7
На другой день, это было во вторник, 1 июля 1997 года, в пять минут девятого утра Филипп Сорель позвонил в филиал банка в маленьком баварском городке. Номер телефона он получил в справочном бюро. Ирена еще спала. Она всегда вставала очень поздно.
Девушке, которая сняла трубку в банке, Сорель сказал, что ему необходимо поговорить с Якобом Фернером.
- Одну секунду, пожалуйста, соединяю вас с господином директором филиала.
"По крайней мере, в этом есть ясность", - подумал Сорель, услышав знакомый голос:
- Фернер!
- С вами говорит человек, которому вы вчера звонили. Немедленно позвоните мне!
- Через несколько минут.
- Хорошо, я подожду.
Через минуту-другую в спальне Сореля зазвонил телефон.
- Я опять на вокзале. Это совсем близко от нас. Мою объяснительную записку я ночью написал. Можете получить копию по факсу.
- Уничтожьте эту записку! Я заплачу.
Фернер, похоже, не удивился.
- Причем сейчас же.
Сорель заметил, что на лбу у него выступил пот. Прошедшую ночь он спал какой-нибудь час, не больше. Голова болела, глаза горели, левое веко дергалось.
- Так что?..
- Вы поручите вашему банку перевести всю сумму на два счета в местный филиал… Я дам вам счет банка и номер счета вашего сына. - Сорель записывал цифры. - На этот счет будет возвращена сумма кредита с процентами… это составит ровно триста восемнадцать тысяч двести двадцать две марки и тридцать пфеннигов… Записали?
- Да.
- А на второй счет вы переведете тридцать тысяч, оговоренную сумму комиссионных. Запишите номер счета! Вот он…
И этот номер Сорель записал. А потом спросил:
- Это номер вашего личного счета?
- Да, естественно.
- И вы хотите получить комиссионные на счет в вашем же банке?
- Я обязан держать свои деньги в нашем банке, господин Сорель! Не у конкурентов же мне их держать! На что это было бы похоже? Да вы об этом особенно не беспокойтесь… Переводы должны быть на счетах сегодня же не позднее шестнадцати часов.
- Они придут вовремя.
- В противном случае…
Филипп Сорель повесил трубку.
Пот заливал ему глаза. Он утирал его тыльной стороной руки. Потом позвонил в свой банк и дал соответствующие указания.
8
"Если он принюхивается к розе, значит, от нее воняет", - подумал Сорель, готовый вот-вот взорваться от ярости.
Доктор Дональд Ратоф нажал на кнопку в левом подлокотнике своего замечательного стула. Спинка откинулась назад. И Ратоф вместе с ней.
- Это чрезмерный риск для фирмы, - говорил он. - И ты давно уже был на грани увольнения. И даже за гранью. Ужасная для тебя история, это я тебе совершенно честно говорю.
"Спокойствие, - думал Сорель, - полное спокойствие. При таком сыне я и впрямь представляю собой чрезмерный риск для фирмы, причем давно. Они просто вынуждены вышвырнуть меня вон. Им давно пора это сделать. Поделом мне, поделом! Только, может быть, Целлерштейну стоило бы все-таки вызвать меня и сказать все это, проявить понимание того, что я в данном случае жертва, а не виновник событий. Не обязательно было натравливать на меня косоротого, чтобы уволить меня. Только не этого человека, который ненавидит меня. Перестань! - оборвал он себя. - Прекрати думать об этом сейчас же, слышишь! Конечно, они должны были натравить именно этого косоротого. Его и никого другого! Разве ты еще не догадался, что это входит в их систему?"
- Скажи мне, в конце концов, что там произошло у них, в этом филиале банка? Мой банк перевел по телеграфу две суммы - во-первых, кредит с процентами на счет Кима и эти комиссионные…
- …на счет Фернера, - хрюкнул Ратоф, повернулся на стуле и расхохотался. - А вышло, что по ошибке кредит с процентами перевели на его счет, а комиссионные - на счет Кима.
- Не может быть.
- Может! И все открылось.
- Но ведь я дал моему банку самые точные данные…
- Что из того… проколы всюду случаются, дело такое… - Ратоф опять засмеялся. - Конечно, Фернер поменял в компьютере платежи местами, и они попали на те счета, что положено. Но вышло у него все как-то неловко. Во время ревизии контролеры отметили какое-то движение в счетах, и оно показалось им нечистым. Ну, они и взяли Фернера в оборот. Как я тебе уже говорил, час спустя он вывалил перед ними всю эту блевотину. И не стал утаивать, что проделывал такие штуки не раз и не два.
- Какие такие штуки?
- Давал кредиты за комиссионные. Молодец какой!
- И что с ним будет, с Фернером?
- Может быть, они убедили его, что лучше всего ему подать заявление об уходе. А может быть, даже этого не будет. Руководство поставит ему на вид какое-нибудь упущение, и дело этим ограничится. Никакой банк не может позволить себе скандала - точно так же, как и мы. Да наплюй ты на этого идиота. Позаботься лучше о себе самом.
- А что будет со мной? Что мне светит? Что вы там на мой счет придумали?
- После всего, что ты сделал для "Дельфи", мы предлагаем тебе самое полюбовное решение из всех возможных. Ты будешь доволен, я уверен. Руководство в высшей степени благожелательно к тебе относится.
"В высшей степени благожелательно, - подумал Сорель. - Анекдот о еврее и об эсэсовце со стеклянным глазом".
- Я тебе сейчас все растолкую. Сначала ты позвонишь своей жене.
- Зачем?
- Потому что само собой разумеется - я хочу сказать, что теперь-то это действительно само собой разумеется! - нам как можно скорее нужно заполучить твой компьютер и все материалы, с которыми ты работал дома. Их нужно немедленно оттуда изъять.
- Изъять? С какой стати?
- Недалеко от вашей виллы на углу Бухенродштрассе стоит машина с двумя охранниками из нашей фирмы. Давай, звони!
- Ирена еще спит.
- Так разбуди ее! Или объясни все домоправительнице. Пусть впустит охранников в дом и проводит их в твой кабинет. Скажи, что тебе все это необходимо для работы здесь. Срочное, мол, поручение. Поэтому-то ты их и прислал. Позвони и скажи это!
- А если я не позвоню?
- Тогда через час у нас в руках будет судебный ордер на обыск и изъятие отдельных вещей. Тогда к вам на виллу заявятся наряды полиции… судебные исполнители… поднимется страшный шум, соседи все увидят… Если ты предпочитаешь такой ход событий…
Филипп Сорель сел за телефон, набрал домашний номер. Через некоторое время домоправительница сняла трубку:
- Да, слушаю!
- Это я, Генриетта.
- Милостивая госпожа еще спит, что-нибудь…
- Нет, все в порядке, - Сорель говорил, с трудом преодолевая волнение. - У нас здесь, в главном здании, срочная работа. Только и всего. Некоторое время мне придется работать только в своем рабочем кабинете. Сейчас приедут два человека из "Дельфи", они предъявят вам свои документы. - Ратоф пододвинул ему через стол бумажку, на которой были написаны фамилии охранников. - Их зовут Герберт Эндерс и Карл Герцог. Попроси их обоих предъявить свои документы… - Ратоф одобрительно кивнул. - Жену не будите! Эти двое все вынесут тихо. Они привезут мне все, что нужно. Вы поняли?
- Конечно, господин Сорель! Только я не знаю, что вам нужно…
- Все. Я вам как будто объяснил уже…
Косоротый снова согласно кивнул.
- Хорошо, господин Сорель. Буду ждать, когда эти господа приедут.
- Спасибо, Генриетта! - Сорель положил трубку.
- Прекрасно, - сказал Ратоф. - Ты все проделал по первому разряду, друг мой. Я тобой восхищаюсь. Я всегда тобой восхищался. И не только из-за твоих дарований. Еще и из-за того, как ты держишься.
- Дональд?
- Да, Филипп?
- Заткнись!
Ратоф рассмеялся.
- Ах, друг мой! Я на тебя не сержусь. И никогда держать зла на тебя не буду. Для меня ты персонаж из античной трагедии. У них есть мобильные, я слышал.
- У кого?
- У Герцога с Эндерсом. - Нажатие на кнопку в подлокотнике. Спинка стула подается вместе с Ратофом вперед. Он набирает длинный номер. Ждет соединения, потом называет свою фамилию.
- О’кей, Герцог. Подождите еще пять минут и поезжайте! Вам откроет домоправительница. Милостивая госпожа еще почивает. Возьмите все до последней записки… Да, да, конечно, я могу на вас положиться, я знаю. Когда закончите, немедленно возвращайтесь и доложите мне! Конец связи, - Ратоф бросил взгляд на Сореля. - Так, с этим покончено. Теперь займемся-ка твоим кабинетом. Только мы двое. Чтобы никто ни о чем не догадался. Ты теперь возьмешь на себя другие дела. Я уже сказал.
- Кому?
- Всем. Твоим секретарям, твоим сотрудникам.
- И что же это за задачи?
- Будешь передавать знания.
- Что-что?
- Будешь передавать знания. Свои собственные! Будешь выступать на конгрессах. Ты ведь все равно собирался в Женеву, да? Вот видишь! Все совпадает так, что лучше некуда! В самом деле! Выступишь на этом самом симпозиуме, как он там называется: "Беседы о будущем" или "Мир в двадцать первом веке", а?
- "Перспективы двадцать первого века".
- Когда это у них начинается?
- Ровно через неделю, пятнадцатого.
- А тебе когда выступать?
- Шестнадцатого.
- Все идет как по маслу. - Нажатие на кнопку. Одна из ножек стула выдвинулась и приподнялась. Ноги Ратофа как бы повисли в воздухе. - С этого дня ты будешь частым гостем на конгрессах и симпозиумах. Будешь выступать с докладами во всем мире.
- И об этом ты сказал моим сотрудникам?
- И секретарям.
- Когда?
- Что "когда"?
- Когда ты им об этом сказал?
- Сегодня утром. Ты ведь обычно приходишь только к девяти. А твои сотрудники появляются раньше. Я должен был проинформировать их раньше, чем тебя. Ведь можно было предположить, что ты… Это было бы естественной реакцией, старина, совершенно естественной реакцией… Но теперь главное позади. Теперь ты осознаешь, что и я, и "Дельфи" только добра тебе желаем - только добра! Несмотря ни на что, у тебя будет много командировок. Будешь выступать с лекциями, понимаешь? Эту идею предложил руководству я. Я твой друг, ты же знаешь.
Сорель молча посмотрел на него.
- Да еще какой друг, нет, честное слово. - Ратоф начал восхищаться самим собой. "Почему он все еще у нас, хотя ему уже пятьдесят один?" - спрашивал я себя. Почему ты еще десять лет назад не показался нам уже слишком старым, выдохшимся? Потому что ты был с нами с самого начала! За последние тридцать лет мы развивались потрясающими темпами. Ты во всем этом участвовал: сначала в "Альфе", потом в "Дельфи". В этом развитии есть и твоя заслуга. Ты ведь еще не забыл эти страшные громадины - компьютеры семидесятых годов, ты сам их проектировал. Ты ведь помнишь еще старые языки программ: Кобол, Ассемблер и так далее… "Не думайте об изобретениях Сореля и только о них! - говорил я. - Вспомните о его знаниях, о его опыте! Второго такого человека нет", - говорил я им…
- Дональд…
- Нет, дай мне выговориться. У нас есть дочерние компании во всем мире. Мы сотрудничаем с предприятиями других фирм. Мы прислушиваемся к тому, что о нас говорят. В том числе и о тебе лично. И поэтому руководство предлагает уладить дело следующим образом. В ближайшие пять лет ты будешь получать всю свою прежнюю зарплату - но только зарплату, без надбавок и премиальных. Когда я думаю о размерах твоей зарплаты, я просто облизываю губы. Но пять лет ты будешь в полном распоряжении "Дельфи". А через пять лет поговорим о новых условиях. И может быть, как сказал я, может быть, Филипп…
- Хм…
- …может быть, даже о твоем возвращении. Но это все в будущем. Откуда нам знать, что будет через пять лет… Все, что следует, записано в соглашении о наших отношениях. О самом договоре ты, разумеется, никому ни полслова. Проронишь хоть одно слово - всему конец! Если ты нарушишь договор, если вступишь в переговоры с другой фирмой, если хоть один-единственный раз откажешь фирме в услуге, о которой тебя попросят…
- Что вы тогда сделаете?
- Тогда нам придется защищаться.
- Каким же образом?
- Ты это на себе почувствуешь, Филипп, и очень, очень скоро. Ты меня понял?
- Хм.
- Нет, не "хм!" Скажи, что ты нас понял.
- Я все понял.
- Официально это будет звучать так: "Филипп Сорель, наш выдающийся сотрудник, уважаемый во всем мире ученый, в ближайшие годы будет работать не в главном управлении фирмы, а займется преподавательской и лекционной деятельностью. Будет читать лекции и преподавать". Как это ты находишь?
Сорель не ответил. Ему вдруг сделалось так нехорошо, что подкатила рвота.
- С Женевы ты и начнешь! - надул щеки Рагоф. - Об опасности, которую представляет собой новый вирус "ява" и об ошибке с тремя нолями тысячелетия. В Международном центре конференций! Бывал ты там?
- Нет!
- Зато я бывал! Ну и здание, доложу тебе, совершенно фантастическое! Дыхание перехватывает! Ты будешь выступать перед лучшими в мире специалистами. Видишь, как удачно все сходится? Согласен? Ну, скажи, что согласен!
- Согласен.
- Ты в Женеве бывал?
- Нет.
- Никогда не был? Ты ведь весь мир объездил!
- А вот в Женеву попасть не довелось. Только на аэродроме был. Когда пришлось пересаживаться на другой самолет.
- Изумительный город, - восторгался Ратоф. - Ты в него влюбишься. Ты ведь любишь Францию. А это почти Франция. Почти. Ты ведь французским владеешь, как немецким. В Женеве ты будешь чувствовать себя прекрасно. Я тебе завидую. - Он вне себя от удовольствия задвигался взад и вперед на стуле, даже отъехал чуть-чуть в сторону. - Когда ты летишь?
- Я собирался уже в четверг. Хотел до начала немного оглядеться…
- Чудесно, чудесно. Поселишься в отеле "Бо Риваж", мы заказали тебе двухкомнатный номер.
- Я уже заказал в "Ричмонде"…
- Наплюй на "Ричмонд"! У тебя будет двухкомнатный номер или "люкс", в "Бо Риваже"! Какой оттуда вид… а какая там в ресторане жратва… а какой сервис! Такой человек, как ты, просто должен жить в "Бо Риваже". Разве ты не должен выступить в Международном центре конференций?
- Да.
- Когда?
- В начале декабря.
- Тогда я имею честь от имени "Дельфи" и, разумеется, за счет "Дельфи" предложить тебе полгода пожить в "Бо Риваже".
- Полгода? - "Они хотят для начала убрать меня из Франкфурта, - подумал Сорель. - Их можно понять".
- Ужасно, правда? Хуже, чем в привокзальной гостинице, а? Бедный мой! Полгода в "Бо Риваже", ухмыльнулся Ратоф. - Можешь, разумеется, взять с собой Ирену, чтобы не умереть от тоски по ней… Мне-то известно, как вы друг к другу привязаны. Мы предоставим в ваше распоряжение рояль.
- Прекрати!
- Ты не обязан брать с собой Ирену! Твоей пианистке ведь совершенно безразлично, где ты и чем занимаешься… Она, конечно, предпочтет остаться у своего инструмента… За полгода у тебя всего два доклада. Ну, разве что ты нам иной раз зачем-нибудь потребуешься. Наслаждайся этим временем! Самим городом и его удивительными окрестностями! Вот увидишь, ты очень быстро обретешь покой, ты будешь чувствовать себя очень вольготно, это я тебе абсолютно честно говорю, ты забудешь о постоянной нервотрепке, об этой постоянной гонке!.. - Ратоф повернулся на стуле вокруг своей оси. - Ну, разве я не шик с отлетом для тебя придумал при данных обстоятельствах?
Сорель промолчал.
Ратоф встал.
- Ну, ладно. В его глазах вновь блеснуло коварство. "Коварные свиные глазки", - подумал Сорель. - Не буду с головы до ног упаковывать тебя в шоколад. Давай, пошли!
- Куда?
- Очистим твой кабинет. Все это нужно будет снести вниз, в сейф. Туда же поместим все, что привезут Герцог с Эндерсом. Только после этого мы успокоимся. В своей голове ты много не унесешь, чересчур сложная все это материя. Ты разочаровал меня, Филипп. Я ожидал от тебя хоть немного благодарности после всего, что я для тебя сделал. - Ратоф направился к двери. - О’кей, ты никакой благодарности ко мне не испытываешь. Переживу. Но это все-таки больно ощущать, мы столько времени проработали рядом. После нашей долгой дружбы, после всего, что мы пережили вместе. Нет, черт побери, это причиняет боль…
- Ты мерзкий, лживый говнюк, - сказал Филипп Сорель.
Дональд Ратоф рассмеялся.
- Вот так-то! - сказал он. - Ты бы еще пинка в зад дал старому другу. Спасибо, Филипп, спасибо большое!
Он вышел в коридор. Сорель за ним.
Было десять часов тридцать пять минут утра.
9
- Пожалуйста, назовите вашу фамилию и имя, дату и место рождения, - проговорил мягкий женский компьютерный голос. Он донесся из четырехугольного дисплея, встроенного в стену рядом со стальной дверью на пятом подземном этаже.
Было четырнадцать часов десять минут.
- Дональд Ратоф, - медленно и отчетливо сказал он. Филипп стоял рядом. - Четырнадцатого мая 1951 года, город Кёльн.
Три секунды тишины.
Потом компьютерный голос:
- Благодарю. Идентификация голоса: положительно. Наберите дополнительный код!
- Отвернись! - сказал Ратоф.
Сорель повернулся к нему спиной и услышал, как тот набрал целый ряд цифр.
- Благодарю, - проговорил компьютерный голос несколько секунд спустя. - Данные положительные.
За спинами у них стояли два сотрудника охраны фирмы в черных костюмах, каждый с доверху нагруженной тележкой. Это уже успели вернуться Эндерс с Герцогом, забравшие все материалы с белой виллы Сорелей на Хольцекке. Из-за большого беспорядка в кабинете Сореля прошло довольно много времени, пока Ратоф, к собственному удовлетворению, со всем разобрался.
Стальная дверь отъехала в сторону. В маленьком "предбаннике" сидел охранник с автоматом на коленях. Он не поднялся и не проронил ни слова, когда появились Ратоф с Сорелем в сопровождении Герцога и Эндерса с тележками. Стальная дверь закрылась за ними. Напротив, рядом с другой стальной дверью, был закреплен некий прибор, напоминающий аппарат врача-окулиста. Ратоф нажал на клавишу прибора. Вновь раздался компьютерный голос: "Проведите сканирование кожного покрова".
Ратоф приложил подбородок к металлическому полукругу, выступающему из аппарата, а лбом прижался к специальной металлической выемке. Рисунок его кожи был в памяти компьютера, и теперь аппарат производил контрольное сравнение.
- Благодарю, - через несколько секунд проговорил мягкий женский голос. - Данные положительные. Попрошу спецкарту.
Дональд Ратоф достал из кожаного бумажника черную пластиковую карточку и медленно просунул ее в щель рядом с металлическим полукругом.
- Благодарю, - проговорил компьютерный голос. - Теперь сигнал тревоги отключен.
Вторая стальная дверь отошла в сторону. Вооруженный охранник по-прежнему не шевелился. Ратоф был единственным, кто имел такую спецкарту. Второй экземпляр лежал в сейфе главного менеджера фирмы в главном здании "Дельфи". На карточке Ратофа были зафиксированы не только его данные, но и данные всех его заместителей - на случай, если Ратоф заболеет или будет отсутствовать по иной причине.