– Ну что, давайте знакомиться! Мы ваши родственники… Меня зовут Бавер, а это мои младшие брат и сестра, Анвар и Гульшан!
– Очень приятно! – сказала Фарида. – Чем больше родственников, тем лучше!
– Мы с вами родственники по ахмедовской линии, – продолжала Бавер. – Живём в Хасавюрте, вот приехали познакомиться, до этого ведь не общались… по некоторым причинам!
Слегка растерявшись, Имран слушал, и до него только сейчас стало что-то доходить. А женщина между тем проговорила:
– Что ж, скажу как есть, чего там ходить вокруг да около! Наша тётя Кумсият была невестой твоего, Имран, отца, который женился потом на вашей матери. Наша мама, к сожалению, рано умерла, мы её почти не помним, а тётя Кумсият заменила нам её и очень много для нас сделала, фактически вырастила нас, и потому мы никак не могли её ослушаться, когда… ну, когда она категорически запретила нам общаться с вами. Чего скрывать, ваш отец сильно её обидел, фактически бросил её… ну и… рана у неё всю жизнь кровоточила! Видать, сильно она его любила, а маму вашу, соответственно, нет! Вот и поставила перед нами такое условие. Но теперь её нет в живых, вот мы подумали и решили, что мы всё-таки должны общаться между собою… Происходим-то из одного рода и фамилию одну носим! Наши деды, в конце концов, были родными братьями! Вот мы и решили сами приехать к вам, протянуть, так сказать, руку…
Женщина замолчала, и в наступившей тишине слышно было лишь тиканье стрелок на стоявших в углу больших часах.
Крайне взволнованный, Имран поднялся и, шагнув к гостям, обнял поочерёдно всех троих. Фарида последовала его примеру, а потом вдруг всхлипнула, и вслед за нею расплакались обе женщины.
Спустя немного времени, когда волнение улеглось. Имран обратился к жене:
– Иди, позови маму! Если уж знакомиться, так всем!
Айша, накинув на голову платок, вошла в зал и, улыбнувшись, тепло приветствовала гостей. Те, в свою очередь, подошли к старой женщине и обняли её.
– Я рада, – взволнованно произнесла Айша, – что у моего сына появился ещё один брат! Чем больше братьев, тем лучше! Живите в мире, дружбе и любви! А прошлое пусть останется в прошлом. Вашей вины здесь никакой нет!
Глава 19
Летняя сессия была в самом разгаре, и Марьяша с Хадей допоздна просиживали над конспектами, готовясь к экзаменам. Самым трудным из них для Марьяши была психология. И не потому, что предмет был трудным, а просто все боялись экзаменатора – грозного Емельяна Яковлевича Криштопу, о строгости и принципиальности которого ходили легенды.
– Вот увидишь, я провалюсь! – говорила Марьяша подруге, лихорадочно закрепляя в шпаргалках прочитанный материал. – Я всё тут же забываю!
– Не понимаю, чего ты так боишься! – говорила ей Хадя, которая, как всегда, ничего не боялась. – Возьмёшь билет, сядешь на место и тут же всё вспомнишь!
– Нет, я чувствую, что не сдам! – упрямо твердила Марьяша, но когда подошёл срок экзамена и она оказалась лицом к лицу с Криштопой, то увидела перед собою не грозного и свирепого людоеда, а румяного старика, который, выслушав её ответ, весело сощурился и спросил:
– Ну, а вы, уважаемая, к какому типу темперамента себя относите?
– Я… это… ну, где-то между холериком и сангвиником! – выпалила Марьяша, на что экзаменатор ответствовал:
– Вот как? Любопытно, любопытно! Что ж, холерико-сангвиник, ставлю вам "хорошо", можете идти!
Марьяша, не веря своему счастью, поспешила к двери. Студенты закидали её вопросами:
– Ну, как он принимает? Зверствует? Что спрашивает?
– Вы сначала определитесь со своим темпераментом, а потом уже заходите! – сказала Марьяша, вытаскивая из кармана свёрнутые в "гармошки" шпаргалки и раздавая их друзьям. – Это вам для страховки, но воспользоваться точно не получится, даже и не пытайтесь!
* * *
Марьяша обогнула улицу Батумскую и подходила к лестнице, ведущей к её дому, когда услышала за спиной своё имя. Оглянувшись, она увидела Саида. Запыхавшись, он подошёл к ней и сказал: "Привет!"
– Привет! – ответила Марьяша, остановившись в нерешительности.
– Как дела? – спросил Саид, и интонация его голоса показалась девушке несколько необычной.
– Нормально, экзамен сдала! – сообщила ему Марьяша.
– Да? Поздравляю, поздравляю…
Он замолчал и в наступившей паузе, казалось, сосредоточенно обдумывал что-то важное. Марьяше стало не по себе от этого молчания, и она сказала:
– Извини, мне надо идти.
Парень сделал протестующий жест и произнёс:
– Надо поговорить серьёзно… Только не сейчас… Меня ждут… Ну, там одно дело… Я завтра уезжаю на практику, на месяц. Я тебе позвоню и всё объясню… – Он замолчал и тут же добавил, запинаясь: – Послушай, мне в данный момент… очень нужны деньги, я должен отдать кое-кому… Ты меня не выручишь?
Марьяшу, ожидавшую чего угодно, но только не этого, охватило лёгкое разочарование, но, тут же его подавив, она открыла сумку, где лежала полученная как раз сегодня летняя стипендия.
– Вот, возьми, – сказала она, протягивая парню несколько десятирублёвых купюр.
Парень взял деньги и, пряча глаза, сказал:
– Спасибо… Я верну! Просто действительно нужно!
Коротко кивнув, девушка сбежала по лестнице, слыша за спиной:
– Я позвоню!
Глава 20
– Пап, мне нужно поговорить с тобой!
Профессор Абдусаламов оторвал взгляд от бумаг и взглянул на сына. Лицо Саида выражало решимость, как если бы он собрался спрыгнуть вниз с высокой скалы.
– Слушаю тебя, дорогой!
Из всех троих детей Саид, как старший, был для отца самым многообещающим, хотя и не пошёл, как от него ожидалось, в медицину. Во-первых, он был единственным сыном, а следовательно, продолжателем известной фамилии; во-вторых, он был достаточно честолюбив, чтобы не сказать, амбициозен, с раннего детства заверяя окружающих, что станет ни больше ни меньше, как секретарём обкома партии. Ну, а в-третьих, мать его, увидев во сне покойную бабушку, сообщившую, что Саид станет "большим человеком", уверилась в этом сама и уверила своего супруга, вообще-то ни в какие сны не верившего, а тут вдруг возжелавшего поверить.
На свою профессорскую зарплату отец покупал ему всё самое лучшее, что можно было достать в магазинах плюс из-под полы или с импортной базы стараниями благодарных пациентов.
Он не отказывал сыну и в карманных деньгах, не зная, впрочем, что этих денег парню всегда не хватало, ибо, сам этого не признавая, он не на шутку увлёкся безобидным на первый взгляд веществом, называемым в народе "дурью", а среди ребят – анашой.
Глядя сейчас с нескрываемой любовью на своего отпрыска, профессор Абдусаламов ждал с его стороны очередной материальной просьбы, в душе уже готовый её удовлетворить.
– Я… я хочу тебя попросить… ну, то есть сказать…
Саид, обычно не терявшийся, сейчас мялся и подыскивал слова, и тогда отец сказал ему:
– Ну, говори, сынок, что там у тебя?
– Короче… Мне нравится одна девчонка, ну, то есть девушка… и… я хочу на ней жениться!
Профессор Абдусаламов, ожидавший чего угодно, но только не этого, вскинул удивлённо брови:
– Ого! Так вот сразу и жениться?
– Ну… не сразу, но хотя бы засватать!
– Погоди-ка! Давай по порядку. Кто она, откуда и так далее.
Профессор достал из коробка сигарету и, чиркнув зажигалкой, затянулся, давая сыну время объясниться.
– Зовут её Марьяша. Она учится в ДГУ на историческом. И… она мне нравится!
– Это я уже понял! А что за семья?
– Насчёт семьи не знаю, не интересовался.
– Так надо ведь узнать! Не можем же мы брать девушку, не зная толком, какого она роду-племени!
– Пап, для меня это не имеет значения, я…
– А для меня имеет! – жёстко сказал отец. – От семьи зависит всё: воспитание, и поведение, и нравы. У этой твоей Марьяши есть фамилия?
– Её фамилия Магомедова. Кажется, если не ошибаюсь, её родители врачи.
– Ну вот уже кое-что проясняется! А где они живут хоть?
– У них квартира на улице Свободы, недалеко от гостиницы "Дагестан".
– Ну вот что, сын. Ты давай узнавай о её родителях, а потом мы вернёмся к этому разговору, договорились?
Когда днём позже сын назвал имена Юсупа и Малики, профессор Абдусаламов погрузился в долгое молчание, а затем произнёс внезапно осевшим голосом:
– Кажется, я знаю этих людей. Во всяком случае, когда-то знал…
Большего Саид от отца добиться в тот день не смог. Более того, Марат Алиевич отказался от ужина и даже не стал смотреть свою любимую передачу "Клуб кинопутешествий".
* * *
Саид, однако, проявил настойчивость, и Марату, судившему по его такой настойчивости, было ясно, что сын влюблён, как никогда.
Все дни после первого их разговора он пребывал в растерянности, какой давно уже не испытывал. Ему вспомнились его собственная юность, то светлое и чистое чувство, которое соединяло их с Маликой, их совместные планы на будущее, мечты об аспирантуре и всё то, что было разом перечёркнуто одним-единственным разговором в парткоме.
Конечно, Малика тысячу раз была права, облив его презрением. Жизнь показала, что политические ситуации, на первый взгляд неразрешимые, имеют свойство меняться самым неожиданным образом. То, что вчера ещё казалось неприемлемым, сегодня может оказаться вполне возможным и реальным.
Тогда он просто очень испугался за свою карьеру. И вот карьера его успешно состоялась, у него есть всё, что необходимо для спокойной, комфортной жизни и поддержания авторитета в обществе. Всё, кроме человеческого счастья, а оно обеспечивается лишь любовью, которую он не сумел сберечь. А теперь его сын заявляет, что хочет жениться на дочери Малики, которую он, Марат, когда-то предал. И как он должен объяснить сыну, что это невозможно?! В первую очередь Малика и сама никогда этого не допустит.
Поразмыслив, он решил насколько возможно оттянуть момент разговора с сыном. Но тот и не думал сдаваться и несколько дней спустя снова обратился к отцу:
– Папа, я хочу всё-таки, чтобы вы с мамой как-то урегулировали этот вопрос с её родителями! О свадьбе я не говорю, прошу пока только засватать.
Марат в молчании выслушал тираду сына и после небольшой паузы сказал:
– А она сама хочет этого?
– В смысле выйти за меня? Ну… пока я с ней об этом конкретно не говорил, но думаю, что она сделает так, как скажут ей родители!
"В том-то и дело, – подумал про себя Марат. – Ни за что Малика не согласится… Впрочем, столько лет прошло… Возможно, она уже всё забыла и простила!"
На какой-то миг вся эта история показалось ему даже забавной. Надо же, как в жизни всё оборачивается, кто бы мог подумать!
Сыну он сказал:
– Ладно, я займусь сам этим вопросом. А ты всё-таки поговори с этой своей Марьяшей!
Глава 21
Малика неторопливо шагала по тенистой больничной аллее, с наслаждением вдыхая свежий воздух, которого в больничных помещениях всегда не хватало. Она любила это время суток – вечер ещё не наступил, а день вроде как уже закончился, позади больничная суета, рутина, консультации, пятиминутки, а впереди тихий уютный вечер в кругу семьи. И между этими двумя важнейшими составляющими её повседневного бытия было вот это неспешное возвращение домой, пешком в любую погоду и непогоду.
Пока она лечила своих больных, снаружи, оказывается, уже и дождик прошёл. Прошёл, оставив после себя свежесть и аромат озона, сверкавшую влажной чистотой зелень махачкалинских деревьев и кустарников.
Направляясь к больничным воротам, Малика вдруг подумала: вот ведь как всё интересно получается в жизни, законы природы и человеческие функционируют независимо друг от друга в раз и навсегда установленном режиме, цикличность тех и других параллельно одна другой выполняет тысячелетиями одну и ту же работу: день-ночь, зима-лето, дождь-солнце, жизнь-смерть… тик-так… тик-так… и при всём этом человек без природы неминуемо пропадёт, а вот природа без человека вполне может обойтись.
Так думала Малика, возвращаясь с работы домой, и постепенно мысли её перетекали в другую плоскость: что приготовить на ужин, не забыть забрать из химчистки Юсупов пиджак, обязательно посмотреть вечером школьный дневник Мажида, который накануне никак не мог отыскаться в его портфеле.
Выйдя за ворота, Малика перешла улицу и свернула в тенистый, тихий переулок, откуда путь до дома был, во-первых, короче, а во-вторых, приятнее для души, жаждавшей хотя бы кратковременного уединения.
– Малика! – услышала она за спиной голос и подумала в ту же секунду: "Господи, он так и будет всю жизнь окликать меня на улице?!"
Марат, погрузневший и поседевший, но по-прежнему красивый, вышел из машины и быстро направлялся к ней.
– Здравствуй!
Широко улыбаясь, он протянул ладонь, и Малика, чуть помедлив, ответила коротким рукопожатием.
– Как поживаешь?
– Хорошо, спасибо… – Она не спросила в ответ, как поживает он, а Марат не заметил либо сделал вид. Как и в прошлую их встречу, он разглядывал её, словно желал убедиться, что она, при его отсутствии в её жизни, должна была, по меньшей мере, поникнуть, как скошенная трава, и был явно удивлён, что этого не случилось.
– Прекрасно выглядишь! – наконец, произнёс он.
– Спасибо.
Малика спокойно стояла и ждала продолжения, чувствуя, что неспроста он остановил её посреди улицы.
– Давай подвезу! – Он произнёс это беззаботно, хотя слегка настороженный взгляд выдавал его внутреннее смятение.
– Спасибо, не нужно, я хочу пройтись! – ответила Малика.
– Вот, живём с тобой в одном городе, трудимся в одной системе, а практически нигде не пересекаемся! – Та же беззаботность в голосе и та же настороженность во взгляде.
Малика, ничего не ответив, взглянула на часики, всем видом показывая, что торопится, а Марат, словно не замечая, продолжал:
– А между тем есть многое, о чём хотелось бы поговорить!
– Извини, Марат, но я действительно очень спешу! – твёрдо произнесла Малика.
– Я ведь тебе предлагаю: садись в машину, а по дороге поговорим!
– Говори здесь! – сказала Малика.
– Видишь ли… – Он замялся, подыскивая правильные слова. – В жизни иногда случаются такие ситуации… которых меньше всего ожидаешь, особенно если речь идёт о детях!
– А что такое? – Голос Малики чуть потеплел, и Марат, от которого это не укрылось, поспешно продолжил:
– Когда-то, Малика, нас с тобою связывала большая любовь…
– Не будем о любви! Тем более о большой! – В голосе женщины зазвенел металл.
– Нет, Малика, будем! Я виноват перед тобой, и у тебя есть все основания для обиды…
– Никакой обиды нет и не может быть! Всё случилось так, как и должно было случиться.
– Нет, не должно было! – воскликнул упрямо Марат. – Всё должно было быть по-другому!
– К чему этот разговор? – устало сказала женщина. – У каждого из нас своя жизнь. Не знаю, как ты, а я счастлива и ни о какой другой жизни не мечтала бы.
– Что ж, приятно слышать! – криво усмехнулся Марат. – Но есть ещё один момент. Он касается наших детей…
– Что ты хочешь сказать? – В сердце Малики прокрался тревожный холодок.
– Мой сын… и твоя дочка… они любят друг друга!
Фраза прозвучала торжественно и даже напыщенно, и в другой раз Малику бы это рассмешило, но сейчас она словно приросла к земле.
– О чём ты говоришь, ты хоть сам понимаешь?! – прошептала она потрясённо.
– Мой сын Саид на днях мне признался в этом. Я…
– Этого не может быть! Не может быть… Извини, мне пора!
Она почти побежала по пустынной тенистой улочке, выведшей её на оживлённую и многолюдную улицу Советскую. По дороге ей встречались какие-то знакомые, они окликали и здоровались с нею, а она машинально отвечала и неслась дальше, позабыв о химчистке и о продуктах, которые собиралась купить по пути.
"Марьяша, как ты могла?! Как могла…" Эта мысль билась у неё в голове, она не отдавала себе отчёта, что дочь никак не могла быть в курсе того, что случилось когда-то в жизни её матери.
Уже приближаясь к дому, Малика заставила себя успокоиться, приняв решение поговорить с дочерью только на холодную голову.
Глава 22
Малика не думала, что это будет так сложно. Готовясь к разговору с дочерью, она вновь пережила те эмоции, испытать которые ей довелось на заре юности. Память услужливо перелистала перед нею позабытые страницы истории её любви к Марату, и его трусливое отступничество, и долгие годы, прожитые без отца.
Усилием воли она заставила себя успокоиться и, переделав домашнюю работу, под вечер обратилась к Марьяше:
– Пойдём немножко прогуляемся!
– Мам, что это с тобой? – Марьяша была обрадована и удивлена.
– Так, что-то захотелось пройтись перед сном, воздухом подышать!
Они спустились к морю и уселись на одной из пляжных скамеек, расставленных тут и там на песчаном берегу. Вечерний закат багрово-красным румянцем стелился над Каспием, лениво и мягко перекатывавшим свои волны к берегу и обратно, и они будто ластились к ногам медленно бредущих по кромке воды редких парочек. Белые чайки по-хозяйски парили над морской гладью, время от времени камнем устремляясь вниз и молниеносно выхватывая из воды зазевавшуюся рыбёшку, чья серебристая чешуя едва успевала блеснуть и тут же навсегда исчезала в птичьем клюве.
От красоты уходящего дня не хотелось даже разговаривать. Но Малика, нарушив молчание, возвратилась к действительности и совершенно неожиданно спросила у дочери:
– Ты влюблена?
Марьяша вздрогнула и удивлённо взглянула на мать.
– Нет, мама. С чего ты решила?
– И всё-таки прошу тебя, скажи мне правду!
– Да нет… ну… то есть… мне нравится один парень.
– Нравится или очень нравится?
– Мам, что за допрос?
– Не допрос. Просто для меня важно знать правду!
– Ну… если честно, я сама ещё толком не знаю… Просто я думаю о нём, и он мне нравится!
– А вас с ним связывают какие-нибудь отношения?
– Какие отношения, мама?! Мы просто знакомы, и иногда он провожает меня после третьей пары!
– И что он говорит тебе?
– Да ничего такого… Спрашивает, как дела, учёба и так далее…
– Он тебе предлагает встречаться с ним?
– Н-нет… Просто подходит и разговаривает!