Идиллия Гнедича. Ваши сообр[ажения] о поэтике Гнедича интереснее , чем Лотмана про благодарность Гнедичу. Я ощущаю, как П[ушки]н сжал в 4 строки Гнедича. Я не знаю, зачем он менял текст. I вар[иан]т лучше! Если б я комментировал, я бы Г[недич]а поднял.
С б[ольшой] симпатией я отнесся к утвержд[ению] о лимб[ургском] сыре, что у нас нет оснований присоединиться к Похлебкину. "Бобр[овый] в[оротни]к", "донской жеребец" – вы можете попробовать подложить под это все термин сукцессивность. Сук[цессивно]сть придает слову [ далее текст забелен автором, но новый сверху не написан ]…
"Бобр[овый] воротник" – м[ожет] б[ыть] его требовал только, исключительно стих. Есть и др[угие] места: "На красных лапках гусь тяжелый"…
Если ваш ком[ментари]й, воз[ника]ет поэтич[еское], стиховое прочтение. Мы с вами разошлись: вы – как предш[ественни]к реализма. Курганов считает, что у П[ушкина] не было романтизма. Вам интересно писать про поэтику. Вы заметили одному ком[ментато]ру про сани. Этим ком[ментаторо]м был я. Онегин замерз.
Мелкая поэтич[еская] деталь: Вы пишете: гулял, сел в санки – поехал обедать. М[ожет] б[ыть], все же заехал домой! Мое поэтич[еское] ощ[ущени]е говорит, что не мог он прямо с прогулки ехать в ресторан. (Кто-то: м[ожет] б[ыть], вообще это обобщ[енная] рисовка? Как же он в боливаре ходит зимой?) Пробел, за время которого он мог успеть съездить переодеться.
"Приятель, а не друг" – у вас. Но "друзья" тоже могут иметь отрицательные] коннотации. Не очень обяз[атель]но эту разницу выяснять!
Мне трудно представить ком[ментари]й, где все было бы прописано; более того, я не знаю, зачем он нужен. Но понять возм [ ожнос ] тъ этого – необходимо.
То, что А. П. делал и делает, это тот фонд пушк[инской] поэтики, к[оторы]й нужен. Не могу же я, читая 30 лет "Онегина"…
Осповат: Я не согласен с вами, А. П., когда вы легко отделались от соц[иального] момента! Но это надо делать!
Я: У меня внутр[еннее] отталкиванье от Бродского и даже от Лотмана – поэтому мало социологич[еского].
О[споват] . I главу обсосали все. А дальше – нет!
Я: Жизни не хватает!
О[споват]. Конец романа более непонятен! Отдельный ком[ментари]й к гл[аве] 8-й был бы не бессм[ыслене]н!
Я: Начать с 8 главы?
О[споват]: Если угодно.
А. А. Долинин. Сегодня всеми были спутаны 3 вида отношения к тексту: 1) ком[ментари]й, 2) интерпретация, 3) описание.
1) ком[ментари]й делает зазор между текстом и знач[ени]ем; других задач нет.
"Бобр[овый] вор[отни]к" – это интерпретация !
NN. М[ожет] б[ыть,] разные сезоны? Сл[ишком] велика разница между Боливаром и бобр[овым] вор[отни]ком.
16 августа. Осповат, Лейбов: "14-е декабря 1825 г." Тютчев зафиксировал нек[ото]рое общее мненье-отношение – в целом отрицательное: [Николай] I не мог, де, до конца своего царствования избавиться от кошмара 14 декабря и думал: что бы было, если б он не свернул всех в бараний рог.
<…> Перекличка с пушкинской одой "Вольность". Пушк[инская] формула: "молчит закон, народ молчит". У Тютчева есть перепис[анный] рукою Тютчева кусок "Вольности". Тютчев крайне редко переписывал чужие стихи – он и свои-то не любил записывать!
В "Вольности" дихотомия: законная власть и попирающие закон ("Но вечный выше вас закон"). Отклик на "К Чадаеву": "Напишут наши имена" – "Поносит ваши имена".
Замена архитектурной метафоры ("обломки" – Бастилии) природной <я: и это природное может развратить> институцией. Постоянная оглядка на П[ушки]на, которая приобретает здесь важное значение.
Мой вопрос о значении "развратило" в I стихе: "Вас развратило Самовластье".
Ю. Н. Чумаков. Значимость пробела между восьмистишиями: перевод с одного регистра в другой. "Самовластье" относится к исполнителям мятежа: оно с ними что-то сделало, а потом их же и поразило. Противоречие.
"Самовластье" – это деспотизм (фр.).
Чумаков: мог бы состояться этот ком[мента]рий 25 лет назад? Ведь давила на всех героическая апология декабристов.
Осповат. Не так уж требовалась тогда апология д[екабрис]тов. Но сейчас это звучит актуальнее. Отзыв Бонч-Бр[уевича] о Тютчеве – только в 6-м издании!
"Нет, карлик мой…" (1850?)
Перекличка с эпизодом из "Р[услана] и Людм[илы]", где карла пытается соблазнить Людмилу – у Тютчева эту роль выполняет Святая Русь. Цитир[овани]е Т[ютче]вым П[ушкин]а: 1) "св[ободная] стихия, сказал бы наш поэт родной" – полемически 2) слабые сигналы – вставляются, и с ними начинается работа.
"Цицерон" ("Оратор римский говорил…") (1829 или 30? ).
По Тютчеву в истории важны тектонические сдвиги, все остальное скучно и не важно. Ни одно событие до Т[ютчев] не наделял столь высоким статусом.
Тема – конец вел[икой] языч[еской] эпохи – обычна. Осложнение – кровавой звездой.
У Т[ютчева] речь о закате не респ[ублики], как у Цицерона, а о закате Римской цивилизации, культуры.
Только тогда начинается настоящий пир, когда минуты роковые.
Живущий не пьет из чаши бессмертия; он жив, но общается.
<Мой вопрос>: Зачем I часть? И без нее со слов "Счастлив" (или "Блажен") всё ясно.
Осповат. А. П. точно сформулировал – мне тоже приходило в голову: у другого поэта это было бы развитием темы. Но у Тютчева часты самостоятельные] куски. Но этот – особенно самостоятелен!
Долинин: I часть нужна, ибо ближайшее – совет богов на Олимпе по поводу Троянской войны.
Лейбов, Осп[ова]т: Нужно давать набор мотивов, повторяющихся слов.
Белоусов. На полях, как в Библии.
Лейбов. На семинаре Лотмана Зинаида С. сказала, что глаза "влажной ночи" относятся к первой жене Тютчева. "Но она была блондинка!" – "В минуту страсти зрачки у женщин расширяются".
Мое выступление (след. стр.): "Я спросил за обедом у Юрия Николаевича, не кажется ли ему, что мы на своем симпозиуме сильно расширили права и обязанности комментатора? Ю. Н. ответил, отхлебнув компота: "Кажется"".
Зачем я сообщаю эту деталь? Приведу еще пример. ВВ, рассказывая мне об одном периоде в жизни Жирмунского, обмолвился: "Тогда он много писал. В это время он жил с машинисткой N". Мне инф[орма]ция про маш[инист]ку показалась лишней. Но я ошибся. Н. И. Толстой, к[ото]рый, в отличие от меня, с ВВ не только беседовал, но и выпивал, объяснил, что ВВ говорил что-то про бесплатную перепечатку, которую теперь имел В. М.
Приведу еще один пример: библиографический (рассказал про К. Д. Муратову). Слухи о Чехове. Мы не знаем, что понадобится буд[уще]му иссл[едовател]ю. Биб[лиогра]ф д[олжен] работать на вечность. Упаковщик Масанов… "Скифы" Брюсова. Интерпретация б[иблиогра]фа и к[омментато]ра предполагает отбор! От ком[ментато]ра же требуется сугубый объективизм. Э. Ил[ларионов]на Худошина права. Д[олжен] б[ыть] библиографический] свод. Но – и только. Не надо отбивать хлеб у авторов статей.
Необходимо поставить вопрос, сообщить все, что знаем и чего не знаем. "А решают, – как сказал классик, – пусть присяжные заседатели". Как и библиограф, к[омментато]р должен спрятать в карман свои амбиции. Предоставить интерпретатору поле – если угодно, поле боя – и бежать, "бросив щит, творя обеты и молитвы". Параллель с прозектором хороша. Вопросы объема ком[ментари]я оставляем в стороне. <Я… про это не сказал> Предлагаю отсчет теории ком[ментари]я начать с сегодняшнего дня.
Ю. Н. Чумаков. Ком[ментари]й д[олжен] быть бесстрастным.
Ком[ментато]р и текстолог глубоко погружается в текст и не должен скрывать проблем, к[ото]рые открываются перед ним.
Вечером беседы с Сашей Белоусовым о Сталине, Жукове, войне. "Рокоссовский – лучший полководец отеч[ественной] войны". С Чумаковым о его посадке, о засед[ании] в Саратове в янв[аре] 1944 г., где о Тынянове говорили Эйх[енбау]м, Гуковский, Бялый. Как Гук[овски]й пригласил, и Ю. Н. [Чумаков] и еще неск[оль]ко приходили к нему в г[остини]цу, и он говорил с ними о л[итерату]ре.
17 августа А. А. Долинин. Авторы американской статьи о чужом слове. Как ни странно, именно наличие чужого слова обнаруживает авторскую интенцию. А вообще знание ее только мешает. Авторы звонили Ти Эс Элиоту: цитировал ли он Джона Донна? Три возм[ожнос]ти: да, нет, я об этом не думал. Набоков – Профферу: ваша идея о цитате из Брюсова – полный идиотизм. О другом – это возможно, но мне это не приходило в голову.
Идея интертекстуальности презумпцию автора напрочь отрицает: автор мертв (Барт). Неважно, знал ли автор этот текст, это позиция. Автор – скульптор. Но на практике Умберто Эко, например, забывая теорию, все время говорит: "Я хотел сказать", "я думаю". Ни один критик или ис[следовате]ль не игнорирует письмо автора об авторской интенции.
Сущ[еству]ют разные виды текста. В нек[ото]рых авт[орская] интенция проявляется больше. Кафка не требует никаких ком[ментар]иев: нет аппарата, простой язык <…>.
Читатель должен выбрать стратегию. Набоков – писатель, провоцирующий на комментирование, а Кафка – на интерпретацию.
Что надо ком[ментирова]ть в "Даре"? Заглавие – надо? Можно вспомнить "М[оцарта] и Сальери"… "Дар напрасный…" Почему Пушкин?.. Ответы Филарета: "Не напрасно, не случ[айно]…" Это проясняет провидческий смысл романа. Присутствие автора в самом тексте – его мы замечаем везде у Набокова – разного типа, под разн[ыми] масками. Использование на[родного?] слова. "Даром и чирей не вскочит". Гл. П. "Сбоку не под …". Упражнение из учебника для гимназий.
Я в комм[ентарий] включаю только то, что могу документировать; я ввожу большие ограничения. Читатель может сам посмотреть Библию и проч. – и получить удовольствие – от сотворчества? Научного?
Мой вопрос. Вы сказали об удовольствии от ко[ммент]и[ровани]я. Вопрос о 1) метаязыке, 2) эзотеричности, 3) сотворчестве, 4) простоте – сложности ср. – см.
Долинин: зависит от объекта.
Почему "Кап[итанская] дочка"? Потому что она строится на даре. КД – и прямо (2 гл.) и косвенно прис[утствует] в "Даре".
Печерская: А вообще меня инт[ересу]ет тип ком[ментари]я. Что гов[ори]л А. Дол[инин] – это лукавство. Но это его ком[ментари]й сочетается с интерпретацией. Каждый текст требует своего ком[ментари]я. IV гл[ава] "Дара" – вся на источниках. Это известно. А. П. <я> говорил про "ср.", "см.". Д[ействитель]но, какой норм[альный] человек будет смотреть туда.
Я: – В Стеклова?
[ Печерская ] – Хорошо бы! В Чернышевского!
Важен вопрос о выборе: что указ[ывать], а что – нет.
Комментарий д[олжен] б[ыть] функциональным. Д[олжна] быть публикация фрагментов, на основе к[ото]рых текст. Но зачем? <…> Выход в поэтику – легкое изм[енени]е док[умен]та – и он уже иной! Искажение фактологии: Бел[инский], Добр[олюбо]в, Черн[ышевски]й – у него одна компания. Пересказ эпизода про Николаевский вокзал – а было это на разных вокзалах. Та же история с могилами. Эти сдвиги не просм[атрива]ются через простое указ[ание] на источники. <Т. е. вводим идею трансф[орма]ции, причем это главное!> Как смещаются детали. "Три слезы". У Набокова цитата не точна, у него "3–4 слезы", т. е. почти всплакнул. Легкое смещенье, другой смысл.
Считать комментарием или нет: Черн[ышевский]-Прометей, Христос.
Стеклов закрепляет это. "Однажды на его дворе появился орел – клевать его печень, но не признал его Прометеем". Черн[ышевский] об орле, поселившемся на его дворе. Стеклов впадает в риторику: "Самодерж[авны]й коршун исклевал печень сков[анного] Прометея". Ильф и Петров ("орлуша… стерва…").
Набоков: "Никогда не научился ни плавать…". Цитируется письмо Черн[ышевско]го жене: "В детстве я не мог выучиться ни одному из искусств: ни вырезыванию фигурок…".
Долинин: "Доп[олнение] к теме "Черн[ышевски]й – Христос". Стих[отворение] Наб[окова] "Мать".
Выяснилась примитивн[ая] вещь: сотни источников – только те, к[ото]рые упом[ина]ет Стеклов! Не перетрудился Набоков.
Осповат.
Создаем миф.
[ Печерская ?]. Для биогр[афии] Ч[ернышевско]го достаточно было бы Стеклова. Но хочу защ[ити]ть Набокова. Он кроме Стеклова прочел огромную л[итерату]-ру, не гов[оря] о соч[инениях] самого Черн[ышевско]го.
Исп[ользовани]е фотографии Ольги Сократовны из Л[итературного] Н[аследства] у Набокова.
Еще более связано с поэтикой: распростр[аненный] прием Н[абокова] – пересказ близко к тексту. Вообще это, по Бахтину, способ интерпретации. Как он строится у Н[абоко]ва? "Заметили, что смотрит он в пустую тетрадь" (а будто читает). Пов[ествовательную] свою интонацию <в IV главе> [Набоков] не изобретает, а берет у Короленко из его известного очерка.
Пользуясь письмами Ч[ернышевско]го, [Набоков] делает его своим соавтором.
Дневник Ч[ернышевского] периода жениховства. Из Л[итературного] Н[аследства] 1936 г. ясно, что "Что делать" написано раньше.
У Долинина ком[ментарий] этой главы – аскетичен, большая часть "см.", "ср.". Но с др[угой] стор[оны] – фрагменты док[умен]тов. Т. е. разнородность. Типа ком[ментари]я к текстам такого склада нет; и я сделала – но объем. Совмещение ком[ментария] с интерпретацией.
Долинин. Можно сделать сводку источников и параллельных мест – это составит большую] книгу. Путеш[естви]е – монтаж фрагментов из 15–16 книг: Пржев[альский], Грум-Гр[жимайло], Козлов[ский]. Циммер – 94 % – чужое слово. Читателю надо знать принцип. Он таков: он заполняет дырки в док[умен]тах, а не как Тынянов: "Где док[умен]т к[ончает]ся, я начинаю…"
В V главе Кончеев рецензирует IV главу. [Набоков]: "4 главы написаны от невидимого автора… Д[олжны] быть переданы <при переводе> стилистич[еские] расхождения. О. Ронен: источник ернич[еского] типа – книга Блока (Г.?) 1927 г. Жизнь Ч[ернышевско]го – перчатка, брошенная Тынянову.
У меня есть статья об истории IV главы в сб[орник]е в честь Ляпунова.
Вместо второго заседания ходил в сопровождении некоей Елены, учительницы, на Обское море, славно поплавал.
18 августа.
Шатин Ю. В. "Онегин" и Набоков: от комментария к роману.
Изложение Набоковым монолога Онегина из I строфы. Оно могло стать таким после "Смерти Ивана Ильича".
Вторжение "я" в комм[ентарий] Набокова: "Летний сад. Там через 100 лет гулял и я. Благодаря пародии Набоков в своем комментарии может… Переходит на личности – 20 раз упоминает Бродского, как Батюшков и др. Эпитеты по отн[ошению] к Бродскому – "идиотски-глупый" комм[ентарий] и т. п. Скрытая наррация в комм[ентарии], превр[ащающая] его в роман-комментарии [так!]. Комм[ентарий] Н[абоко]ва аллюзивно-агрессивный: амер[иканская] и советская действительность 40-х–50-х гг. Опис[ани]е Набоковым поедания икры опережается книгой "О здоровой и вкусной пище". Демонстративное непониманье советского кода (о "брюках"). Нарушение всех конвенций разрушает жанр комм[ентари]я. Многие считали комм[ентарий] Н[абоко]ва насмешкой над ком[ментато]рами.
Комм[ентари]й к блинам – кусок худ[ожественной] прозы.
Ответ на мой вопрос: доля авт[орских] вмеш[ательст]в – ок[оло] 20 %.
Долинин. Эта доля не так велика! Нужно учитывать прагматику. Я был против перевода: [Набоков] писал комм[ентарий] к ЕО для амер[иканских] студентов. (А Чижевский сводит счеты с Якобсоном в своем комментарии). Убийств[енная] рец[ензи]я экономиста Андрея Гершензона на комм[ентарий] Н[абоко]ва – много справедливейших замечаний. Н[абоко]в, написав "Ответ моим критикам", [Гершензон]у не ответил, но во 2-м изд[ании] учел все его замеч[ани]я. Русскими 2-мя переводами пользоваться нельзя хотя бы потому, что оба перевода сделаны не со 2-го изд[ани]я, а с 1-го! А во 2-е Набоковым внесены изменения. Они не удосужились это посмотреть. У Н[абоко]ва – свободный ком[ментари]й переводчика.
Шатин: Я согл[асен] с Лейбовым, что пушк[инская] наррация повлияла на комментарий] Н[абоко]ва
Ham. А. Ермакова. П[ушки]н – Вяземский. В ЕО, даже в названии романа. М[ожет] б[ыть], можно говорить о сюжете Вяз[емско]го внутри ЕО. (II гл[ава] ЕО). "Коляска" инт[ерес]на с т[очки] з[рения] стиховой орг[аниза]ции, подобна ЕО. Но ему мешает форма стиха, нестроф[ический] текст. Идет постоянный взаимообмен. <А интересны ли нам пассажи Вяз[емско]го по пов[оду] ЕО?>
Чумаков. Я хотел за эти 4 дня исполнить намер[ени]е: придвинуть новосиб[ирскую] филологию к пер[еднему] краю науки.
Осповат. Пробл[ема] тот[ального] ком[ментари]я, о к[ото]ром говорил А. П., не отменяется, ни одно изд[ани]е его не отменяет. Мы должны себя постоянно спрашивать, где ком[ментари]й, а где интерпретация.
Жанр д[олжен] быть пересм[отре]н! Мы в плену старого ком[ментари]я. Жанр к[омментари]я – свободный, в т[ом] числе и комп[озицион]но <т. е. вынесение статей из нарратива?>. Норм[альный] процесс: я написал ком[ментари]й, ты – ком[ментарий] на мой ком[ментари]й, а на этот – еще один… и т. д.
Лейбов. Я хочу попол[емизирова]ть со св[оими] соседями по палате. Ком[ментари]й пишется непонятно для кого, точнее [ясно] для кого. Для себя! Такой, какой бы хотели видеть в идеале.
Читаю – сочиненные к заключению Школы свои юмористич[еские] "Два голоса".
Чумаков. Как приятно, когда маститый филолог соед[иня]ет этот дар с даром пис[ате]ля и даже юмориста.
19 августа. Новосибирск – М[оск]ва, самолет. Приехали на автобусе из Балуш вчера. В 15 час[ов] обед у Чумакова: Саша Долинин, Саша Белоусов, Т. Печерская, Наташа – зав. кафедрой пед. ун[иверсите]та. О литературе, о науке. Чумакову очень понравилась моя хар[актеристи]ка творчества В. Н. Топорова последних лет: "Не смог преодолеть искушения дескриптивизма" – я имел в виду его "Энея" и др[угие] книги, к[оторы]е объемом и сырым м[атериа]лом "превышают возможности любого читателя".
Долинин спросил, не у Набокова ли из "Дара" я взял прием перехода 1-го л[ица] в 3-е.
– Я не помнил, что это есть в "Даре". Просто почувствовал, что некоторые пассажи должны исходить от "я".
– Я так и предполагал. Это очень интересно.
20 августа, дача. Вчера в электричке из Домодедова с Осповатом – об его и моих планах. Он – о своих сомнениях, как заканчивать книгу о "Кап[итанской] дочке" (как аллюзия на ист[орическое] событие). Я – тоже о 2-м изд[ании] МЧ. Он расспрашивал о библиографии. Рассказал о своем визите к акад. Н. Н. Покровскому, к[ото]рый чувствует до сих пор, что его не оставили в покое органы.
Ходит раз в неделю на Каширку в онкологический центр к М. Л. Гаспарову. Миша читает, интересуется, хотя дела, конечно, неважные.