На несколько секунд ремонтная бригада лишилась дара речи – но тут же взорвалась восторженным ором, топотом трех пар ног по гулкому медному полу и звуком ударов кулаков, выколачивающих пыль, усталость и уныние из спин товарищей.
– Если бы я услышал изнутри такие вопли, я бы уже был здесь… – едва отдышавшись, улыбаясь, как надрезанный арбуз, и оглядывая друзей ошалело-счастливым взглядом, просипел Агафон.
– Наверное, они не слышали! – выступил на защиту товарищей сияющий почище светошарика и всех шлангов вместе взятых, Иван.
– Не слышать, как мы вопили?!.. Да они там оглохли или уснули! – расхохотался его премудрие. – И свет не видели, хочешь сказать?!
– Ты же сам велел закрыть за собой дверь – во избежание, – напомнила Сенька. – Кириан вон как бросился – вперед всех! Закрыл их, наверное, еще до того, как остальные вышли!
– Все равно. Могли бы и проведать, как мы тут… – в притворной брюзгливости поджал губы маг. – Может, странные и ужасные эманации флюидов нас тут уже всех превратили пень знает во что!
– А они тут есть? – насторожился Иван.
– Что? Эманации или флюиды?
– И то, и другое, – осторожно уточнил лукоморец.
– Нет. Но могли быть! Я же им ясно сказал!
– Поэтому и не проверяют, – философски вздохнула и развела руками царевна. – Понимаешь, некоторые люди, даже такие отважные, как Олаф, к магии относятся будто к бешеному мегалослонту в своем доме.
– Отлично понимаю… – усмехнулся чародей гораздо более откровенно, чем кто-либо мог предположить.
– А с другой стороны хорошо, что не проверяют! – пришел к неожиданному выводу Иванушка. – Представьте себе, если бы, скажем, Конро сюда заглянул! Тогда не только полка – сарай с запчастями аппарату Кипариса не поможет!
– Главное, чтобы все оказались с правильной стороны границы, когда оно заработало! – спохватилась Серафима и озабоченно кивнула на рогатый кирпич, отрешенно кружащийся в клетке из обручей, усаженных загадочными фигурами.
Агафон забыл дуться и помрачнел.
– Все? Ты имеешь в виду Конро? Потому что на людей-то граница еще не действует. Мы всего лишь восстановили ее в том виде, в каком сотворил ее Кипарис.
– Да, и вправду… – поумерил радость Иванушка и перевел на мага исполненный безусловного доверия взгляд: – И что ты будешь делать дальше?
– Дальше?.. – Агафон взял в руки прислоненный на время обхода к стене посох, оперся на него, обнимая и прижимаясь немилосердно ноющей головой, как к самому родному существу, и принялся задумчиво мять небритый подбородок. – Дальше… Дальше надо думать…
И он снова отставил посох, присел на корточки, выудил из кармана кусок мела, из рукава – шпаргалку и задумался – как обещал.
Поджатые губы его время от времени шевелились, строчки на пергаменте под неотрывным хмурым взглядом перетекали в другие снова и снова, а в это время рука, словно живя своей, отдельной от всего остального Агафона жизнью, потихоньку водила мелом по темной меди, оставляя на ней неровные белые следы – то ли рисунки, то ли символы, то ли отпечатки мыслей…
Минут через сорок, незаметно обползя всю лабораторию Кипариса и согнав лукоморцев на купающуюся в синеватом свете трубок лестницу, Агафон выдохнул, неловко попытался распрямиться и хлопнулся почти на спину.
– К-кабуча… – рассеянно пробормотал он, потирая пострадавшее место, зажмурился, потряс головой, точно стараясь избавиться от наваждения, и обвел сосредоточенным взором исписанный, словно тетрадка старательного ученика, пол.
– Кабуча габата апача дрендец… – закончив осмотр, повторил он опять, но на этот раз его комментарий касался не одеревеневшей спины и затекших икр, а написанного.
– Что-то… не получается? – осторожно, жутко боясь оказаться правой, царевна подала голос из голубого сияния.
– Да нет… – устало помотал головой волшебник. – Наоборот. Просто в глазах рябит и башка гудит… будто я сам всё это сейчас придумывал…
– Всё – это что? – уточнил Иван.
Чародей выдохнул длинно и шумно, словно раздумывая, как облечь исписанные пятьдесят круглых метров в понятные непосвященным слова, и негромко заговорил, утомленно полуприкрыв глаза:
– Понимаете… До меня дошло… наконец… что мы нашли. Вообще-то, это в биографии Кипариса было написано. Да, осмейте меня, освищите, подвергните обстракизму… или острукции… как заблагорассудится… только не ногами… и не по голове… Ну так вот. Этот ученый… слишком… на свою голову… и мою тоже… муж – автор теории производства и применения узкоспециализированных артефактов в качестве самодовлеющих силовых установок для крупных и сверхкрупных систем. Ну, источников… магической силы, то есть. Для чего-нибудь большого, – не видя особого понимания на лицах друзей, как сумел, пояснил маг. – Для системы поддержания этой границы, к примеру. В течение неопределенно долгого времени. То есть всегда.
– Так эта хрюнька…
– Хренька, – поправила супруга царевна.
– Тренька! – обрадованно вспомнил Иван.
– Штукуёвина, – с терпеливой укоризной напомнил его премудрие.
– Во! – довольно кивнула Серафима. – Она. Единолично давала силу на поддержание магии по всей границе?
– Да.
– Словно знал ведь, гад рений, чего тащить… – покачала царевна головой.
– Может, он учился в Школе лучше меня… – принял на свой счет замечание Агафон, смиренно повел плечом под ошеломленными взглядами друзей и, не дожидаясь, пока шок от неслыханной самокритики нанесет их душевному здоровью непоправимый ущерб, как ни в чем не бывало продолжил: – …по теории прикладной магии и артефакторики. Стандартное явление для всяких зубрил, у кого способностей к магии боевой не больше, чем у манной каши.
Лукоморцы облегченно выдохнули. Переоценка ценностей в их личной вселенной отменялась. Можно было вернуться к более насущным проблемам.
– Ты… сумеешь сделать так, как мы планировали? Насчет границы, работающей для обеих сторон? – вычислив способности к теории прикладной магии и артефакторики у самого выдающегося боевого мага современности, как можно более деликатно спросил Иванушка.
– Если никто не затопчет мои вычисления – то смогу… попытаться… попробовать… – неохотно буркнул Агафон.
Лукоморцы как ошпаренные отскочили к лестнице и для верности даже спустились на пару ступенек.
– И чего ты собираешься теперь делать? – деловито уточнила Серафима с безопасного для надписей расстояния.
– Найти поляризатор мю-поля, конечно же… – тоскливо оглядел волшебник сияющее всеми оттенками синего, как чертог снежной королевы, оборудование лаборатории Кипариса.
На поиски поляризатора ушло времени меньше, чем они предполагали – но всё же достаточно, чтобы изнывавшие снаружи друзья поддались нетерпению, набрались отваги, поднялись всем скопом наверх, наперебой сообщили магу, что он гений и что они верят в него теперь еще больше, походя затоптали расчеты на полу и запоздало были выпровожены суровым Иваном.
А через полтора часа и десяток кругов осторожного, почти медитативного передвижения вдоль аппаратуры Кипариса Агафон остановился перед стеклянным кубом, налитым алой маслянистой жидкостью и свисающим неподвижно с двух скрещенных бивней мегалослонтов на тонких, светящихся голубизной нитях.
– Не знаю, конечно… Но отчего-то мне кажется… Хотя, скорее всего, я ошибаюсь… Но по-моему, это он… – словно опасаясь спугнуть кого-то, прошептал чародей и во избежание недопонимания указал на заподозренный предмет неуверенным кивком подбородка.
– Куб?.. – вытянули шеи лукоморцы, разглядывая жидкость, тару и жирные черные точки, степенно плавающие внутри.
– Куб?.. Причем тут… А, нет, не куб, конечно, – понял и устало отмахнулся волшебник. – Вон за ним. Доска. Вроде шахматной.
Насчет шахматной его премудрие погорячился.
Поляризатор представлял из себя серебряный прямоугольник, напоминающий подвешенную за корешок книжку, и разделенный на восемь квадратных клеток-гнезд, по четыре в ряд. В верхнем ряду второе справа гнездо было закрыто зеленой пластиной с перламутровым отливом. В ряду нижнем сиреневой пластиной был закрыт первый справа квадрат. В самой середине корешка торчало нечто, подозрительно смахивающее на лягушачью ногу красного цвета. С первого, второго и даже третьего взгляда серебряная досочка наводила, скорее, на мысли о поле для какой-то неизвестной игры, нежели магическом приспособлении.
Иван, колеблясь, покосился сначала на супругу, потом на его премудрие.
– Вот это? Поляризатор? А ты уверен? – была более откровенна в своем сомнении царевна. – И как он чего поляризует?
Агафон поморщился страдальчески, точно под взглядом пристрастного экзаменатора, и выдавил неохотно:
– Долго объяснять ход моих мыслей… Но если вкратце… и если я прав… то когда я передвину зеленый квадратик, предположим, вот сюда…
И не успел никто спросить, что это за квадратики и зачем их вообще трогать, не говоря о том, чтобы двигать наугад куда попало, как недрогнувшая рука Агафона взяла верхний и переставила в крайнее правое положение.
Ничего не произошло.
– Кхм, – порозовели щеки чародея, и он опять подцепил прилепившийся, словно намагниченный квадратик и переместил его в новое гнездо…
И снова ничего.
Маг яростно закусил губу, поморщился, поскреб в затылке, поправил сползшую на глаза повязку, снова подковырнул грязным ногтем зеленую пластинку и пришлепнул ее на этот раз в крайне левое гнездо.
С точно таким же успехом.
Физиономия его стала пунцовой.
– К-кабуча… – процедил он свирепо сквозь зубы, вернул квадрат в исходное положение с таким видом, словно тот стал его личным врагом, и двинулся дальше.
И прошел ровно пять шагов.
Неожиданно и от этого еще более громко внизу хлопнула дверь, и со ступенькам застучали торопливые спотыкающиеся шаги. Но заглушая их звук, к площадке под крышей донесся срывающийся, брызжущий почти истеричным возмущением голос Кириана:
– Да вы чего там, совсем ополоумели?! Вы хотя бы предупреждайте!!! Сколько можно?!.. Туда!!!.. Сюда!!!.. Обратно!!!.. Бздым!!!.. Хрясь!!!.. Бац!!!.. Да это мозгов иметь не надо, чтобы такое вытворять!!! На кошках тренируйтесь, сиххё вас забери!!!..
Грохот гулкого чугуна еще под четырьмя парами ног и истовые выкрики, требующие если не голову экспериментатора, то хотя бы немедленного предъявления его совести, контрапунктом вливались в гневный монолог миннезингера.
– ГДЕ?! КОГДА?! – едва не сбивая лукоморцев, Агафон ринулся навстречу захлебывающемуся негодованием пииту.
– Вот только не надо делать вид, что ты тут ни при чем!!! – как хтонический призрак отмщения, над уровнем пола показался менестрель, и вид его был грязен, дран и гневлив.
– Да можешь ты толком сказать, что там у вас случилось?! – без прелюдий маг ухватил гвентянина за грудки, вытянул через последние три ступеньки – только обитые железом носки сапог глухо брякнули по металлу, встряхнул…
В лице его премудрия, похоже, заиграло нечто такое, от чего миннезингер моментально захлопнул рот и втянул голову в плечи.
– НУ?! – грозно проревел Агафон.
– М-могу, – нервно икнув свежими коньячными пар а ми, быстро сообщил бард. – Мы сидели на камушках рядом с башней, в стороне от двери, скорее, где-то сбоку, с подветренной стороны… кушали ужин…
– И что вы там без нас лопали? – кольнула Серафима певца голодным взглядом.
– Для хода эксперимента – неважно, – поэт быстро облизнул замасленные губы с прилипшими крошками и снова воззрился на волшебника: – …и вдруг на наши головы обрушивается конец света! Практически овеществленный апофеоз форс-мажора! Всех бросает сначала в одну сторону, потом роняет наземь, потом швыряет в другую, после чего…
– Поляризатор?!.. – не дослушав живописание злоключений, с замиранием сердца выдохнул Иван.
– А мы почему ничего не почувствовали? – нахмурилась царевна.
– Нога!!! – взревел радостно Агафон и, прежде чем кто-нибудь успел что-то сообразить или воспротивиться, метнулся к серебряной доске, согнул лапку и переставил зеленый квадрат на одну клетку вправо.
Незримая сила швырнула экспериментаторов и замешкавшуюся на лестнице четверку к южной стене, пришмякнула к шлангам, ретортам, симулякрам и прочим неопознанным конструкциям, выбивая дух, а вместе с ними – широкий ассортимент экспрессивных слов в адрес магии, всех магов скопом и одного присутствующего – конкретно.
– Отключи… пожалуйста… – просипел Иванушка, энергично, но безуспешно пытаясь отделить себя от подозрительно потрескивающего фиолетовыми искрами абажуроподобного сооружения из дерева, гранита и золота.
Агафон дернулся в направлении серебряной доски – и тут же снова распластался по сплетению быстро раскаляющихся бронзовых трубок.
– К-кабуча… Я не достану! Я пришпилен, как цыпленок гриль!..
В спертом воздухе лаборатории стал распространяться запашок сильно ношенной куртки, разогревающейся до температуры тления.
– Выключи свой агрегат немедленно! – панически взвыл менестрель, которого от открытой лохани с липкой, плотоядно побулькивающей черной жидкостью отделяло лишь полступни и короткий пучок стиснутых в кулаках синих светящихся волос.
– Экспериментатор, через пень тебя да в коромысло!!! – сквозь зубы сообщила свое мнение о друге Серафима, втиснутая неведомой, но непреклонной силой между двух колонн, опутанных вездесущими шлангами – холодными, как все ледники Отрягии, и стремительно покрывающимися толстым слоем изморози.
– Агафон, прекрати это! – донесся снизу возмущенный голос Олафа под аккомпанемент непрекращающейся – и бесплодной борьбы с неведомой силой.
– Пожалуйста!.. – приглушенно, словно из-за другого тела, выкрикнула Эссельте.
– Ваше высочество, простите, но я не могу отодвинуться от вас ни на шаг!.. – долетел растерянный голос контрабандиста.
– А если бы мы были в это время у другой стены, о неосмотрительный сын магии?! – жалобно воззвал Ахмет.
– Да я сам тут скоро поджарюсь! – чародей сделал новую – и такую же безуспешную попытку оторваться от комплектующих аппарата.
– В-в-вез-з-зет-т-т… т-т-теб-б-б-бе… – простучала зубами Сенька, чувствуя, что еще немного – и покрываться инеем начнут уже не колонны и трубки, а она сама.
– Надо… по полу ползком добраться?.. – предложил Иванушка, попробовал осуществить свой проект – и закончил там, где начал, не стронувшись с места даже на сантиметр.
– Снимите меня отсюда!!! – жалобно провыл менестрель. – Я плавать не умею!!! А оно ко мне тянется!!!..
– Ну, чароплет твою через кочерыжку… – прорычала сквозь стиснутые зубы царевна.
– Э-э-эй!!!.. Никто ничего не трогает!!! – то ли заметив движение руки Сеньки, то ли угадав ее намерения, успел выкрикнуть волшебник, прежде чем царевна дернула изо всех сил одну из трубочек – выдирая из соединяющего ее с колонной патрубка.
Синее свечение в башне, растерянно пыхнув, погасло – а другого уже не было. В комнате воцарился абсолютный мрак и тишина… Взорвавшаяся через пару секунд голосами, стуком, грохотанием – и смачным плюхом.
– А-а-а-а-а-а-а!!!..
Голос Кириана, пронизанный ужасом, перекрыл все шумы.
Агафон выпалил стремительной чередой слова заклинания – и в воздух взвилась зеленая ракета и повисла под потолком, освещая интерьер.
– Киря!!!.. – Иван, Сенька и волшебник одновременно метнулись к барахтающемуся в свинцовом корыте певцу, но Агафон оказался первым. Он ухватил пиита подмышки и дернул так, что если бы посудина не была привинчена к полу, то наверняка перевернулась бы и накрыла обоих. С влажным чавком миннезингер вылетел из лохани, как пробка из бутылки, и ничком хлопнулся на пол. Его премудрие свалился рядом и замер на секунду, оглушенный падением. Черная жижа быстро скатывалась с их одежды, волос и кожи. Достигнув пола, она собиралась в блестящие комочки и уползала в родное корыто.
– Ты цел? – торопливо приподнялся на локте и склонился над пиитом волшебник.
Если он рассчитывал услышать от менестреля простое "да" или "нет", то надежды его были жестоко обмануты.
– Это ты… специально… подстроил!.. – менестрель выплюнул едва не проглоченный компонент системы Кипариса и обвиняюще прищурил уже почти свободные от магической жидкости глаза. – Я же тебя… проси-и-и-ил!..
– Ясно. Увы, жить будет, – скривился маг, поднялся неуклюже и шагнул к поляризатору, оставляя заботу о едва не утопшем в лохани барде всем желающим о нем позаботиться.
Уверенным легким движением он вернул в прежнее положение красный рычаг, переставил сиреневый квадратик на две клетки вправо и поспешил к изуродованной Серафимой трубке.
К счастью, сама деталь не пострадала, расколовшемуся патрубку на полке нашлась замена, и уже через несколько минут пробное включение установки в присутствии всех людей вновь озарило интерьер мягким приятным светом – правда, слабее и тусклее, чем раньше…
Но зато на этот раз к синей гамме внезапно примешалась желто-красная.
– Я не знаю, что это означает… – перебегая взглядом со светящихся трубок на лица товарищей и обратно, пробормотал маг, – но мне кажется… мне кажется…
Дружное "ура" было ему ответом и подтверждением догадки.
Не мешкая и стараясь не дотрагиваться ни до чего, люди наперегонки устремились вниз, чтобы проверить действие границы, и радостно перекрикивающей друг друга толпой высыпали из дверей.
– Конро!..
– Конро!!!..
– Конро, иди туда!!!..
– Скорей!!!
– Проверь!!!..
– Заработало?! – вспыхнули яростной надеждой угасшие было рубины.
– Должно! – не удержался в стороне от всеобщего ликования и гордо усмехнулся за спинами товарищей маг. Но демон, не дожидаясь ответа на свой вопрос, уже вскочил и бросился на штурм усовершенствованного рубежа.
Переход его на территорию Красной горной страны завершился быстро и без проблем.
– Есть!!! – проревел радостно он, помахал рукой замершей в ожидании у бока башни шеренге людей и, чтобы не задеть их, отошел в сторону и ступил вперед.
– Сейчас он упрется, и я пойду отключу временно, – деловито пробормотал Агафон, величаво поигрывая пальцами на посохе.
Конро, медленно подойдя к незримой линии, прочерченной магией, остановился, будто упершись в невидимую стену, и зрители радостно зааплодировали.
– Не пускает! – довольно пророкотал демон.