарата уже подходил к очередному бесславному концу, как вдруг взгляд его упал на сооружение из медных дуг и обручей.
Больше всего оно напоминало модель звездного неба или изысканную клетку для хомячка.
С абсолютно, полностью, целиком, совершенно и стопроцентно пустой серединой.
Пожав плечами, он хотел было уже пройти мимо, как вдруг что-то тихое екнуло, пискнуло, щелкнуло в душе у чародея, и он, поддаваясь безотчетному порыву, развел свободной рукой тусклые от патины обручи, скрепленные в полюсах тонкими, обвитыми грубой красной бечевкой костями, и сунул кирпич внутрь.
Вообще-то, он хотел примериться как бы сподручнее положить его на округлое решетчатое дно, чтобы не помять чего или не зацепить ненароком рогами, но стоило паразитской раздолбаине оказаться внутри, как она, словно ожив, вырвалась из пальцев человека, необъяснимым образом повисла ровно в центре и засияла слабым зеленым светом всеми своими синими проволочками, покачиваясь и вращаясь.
Тут же, словно по команде, все трубки, трубы, трубочки и шланги, украшавшие стенные башни, вспыхнули ярким светом – зеленым, лиловым, синим, голубым – словно главная елка ВыШиМыШи под Новый год, наряженная в традиционные цвета Школы. Вязкую тишину нарушило тихое низкое гудение, будто сонный рой шерстней ворочался в гнезде.