- Пойдем присядем, - предложила она. - Ты выглядишь усталым. Тебе что-то принести? Что-нибудь выпить? Бутерброд?
- Ничего, - отказался Оливер. - Я поел по дороге.
Джеф глянул на часы.
- Уже поздно, - сказал он. - Наверное, мне пора.
- О! Нет, останьтесь, пожалуйста, - попросил Оливер. Он был почти уверен, что Люси бросила на него тревожный взгляд. - Я бы хотел с вами кое о чем поговорить. Если вы не очень спешите, конечно.
- Нет, - сказал Джеф. - Я не спешу.
- Ты уже видел Тони? - спросила Люси.
- Да, - ответил Оливер. - Он в ванной. - Он прекрасно выглядит, правда?
- Прекрасно, - согласился Оливер.
- Я говорила тебе, что на этой неделе он проплыл сто ярдов? - с гордостью сообщила Люси.
Оливеру показалось, что она говорит быстрее, чем обычно, как пианист, который нервничает в присутствии аудитории и старается скрыть это быстро проигрывая наиболее сложные пассажи.
- Он заплывал далеко-далеко на озере, - продолжала Люси. - А Джеф плыл за ним в лодке. У меня сердце было в пятках и…
- Я уже имел с ним небольшую беседу, - сказал Оливер. Он любезно повернулся к Джефу.
- Вы сейчас обедаете в гостинице?
- На этой неделе, - поспешно вставила Люси, прежде чем Джеф успел открыть рот.
- Его сестра уехала, и бедный мальчик остался с двумя банками рыбных консервов, и мы сжалились над ним.
- А, понятно, - улыбнулся Оливер. - Вы оба прекрасно выглядите, лето пошло вам на пользу.
- Да лето выдалось неплохим, - ответила Люси. - Хотя было много дождей. А ты как? Как тебе удалось вырваться? Что все твои замечательные работники на заводе забастовали?
- Все гораздо прозаичнее, - объяснил муж. - Просто удалось улизнуть. - В городе ужасно, правда? - спросила Люси.
- Ну, не так уж ужасно.
Люси погладила его по руке.
- Мы так скучали по тебе. Тони все спрашивал, когда ты наконец приедешь. Ты побудешь с нами, да?
- Не знаю, - сказал Оливер. - Посмотрим. - А, - пробормотала она. - Посмотрим. И Люси направилась к небольшому коридорчику, ведущему в ванную комнату и крикнула:
- Тони! Тони!
- Оставь его пожалуйста, - попросил Оливер. - Мне нужно поговорить с тобой, Люси.
Джеф, который все еще стоял на пороге, смущенно кашлянул.
- В таком случае, - начал он, - мне лучше…
- И с вами, Джеф, тоже, если не возражаете. - Оливер говорил подчеркнуто любезно. - Вы не сочтете за грубость, если я попрошу вас подождать возле озера несколько минут? По-моему, дождь уже прекратился. Я бы хотел поговорить с женой наедине - если вы не против - а потом я позову вас.
- Конечно, - с легкостью согласился Джеф. - Располагайте временем, я подожду.
- Благодарю вас, - сказал Оливер в спину уходящему Джефу.
Люси почувствовала, как у нее пересохло горло, ей хотелось закричать юноше:
- Не уходи! Останься! Дай мне время!
Но она молча смотрела ему вслед, затем, сглотнув, пытаясь избавиться от сухости во рту, она приблизилась к мужу. Она была почти уверена, что ей удавалось изображать улыбку, обнимая его за плечи. Она понимала, что главное в этот момент вести себя естественно. Хотя, что такое естественно? Тут ее охватила паника при мысли, что она уже не может определить, насколько естественно ее поведение.
- Как я рада видеть тебя, - попыталась она. - Так много прошло времени.
Кажется, естественно.
Чтобы чем-то заняться и выиграть время, Люси решила заняться пристальным изучением лица мужа. Продолговатое, жесткое, такое знакомое лицо, бледные, умные, знающие глаза, четкие бледные очертания рта, который становился таким удивительно мягким, когда он целовал ее, мягкая нежная кожа. Она кончиками пальцев провела по усталым морщинкам под его глазами. - Ты выглядишь очень усталым.
- Прекрати повторять все время, что я плохо выгляжу, - Оливер впервые позволил себе проявить легкое раздражение.
Люси отстранилась от него, подумав, что все, что она не сделала бы, будет раздражать его.
- Извини, - сказала она покорно. - Ты сказал, что посмотришь, останешься ли ты с нами - посмотришь на что?
- На тебя!
- О, - Люси невольно сцепила кулаки, больно сжав пальцы. - На меня?
Вдруг свет в комнате показался ей невыносимо ярким, все предметы приобрели слишком четкие, острые уродливые очертания - стол, желтые занавески, потертые подлокотники плетеного кресла. Все это больно впивалось краями в ее сознание, время летело быстро, как поезд спускающийся с горы в туннель. Как было прекрасно, если бы она могла упасть в обморок, отлежаться в темноте, в теплом убежище бессознательного тумана, подготовиться к предстоящему ей тяжелому разговору. Несправедливо, думалось ей, что в самый важный момент в моей жизни, у меня нет времени на размышление.
- Знаешь, чего бы мне сейчас хотелось, - легко произнесла она, все еще надеясь, что ей удается сохранить улыбку, - хочется выпить и… Оливер потянулся к ней и взял ее за руку.
- Подойди сюда, Люси. - Он подвел ее к дивану. - Присядь.
Они сели рядом.
Люси рассмеялась - пусть все идет само собой, плывешь по течению не сопротивляясь.
- Ну ты и серьезный, - сказала она.
- Очень серьезный, - сказал Оливер.
- О, - голос Люси звучал робко, по-домашнему, с извиняющимися нотками. - Я что много потратила? Снова превысила свой банковский лимит? Ну, вот, это неплохо сказано, отметила она про себя. Пусть, все произойдет само собой.
- Люси! - начал Оливер. - У тебя роман?
Пусть это произойдет. Скажи что-то естественное. Он сидел, как школьный учитель, задавая вопросы, оценивая. И вдруг она поняла, что все пятнадцать лет она каждую минуту боялась его.
- Что? - спросила она, гордясь естественности удивления и возмущения, которые ей удалось изобразить. Это временно, подумала она. Попозже, когда у нас будет больше времени, мы поговорим серьезно. Попозже мы доберемся до вечной истины.
- Роман, - повторил Оливер.
Люси сморщила лоб, всем своим видом выражая недоумение, как будто Оливер задал ей загадку, которая должна ей неизменно понравиться, стоит только понять ее суть.
- С кем? - спросила она.
- С Баннером, - ответил Оливер.
Некоторое время Люси замерла. Затем начала смеяться. При этом ее не оставляла мысль, что где-то в глубине ее сидит модель идеальной жены, которая подсказывает, когда нужно издать определенный звук, как правильно отвечать на вопросы. И все, что ей самой оставалось делать, это автоматически воспроизводить все это.
- О боже, - возмутилась она. - С этим ребенком?
Оливер пристально наблюдал за ней, уже почти убежденный в ее невинности, потому что ему так этого хотелось.
- Ты должна избавиться от своей привычки считать детьми всех мужчин, которым еще нет пятидесяти, - тихо отметил он.
- Бедный Джеф, - Люси все еще смеялась. - Он бы возгордился, если бы услышал это. А что, - продолжала она, чувствуя, что ее лицо сковала жесткая маска смеха, и начиная импровизировать наудачу, без всякого плана: "А что, всю прошлую зиму, он ходил на танцы с девчонкой - школьницей из Бостона. Она главный болельщик. Носит такую коротенькую юбку, что-то там изображает на футбольных матчах по субботам, и их даже в бары не пускают, потому что бармены отказываются их обслуживать. - Внимательно прислушиваясь к себе внутренним слухом, она искала и находила нужные интонации для выражения искреннего шутливого удивления. Это как прыжок в воду, сравнила она. Начав, уже не можешь вернуться назад, как бы ни пугала высота, как бы глубоко не было, как бы ты ни пугался, как бы ни сожалел, о том на что уже решился. - И поэтому ты приехал сюда так внезапно? спросила она.
- Да, - признался муж.
- Такой далекий, далекий путь, ты проехал один, - сочувствующим тоном произнесла Люси. Это была самая середина прыжка - полет, парение в воздухе. - Бедный мой Оливер. И все же, если это единственный путь заполучить тебя сюда, я довольна. - Потом она заговорила более серьезным тоном. - И как же тебе в голову пришла подобная идея? Что случилось? Ты получил анонимное письмо, пропитанное ядом, от одной из этих клуш из гостиницы? Я с ними не общаюсь, и полагаю, это их раздражает. Они видят нас всякий раз вместе с Тони и Джефом, и им же нужно о чем-то поговорить, обсудить какой-то скандал…
- Я не получал анонимных писем, - перебил Оливер.
- Нет? - с вызовом бросила Люси. - Тогда что же?
- Это Тони, - начал Оливер. - Он позвони мне вчера вечером. Он просил меня срочно приехать.
- О, - ответила она. - И ты не перезвонил мне?
Он просил меня не делать этого, - сказал Оливер.
- Так вот почему он улизнул так рано с обеда. Так вот почему ты приехал в столь необычное время, - с иронией в голосе произнесла Люси. -Тайная встреча мужской части нашей семьи.
- Ну, по правде говоря, - начал было защищаться Оливер. - Я пытался дозвониться тебе из Уотебери, но линия была повреждена весь день. Он мне ничего не сказал по телефону. Он просто был в истерике. И повторял, что хочет видеть только меня.
- Я… Мне стыдно, - Люси вторила шепоту безупречной супруги, звучащему внутри нее. - За тебя. За Тони. За себя. За наш брак.
- А что бы сделала ты? - удрученно сказал Оливер. - Если бы Тони позвонил тебе и сказал, что я…
- Ты хочешь сказать, что я все время делала? - быстро спросила она.
- Но со мной ничего такого не было, - оправдывался он. - Ты ведь сама знаешь.
- Не было? Может, и не было, - иронизировала жена. - Кто знает? Я не спрашивала. Это что единственная проблема, с которой сталкиваются люди, живущие вместе пятнадцать лет? Разве я когда-то лгала тебе? Разве скрывала что-то от тебя?
- Нет, - устало согласился Оливер, и Люси почувствовала, что он уже готов забыть всю эту историю.
- Вдруг, - Люси старалась закрепить свои позиции и говорила быстро и напористо: - Вдруг все меняется. И всплывают заговоры, секретные посещения, слежка, детские показания. К чему все это?
- Ладно, - сдался Оливер. - Признаю - я должен был позвонить. Но это не объяснение. Все же, почему Тони сказал то, что сказал?
- Откуда мне знать? - спросила Люси. - Я даже не знаю, что именно он сказал тебе.
- Люси, - тихо сказал он. - Тони сказал, что видел тебя и молодого человека в доме его сестры.
Конец прыжка.
Люси захватила дыхание долгим и шумным вздохом.
- О. Так он и сказал?
- Да.
Она говорила безучастным мертвым голосом.
- И что именно он, по его словам, видел?
- Я не могу повторить этого, Люси.
- Ты не можешь повторить, - отозвалась она голосом, лишенным всякого тембра.
- Не могу, - подтвердил он. - Но, к сожалению, все это очень похоже на правду.
- О… Мне так жаль. - Люси наклонила голову, и он не мог видеть ее лица, и на мгновение ему показалось, что она уже собирается признаться. -Жаль главным образом Тони, - сказала она. Ошибка. Прыжок не закончен. Потому что это был не сам прыжок. Это было парение во сне, кружение, хватание руками за воздух. - Послушай, Оливер, - трезво обратилась к мужу Люси. - Ты должен кое-что знать о своем сыне. Это не слишком приятно. Ты ведь знаешь, как он способен выдумывать разные истории? назовем вещи своими именами. Лгать. Сколько раз мы уговаривали его.
- Он уже не делает этого, - возразил Оливер.
- Это ты так думаешь, - сказала Люси. - Просто истории его стали более замысловатыми, когда он подрос, более правдоподобными, менее невинными.
- А я думал, он уже избавляется от этого, - ответил Оливер.
- Потому что ты не знаешь его. Ты видишься с ним раз в неделю, когда он становится паинькой. Ты не знаешь его так, как знаю я. Потому что ты уже много лет не проводил с ним подряд целые сутки. - Поджог, ужаснулась Люси собственной мысли. Чиркнув спичкой, уже ничего не остается, как отойти в сторону и наблюдать за тем, как горит дом. Все отрицать, настаивать на алиби. - Вот почему, все это произошло, - сказала она. -Дело в том, что он ведет себя со мной не как ребенок. А как ревнивый, властный любовник. Ты же сам это говорил.
- Не совсем, - возразил Оливер. - Я пошутил…
- Это не шутка, - сказал Люси. - Ты же знаешь, что он делает, когда приходит домой и не застает меня. Он обыскивает весь дом, звонит всем друзьям. Он идет ко мне в спальню и ждет возле окна, ни с кем не разговаривает. Ты же сам видел это сотни раз, правда?
- Да, и мне это никогда не нравилось, - угрюмо произнес Оливер. - Мне казалось, что ты это слишком поощряешь. Это было одной из причин, по которой я нанял Баннера.
- И еще ты советовал мне побольше оставлять его одного, - быстро заговорила Люси. - Давать побольше времени проводить с самим собой. Заставить его быть независимым. То же самое ты говорил Джефу. Ну, мы и следовали твоему указу. Твоему указу. Вот тебе и результат.
- Что ты хочешь этим сказать? - Оливер был в замешательстве. Мы оставляли его одного время от времени, - пояснила Люси. - Мы тщательно избегали того, чтобы он чувствовал себя постоянно в центре внимания. И ему это очень не понравилось. И вот его месть. Эта жуткая грязная история. Оливер покачал головой.
- Маленький мальчик не может придумать такое.
- Почему? - спросила Люси. - Особенно теперь. Ведь среди прочих твоих наставлений ему был прописан курс сексуальных отношений.
- И что в этом плохого? Уже пора…
- Уже пора ему подстегнуть свою ревность этой новой интересной информацией и уничтожить нас этим.
- Люси, - задал вопрос Оливер, - Ты говоришь правду?
Люси сделала глубокий вдох, подняла голову и посмотрела мужу прямо в глаза.
- Клянусь, - солгала она.
Оливер повернулся, подошел к двери и открыл ее. - Баннер, - позвал он юношу, - Баннер.
- Что ты собираешься делать? - поинтересовалась Люси.
- Хочу поговорить с ним. - Оливер вернулся в комнату.
- Ты не можешь… - попробовала возразить она.
- Придется, - мягко настаивал Оливер.
- Ты не можешь так опозорить меня. Ты не можешь так опозорить меня. Ты не имеешь права унижать меня перед этим мальчишкой.
- Я бы хотел поговорить с ним наедине, - попросил Оливер.
- Если ты сделаешь это, - пригрозила Люси. - Я никогда не прощу тебя. - Она произнесла эти слова не потому что действительно так думала. Она повторяла то, что сказала бы невинная автоматическая идеальная жена. Оливер резко отмахнулся.
- Будь добра, Люси.
Так их и застал вошедший в комнату Баннер - стоящими друг напротив друга и напряженно сцепившимися глазами. Наконец Оливер заметил юношу.
- О, да, - сказал он, - вы уже здесь. - Он повернулся к жене. - Люси, - выжидательно напомнил он. Не глядя на Джефа, она быстро направилась к двери и вышла. Через некоторое время, Оливер сделав над собой явное усилие, вежливо кивнул Джефу. - Присядьте, - предложил он.
Джеф помедлил, потом присел на деревянный стул. Оливер принялся медленно расхаживать взад-вперед перед ним:
- Для начала, я бы хотел поблагодарить вас за те письма, в которых вы докладывали мне каждую неделю об успехах моего сына.
- Ну, - ответил Джеф. - Поскольку вы сами не могли приехать сюда, я посчитал, что будет лучше информировать вас о том, чем мы здесь занимаемся.
- Мне очень нравились ваши письма, - похвалил Оливер. - Они чрезвычайно тонки и проницательны. Вы по всей видимости, прекрасно понимаете что происходит с Тони, и у меня создалось впечатление, что вы его действительно полюбили.
- Он очень достойный мальчик, - сказал Джеф.
- Достойный? - Оливер с неопределенной интонацией повторил это слово, будто это понятие было по его мнению неприложимо к его сыну. - Неужели? Но вот письма у меня сложилось о вас довольно четкое впечатление.
Джеф засмеялся немного смущенно.
- Правда? Надеюсь, я не выдал себя чем-то?
- Наоборот, - сказал Оливер. - Я представляю себе очень интеллигентного, умного и порядочного молодого человека. Я даже начал подумывать о том, что когда вы окончите колледж, и если вы перемените свое решение стать дипломатом, я мог бы найти вам место в моем деле.
- Рад слышать это, сэр, - смущенно сказал Джеф. - Буду иметь в виду. - Между прочим, - добавил Оливер, будто посчитал невежливым преждевременно приступать к основному вопросу и перебирал разные мелкие темы, - та девушка, о которой вы говорили в день нашего знакомства.
Я даже запомнил точно ваши слова. Я спросил вас, есть ли у вас девушка, вы ответили: "Приблизительно". Она что все еще учится в школе в Бостоне?
- В школе? - изумлено переспросил Джеф.
- Да, - подтвердил Оливер. - Главная болельщица вашей школьной футбольной команды?
Джеф смущенно рассмеялся.
- Нет, - сказал он. - Я не встречался никогда с бостонскими школьницами. И ни с какими главными болельщиками. Девушка, о которой я говорил, на первом курсе колледжа Вассар, а в общем, я тут больше хвастал. Я вижусь с ней от силы пять-шесть раз в год. А почему вы спрашиваете?
- Ну, я наверное, что-то перепутал, - небрежно ответил Оливер. -Может, что-то проскользнуло в одном из писем Тони. Его почерк оставляет много места воображению получателя. - Он повел плечами. - Неважно. Итак никаких болельщиц.
- Ни единой, - подтвердил Джеф.
Оливер выждал некоторое время.
- А как насчет женщин постарше? - ровным тоном спросил он. - Замужних женщин?
Джеф опустил глаза.
- Вы что действительно ожидаете, что я отвечу вам, мистер Краун.
- Нет, наверное, нет, - Оливер вынул из кармана свою чековую книжку и ручку. - Миссис Краун платила вам аккуратно каждую неделю?
- Да, - ответил Джеф.
- Но она еще не расплатилась с вами за эту неделю? - спросил Оливер, держа чековую книжку открытой.
- Нет, - сказал Джеф. - Минуточку, сэр.
- Сегодня пятница, - спокойно продолжал Оливер, - мы договаривались на тридцать долларов за семидневную рабочую неделю, правда? Так это будет пять седьмых от тридцати - ну, грубо говоря округлим до двадцати одного. Если вы не против, я выпишу чек. У меня сейчас мало наличности.
Джеф встал.
- Мне не нужны деньги, - сказал он.
Оливер поднял в удивлении брови.
- Почему? - спросил он. - Вы же брали деньги каждую неделю у миссис Краун, не так ли?
- Да. Но…
- Что случилось на этой неделе? - Оливер произносил слова размеренно и рассудительно. - Ну разве что эта неделя на два дня короче.
- Мне не нужны деньги, - настаивал Джеф.
Оливер упорно не желал понимать его.
- При таком положении вещей, - сказал он, - вы ведь не думаете, что вам следует оставаться здесь, не правда ли?
- Правда, - пробормотал Джеф так тихо, что Оливер едва расслышал его слова.
- Конечно нет, - по-отечески снисходительно подтвердил Оливер и протянул Джефу чек. - Вот, возьмите. Вы честно заработали их. Помню, я в вашем возрасте, всегда мог найти применение двадцати долларам. Не может быть, чтобы все так изменилось с тех пор.
Джеф печально посмотрел на чек в руке и направился к двери. Затем он повернулся:
- Наверное, я должен сказать, что я сожалею, что мне стыдно или что-то в этом роде. Наверное, вам так будет легче.
Оливер добродушно улыбнулся:
- Не обязательно, - сказал он.
- Но ничего подобного, - с вызовом бросил юноша. - Это самое лучшее, что у меня было в жизни.
Оливер кивнул.