Время тогда было тяжёлое. Я только что собрал бригаду строителей, и мы начали свой нелегальный бизнес с того, что сделали пристройку к дому родителей жены, в котором временно проживали и сами. Вскоре, однако, посыпались заказы – не на строительство элитных коттеджей, а на приведение в божеский вид деревенских домов. Один выходец из Узбекистана скупил их вместе с участками по бросовым ценам, понимая, что в дальнейшем они принесут неплохой доход. И действительно, сдавал их, в основном, чеченцам, и на жизнь не жаловался.
– А что стало с питоном?
– Не торопитесь, придёт время – расскажу. Это был тигровый питон – альбинос. Красавец! Рисунок ярко-ярко жёлтый. Эти удавчики длиной более трёх метров выведены в неволе и не приспособлены к жизни в дикой природе – нет у них "маскировочного халата". Зато отличаются спокойным, добродушным характером. Наш Федя любил, когда его брали на руки, ложился на плечи, как воротник, но никогда не пытался придушить или покусать хозяев, хотя зубки у него были длиной чуть меньше полутора сантиметров. Кормили его раз в две недели, в основном, крысами, иногда курами или голубями. Много места он не занимал. Я сам построил для него террариум размером 2,4x1 ?2, закрепил там довольно толстые ветки, термостат для поддержания температуры в районе 27-ми градусов, поставил большую поилку. Так что уход сводился, в основном, к обрызгиванию террариума и самого Феди тёплой водой для увлажнения. Но как ни пытался я обнаружить в маленьком мозгу питона хотя бы крупицы интеллекта, ничего интересного подметить так и не удалось.
А тем временем мы с Татьяной продолжали обсуждать подслушанный мной разговор в больнице. После смерти той женщины, которая оказалась одинокой беженкой из Таджикистана, там скончались ещё двое молодых бомжей. Странным было то, что такие люди попали в больницу, за пребывание Татьяны в которой я заплатил немалые деньги. Посоветоваться я мог только со своим другом детства Колей. В то время работал старшим оперуполномоченным в Управлении внутренних дел города Воскресенска. Так что в один из выходных я поехал навестить своих родителей, а заодно и поговорить с Николаем. К великому удивлению, он отнёсся к моему подозрению крайне скептически. Разговаривал со мной чуть ли не официальным тоном. Сообщил, что в России принят федеральный закон о трансплантации органов и тканей человека, запрещавший любые формы торговли органами, и чёрный рынок этого бизнеса в нашей стране отсутствует – нет ни одного доказанного преступления по незаконной пересадке органов.
Я остался неудовлетворённым нашей беседой – в прессе проскальзывали сообщения, о том, что к трансплантации органов проявляет интерес криминал, что на Украине ежегодный оборот занимающейся торговлей почками мафии составляет более десяти миллиардов долларов. И действительно, в Западной Европе были пациенты, готовые заплатить за одну почку до 200 тысяч долларов. Но Николай настойчиво советовал мне не обращаться со своими подозрениями в правоохранительные органы, и я решил последовать его совету, тем более что и у меня рыльце было в пушку – фирму в то время я ещё не зарегистрировал, так что налоги не платил. Оставалось только обратиться к журналистам оппозиционной прессы. Меня внимательно выслушали, пообещали не сообщать в газете моё имя и вообще написать статью таким образом, чтобы никто не смог заподозрить, что источниками информации являемся мы с Татьяной.
Статья вышла через неделю. Я выкупил с десяток номеров газеты с тем, чтобы переслать их главному подозреваемому, начальнику УВД, мэру и ещё ряду лиц, которых подобная публикация не должна была оставить равнодушными. Я по-прежнему так переживал случившееся, что если бы в этой больнице что-нибудь сотворили с моей Татьяной, я бы камня на камне там не оставил. Бросало в дрожь при одной мысли о том, что могло бы произойти, не подслушай я тот разговор. Но теперь мне казалось, что я сделал всё, что было в моих силах, чтобы пресечь преступную деятельность, и я успокоился.
И вот однажды, когда поздним вечером я включил единственный в наших апартаментах телевизор, чтобы послушать новости – Татьяна весь день смотрела какую-то мыльную оперу и не подпускала меня к источнику информации, в конце сообщили о том, что в подъезде своего дома застрелен главный редактор той самой газеты, которая дала ход моим материалам.
– Неужели всё это продолжается и теперь? – взволнованно произнесла Татьяна.
– Ты имеешь в виду торговлю органами? Не думаю. Могут быть десятки других причин заказного убийства, учитывая его профессиональную деятельность.
Больше к тому разговору мы не возвращались – я был очень загружен по работе, а Татьяна с утра до вечера занималась нашими питомцами. Федя теперь иногда выползал из террариума и пропадал дней на десять, а потом вдруг неожиданно появлялся – падал откуда-нибудь сверху прямо на плечо. Я относил питона в его логово и предлагал еду, но Федя не проявлял к ней особого интереса. Сначала мы думали, что он заболел, а потом решили, что он "мышкует" – в доме водились мыши. Я по-прежнему считал его пустоголовой тварью, но однажды так случилось, что Федя спас мне жизнь.
У меня был срочный заказ, и каждый день в семь утра я отправлялся на строящийся объект. Но однажды ко мне приехали родственники из Евпатории, и я решил предупредить своего зама Серёгу, чтобы в тот день он взял на себя всё руководство строительством. Трубку взяла его жена. Из её сбивчивого рассказа я понял, что ночью у Сергея случился сердечный приступ, и его на "скорой" отвезли в больницу, ту самую… Жена сообщила, что Серёга сейчас в реанимации, но написал ей записку, в которой уверял, что всё будет нормально. А медсестра, в подтверждение его слов, попросила принести для больного йогурт и фрукты.
Пришлось мне извиниться перед родственниками и уехать на весь день на объект. Вернулся я поздно, и по Татьяниному лицу сразу понял, что что-то случилось.
– Сергей умер. Инфаркт.
– Какой инфаркт?! Его отвезли в больницу, поместили в реанимацию и, вместо того, чтобы принять меры, довели до инфаркта?! Да ты понимаешь, что тут дело не чисто?! Серёга здоровый мужик. Ну, перетрудился малость…
– Ты думаешь, что дело опять в органах?
– Уверен! Я сейчас поеду к этому людоеду и…
– Что ты сможешь с ним сделать?
– Я его убью!
– А сам сядешь лет на десять. Остынь. Лучше расскажи о своих подозрениях…
– Кому рассказать?! Опять какому-нибудь честному журналисту? Ты забыла, что стало с тем, кто решил разворошить этот гадюшник?
Татьяна не смогла остановить меня. Я знал адрес главврача и, хотя время было позднее, сел в машину и отправился к нему. Во мне всё кипело, и я действительно готов был на физическую расправу. Но доктор обращался со мной так вежливо, так убедительно доказал, что инфаркт произошёл вследствие закупорки одной из коронарных артерий, что врачи сделали всё, что было в их силах, что я почти поверил ему. Чтобы рассеять сомнения, я подкупил врача "скорой", на которой Сергея отвезли в больницу, и попросил его сделать для меня копию его электрокардиограммы. Сумму предложил не маленькую, и он с радостью согласился помочь мне. Но уже на следующий день врач сообщил, что на месте электрокардиограммы не оказалось. Не удалось ему выяснить и причину её исчезновения.
В ту ночь заснуть я не смог. Бродил по дому, выкурил две пачки сигарет, но никакого плана действий в моей голове не рождалось. В конце концов, я не придумал ничего лучшего как напиться. А потом позвонил главврачу. Разговаривал с ним так круто, что чувствовал, как у него поджилки трясутся. Довольный тем, что удалось хотя бы запугать эту мразь, я, не раздеваясь, завалился спать в гостиной на диване.
Проснулся я от сдавленного крика. Когда я протёр глаза, мне показалось, что я вижу сон – в двух метрах от дивана стоял мужик с маской на лице. А мой Федя кольцами обвивался вокруг него. Задушить взрослого человека он, конечно, не мог, но напугал здорово. К счастью, я вовремя заметил в его руке револьвер. Помедли я хотя бы секунду, он бы изловчился и выстрелил в питона. Но перевес сил был явно на нашей с Федей стороне. Я оглушил киллера ударом по голове, испуганный змей быстренько сполз на пол и спрятался в каком-то укрытии. А потом я позвонил в ФСБ, и, как видно, не напрасно. По-видимому, дело взяли под контроль – через неделю главврач и его подельники были арестованы. Ну, не буду вас задерживать – забирайте щенка и не забывайте нас.
– Скажите, где можно быстро поймать такси? Дело в том, что мой муж считает, что этот шпиц прибыл в Москву из Камеруна, и я уехала за ним в Домодедово. По времени я должна быть дома не позднее, чем через час.
– Нет проблемы – я сам отвезу вас.
– Спасибо.
Милентина прижала к груди маленький рыжий комочек, который разглядывал её с удивительно осмысленным выражением миленькой мордашки. И ей даже показалось, что, когда они садились в машину. Лили – Касси хитро подмигнула своей новой хозяйке.
История 3
Шпиц редкого окраса
Необычная история этой собачки – представителя, казалось бы, одной из самых симпатичных и жизнерадостных пород стала отголоском другой, кровавой и страшной. События пришлись на тот период в Российской истории, который многие свидетели помнят как время пробуждения из долгой спячки, время хаоса тотальных свобод и одновременно радужных надежд, то есть период с 1985-й по 1991-й.
Милентина не раз ловила себя на мысли, что тогда ей было интересно наблюдать, как простые и не очень простые люди проявляют виртуозную изобретательность – кто ради выживания, а кто ради обогащения. Переходишь, к примеру, железнодорожный мост и в процессе движения можешь приобрести за копейки вполне приличное пальто, модные очки с диоптриями, персидского котёнка, парное козье молочко, дары приусадебного участка или морскую свинку. Интересно, как в кино. А теперь и на мостах, и на улицах порядок – ни бабушек, ни торговых палаток, но при этом перед бедняками опустили занавес, не позволяющий им проявить инициативу в меру своих сил и здоровья, чтобы просто выжить. Милентина хорошо помнила, как однажды, оставшись без копейки, она выбрала в своей библиотеке с десяток интересных книг и, прихватив с собой раскладной столик, расположилась в двух шагах от своего дома. Через час, другой она уже смогла посетить продовольственный магазин, где прикупила и бутылочку красного сухого. А теперь, если срочно понадобятся деньги, не всегда сможешь снять их с карточки – банкоматы то и дело не работают по техническим причинам. А если на карточке зеро, то затягивай туже пояс.
В году 19… впрочем, дата не имеет значения, она, проведя неделю в потрясающем воображение городе исторических памятников Самарканде, ехала на поезде в столицу Узбекистана. Это был период наплыва туристов и, соответственно, проблем с билетами. Но ей повезло – сердобольная проводница пустила её в вагон и посоветовала уговорить одну русскую бабусю, которая заняла с двумя внучками и королевским пуделем всё четырёхместное купе, уступить ей хотя бы верхнюю полку. На бабушек Милентина всегда умела произвести самое благоприятное впечатление, но эта оккупантка оказалась крепким орешком. И всё же под натиском красноречивой молодой женщины ей пришлось уступить – подкупило бабушку то, с какой искренностью Милентина отпускала комплименты её девчушкам и собаке. Правда, на счёт последней она несколько покривила душой – чёрный пудель был очень красив, но породе соответствовали разве что шерсть и висячие уши. А глаза… глаза были волчьи и взгляд такой., что мурашки по коже пробегали. И морда длинная и зубастая как у русской борзой.
Старушка оказалась неразговорчивой, и в купе царило тягостное для Милентины молчание. Только однажды обратилась к ней попутчица с просьбой, и просьба эта заключалась в присмотре за детьми, пока бабушка покупает для них фрукты на промежуточной станции. Немного странным показалось Милентине то, что пожилая женщина, оставляя уже вполне самостоятельных близняшек всего на десять-пятнадцать минут, настойчиво попросила её не покидать купе ни на секунду, пока она не вернётся. А если вдруг приспичит, запереть дверь на ключ.
И надо же было такому случиться, что именно в этот короткий период времени начался у Милентины приступ мигрени, и она была вынуждена обратиться к проводнице за таблеткой анальгина и стаканом воды. Отсутствовала Милентина всего минут пять, и в тот момент, когда она выходила из купе проводницы, вагон сотрясся от дикого крика. Кричал мужчина, произнося какие-то, по-видимому, ругательные слова на непонятном Милентине языке. Ему вторили детские голоса. Возле её купе толпились пассажиры. Чуя недоброе, она, расталкивая толпу, открыла ключом дверь и обомлела – на полу лежал истекающий кровью парень в узбекском халате, а чёрный пудель со свирепостью дикого зверя грыз и ломал его ногу.
– Палку! – заорала Милентина, – найдите палку.
– Вот, возьмите, – пробормотала проводница, протягивая ей швабру.
Милентина попыталась просунуть её в пасть, и это ей удалось. Собака выплюнула ногу, как надоевшую кость и, схватив палку, повернула к Милентине обагрённую алой кровью морду и уставилась на неё своим жутким взглядом. Но через секунду-другую пёс уже нисколько не походил на страшного хищника. Выпустив из зубов палку, он лизнул ладонь женщины и слабо вильнул хвостом. Но едва Милентина попыталась помочь раненому, он тут же пресёк её действия грозным рыком. Вынести пострадавшего удалось только после появления бабуси.
Состав был, конечно, остановлен, к месту происшествия прибыли наряд милиции и "скорая". К удивлению пассажиров, бабушку не задержали и, более того, после предъявления паспорта и ещё какого-то документа, её с почтением препроводили в другое купе. Милентине же пришлось довольно долго дожидаться в коридоре, пока будут удалены следы крови.
– Вы знаете, этот мужчина – известный вор, так что старая женщина не виновата, – поделилась с ней проводница. – И кто бы мог подумать, что с виду мирная собака раздолбит ему кость так, как будто нога его попала в тиски.
– Действительно, поразительно – на такое неспособны и сторожевые псы, – кивнула Милентина.
– Я тут подслушала разговор бабушки с милиционером, – загадочным шепотом известила её проводница, – собака эта на самом деле не пудель, она из секретного спецпитомника КГБ. Они там выводят гибридов, способных справиться с любым противником.
Наши дни
Милентина пребывала в состоянии, близком к нервному срыву. И не из-за того, что произошло в мире её маленького зоо – всё необычное, не поддающееся рациональному объяснению, напротив, всегда тонизировало её. В унылое настроение Милентину привела ситуация с преподаванием физики как в школе, так и в университете. Прежде её коллега Люба любила повторять, как она благодарна отцу, доктору физико-математических наук, за то, что она выбрала такую хлебную профессию, как преподавание физики и математики – всегда находились желающие брать частные уроки. Но вот теперь, когда физику начали вытеснять как из школы, так и из технического вуза, Милентина, как и многие другие преподаватели, перестала получать удовлетворение от своей профессии. И занялась теми, о ком мечтала с раннего детства – домашними животными.
Однако теперь, когда дом Милентины превратился в райскую конуру для совместного проживания людей и зверей, она даже в минуты стресса не заходила на сайт о продаже животных, который прежде отвлекал её от мрачных дум – опасалась, что не устоит и купит кого-нибудь ещё. Каждый вечер Вася заглядывал в её комнату и, расплывшись широкой улыбкой, произносил: "Райская идиллия" – Милентина возлегала посреди широкой кровати, а обложившие её со всех сторон питомцы смотрели на хозяйку взглядом, полным обожания. "Но это рай для тебя, а для меня скорее ад", – продолжал Вася и в конце монолога добавлял традиционную фразу: "Радуйся, что нашла такого мужа – кроме меня, никто не смог бы прожить с тобой и года".
В тот субботний вечер погода была мерзкая – на город обрушился ледяной дождь, под тяжестью ледяных корок ломались крупные ветви дервьев, падающие с крыш глыбы с грохотом крушили застеклённые лоджии, с трудом скользили по превратившемуся в каток шоссе обвешанные сосульками автомобили, обрывались провода электропередач, в аэропортах, в связи с нелётной погодой, томились тысячи пассажиров, людям не рекомендовали выходить из дома. В такой ситуации Милентина всё же зашла на сайт avito ш. В верхней части, где размещались VIP объявления о продаже шпицов, составленные по все правилам профессиональной рекламы, красовался большой белый с черными ушами кролик, из-за которого выглядывал не менее ушастый черноухий совсем не пушистый щенок, больше похожий на китайскую собачку, чем на шпица.
– Ну что за люди! – возмутилась Милентина. – Такую собачку надо предлагать в дар, а они просят за ней 30 тысяч! То ли дело моя Лиля! Роскошная красавица, а заплатила за неё 23.
Под фотографией было размещено довольно длинное объявление:
Бывает Чудо разное
И жёлтое, и синее
Бывает Чудо красное
Красивое-красивоеБывает Чудо в крапинку
В полосочку, в линеечку
А это Чудо – лапонька!
А это Чудо – девочкаКто хочет в жизни радости,
Любви и понимания
На Грушеньку-игрушеньку
Пусть обратит вниманиеЖизнь заиграет красками
И искрами расцветится
Счастливым самым станет тот
Кто с эти чудом встретится
Далее следовало сообщение, что в настоящее время щенок находится в линьке, и поэтому возможен торг.
Стихи Милентине понравились, но, по её мнению, никто, находящийся в здравом уме, не станет платить и половину указанной суммы за лысого шпица, пусть и редкого окраса пати-колор (чёрно-белого). И всё-таки она не удержалась и позвонила заводчице. Женщина назвала своё имя – Марья Михайловна Нестерова – и высокомерно добавила: "Если вы разбираетесь в шпицах, вы, наверняка слышали обо мне". Что касается щенка, Марья Михайловна заявила, что его братьев и сестёр она продала в среднем по 80 тысяч, так как у них уникальный отец, и от такого производителя не могут получиться плохие щенки. В тот же день заводчица прислала Милентине его фотографию. Пёсик был просто невероятно красив – меховое белое чудо с маленькими чёрными ушками. Если бы была надежда, что щенок в линьке когда-нибудь станет хотя бы наполовину так красив, как его отец, Милентина, не раздумывая, купила бы его.
В воскресенье погода немного улучшилась – вместо ледяного дождя моросил мелкий снежок, установилась комфортная температура: 5–7 градусов по Цельсию. Однако все стоявшие во дворе автомобили, включая минивэн Милентины, покрылись толстой коркой льда и, вопреки ожидаемым предновогодним пробкам, шоссе можно было легко перейти даже на красный свет.