– Неси! Пусть – лаковые, – милостиво согласился капитан. – Уж коли шиковать…
Двое лохматых кинулись к громадному, истрескавшемуся валуну, разом своротили его и из народившегося тайничка извлекли целый ворох всяческой одежды.
– Припасли на черный день, – пояснили лохматые, вернувшись. – Секонд-хэнд для патриотов. Вот, пожалуйста. Сапожек, правда, нет, но есть галошки. Тоже, знаете, блестят.
– И все-то у вас под рукой! – невольно подивился капитан. – Еще скажете, тайник здесь случайно оказался?
– Нет. Ну как же так – случайно?! Тут у нас – форпост, – загордились лохматые. – Мы тут сидим в засаде. На большой дороге.
– Что-то никакой дороги я не вижу… Даже тропки – никакой, – усомнился капитан. – Ведь мы случайно здесь. А так-то – где угодно…
– Значит, там бы и была засада, наш форпост, – стояли на своем лохматые. – Известно: оппозиция – везде. Где надо, там она и есть. И патриоты шмыгают… Чему тут удивляться?! Всё путем. Вы одевайтесь, одевайтесь.
Не теряя времени, спейсотусовщики охотно облачились в новые наряды.
– Прелесть! – с неподдельной радостью отметил Ривалдуй, щеголяя белыми галошами, края которых украшали славные народные орнаменты из маковой соломки. – Просто чудо! До чего интеллигентный вид!..
Лохматые стояли несколько в сторонке и умиленно раздували щеки.
– Ну, вот что, родимые, – внушительно и твердо произнес Матрай Докука, когда восторги улеглись. – Вам-то разной там духовной пищи, может быть, и хватит, но вот нам ее – совершенно недостаточно. Другое устройство организмов, что поделаешь… А в нашем мешке еды не так уж много…
– Наворуем! – убежденно сказали лохматые. – Подумаешь, делов!..
– Национальная идея, верно? – встрепенулся капитан. – Все средства хороши? Ну, чтоб обильный наступил расцвет?!. Нет, это несерьезно. Вздор! Слишком много риска, да и вообще… не известно, когда еще и у кого вы станете красть… У меня-то другой план. Если вы возьметесь его провернуть… – Он незаметно подмигнул своим товарищам.
– С радостью! – хором отозвались лохматые. – На всё готовы!
– Тогда слушайте внимательно и не перебивайте. Примерно в двух-трех часах ходьбы отсюда – а для вас-то и того, пожалуй, меньше! – возле гор стоит вертолет с городскими властями. До утра там будет. Вот – достойная добыча! Сбегайте-ка туда да прихватите все продукты. А мы вас подождем.
– Ну да, как бы не так! – возразили лохматые. – А вдруг удерете?
– Просто возмутительно. За кого вы нас принимаете? – оскорбился капитан. – Мы ж сами кровно заинтересованы!.. Впрочем, ладно, спорить не буду. Если хотите, оставьте кого-нибудь для охраны…
– И то верно! – обрадовались лохматые. – Уж вы не обессудьте… Ведь теперь на вас одна надежда. А… властями можно закусить? Они такие… сдобные!..
– Валяйте, – разрешил Матрай Докука. – Заслужили. Стало быть, вам – начальники, нам – продукты. Да разведите-ка костер! Холода нынче лютые.
Лохматые засуетились, громко гомоня и чиркая большими спичками, и вскоре костер под опустевшими вертелами призывно заполыхал.
– Ну, так… – сказал Ривалдуй, едва вся троица расселась подле жаркого костра. – Полдела сделано… Теперь дайте нам закурить – и ступайте.
Лохматые подобострастно протянули космонавтам ящик лежалого сигаретного боя.
– Что ж, спасибо и на этом… Где такое только достают?!. И можете не торопиться, – добавил благодушно Пупель Еня. – К чему выкладываться из последних сил? Дорога дальняя и скверная, а времени – вагон…
– Х-хъым-м-ять!.. – изумились эдакому благородству лохматые и мигом ускакали.
Пункт одиннадцатый
– Вот скоты!.. – глядя налетчикам вослед, с презреньем резюмировал Пупель Еня. – Отбросы человеческие… Оппозиция, изволишь видеть!.. Срам, и только! Духовную пищу им подавай!.. Да они мать родную продадут – и не заметят.
– А ты, Пупель, не продашь? – неожиданно обронил Матрай Докука.
– Почему ты спрашиваешь, кэп? Мне даже странно слышать… Разве между этими бандитами и…
– Что-то есть… – печально оборвал его Матрай Докука. – Это совершенно точно. Мне ведь тоже не бог весть какие ангелочки в спутники достались…
– Зато сколько прыти! – встрял в беседу Ривалдуй. – А в общем – верно, кэп. Не ангелы. Отнюдь. И не были ими никогда… Но не до такой же степени! Какие-то пределы оставались… У вора своровать – пожалуйста! Мошенника надуть – сколько угодно! Мерзавца с головы до ног обгадить – с величайшим удовольствием! Чего жалеть?! Но, кэп, разве можно тронуть пальцем хорошего человека? Да он толком тебе и не ответит, не сумеет… Разве можно его походя унизить, оскорбить? Просто мы сейчас в такую передрягу попали… Ты пораскинь мозгами! Где они – порядочные люди?! А? Космическая шантрапа, люмпены Вселенной! По-моему, до высадки на этой чертовой планете мы кой-какие вещи всё же уважали… Да ты, кэп, на себя посмотри! Других поучаешь, а сам, между прочим…
– Ладно, Ривалдуюшка, замнем, – конфузливо проворковал Матрай Докука. – С кем порою не бывает? Это ведь я так, в риторику ударился… Ну, конечно, я в вас верю! Если уж этих головорезов вокруг пальца обвели… Значит, много гуманизма, когда возвратимся, прибудет на Лигере-Столбовом! Ох, много!.. Люблю вас, родные вы мои, – он громко, с надрывом всхлипнул и расчувствованно прослезился.
– Вообще-то я устал, – вдруг пожаловался Пупель Еня. – Надоело мне…
– Ну, затянул, опять!.. Весь полет – одно и то же. Надо, Пупель, держись, – без всякого энтузиазма отозвался Ривалдуй. – Надо бороться. И побеждать. Здесь – не важно как. Лишь бы последнее слово осталось за нами. Меня мама еще в детстве упрекала: "Зачем сквернословишь, зачем возражаешь, когда за дело тебя секу?" А я не мог молчать. Упрямый был. Она мне слово – я ей два. Вот так и детство пролетело. Космонавтом стал…
Пункт двенадцатый
Неподалеку от костра с суковатой дубиной под мышкой расхаживал страж.
Был он молод, соплив и, не в пример сородичам, еще совсем без бороды. Однако патлы имел знатные.
– Послушай-ка, любезный, – поманил капитан охранника, – чего ты там один торчишь? Садись сюда.
Страж доверчиво подошел и плюхнулся на землю рядом с костром.
– Ты ведь тоже оттуда, из столицы, сбежал? – не унимался капитан.
– Точна! – радостно осклабился лохматый.
– А номер очереди какой?
– Да почти три миллиона.
– Вот оно что… Недавно, стало быть, прилетели?
– Ну, в общем…
– Это интересно… А улетать не собираетесь? Или не получается никак?
– Да всё никак… – развел руками охранник.
– Понятно… По дому-то, небось, соскучился?
– Точна!
– Так-так… – задумчиво проговорил капитан. – Хочешь, я тебе помогу?
– Дык… а другие… это… как же? – недоверчиво спросил лохматый.
– Видишь ли, всем помочь я не сумею. Сил попросту не хватит. Но вот разве что тебе… Ты – славный парень. Ты мне нравишься. Итак?..
– Да в общем… хорошо бы… – смущенно почесал под мышкою лохматый и рукавом утер сопли.
– Значит, решено? Я рад. Как зверь, соображаешь!.. Тут не так давно ракета пролетала – видел?
– Точна! – с готовностью закивал лохматый. – Шасть по небу, шасть по небу!..
– Ну так вот, любезный, мы немедленно все к ней идем, захватываем – и стартуем. По пути тебя подбросим, куда надо, – ты нам после скажешь. А приятели твои пусть остаются. Надо же, сами побежали начальников есть, а тебя стеречь оставили! Разве это честно?
– Да вроде нет…
– Вот то-то и оно! Они тебя хотели оставить в дураках, но мы им еще покажем!..
– Точна! – довольный донельзя, заржал лохматый. – Вали к ракете!
Итак, волею судеб, они снова превращались в вольных беглецов.
До рассвета еще было далеко…
Пункт тринадцатый
Ракета… Вот она какая!..
Могучий бревенчатый борт неприступной стеной круто уходил в небо, заслоняя звезды.
Порядок вокруг царил образцовый. И было очень-очень тихо.
– Теперь слушай внимательно и выполняй, – повернулся капитан к лохматому. – Ты сейчас спрячешься вон за тем камнем и устроишь засаду. Будешь наблюдать и партизанить, как большой. Ведь не впервой сидеть в засаде, верно?
– Точна! Это я умею.
– Экипаж мы берем на себя. Твое дело – охранять. Сиди и не высовывайся. Когда все уладится, позовем.
– Как, опять охранять? – затосковал лохматый. – Охранять да охранять… А на дело – другие идут. Чай, не маленький… Тоже хочу!
– Дурень, для твоего же блага стараемся!.. Ты пораскинь мозгами. Сам же потом спасибо скажешь.
– Точна! – хмыкнул лохматый, осознав всю значимость происходящего, и моментально спрятался за камень.
Матрай Докука неспеша приблизился к темному, бугристому, истрескавшемуся борту и долго ощупывал и обстукивал его, заправляя на место обрывки старой пакли и с каждой минутой делаясь все более печальным.
– Ракета-то – с Лигера, – сообщил он, наконец, и горестно вздохнул. – Без вариантов. Трехместный экспедиционник экстра-класса. Малость тесноватый, но зато высокоскоростной. Педальная супермодель. С клаксоном. Я когда-то на таком летал… Продукт эпохи нанолита. Блеск!
– Вот, кажется, и влипли, кэп, – только и смог пробормотать Пупель Еня.
– Да, пожалуй… – согласно кивнул Матрай Докука. – Новая проблема! В лучшем случае на корабле поместится еще один человек. И то, если не будет трепыхаться, пить и есть, а простоит столбом в углу весь путь домой… Кушетку для такого пассажира не разложишь – теснотища! Даже с туалетными рулончиками выйдет дефицит. М-да… А двоим придется здесь остаться. Пакостно, конечно. Вот и думайте теперь, ребятки…
– Но тогда надо экипаж хоть как-нибудь предупредить! – заволновался Пупель Еня. – Чтобы были начеку… А то придут прохвосты…
– Тс-с! Замолчите! – прошипел внезапно Ривалдуй и, сделав страшное лицо, укрылся за посадочной распоркой.
Его товарищи, не медля, затаились рядом.
Лязгнула, будто плюнула, крышка парадного люка, и к подножью ракеты свалилась сетчатая шахта подъемника.
По шахте, громко и надсадно дребезжа, скользнула вниз кабина лифта, и из той кабины вышли трое.
Вихлебедрая женщина прельстительных форматов и пара прямых, точно проглотивших трости, мужчин.
Одежда на всей троице была теперь вполне пристойная и даже с изыском каким-то, зато на головах красовались огромные белые тюрбаны с кистями, а говорили незнакомцы на совершенно тарабарском наречии.
Женщина сладко зевнула, потянулась, потом сгребла мужчин в охапку и каждого звонко чмокнула в щеку, отчего спутники ее громко и самодовольно замурчали, неприлично рукоблудствуя в карманах своих панталон.
– Офалдеть!.. – еле слышно охнул Ривалдуй. – Да, никак, те самые… Ну, что с утра возле нашей ракеты вертелись! Только были голые тогда… Совсем.
– Цивилизованный-то вид – и дураку к лицу. Вестимо! Вот досада… Значит, успели-таки, изловчились?! – скис Матрай Докука. – И не там, так здесь?..
– И женщина – опять… – некстати ляпнул Пупель Еня. – Я ее запомнил. Поутру-то – без всего была… Сокровища какие!.. Прямо плакать хочется!
– Молчи, балбес! – пришикнул капитан, не отрывая взгляд от троицы. – Нашел сейчас, что вспоминать! Совсем мозги поехали… Вот я жене твоей, когда вернемся, расскажу! Ох, расскажу!..
– И будет страшно некрасиво. Просто – фу! – обиженно надулся Пупель Еня. – Еще надобно вернуться, между прочим. Тоже мне, разобещался! Я тебе припомню…
– Если так, то ведь и я – не очень-то забывчивый, учти, – сварливо прошептал Матрай Докука. – То-то, Пупель!
– Да, но где же экипаж? – вдруг спохватился Ривалдуй. – Коллеги наши, так сказать… Куда все подевались?
– Увезли, наверное, в город, больше некуда, – пожал плечами капитан. – На том самом вертолете… Помните?
– Эх, разминулись, – с досадой буркнул Ривалдуй. – Вот невезение! А эти трое – ну и махинаторы!.. И как же это удалось им? Офалдеть!..
Аборигены тем временем, не прекращая балабонить, размотали свои пышные чалмы и аккуратно расстелили их, наподобие праздничных скатертей, неподалеку от звездолета.
Женщина вернулась на корабль и уже несколько минут спустя появилась с объемистой тележкой.
Спутники ее ликующе залопотали и тотчас принялись содержимое тележки выставлять на скатерти.
Фаршированные порося, салаты, банки с компотами, торты кренделястые, разные бутыли с винами и прочими напитками покрепче, куропатки, заливные рыбы, языки, бараньи ножки, пироги, грибочки в маринаде, фрукты, ягоды…
Богатый стол.
Изрядно, надо думать, хапанули из ракетных погребов…
Приписка на полях:
Нет сил!.. И хоть бы Бумдитцпуппер подавился – вот уж кто́ безжалостно ворует! (См. комментарий.)
– Эх-ма!.. – всплеснул руками Ривалдуй. – Ты погляди-ка, кэп, – прощальный ужин! Пикничок под звездным небом! Обобрали бедный экипаж, чужое прикарманили, бандюги, а теперь еще и проедают… Нам бы… Вот умеют жить!
И грянул пир.
Пили, ели и снова пили. Без разбору – всё подряд. Потом погорланили песни, повопили просто так – и тут наступила реакция.
Наблюдателя со стороны такое, безусловно, не могло не потрясти.
– Упились, – бойко констатировал Ривалдуй, с завистью глядя на аборигенов.
– Да уж, не без этого… – расстроенно кивнул Матрай Докука. – Им теперь – море по колено. Своего добились… Можно отдыхать! Новая-то, по казенному расписанию, партия туземцев, надо полагать, пожалует сюда только утром, а как раз к утру эта троица оклемается немного, сядет в ракету и – доброго всем здравия, не поминайте лихом!..
Они с ненавистью уставились на счастливо отключившихся аборигенов.
– Не знаю, кэп, не знаю, – вдруг зашевелился Ривалдуй, – ты, разумеется, как хочешь, как тебе подсказывает совесть, но я этого так пропустить не могу.
– Ты о чем?
– Да все о том же! Столько жратвы и выпивки осталось, кэп!.. И какой! Ведь добро пропадает!.. У меня сейчас пусто в желудке, как у них в головах.
– А баба? – строго спросил капитан. – Я же знаю, зачем тебе туда приспичило.
Пупель Еня мигом насторожился.
– Ну, кэп… – замялся Ривалдуй. – Всё может быть, конечно. Одно к одному… Зов натуры, а она – многообразна… Я ручаться не могу. Но если подойти с умом…
– Да, женщина… – промямлил Пупель Еня. – Что ж, космический разврат? – внезапно захихикал он. – Вот ведь умора! Ривалдуй, ее мужья тебя угробят!
– Может, она – верная жена? – предположил Матрай Докука. – Верная соратница? И не допустит сраму и скандалу? Все сделает так, чтоб было в лучшем виде – шито-крыто? Да, – вздохнул он, – редкостный момент. Сказочный! Такую добычу прошляпить просто глупо. Ступай, Ривалдуюшка, разведай хорошенько обстановку. Чуть что – немедленно дашь знать. Сигнал какой-нибудь… Но очень не шали, будь поскромней. Известно: языки длинней Вселенной. А ведь репутация – вещь хрупкая…
– Я понял, кэп, – кивнул согласно Ривалдуй. – Я постараюсь, чтоб недолго…
Он выглянул из-за распорки, шлепнулся на землю и, в лунном сиянии извиваясь, аки червь, сверкая белыми галошами, пополз напрямки к отпировавшимся аборигенам.
Его приближение осталось незамеченным.
Оба мужа сладко спали, свернувшись калачиками и тесно прижавшись друг к другу спинами, как населявшие когда-то Землю разные сиамские близнецы; женщина, напротив, спала сидя, подтянув к себе колени, цепко обхватив их руками и положив на те колени свою славную развратную головку.
Кушаний вокруг теснилось – тьма. И ненароком угодить в какое-нибудь блюдо ничего не стоило, пусть и светила полная луна.
Но Ривалдуй не без изящества преграды одолел и, наконец, достиг желанной цели.
Здесь знатной кучкою лежали непочатые бутылки. Эдакий питейный уголок среди съестной пустыни.
Ривалдуй без промедлений вышиб пробку из одной бутылки и несколькими жадными глотками осушил посудину.
Таким же образом он поступил с тремя другими.
Когда первая жажда была наконец утолена, Ривалдуй взялся шуровать подряд по всем скатертям, где-то что-то наспех откусывая, где-то прихлебывая, где-то жуя, где-то разом глотая, чтоб не тратить время зря, давя галошами фужеры, блюда и тарелки, – словом, учинил вокруг натуральнейший питательный погром, весь измазался и извалялся в липком, вязком, студенистом, сальном, да так, наверное, и задремал бы средь сотворенного им безобразия, но тут разгульная кривая занесла его совсем уж далеко.
И потому, когда он все-таки сообразил, что происходит, было поздно – целую минуту, вероятно, он стоял на четвереньках перед женщиной и медленно бодал ее, стараясь отодвинуть, чтоб пробраться дальше.
Женщина проснулась и теперь хмельно переводила взгляд со своих мужей на Ривалдуя и обратно.
В голове ее определенно был бедлам.
Это обстоятельство и спасло героя, поскольку, окажись иначе, женщина непременно стала бы орать – столь живописен и неотразим был в те минуты Ривалдуй.
– Мальчик… – сипло промямлила женщина и протянула руку, норовя погладить Ривалдуя по усам. – Мальчуган, мальчоночка, мальчонка… Пупсик ясный… В гости захотелось? Ну, иди сюда, глупыш!
Поразительно, однако ж он и тут без переводчика все понимал!
Наверное, не только оппозиция, но и разгул дает народам славную возможность говорить на общем языке!..
Задумался бы кто об этом!
Женщина причмокнула и похотливо подмигнула Ривалдую.
Оцепенение прошло.
Какая-либо нежность в нем в тот миг, увы, не пробудилась – зато, возникши невесть отчего, заклокотало возмущенье.
Ривалдуй величественно сел рядом с женщиной.
– Умолкни, существо! – икая, повелел он. – Я тебе не мальчик.
– А кто? – проворковала женщина, медленно клонясь на бок и целясь упасть Ривалдую на колени. – Ты же видишь, как я беззащитна!..
– Идиотка, сиди прямо! – ухнул Ривалдуй, пытаясь, правда безуспешно, отстраниться. – И на живот мне не дави – назад же все идет! Я что сказал?!
– Ну, обольсти меня, – тем временем шептала женщина, обнимая Ривалдуя за шею и снизу заглядывая ему в глаза. – Можем выпить еще по чуть-чуть – для отваги. Там много осталось… Не хочешь? Ой, сладкий!.. Ты мой кудрявенький барашек, ангелок, дурашка мой, мальчонка… Ну же, сделай мне приятно. Ну, давай! Вот здесь и здесь… Смотри, какие нежные грудяшки… А вот это – бедра. Пальчиком потрогай… Хороши? А вот…
– Не мальчик я, не мальчик! Что ты завела?!. – в сердцах воскликнул Ривалдуй. Обиде его не было предела. – Глупости какие. Я – мужчина! Показать?
– А я мальчоночку хочу, – захныкала женщина, одновременно порываясь расстегнуть ривалдуевы штаны.
– Ой-ой, щекотно! – прыснул тот, взбрыкнув ногой. – Щекотно, говорю! Ну, что ты там, не знаю!..
– Да, – будто и не слыша ничего, тянула свое женщина, – хорошенького маленького мальчика. Жду не дождусь. Да! Я хочу его испортить.