Пронесшись над гудящей огнем преградой, он неожиданно рассыпался на комочки, словно снежок, ударившийся об стену, и пропал.
– К-кабуча… – процедил атлан, вскинул руки над головой, выкрикнул короткий слог, полный шипящих и согласных, и сорвавшаяся с его пальцев молния заставила зажмуриться всех, включая Адалета и самого Анчара, и поэтому никто не видел, как ее постигла та же судьба, что и шар.
Но атлан, похоже, почувствовал это, а старик понял.
– Не выйдет, – угрюмо выдавил он, хватая коллегу за руку прежде, чем он успел предпринять еще одну попытку. – Не трать силы. Похоже, он поставил щит.
И тут маг словно взорвался:
– Кабуча!!! Я ж говорил вам, что когда у него дойдут до нас руки, ему даже вспотеть не придется!!!
Губы атлана сжались, ноздри раздулись, глаза сверкнули гневом – и бессилием.
– Будь он проклят… – процедил Анчар, нехотя опуская руки и голову. – Будь проклят тот миг, когда я узнал об этом чудовище…
Олаф ожег чародея недоверчивым взглядом и упрямо мотнул головой в сторону яйцелицых:
– Тогда мы попробуем сами. Откройте проход.
– Мы не можем уйти, даже не попытавшись ничего сделать! – набычился Иванушка.
– Ваня, Олаф, вы – болваны, – вздохнула Серафима и присоединилась к ним.
– И я болван, о шипастая роза морозных лесов и гор! – калиф, обретший подвижность пальцев, а вместе с ними – почти не тусклый меч, был тут как тут.
Крылатые, словно угадав намерения людей или получив приказ, встрепенулись, и фланги их, тут и там вспыхивая светящимся оружием, как прирученными молниями, медленно двинулись в обход кольца.
– Отходим к краю плато, – будто не видя и не слыша того, что делалось рядом, хриплым чужим голосом проговорил Адалет.
Сосредоточенно сдвинув брови и не глядя по сторонам, он дотронулся кончиками пальцев до подставленных ладоней Анчара, бормоча что-то, похожее на считалку, и тут плотину эмоций Наследников словно прорвало.
– Выпусти нас!
– Скорее же, ну!
– Мы должны!..
– Волхв, быстрей, Хель и преисподняя!..
– Выпустить? Выпустить?! Кабуча, дети!!! – гневно воскликнул маг-хранитель. – Поработайте же для разнообразия головами хоть раз!!!
– Но Масдай там!
– Если цел! И если там! А мы здесь! Пока! И если вы думаете, что два чародея, один из них истративший силу посоха почти до нуля, и свою тоже, могут противостоять полубогу когда у того действительно дойдут до них руки, то не будьте идиотами!
– Но до сих пор… – начал было калиф, но маг-хранитель не дал ему закончить.
– До сих пор он был занят доставанием и созреванием своих тварей, – тихо и яростно, словно во всем был виноват именно Ахмет, заговорил чародей.
– Он их… создает? – брезгливо скривился калиф.
– Нет, что ты, – усмехнулся старик. – Это те, кто отдал ему души в прошлый раз. В обмен на бессмертие. И слово свое он сдержал, надо сказать.
– Мерзость какая… Лучше возродиться как эфа или шакал, чем… – передернуло Ахмета.
– Клянусь Рагнароком, они не думали, что бессмертие будет именно таким, когда продавались Пожирателю! – гоготнул отряг.
– И чего ему приспичило сейчас их вытягивать? – подозрительно нахмурилась Сенька.
– Потому что если их вовремя не вытащить, то окно закроется, и они останутся там еще пень знает на сколько столетий, если не навсегда, – хмуро продолжил объяснения Адалет. – Но когда он покончит с этим – покончит и с нами, как с кучкой слепых котят. И ему самому даже напрягаться не придется – когда плоскомордые встанут на крыло…
– Мы с такими уже разделывались! – презрительно вскинул голову Олаф.
– В воздухе? С двумя-тремя десятками? – впился в него горящим взглядом Адалет. – А как насчет повоевать на земле и с двумя-тремя сотнями?
Угрюмо-вызвающее выражение на физиономии конунга кричало, что натрави Гаурдак на него хоть две-три тысячи, он не сбежит. Но в том, что бой даже с сотней будет последним не только для него, но для них всех, он не сомневался.
– Значит, отходим, – словно прочитав его мысли, устало выдохнул старый волшебник.
– Но без Масдая… – растерянно пробормотал Кириан.
– Но он без нас… – жалко пискнула Сенька.
Свечение там, где должен был находиться Гаурдак, стало интенсивно лилового цвета. Оно поглотило растекающиеся серо-белые ряды крылатых, превращая их из добрых духов и бронвенов в стадо упырей, и неспешно поползло в их сторону. Повеяло холодом и склепом. Там, где фиолетовое зарево касалось огня, он дрожал и прижимался к земле, точно побитая собака. Неровный сиренево-алый свет плясал безумный танец на гладких лицах крылатых, и временами начинало казаться, что они подмигивали, кривились и скалились.
При виде угасающей защиты людей яйцелицые ободрились и двинулись на прорыв, и если бы маги не бросили моментально все силы на поддержку распадающегося заклинания, через несколько секунд авангард оказался бы внутри круга.
– Там, поодаль… был большой валун… на котором поместимся мы все… – отрывисто прохрипел Адалет.
Пот лился по его застывшему в напряжении лицу, словно от непомерного физического усилия, опущенные веки вздрагивали, а бескровные губы то и дело сжимались в ниточку. Если бы старик не вцепился в свой посох, то уже бы упал.
– Конечно, по части легкости в управлении и маневренности… до нашего мохерового шатта-аль-шейхца ему далеко… – тяжело дыша, договорил он. – Но вдвоем с Платаном… Каштаном… Чинаром…
– Но Масдай наш друг! – яростно выкрикнула Серафима. – И он цел, цел, цел!!!
– Он и мой друг, помните? – болезненно скривился волшебник и с трудом приоткрыл глаза. – Это я говорю на тот случай, если кто-то забыл… или не знал… И больше всего на свете мне хочется сейчас бежать впереди вас с Олафом… и искать, пока не найду… или пока Гаурдак меня не прихлопнет. Да, я тоже дурак… не вы одни… Но подумайте сами. Если мы сейчас не уйдем… то Белый Свет окажется голым… перед лицом Пожирателя. Счастье… по оптовым ценам! Исполнение всех желаний… в нагрузку! Всё ни за что!.. Кто против?!.. – Адалет яростно сплюнул и продолжил: – Мы должны предупредить людей… Разъяснить… Организовать сопротивление, наконец! Если не мы… то кто это сделает? Кто?!
"Вы летите – а мы останемся его искать", – готово было сорваться с губ Наследников, Сеньки и даже поэта, но один взгляд на обтекающую их крылатую орду, почти замкнувшую круг, заставил эти слова застрять в горле.
Комом слез.
В романах, прочитанных Иванушкой за свою недолгую, но богатую читательскую жизнь, в подобный момент главному герою всегда или приходила в голову гениальная мысль, как легким финтом ушами победить сразу всех, или неожиданная, но своевременно запланированная автором подмога выныривала из ниоткуда, или, проникшись важностью момента, герой обретал нежданно-негаданно силы невиданные, и тогда враги под его мечом или даже кулаками валились десятками, если не сотнями. Заботливые писатели никогда не доводили своих персонажей до принятия решений таких, какое предстояло им: остаться и погибнуть наверняка, без единого шанса на удачу – или отступить и спастись, чтобы провести остатки дней, убеждая всех и каждого во вреде исполнения желаний и тотального счастья – и в обществе неотвязной мысли о том, что может быть, если бы они всё-таки остались…
"Кажется, в шахматах это называется "цугцванг", – тоскливо подумал царевич. Он честно попытался прислушаться к себе, одновременно прощупывая взглядом лиловые в отблесках алого окрестности: не посетила ли его потрясающе-остроумная идея, не проклюнулись ли сверхспособности и не видать ли нежданной помощи.
Но нет. Что-либо более остроумное, чем спросить у супруги, не придумала ли она чего, в голову ему приходить отказывалось. Из сверхвозможностей он обнаружил у себя только способность стоять, не опираясь больше на меч. А помощь…
Из помощников вокруг были только желающие добить, чтобы не мучился.
"Эх, попадись мне только автор этого романа…" – невесело усмехнулся своим мыслям Иванушка, но и эта кривая усмешка слетела с его лица как осенний лист под бурей, стоило только вспомнить про Масдая.
Масдай…
– Ну так что скажете? – пожирая тревожным взором огибающую кольцо орду, поторопил их с ответом Адалет.
Молчание стало ответом старику. Молчание, играющие желваки, отведенные глаза и бессильно опущенные плечи. Не задавая больше вопросов, маг-хранитель сделал несколько пассов и торопливо зашагал туда, где должен был находиться спасительный камень. Кириан поднял на руки Эссельте и поспешил за ним. Огненное кольцо, Иван, Олаф, царевна и калиф двинулись вслед.
Яйцелицые, не ожидав подобного маневра от неподвижного ранее пламени, шарахнулись в стороны, давая пройти, но не отстали.
– Разъяснить – это да… – пробормотал Иванушка, чувствуя, что если сейчас он не будет говорить, то есть не скажет просто хоть что-нибудь, то развернется и очертя голову побежит назад, жди его там хоть Гаурдак, хоть сто Гаурдаков. – Разъяснить – это надо… Люди должны понимать всю важность… нужность… ненужность… вредность… в смысле, опасность для общества… Откровенно говоря, я ведь чуть его не выпустил, когда это… того… этого…
– И я, – вспомнил и покрылся красными пятнами конфуза отряг. – Чуть.
– Погодите, – встрепенулась царевна. – Ты чуть, и он чуть… А кто не чуть?
Все моментально уставились на атлана.
Анчар опустил глаза и криво усмехнулся.
– Если я скажу, что это не я, мне кто-то поверит?
Наследники, царевна и маг-хранитель переглянулись. Атлан напрягся и прикусил губу: ответ был написан на их лицах.
– Поверит, – донесся сзади тихий голос менестреля.
– Что?.. – недоуменно оглянулись на поэта товарищи. – В смысле?..
– Я говорю, что…
– Что?.. – невпопад охнул Анчар. – Адалет!..
Старик обернулся – и сердце его замерло. Вместе со всем остальным Адалетом. Потому что в паре десятков метров от них, внутри кольца, земля зашевелилась, словно огромный гриб пытался найти выход на поверхность, вздулась горкой – и вдруг осела. Там, где только что рос холмик, образовался провал с осыпающимися каменным дождем краями. А оттуда, словно жуткий пар над котлом, поднялось и поползло к ним нечто бесформенное и черное, словно сгустки тьмы, медленно расправляя короткие толстые щупальца, в которых что-то поблескивало.
Лишь одному человеку не надо было долго гадать, что – или кто – это такие.
– Шепталы! – враз севшим голосом ахнул Иван.
Адалет мгновенно вскинул ладони. Тонкая струя бледно-зеленого пламени вырвалась из них и ударила в самую гущу поднимавшихся из провала существ. Пораженные магией твари, неистово шипя, разлетелись на чернильные клочья, но их уцелевшие соплеменники вскинули щупальца, и в людей полетели блестящие камни…
Встреченные полупрозрачной кособокой стеной защитного поля атлана.
Один, другой, третий, четвертый ударились о нее, срикошетили… Оглушительные взрывы потрясли притихшее было плато и швырнули наземь людей. Раскаленные осколки полетели вокруг, поливая секущим дождем и людей, и шептал.
Вся разница заключалась в том, что люди к этому времени лежали, а горные жители выстроились шеренгой, словно расстрельная команда. Или, как выяснилось, словно команда, приговоренная к расстрелу.
– Держись!!! – гаркнул Адалет под неистовое шипение раненого противника, и пылающее кольцо, побледневшее было, вспыхнуло с новой силой.
Был ли выкрик адресован Анчару, поставившему щит, самому себе, или Наследникам, чтобы они держались хоть за что-нибудь, понять никто не успел. Десяток шептал обошли с флангов, и новая порция камней полетела в их сторону. Отброшенные щитом атлана, теперь они срикошетили второй раз, от барьера вокруг нападавших – и кометами улетели в ночь. Статус остался кво: люди внутри, шепталы – снаружи, все живы и здоровы.
– Не знал, что они тоже могут накладывать защитные чары, – дивясь неприятной новинке, пробормотал Адалет.
– Могут – не могут, а с тактикой у них всё одно не очень, – покачала головой Сенька.
– А с мозгами еще хуже, – презрительно пробасил Олаф.
– Так их, мерзопакостных порождений головешки и половой тряпки! – злорадно пробормотал шатт-аль-шейхец, приподнял голову, прикрыл рот и нос рукавом и принялся ощупывать хищным взглядом утонувшие в пыли вражеские ряды. – Молодец, сын гордой Атланды!
В ответ на похвалу сын гордой Атланды промолчал, торопливо и сосредоточенно латая продырявленный купол. Но вместо него отозвался Кириан:
– И нас тоже так…
– Что?.. – не понял Иванушка, отплевываясь и протирая глаза от набившейся пыли и пепла.
– Ёлкин гриб… Знакомые всё лица… – увидела то, что чуть раньше углядел бард и простонала Серафима. – Снюхались… Ворон ворону руки моет, как говорил Шарлемань…
– Да о че… – начал было царевич… и прикусил язык. Потому что из провала, как демоны из-под театральной сцены, медленно и плавно стали подниматься четыре человеческие фигуры, одна из них – женская. И то, что это были ни кто иные, как оставшиеся в завале ренегаты, а также откуда взялся защитный барьер перед шепталами, можно было догадаться и не проявляя чудес сообразительности.
– Адалет! – предостерегающе выкрикнула царевна и не менее предостерегающе уставилась на застывшего на вдохе Анчара.
– Живы?.. – потрясенно расширились глаза волшебника. – Вы живы!!!
Серафима быстро нащупала камень размером с элитную картошку и незаметно отвела руку для замаха. Впрочем, выпрямись она во весь рост и проделай ту же операцию демонстративно и три раза, Анчар сейчас не заметил бы: полупривстав и опершись на пальцы рук, как бегун на старте, он видел лишь своих друзей.
Те тоже углядели его, вскочили, замахали руками и закричали что-то неразборчивое. Антигаурдаковская коалиция насторожилась, но, похоже, слова были обращены не к ним: шепталы, приготовившиеся к новому обстрелу, недовольно запульсировали, зашипели, точно масло на раскаленной сковороде… и опустили щупальца.
Ренегаты вытянули вперед правые руки, коснулись ими друг друга, образуя кособокое солнышко, вспыхнувшее на миг зелеными лучами, и вдруг обращенная к ним часть защитного колпака пропала.
– Кречет, беги!!! – пронзительно выкрикнула женщина, и Анчар, изменившись в лице, подался вперед. Сенькина рука дернулась, совершая заключительное движение – и сбилась с траектории, перехваченная чьими-то сильными пальцами.
– Не надо, – шепнул ей на ухо Иванушка.
– Идиот!!! – взревела царевна, вырывая запястье из захвата, и любимый супруг наверняка стал бы целью следующего замаха, но в этот момент атлан приложил ко рту ладони рупором и закричал:
– Огмет!!! Я говорил с Гаурдаком! Я видел его! Он не такой, каким мы его представляли! Он погубит Белый Свет! Мы обманывались, клянусь Избави… Клянусь своей жизнью! Поверьте мне, прошу!!! Мы должны загнать его обратно, пока не поздно! Он монстр!!!
Сменись моментально ночь ясным днем и окажись вокруг вместо шептал поющие кактусы из сада Шарлеманей, четверка магов так бы не изумилась.
– Ты… – оторопело хватанул воздух ртом Огмет, не зная, на какое признание ему реагировать. – Ты видел… ты говорил… Ты болен! Или переволновался! Успокойся, иди сюда, и…
– Это вы все больные – и я тоже был раньше! – сделав еще шаг вперед и сжимая кулаки, словно от этого слова его могли стать более убедительными, срывающимся голосом прокричал Анчар. – Он не может выполнить того, что обещает! И никто не может! Потому что это всё бред! Подумайте сами! Хорошенько подумайте! Я говорил с ним! Мы были слепы! Обманывали прекрасными мечтами сами себя! Ему нет дела до людей – как нам нет дела до окуней, которых нам подадут на обед! Помогите нам! Вместе мы сможем…
– Он точно с ума сошел! – отпрянул рыжий маг.
– Вы не понимаете!!!..
– Нет! Это ты не понимаешь! – гневно выкрикнул пожилой.
– Ренегат! Предатель! – прорычала колдунья и, разорвав связь с коллегами, яростно вскинула руки. Из ее ладоней к голове растерянно застывшего атлана метнулись фиолетовые молнии, и если бы не точный прыжок отряга, сбивший растерянного товарища с ног, одним Наследником в следующий миг стало бы меньше. В то же мгновение остатки защитного поля с резким хлопком исчезли, пропуская потерявшие цель лиловые разряды – но тут же выросли заново.
Одновременно стало уменьшаться и бледнеть огненное кольцо, отгораживавшее их от крылатых.
– Адалет, пламя гаснет! – всполошился Ахмет.
– Я не могу держать… сейчас… две защиты… – отрывисто прохрипел старик. – Хотя пытаюсь… Но купол нужнее…
– Но купол ведь ставил… – Серафима недоуменно зыркнула на атлана, еле выглядывающего из-под тяжеленной туши Олафа. Конунг смущенно вскочил.
– Я сейчас!.. – прохрипел Анчар, вытянул руку, но не успел коснуться пальцев Адалета, как купол накрыл оранжевый туман. Всё вокруг пропало из виду. Даже звуки исчезли, растворенные мутной мглой. Казалось, закричи они сейчас – и голоса их улетучатся, впитавшись в клубящуюся снаружи хмарь, прильнувшую к куполу.
Сенька показала рыжему туману неприличный жест, и тот вскипел малиновыми пятнами, словно обиделся. Впрочем, на чувства и переживания апельсиновой отравы ей было наплевать.
– Ренегатов штуки? – почти ожидая, что его будет не слышно, спросила она. И верно: слов ее было не разобрать уже через пару шагов.
Адалет, прочитав по губам, кивнул – бледный, с застывшим от непосильного напряжения лицом.
– Ну тогда часок-другой можно предаться грезам и отдохновенью, – не замечая, снисходительно хмыкнул калиф. – Ибо скорее муха разобьет стекло, чем какие-то реньи гады сокрушат то, что сотворил сам…
Земля заскакала под их ногами, купол содрогнулся от неслышимых взрывов, пошел серебристыми трещинами и захрустел, будто туман пытался продавить ослабевшую защиту.
Впрочем, именно так оно и было.
– Адалет!!!.. – глухо, словно со дна реки, выкрикнул Анчар, рванулся и схватил старика за руку.
Вокруг магов заиграли сине-зеленые сполохи. Трещины в потолке пыхнули золотом и пропали, но тут же череда новых – таких же беззвучных – взрывов побросала наземь людей, и затянувшиеся было раны защитного поля вскрылись вновь. Оранжевая мга потянулась вовнутрь, принося с собой удушливый запах жженого чеснока и смолы, от которого чесалось горло и свербело в носу.
– Держ-ж-жи… – прохрипел атлан и обмяк. Адалет вскинул руки, замер, со стоном стиснув зубы и зажмурившись, будто пытаясь в одиночку поднять всё плато Смерти, ноги его подогнулись, и он, задыхаясь от напряжения, осел наземь – но не опуская рук, не разрывая концентрации, не открывая глаз…