- Не злись. - Он говорил подавленно и уныло. - Я просто не могу вынести мысли о том, что… Послушай, мы можем встречаться постоянно. Я могу приезжать в город раз в месяц. И на праздники - день Благодарения, Рождество. Могу приезжать в Бостон почти на каждые выходные.
Люси кивнула, как будто воспринимала все это всерьез.
- Ага в Бостон. И в каких гостиницах мне останавливаться? Ритц? Копли? Или же в какой-то дыре для комивояжеров? Турин? Стетлер? И нужно ли мне при этом носить обручальное кольцо?
Джеф поднял руки, как бы защищаясь от ударов. - Люси, - взмолился он голосом мученика. - Не надо.
- И как мне представлять тебя в Бостоне? - безжалостно продолжала она. - Как моего сына? племянника? Старого друга?
- Не рисуй это в таких страшных красках, - начал злиться Джеф.
- И что по-твоему я должна говорить своему мужу? Некто, чьего имени нельзя называть, имеет причины возражать против…
- Прекрати, - сказал Джеф. - Существует много способов делать подобные вещи.
- Неужели? - иронично отозвалась Люси изображая тон приятного удивления. - Может, запишешь их все для меня. Как начинающий дипломат.
Будет прекрасной практикой для тебя, когда тебе нужно будет заявить протест Премьер министру Ирана или послать ноту в министерство Иностранных Дел Венгрии. Дорогой сэр! Довожу до вашего сведения, что на тело вашей жены были предъявлены претензии…
- Не издевайся надо мной, - прервал Джеф, теперь уже с угрозой в голосе. - И что по-твоему я должен сделать? - теперь он молил о пощаде. -Люси, дорогая, все было так хорошо до этого разговора. Ты что обвиняешь меня в том, что я хочу сохранить это все?
- Так хорошо. - Люси кивнула в знак ироничного согласия. - Они так хорошо любили друг друга - на каникулах, в дешевых гостиницах - и юноша всегда успевал на первую лекцию в понедельник утром.
Так ты понимаешь слово "хорошо"?
- О, Боже, - Джежф сник. - Я чувствую себя в западне. Если бы я был старше, стоял на ногах, имел свои собственные средства…
- И что тогда? - нападал Люси.
- Тогда мы могли бы уехать вместе, пожениться, жить.
Люси ответила не сразу. Затем прозвучал ее тихий успокаивающий голос. - Ты должен радоваться, - сказала она, - что ты молод, не стоишь на ногах, и что у тебя нет собственных средств. - Почему?
- Потому что я не уехала бы с тобой.
- Не говори так.
- И потом, - не унималась Люси. - Тогда ты винил бы себя, а не свою молодость и бедность. А это гораздо мучительнее. А как ты сможешь осенью, вернувшись в колледж, холодными вечерами рассказывать в общежитии о прекрасном времени, которые ты летом провел в домике своей сестры в горах. Я просто слышу твой рассказ, и заранее прощаю тебе, и даже немного завидую тому удовольствию, которое ты будешь при этом испытывать. Ты, наверное, скажешь: "Даже не знаю, что во мне такого, но замужние женщины определенного возраста, просто кидались мне на шею.
- Что ты пытаешься сейчас сделать? - спросил Джеф.
- Пытаюсь объяснить тебе, что лето - это лето. Что гостиницы закрываются. Коттеджи забивают досками от снега. Озеро замерзает. Птицы улетают на юг. Дети возвращаются в школу, а взрослые к… К заботам по хозяйству, к бриджу по вечерам, к несовершенству, к надежной реальности. Теперь лицо Джефа в прощальных лучах холодного солнца выглядело просто ошарашенным.
- Ты не любишь меня, - сказал он.
Люси подошла к нему, нежно улыбаясь. - И даже в этом ты не прав, сказала она. Она осторожно взяла его подбородок в свою ладонь и поцеловала его. Отпустив его, Люси отвернулась со словами:
- Не печалься, малыш. Осталось еще две недели лета.
Джеф шагнул вслед за ней, потом остановился, увидев Тони выходящего из тени деревьев, и медленно бредущего через лужайку по направлению к дому. Люси тоже увидела ребенка и сбежала с крыльца навстречу ему. Тони остановился и без всякого выражения посмотрел на мать и Джефа. В сером свете он казался усталым и бледным.
- Привет, Тони, - сказала первой Люси. - Где ты был до сих пор?
- Так нигде, - ответил Тони. Он старался избежать прикосновения матери, когда взбирался на крыльцо.
- Как поход? - спросил Джеф.
- Нормально, - ответил Тони. Он прислонился к стене веранды и посмотрел на Джефа. - Как твой зуб?
- Нормально, - в тон ему сказал Джеф.
- Тебе понравилось кино сегодня? - обратился Тони к матери. - Что там шло?
- Я… Я не ходила в кино, - сказала Люси. - Оказывается, они уже показывали этот фильм на прошлые выходные.
- А, - сдержанно и вежливо отреагировал мальчик. - А куда же ты ходила?
- Прошлась по магазинам, - сказала Люси. - Смотрела антиквариат.
- Ты что-то купила? - поинтересовался Тони.
- Нет. Все очень дорогое. Я просто посмотрела. Мы с Джефом пойдем в отель чего-нибудь выпить. Пойдешь с нами? Ты можешь взять Колу.
- Мне не хочется пить, - сказал Тони.
- Ну и что? Пойдем все равно, - предложила она еще раз.
- Я не хочу пить, - повторил Тони.
Люси подошла к нему и пощупала лоб.
- Ты здоров?
Мальчик увернулся.
- Со мной все в порядке, - ответил он. - Я просто немного устал, уклончиво объяснил он. - Поход ведь. Я не спал днем. Наверное, я пойду прилягу на пятнадцать минут. - Потом, испугавшись, что мать начнет суетиться вокруг него, он широко и бесхитростно улыбнулся ей. - Эти походы такие тяжелые, - сказал он. - Увидимся позже. - Он пошел в дом и лег на кровать. Так он и лежал неподвижно, с открытыми глазами, потом услышав, как мама с Джефом прошли под окном его спальни, направляясь в бар, он медленно досчитал до пяти, пошел в гостиную и набрал номер телефона отца в Хартфорде.
Глава 11
Машина, подъехавшая к коттеджу, была забрызгана грязью с серыми разводами на ветровом стекле, которое матово отражало свет фар и мокрый блеск стволов. Оливер остановил машину и некоторое время замер за рулем, отдыхая после долгой езды по мокрой дороге. В домике горел свет, но никакого движения внутри не было заметно. Оливер вышел из машины, захватив с собой дождевик и небольшую сумку с походными принадлежностями, которую он перед отъездом бросил на заднее сиденье машины. Он вошел через крыльцо. Комнаты были пустыми. Слышался только стук дождя, стекавшего с тополей, разросшихся над домом. На столе в центре комнаты были разбросаны газеты, на диванчике лежала перевернутая открытая книга. На шахматной доске в беспорядке стояли фигуры, две-три из них упали на пол. Ваза с пионами на камине роняла лепестки, которые плавно опускались на каминный коврик.
Стоя на пороге и осматривая пустую комнату, Оливер подумал, что стоит Люси появиться где-то хоть на пять минут, она неизменно оставляла после себя легкий незначительный беспорядок. Иногда зрелище вот такого беспорядка, оставленного Люси, доставляло ему удовольствие, чувство близости и заботливого понимания. Но сегодня, после долгой поездки, это вызвало у него лишь раздражение.
Он снял шляпу и потер руки, стараясь согреть их после уличной прохлады. Камин не горел. Часы на полке показывали две минуты девятого. Как обычно, Оливер прибыл без всякого опоздания. Он направился в кухню за бутылкой виски, которая обычно стояла в шкафу для посуды. В мойке было несколько тарелок, оставшихся после чаепития. Три чашки, три тарелки, отметил он про себя, несколько тарелок с крошками шоколадного торта. Он взял виски и налил себе бокал. Даже не разбавив напиток водой, он вернулся в гостиную и устало присел, в ожидании потягивая виски. Через минуту на крыльце послышались шаги. Дверь открылась и вошел Тони. На нем была бейсбольная кепочка. Он остановился прямо на пороге, и, казалось не хотел заходить в комнату.
- Привет, Тони, - Оливер улыбнулся сыну.
- Пап, - ответил мальчик и приблизился к Оливеру, будто хотел поцеловать его, но остановился на полдороге.
Оливер снял с ребенка кепочку и нежно потрепал его волосы легким любящим жестом.
- Ты так загадочно говорил, Тони, - сказал ему Оливер шутливым тоном. - Даже не сказал по телефону, в чем дело. И требовал, чтобы я приехал ровно в восемь. Просил меня не говорить с матерью.
- Ты точно не звонил ей? - подозрительно спросил Тони.
- Я не звонил ей, - заверил Оливер. Тони не стоило сообщать, что он пытался связаться с ней по телефону по дороге из Уотбери, но из-за дождя был обрыв на линии и ему не удалось пробиться.
- Она не знает, что ты здесь? - настаивал Тони.
- Нет, - подтвердил отец. - Я подъехал сзади, как ты и просил, и в обеденное время. - Затем Оливер осторожно добавил: "Тони, может ты начитался комиксов?
- Я не читаю комиксы, - ответил ребенок.
- Ты так испугал меня, - тихо сказал Оливер.
- Извини.
- Иди сюда, присядь. - Оливер кивнул на стул, стоящий рядом. Тони медленно приблизился к стулу и осторожно опустился на него. Оливер потягивал виски из своего бокала. - Ну - в чем дело?
- Пап, - тихо начал Тони. - Я хочу домой.
- А, - Оливер задумчиво разглядывал бокал. - Почему?
Тони нервно развел руками:
- Мне надоело это место.
- Но это так полезно для твоего здоровья, Тони, - увещевал Оливер. -Ты так хорошо выглядишь, загорел, и мама пишет мне…
- Я хочу домой, - категорично заявил Тони.
Оливер вздохнул.
- Ты маме об этом говорил?
- Нет, - сказал Тони. - С ней бесполезно разговаривать.
Оливер понимающе кивнул.
- А, - догадался он. - Так вы тут немного повздорили.
- Нет.
- Оливер сделал очередной глоток.
- Так с Джефом?
Тони ответил не сразу.
- Ни с кем, - отрезал он. - Разве нельзя хотеть когда-нибудь поехать домой с собственным отцом и чтобы никто не нападал на тебя?
- никто на тебя не нападает, Тони, - ободряюще сказал Оливер. -Только вполне естественно ожидать, что придется ответить на какие-то мистические указания. Будь умницей, Тони.
- Я умница, - казалось Тони загнан в угол. - Я хочу домой, потому что не желаю находиться под одной крышей с мамой и Джефом.
Оливер поставил бокал и заговорил намеренно тихо.
- Что ты сказал, Тони?
- Не хочу быть под одной крышей с мамой и Джефом.
- Почему?
- Не скажу.
Оливер бросил на ребенка резкий неодобрительный взгляд. Тот сидел понурив голову, уставившись на носки туфель, всем своим видом выражая обиду и смущение.
- Тони, - сказал Оливер, - мы всегда были с тобой в дружеских отношениях, правда?
- Да.
- Я всегда говорил тебе, что волнует меня, ты всегда делился со мной своими бедами, - продолжал Оливер. - Правда ведь?
- Да.
- Разве я когда-то обещал тебе что-то, чего не смог выполнить? спросил Оливер.
- Нет, - признал Тони.
- Разве я когда-то не давал тебе правдивых и честных ответов на твои вопросы?
- Нет.
- Когда ты прошлым летом начал рассказывать твои истории, что ты, например, переплыл озеро, когда ты вовсе не умел еще плавать, или говорил, что мистер Нортон пригласил тебя на свое ранчо в Уайоминг на месяц и что он собирался дать тебе свою собственную лошадь…
- Но это все детская болтовня, - перебил Тони.
- Знаю, - рассудительно кивнул Оливер. - И разве я не говорил тебе, что знал и понимал это? И ты правильно делал, что рассказывал именно мне все свои выдумки, потому что я знал, что ты просто развлекаешься, развивая свое воображение. Но люди, которые не знали тебя так хорошо как я, могли бы подумать, что ты лгунишка и что тебе нельзя доверять.
- Но я больше не фантазирую, - оправдывался Тони. - Ни для кого.
- Конечно, - сказал Оливер. - И когда у тебя это случилось с глазами - были моменты в самом начале, когда тебе было очень непросто объяснить, что происходит, и чем все может кончиться. Когда ты станешь отцом, Тони, ты поймешь, чего мне это стоило. - Он сделал паузу. - Но я сделал это. Разве не так? - закончил он.
- Так, - покорно подтвердил мальчик.
- И знаешь, почему я сделал это?
- наверное, знаю, - Тони понизил голос почти до шепота.
- Потому что я хотел, чтобы между нами было все четко и ясно, объяснил Оливер. - Для того, чтобы через многие годы, когда ты будешь в моем возрасте, что бы не произошло в твоей жизни, ты бы смог сказать: "Мы с отцом уважали друг друга". - Оливер наклонился и похлопал Тони по коленке. Затем он встал, прошелся до двери и выглянул в дождливую темноту. Тони поднял голову и не отрываясь смотрел на отцовскую спину, его губы задрожали. Он ждал, что Оливер скажет еще что-то, но отец молчал, и Тони тоже поднялся, подошел к двери и остановился рядом с ним. - Я не знаю, как это объяснить, - прошептал он. - Мама и Джеф… Они делают плохое. Они делают то, что делают все взрослые, когда женятся. Я хочу домой.
Оливер на мгновение закрыл глаза. Он недоумевал по поводу звонка Тони, но этого никак не предвидел. Сидя за рулем и всматриваясь в дождливую ночь, он уговаривал себя, что все это детская блажь, и что все наверняка будет позади уже ко времени его приезда. Да он и не поехал бы, если на заводе не было временного затишья. Теперь он уже так не думал. Это будто ты слышишь крики из детской и направляешься туда в уверенности, что нужно разнять детей, дерущихся подушками или игрушкой, а вместо этого, открыв дверь комнаты находишь одного из детей в луже крови на полу, а другого стоящего над ним с ножом в руке.
- Кто тебе это сказал, Тони? - спросил он.
- Сюзанна, - ответил он.
- Кто такая Сюзанна?
- Она здесь отдыхает со своей мамой в отеле. Сюзанна Никерсон. Ей четырнадцать. У нее три папы. Ее мама два раза разводилась. Она знает много всего.
- И поэтому ты попросил меня приехать, Тони? - настаивал Оливер. -Это единственная причина?
Тони помедлил.
- Да, наконец сказал он.
- Тони, - Оливер говорил тщательно подбирая слова. - В таких местах отдыха есть летом много беззаботных скучающих женщин, женщин со скверным характером, которым нечего больше делать, кроме как играть в бридж и сочинять истории о своих соседях, всякие сплетни, которые не достойно слушать порядочным людям. И часто маленькие девочки, которые уже начинают проявлять интерес к мальчикам, слышат какие-то урывки разговора, не предназначенные для их ушей, и сочиняют… Ну… Замысловатые сказки. Особенно девочка, у которой мать меняет мужей.
- Я ударил ее, - сказал Тони. - Я ударил Сюзанну, когда она мне это сказала.
Оливер улыбнулся:
- ну, не думаю, что стоило ударять ее. Но, наверное, не стоило и слушать ее. Тони, сделай мне одолжение.
- Какое? - в голосе ребенка звучало недоверие.
- Ничего не говори об этом матери, - сказал Оливер. - И Джефу. Мы с тобой просто сделаем вид, что у меня неожиданно появилось время, и я сел в машину и приехал проведать вас. Как по-твоему, неплохая мысль?
Тони отпрянул, как от внезапного приступа боли.
- Нет.
- Почему нет? - спросил Оливер.
- Потому что Сюзанна была не единственной.
Оливер обнял мальчика за плечи.
- Но даже если, два, три или сто человек сплетничают, - возразил отец. - Это совсем не означает, что все это правда. Ты знаешь, что такое сплетни?
- Да, - сказал Тони.
- Это одна из самых плохих вещей на земле, - уточнил Оливер. - Это болезнь взрослых. И в одном только смысле порядочный человек может оставаться ребенком всю свою жизнь - это не сплетничать и не слушать сплетен.
Внезапно Тони вырвался из объятий отца, - Это я!.. Я сам! Я вчера сам пошел к дому ее сестры и посмотрел через окно и видел все собственными глазами. - Мальчик отвернулся и почти бегом бросился через всю комнату и свалился в плетеное кресло, пряча свое лицо от Оливера под подлокотник. Он плакал, стараясь одновременно изо всех сил не показать этого.
Оливер устало провел ладонью по глазам, подошел к креслу и присел на подлокотник.
- Ладно, ладно, ну будет тебе. - И он погладил сына по голове. -Тони, мне неприятно самому. Но просто не знаю, что делать. Ты очень молод. Ты еще не знаешь, что ты знаешь, а чего не знаешь. Ты мог увидеть что-то, что тебе показалось плохим, и что на самом деле было вполне невинным. Тони, - заключил он, - ты должен точно рассказать мне, что именно ты видел.
Тони заговорил в спинку кресла, не поворачивая головы.
- Она сказала, что поехала в кино. Но Сюзанна была права. Она не была в кино. Я пошел к дому его сестры. Сестра уехала и на этой неделе там никто не жил. На окнах были жалюзи. Но они не закрывали окна до конца. Внизу была щелка, через которую все было видно. Они лежали рядом в кровати и… На них ничего не было. Мама целовала… - Тони резко повернулся и посмотрел в лицо отцу. - Я хочу домой… Я хочу домой. - Теперь он рыдал, безутешно и открыто.
Оливер сидел на подлокотнике, не шевельнувшись, натянутый как струна, и смотрел на рыдающего сына.
- Прекрати плакать, тони, - сказал он хриплым шепотом. - Ты в последний раз плакал, когда был совсем маленьким. - Он встал и вытащил Тони из глубины кресла. - Теперь пойди, умойся, - приказал он бесцветным голосом.
- Что ты собираешься делать? - спросил Тони.
Оливер покачал головой:
- Не знаю, - сказал он.
- Ты ведь не уедешь, правда?
- Нет, - сказал Оливер. - Я посижу здесь немного. А ты иди, Тони. У тебя глаза совсем красные.
Медленно, волоча ноги по полу, Тони направился в ванну. Оливер смотрел ему вслед, неопределенно покачивая головой. Он тяжелой походкой начал мерить шагами прохладную комнату. На стуле валялась забытая Люси соломенная сумочка с ярко оранжевым шарфом, небрежно брошенным сверху. Оливер остановился возле стула и взял в руки шарф. Он приложил его к лицу и вдохнул аромат ее духов. Снова склонившись над стулом, он раскрыл сумочку и начал рассматривать ее содержимое. Маленькая компактная пудреница попалась ему в руки первой, он открыл ее, пудра припорошил маленькое зеркальце. Он осторожно положил пудреницу на стол, и начал одну за другой вынимать предметы из сумочки и в педантичном порядке расставлять их на столе. Крошечный пузырек духов, связка ключей, расческа, рецепт, вырезанный из газеты - рецепты пирога "Ангел". Потом он вынул небольшой кошелек для мелочи. Затем так же педантично одно за другим он уложил все это обратно в сумочку. И тут послышались голоса Люси и Джефа, приближавшихся к домику, затем их шаги на крыльце, и надев на лицо маску спокойствия, Оливер повернулся к двери, распахнувшейся перед Люси. За ней следовал Джеф. Она смеялась. Увидев Оливера, замершего в центре комнаты, Люси слегка нахмурилась, потом с радостью и удивлением воскликнула: "Оливер!" - и бросилась через комнату ему навстречу, раскрыв руки для объятий и поцелуя. Джеф тактично ждал на пороге, пока закончится приветствие.
Оливер поцеловал жену в щеку.
- Привет, Люси, - доброжелательно сказал он.
- Что ты здесь делаешь? - пробормотала Люси. - Почему ты не позвонил? Сколько ты будешь с нами? Ты уже обедал? Какой приятный сюрприз! Ты уже видел Тони?
- Оливер усмехнулся, - не спеши, - сказал он. - Всему своя очередь. Привет, Баннер.
- Добро пожаловать, мистер Краун, - ответил Джеф с детской вежливостью, вытянувшись при этом по струнке.
Люси взяла Оливера за руку и подвела его к диванчику.