Что же касается меня лично, то предпочитаю находиться не в общем загоне, а на отдельном пастбище. Где высокая сочная трава и нет пастухов со стригалями. Как вы сказали? Волки? К сожалению, тут вы абсолютно правы: без мерзких хищников дело нигде не обходится. И постоянно надо соблюдать осторожность и внимательно оглядываться и озираться; но свобода превыше всего, и кто согласится поменять это высокое звёздное небо на вонючий барак и пьяных пастухов, тыкающих тебя мордой в навоз по малейшей собственной дури или блажи, и спускающих затем – грубо и неумело – с тебя шкуру во время сезона стрижки – и пьяные стригали громко рыгают и хохочут, обдирая тебя до крови, и никто не может помочь тебе и защитить тебя, потому что ты в их полной власти.
Так вы согласны со мной? Ну и прекрасно: очень хорошо, что в одном из главных пунктов мы сходимся; что ещё раз подтверждает мою подавляющую правоту: ведь всех, имеющих заметные отклонения, можно и в сумасшествии обвинить; достаточно удобная и безопасная методика, не правда ли? Тем более что критерии весьма размыты и результаты могут подвергаться различным толкованиям: выбирая же наиболее подходящее, под любое дело можно подвести научный базис. Что с успехом и делается.
Что я имею в виду конкретно? Да всё что угодно. И так называемый социализм может быть здесь отмечен как один из ярчайших примеров. Если вы конечно помните, что это такое. Основы марксизма-ленинизма ведь вам тоже изучать приходилось. Нет, в самом учении – то есть в первой его половине – ничего плохого нет. Сложность состоит в другом: когда его наконец на практике реализовывать решили, то на свет вылезли некоторые проблемы: оказывается, он не для того человечества был написан. С дефектами оно оказалось и недоработками: и за подобную халтуру господа бога вообще от работы отстранять надо было, а архангелов – за недосмотр – как минимум понизить в должности. Так что пришлось незадачливым строителям в план в спешном порядке вносить некоторые коррективы: вместо ослабления вожжей потребовалось их наоборот потуже натянуть, а в лакуну, оставшуюся после изгнания Христа с компанией – поместить новую святую троицу во главе с отцом-основателем, и еще вплотную заняться некоторыми вопросами. Например: по введению внутривидовой борьбы в цивилизованные рамки.
И надо признать, на начальном этапе это дало результат: не дураки ведь всё больше наверх попадали, а люди, искушённые как раз в той самой внутривидовой борьбе.
Что же касается руководящего органа строительства, то со временем были выявлены дополнительные недостатки: обнаружилось, что в то время как повсюду внутривидовая борьба поставлена под контроль, в самом органе она пылает и всячески мешает дальнейшему продвижению. И что же происходит обычно в таких ситуациях? Правильно: слабейшие оказались скушанными, и далее пошло уже почти бесконфликтное развитие.
Не все, разумеется, понимали особенности нового этапа великого строительства: так что кое-кого пришлось и шлепнуть, и некоторое количество – для перевоспитания в новом духе – отправить на освоение новых территорий. Чтобы и для них польза была, и для страны тоже.
Однако не все соглашались с подобным вердиктом: некоторые говорили, и даже писали : а куда же мы идём-то? За что их, разумеется, топить следовало бы – как щенков в проруби. Однако не за всеми удалось уследить, и кто же без ошибок работает? И руководящий орган тоже время от времени слабину давал, не без этого.
А за пределами могучей родины подобных отщепенцев очень даже благосклонно принимали. Почему? А очень просто: не все ведь вокруг эпохальным экспериментом были заняты, и куча завистников и злобных недоброжелателей уже давно над ним издевалась и потешалась: мол, леса у вас какие-то кривые, штукатурка – только что нанесённая – почему-то всё время сыпется, и вообще какой дурак пожелал возводить подобное сооружение на болоте? А мы им в ответ: а у вас у самих вон всё кривое и косое, а что на болоте строим – так то залог великого успеха и процветания: а на равнине и дурак сможет. Так что сами понимаете: отношения с жалкими критиканами оказались вдрызг испорчены, и только несколько соседей – наиболее близких по духу и крови – решили к нам тоже присоединиться.
Однако не думайте, что за просто так: мы им за это стройматериалы по дешёвке поставлять должны были. Потому как: эксперимент экспериментом, но кушать при этом тоже хочется.
А почему кушать хочется? Да всё очень просто: пока мы своё сооружение возводили, подшефные поля почти окончательно заросли лебедой и прочей полынью. Так что спустя некоторое время организаторов севооборота пришлось к строгому ответу призывать: почему, мол, недоглядели? – и за подобное вредительство отправлять с оказией в места не столь отдалённые. Но вновьназначенные также оказались бессильны. И наступило время тяжких раздумий: а стоит ли продолжать строительство столь дорогой и сложной конструкции?
Однако помощь пришла из неожиданного места, заставив забыть сомнения: из тех самых болот, в глубине которых была обнаружена некая жидкость: представлявшая о-очень большой интерес для тех недоброжелателей, кто неуважительно относился к эксперименту. Зато теперь они перестали издеваться – на широкой публике – поскольку в таком большом количестве данную жидкость больше нигде приобрести не могли. И с удовольствием взамен неё еду и ещё некоторые изделия поставлять согласились.
Так что строительство было продолжено ещё на пару десятилетий. Хотя и предполагалось: что лет через десять-пятнадцать оно наконец с успехом завершится, и самые почётные гости разрежут наконец ленточку, и избранная часть человечества заживёт там долго и счастливо.
Но здесь вылез ещё один подвох: оказалось, что построенное за день в течение ночи куда-то исчезает, и – больше того! – вместо того чтобы расти ввысь и вширь, конструкция начала как-то ссыхаться и уменьшаться в размерах. Зато в ближайших окрестностях развернулось непонятное строительство: при полном отсутствии материалов – направляемых исключительно на великую стройку – из-под земли как мухоморы попёрли дачи, гаражи и прочие сооружения. Верховному органу, разумеется, было всё известно: ведь этот бум с их личных подворий и начался, однако не будешь же бессильно смотреть, как к тому же источнику все прочие прикладываться вздумали – разве допустимо такое? – и тут началось расследование.
Но поскольку в нём не сами верховные участвовали, а лишь мелкие клерки – также любящие отдых на природе на своём личном участке – то вследствие этого строительство только усилилось и пошло вширь и вглубь: упомянутые клерки также пожелали принять в нём участие. Что вы сказали? Наказания? Разумеется: кое-кто и попадался, и даже подвергался наказанию. А как же без этого: отчёты ведь надо писать и об успешной работе наверх докладывать. Но на общий процесс это, надо признать, оказало мало внимания: процесс уже пошёл.
Но следует признать, что либеральные веяния наконец-то достигли и самой вершины. Во-пёрвых, стало возможным обсуждение качества постройки: многие тут же признали её некоторую кривоватость и скособоченность. И уже началась подготовка проекта по реконструкции, однако почти сразу вылезла ещё одна неприятность: оказалось, что благословенной жидкости, которая менялась на еду, уже недостаточно для всех участников строительства, и чтобы не помереть с голоду, строителей в срочном порядке требуется перебросить на окрестные поля.
Что тут началось: шум, гам, выяснение отношений! И бригады строителей – оказавшихся на самом деле шабашниками – сразу друг с дружкой вдрызг разругались и неожиданно стали общее имущество делить.
Короче говоря, из великой стройки вавилонская башня под номером два получилась, и кто что успел хапнуть, тот с тем и остался: тут же стали подъезжать машины, и уже в открытую незаконченную стройку начали разбирать по кирпичикам. Но поскольку значительная часть ещё раньше была растащена, то данный процесс затянулся не слишком надолго.
Возможно, я не совсем точно рассказывал, но речь в данном случае шла вот о чём: это бригады шабашников во главе с бригадирами всё имущество между собой делили. То есть: такая-то бригада хапнула себе то-то и то-то, а такая-то – вон то. После чего груз уже был доставлен на свою родную территорию. И уже только потом началась его настоящая делёжка.
Здесь, признаемся честно, совершенно различные варианты обнаружить можно было. И самый неприятный почему-то был реализован в большинстве случаев: это когда бригадир почти всё себе захапал, выделив по чуть-чуть всего нескольким соратникам: наиболее близким и верным. А чтобы остальные поменьше права качали, их быстро успокоили и куда следует засунули.
Однако – не так часто, правда – опробовался и другой вариант. Это когда возможность на получение предоставили всем желающим. После того, разумеется, как бригадир и вся команда сколько надо себе отсыпят; оставшееся же предоставлялось в общее пользование.
И вы знаете, многие поверили в эту раздачу: я знал таких, кто в этот процесс пускал все свободные средства, и даже мог что-то выиграть. Если бы имел пару миллионов зелёных.
Потому как главное в этом деле – не какие-то бумажки с подписями и печатями. Главное – возможность управлять. С целью: использовать власть таким образом, чтобы из неё делать деньги. Потому что всё официальное – лишь надводная часть айсберга, а всё на самом деле интересное происходит в его подводной части.
Ага, вы уже в нетерпении и ждёте подробностей? Простите: у меня что-то горло пересохло. Если бы мы сюда что-нибудь выпить и закусить взять догадались: тогда с удовольствием я мог бы ещё что-то рассказать. Последний вопрос? Ну давайте. Ах, что сталось с тем самым сооружением? Да ничего хорошего: там теперь только один фундамент, по которому бегают крысы и роют норы старые глухие и слепые кроты. Разумеется, слизняки и черви. В-остальном же ничего хорошего: старая заглохшая стройка, постепенно зарастающая и погружающаяся в трясину, возможно, засосущую рано или поздно всё окончательно. Хотя кто может это знать?
4
Приветствую вас. Вы сегодня ночью хорошо спали? И я довольно неплохо. Вот только привычка у некоторых товарищей, пардон, господ, хамская: проснувшись рано утром, на весь коридор матом орать. Не понимаю я их до конца. Неужели из-за головной боли с перепою так покричать хочется? Вышел бы вон на палубу, где только чайки летают и прочие наглые птицы: для них бы концерт и устроил. Так что не выспался я сегодня: извините уж.
Но несмотря на сложности я решил-таки вас в бар отвести. Вы как: уже заглядывали туда? Лично я регулярно наведываюсь, хотя, глядя на официально установленные ценники, вряд ли захочется делать это слишком часто. Но сегодня я угощаю: и на пепси у меня хватит.
Проходите вон туда – видите закрытое пространство? Я же сейчас напитками займусь: я надеюсь, вы мне полностью доверяете?
А вот и я: не стал я разливать эту жидкость по бокалам, а прямо так и взял. Полтора литра шипучки, я думаю, будет вполне достаточно: хлопья же должны внести некое разнообразие.
Что вы сказали? Да не боюсь я алкоголя. К вашему сведению, я ещё ни разу в жизни пьяным не был. Не верите? Напрасно. Просто алкоголь – сладкая отрава, убивающая медленно и даже с приятными ощущениями: вы пьёте его банками и литрами, заполняя внутреннюю пустоту, пока не обнаруживается, что пустота забита отравой и вместо органов – печени, желудка и прочего – у вас изношенные сморщенные комочки, но уже поздно что-то менять и всё предрешено заранее: катафалк ждёт уже у подъезда.
Я не слишком вас напугал? А то иногда такие встречаются, кто после подобных лирических отступлений милицию призывают: чтоб защитила и оградила. И вы на самом деле хотите продолжения? Тогда вы смелый человек. Не бояться правды – привилегия избранных. Прочие же всячески её стесняются и стремятся отдалиться от неё: на всякий случай. К примеру: чтобы несварения желудка не было. Или, не дай бог, голова не разболелась.
У меня, кстати, из-за того утреннего господина она немного побаливает. Аспиринчика у вас с собой нет? Большое спасибо, очень благодарен. И вполне возможно, что вы мне сейчас весь день спасли: когда он начинается с головной боли, то где уж тут удовольствия от жизни получать? Не до удовольствий в этом случае. Да и на качество работы влияет: особенно такой тонкой и деликатной, как у меня.
А вы настырный человек: посмотрю я на вас. Если вам методику моей работы раскрыть, то – я не сомневаюсь даже – через пару дней уже пол-лайнера о ней будет знать, а ещё через сутки – самое большее – мы с вами на пару уже акул кормить будем. Собой, естественно. Потому как вычислить вас и потом также и меня станет совсем даже несложно. Так что лучше не приставайте: во избежание тягостных последствий.
Хотя ладно: пару слов ещё могу добавить. Встреча у него тут деловая: с другими представителями неофициальных структур. В том числе из других стран и с других континентов: теперь вы удовлетворены? Ну и славно. И не будем больше о печальном: когда совсем рядом такие бутончики находятся.
Ага, вы тоже их заметили? Я очень рад: это самое интересное явление в ближайших окрестностях, и игнорировать его ни в коем случае не следует. Пока их только двое, остальные подтянутся к вечеру; хотя не исключено, что остальные просто делом заняты и освободятся чуть позже.
Вы сказали, им по двадцать пять? Ну что вы: им максимум восемнадцать, и паспорта, разумеется, подделаны и приобретены за сходную цену: чтоб мама и папа не догадались об основном промысле. Если, разумеется, они у них живы и не покупают паспорта с путёвками самолично: в рамках разделения труда в семейном бизнесе. Что? Вы сомневаетесь, что такое встречается? Это зря: вы не правы. Я знал некую семейную пару – причём с детишками – где муж каждые два месяца лично покупал билет на поезд и отвозил жену на вокзал: он прекрасно знал, куда она едет и зачем, а спустя две недели опять приезжал на тот же вокзал – с шикарным букетом роз – и отвозил её домой. На заработанные деньги они жили, но потом снова приходила нужда, и он снова вез её туда же. Что повторялось многократно в течение не одного даже года. Чем у них дело кончилось? Если честно, то не знаю: я их уже давно потерял из виду. Но внешне они выглядели как вполне нормальная семья, и почти никто – даже из соседей и близких родственников – не имел возможности обо всём догадаться. Так что не следует особенно ничему удивляться: отныне мы живём в свободном мире, и не дело одних людей влезать в разбор поступков других людей: они сами так захотели.
Откуда мои сведения? Да всё просто: по пьяному делу ещё не такое можно выложить. Или даже придумать. Но в данном случае я уверен: он говорил правду. Потому что его слова подтверждались фактами. А против фактов уже ничего сделать невозможно.
И одним из фактов является то, что я слегка проголодался и не прочь что-нибудь серьёзное перекусить. Вы не желаете? Я тогда что-нибудь для себя возьму, а вы пока вон хлопья можете погрызть.
Вот и я: не заскучали вы тут в одиночестве? Нет? Ну и хорошо. Пока от этих работничков добьёшься того, что надо, и с голоду можно помереть. А вот если бы у меня цепь на брюхо – килограмма на полтора – из червонного золота свисала, вот тогда конечно: всё было бы сделано в одну минуту. Не любят они нашего брата – кто без цепей и печаток – и ради паршивого мясного салата мне даже на кухню пришлось сходить. Так что я пока перекушу, и вам ещё немного подождать придётся…
А вот теперь готово. Что вы мне там говорили: неплохо бы пригласить вон тех мотыльков? Дружище, я не понял: у вас что, нектара немеряные бочки, и весь чемодан толстыми хрустящими пачками набит? Вам надо было раньше мне об этом шепнуть: уж я бы тогда вас по самым дальним закоулкам этого плавучего вертепа сводил: чтобы вы всё смогли сами попробовать. Ах, нет? Тогда извините: на пепси они вряд ли согласятся – если даже просто рядом посидеть. Что же касается дальнейшего, то даже не всякий западный миллионер здесь утех искать будет: с их таксой вы, разумеется, незнакомы? Это ж рынок: где большой спрос и малое предложение, там и цена высокая. Тем более что им ещё и путёвки оправдывать приходится. И далеко не каждый по полному тарифу платить соглашается: есть такая категория – вроде того вон господина с бритым затылком – видите? как прилежно и старательно он дует некий напиток через соломинку, и я уже заметил, что он на них давно глаз положил; только почему-то не торопится.
Так что будем вдыхать издали их аромат. Вы не привыкли к такому? Тогда учитесь: вы медленно проводите взглядом по её волосам, затем концентрируетесь на лице – ваша будет левая, а моя правая – договорились? – затем опускаетесь чуть ниже и сосредотачиваетесь на груди – вон они какие! потом медленно и осторожно спускаетесь до живота. Здесь можете остановиться и походить кругами: это не возбраняется и даже приветствуется, после чего вы совершаете рейд ещё дальше. И на закуску – длинные стройные ножки, которые вы оглаживаете ласковым любящим взглядом. И богиня почти ваша, осталось только узнать её имя!
Иногда я специально хожу сюда: это помогает избежать одиночества в круизе. И вам тоже очень рекомендую. За просмотр ведь не надо платить, и, может, им даже приятно становится, кто же знает? Во всяком случае претензий они пока не выдвигали и не похоже на то, что будут делать это. Я прихожу сюда вечером – непременно! – усаживаюсь в самый дальний и тихий уголок, и, потягивая напиток, медленно перевожу взгляд с одной красавицы на другую. Вы ещё не всех видели: присутствующие же здесь не самого высокого ранга. А местная королева могла бы и в конкурсе красоты участвовать – я не сомневаюсь! – и призовое место было бы ей безусловно обеспечено. Как-нибудь я покажу вам её: такой божественной овал лица вряд ли можно забыть и с кем-нибудь спутать. Что же касается пропорций, то они идеальны и наверняка могли бы украсить обложку любого глянцевого журнала. Но она выбрала свою судьбу: и не мне и не вам судить её.
Потому что – откуда вы знаете? – может это её истинное призвание, ради которого она наплевала на все остальные возможности и перспективы, и бросила старый постылый дом где-нибудь в далёкой глуши: откуда вы знаете? – и никто не сможет заставить её отказаться, выйдя, к примеру. замуж и получив материальную основу для новой жизни – вы ведь не влезали к ней в душу, да она и сама не позволит такой вольности, потому что работа – одно дело, а душа – совсем даже другое.