Тяжелая стеклянная дверь подалась с трудом, пружина в механизме была тугой и почти неподъемной для такой крошечной девушки, как я. Внутри было прохладно, работал кондиционер, и повсюду царил мягкий полумрак. Официант, долговязый парень с длинными волосами, перетянутыми кожаной бечевкой, подошел ко мне и спросил, ждут ли меня. Я пожала плечами, прошла внутрь и прошерстила взглядом посетителей кафе. Страхов сидел или даже скорее полулежал на диване около окна, большого и затемненного. Он смотрел на меня и улыбался. Перед ним стоял чайник и две чашки. Он помахал мне рукой, приглашая присоединиться. Я нахмурилась и плюхнулась напротив него – нечего, хватит садиться рядом, сбивая меня с мыслей и тревожа мой душевный покой.
– Вы были уверены, что я пойду за вами, да? – хмуро спросила я.
– Да, конечно, – подтвердил он как ни в чем не бывало.
– Это было очевидно. Я же все еще хочу от вас это чертово интервью.
– Как всегда ищете рациональное объяснение? У меня его для вас нет, – он покачал головой и пододвинул ко мне чашку.
– Жаль, что его нет, – улыбнулась я. – С ним было бы проще.
– Что было бы проще? – спросил Ярослав с интересом.
– Итак, вы считаете, что я плохой журналист. И как же мы поступим тогда с интервью? – я ответила так, подумав, что не только он может отвечать вопросом на вопрос.
– У меня есть парочка идей, – заверил меня Страхов, не продолжая. Я потребовала пояснений, но он только засмеялся и сказал, что он сейчас слишком голоден, чтобы говорить о делах, и что он просит меня дать ему возможность собраться с мыслями.
– Вот уж не поверю, что вам нужно собираться с мыслями, – фыркнула я, осознав вдруг, что последние остатки энергии у меня давно растрачены и я тоже голодна как черт. Но нет, я не стану есть за счет Ярослава Страхова. Больше – ни за что. Я не стану есть у него с руки.
– Почему вы так думаете?
– У вас с мыслями все в порядке, – сердито буркнула я. – Это видно по всему.
– А если судить по тону, каким вы это сказали, у вас с мыслями полный швах, да? – Страхов протянул руку, взял меня за запястье, словно знал, как это меня деморализует и лишает способности нормально мыслить. В конце концов, он не только (и не столько) целитель для меня, сколько загорелый бог с невыносимым стилем общения. Он вложил мне в ладонь чашку.
– Пейте. И имейте в виду, что в этом кафе подают очень неплохой плов с сухофруктами. Они тут вегетарианцы. Вы любите индийскую кухню? Я очень ее полюбил, когда был в Индии.
– Вы были в Индии? – вытаращилась я. – Когда?
– Определенно после того, как я покинул монастырь. Ведь если бы я был там до этого, я бы не мог об этом помнить, верно? – Страхов отпустил мою ладонь. – Так что вам заказать?
– Я не голодна! – фальшиво воскликнула я и невольно облизнулась. Страхов покачал головой.
– Вы отказываетесь разделить со мной трапезу? – и он посмотрел на меня взглядом Иисуса Христа, умоляющего преломить с ним хлеба. Через минуту Страхов сделал заказ, а я сделала глоток чего-то невероятно ароматного, пахнущего травами и свежестью. Терпкий напиток (явно не обошлось без имбиря) обжег мне горло, и я закашлялась. Страхов протянул мне салфетку и подождал, пока я приду в себя. Я вообще понятия не имела о существовании ни таких напитков, ни таких мест с ярко выраженной вегетарианской тематикой. Я-то обычно ходила в "Макдоналдс", где есть хороший Интернет и можно раздобыть розетку для ноутбука. В крайнем случае, какая-нибудь "Шоколадница", но там хуже, там ходят злые официанты и хотят, чтобы ты чего-нибудь обязательно заказывала.
Тут же приглушенный свет, тихая индуистская музыка, и все стены украшены картинами и обиты разрисованным шелком. Тяжелые темные столы, диваны с множеством подушек, где скорее лежишь, чем сидишь. На столах и подоконниках разбросаны книги. В таком месте можно жить.
– Так что это за идеи?
– Знаете, что, Василиса? – он словно вертел мое имя на языке, как сладкую конфету. – Дело в том, что меня пригласили поучаствовать в одном шоу на телевидении. Я поначалу был уверен, что не стоит соглашаться, – Страхов пожал плечами и вздохнул. – В таких вещах обычно нет никакого смысла.
– Шоу? Какое шоу?
– О, шоу самое обычное. Одно из многих, которые сейчас множатся, как грибы после дождя, – об экстрасенсах, про экстрасенсов и ради того, чтобы пустить пыль в глаза наивных зрителей.
– Вы отзываетесь о шоу не слишком лестно, – удивилась я.
– Это потому, что я их действительно презираю. Все это – сплошной вздор и фиглярство.
– И никаких реальных чудес? – уточнила я. Шоу, о которых говорил Страхов, действительно в последние годы стали невероятно популярными. Их крутили почти на всех каналах. Людям постоянно что-то предсказывали, гадали, кое-где даже оказывали экстренную экстрасенсорную помощь.
– Реальных чудес? – Страхов задумчиво посмотрел на меня, словно решал, стоит или не стоит говорить мне о чем-то. – Скажите, Василиса, а что вы сама думаете об этих чудесах?
– Я?
– Да, вы. Не торопитесь, подумайте. Мне важно понять, что вы думаете на самом деле, раз уж я хочу взять вас туда с собой.
– Вы хотите взять меня! – тут же вытаращилась я, пытаясь охватить мыслью все последствия такой идеи. Долго ли продлится шоу? Часто ли я буду видеться со Страховым? В качестве кого я там буду? Смогу ли я стать ближе к нему? Почему вообще это для меня важно?
– Ну вот, теперь вы окончательно утратили способность думать адекватно, – Страхов отпрянул от меня, откинулся на диван и нахмурился. – Вы даже забыли, о чем я вас спросил. Нужно было потом вам сказать.
– Подождите! Что я думаю о чудесах?
– Нет, Василиса, – покачал головой он. – Что вы думаете о чудесах в телевизоре?
– О, я думаю, что там должны быть почти все шарлатаны. Уверена, настоящих-то целителей и экстрасенсов очень немного. И вряд ли они станут участвовать в таком шоу. Им-то это зачем?
– Интересное мнение. Тогда позвольте спросить, что вы думаете обо мне, Василиса? Считаете ли вы меня тем самым, настоящим целителем? – вкрадчиво продолжал он. – Не спешите с ответом и не бойтесь ранить мои чувства. Так как?
– Думаю, что вы – настоящий, – пробормотала я после долгой паузы. Удивленное лицо Страхова показало мне, что он ждал другого ответа.
– Вы уверены?
– О, нет. Я не уверена, – заверила его я. – Но то, что вы делаете, то, как вы все знаете… Даже то, чего я сама не знаю о себе. Я понятия не имею, как еще это объяснить.
– Хорошо, – коротко бросил Страхов и замолчал. Он взял со стола маленькую свечку, горящую трепещущим светом, поднес ее к глазам и принялся смотреть в огонь. Я почувствовала странную волну тепла, струящегося от Ярослава Страхова. Волну такую густую и материальную, что ее никак нельзя было объяснить тонким огнем свечи.
– Я чувствую что-то, – сказала я. Страхов только кивнул.
– Значит, вы решили все же пойти на шоу? – продолжила за него я. Он поставил свечку на место и с видимым усилием оторвал от нее взгляд.
– Да, решил. Только с одним условием, если мы с вами будем там вместе, – заявил он и широко улыбнулся. – Тогда в этом появится определенный смысл, да.
– Но почему со мной? – буквально остолбенела я. – Что я-то буду там делать?
– Вы будете писать обо мне, – сообщил мне он. Официантка поставила перед нами плов в большой миске и выдала по пиале. Страхов проигнорировал мое замешательство, взял мою пиалу и принялся накладывать туда плов, расхваливая попутно его вкусовые, энергетические и целебные качества.
– Писать? – переспросила я. – Но это же не интервью.
– Мне был знак. Я должен пойти туда, я чувствую. И вы должны быть там, чтобы показать людям разницу.
– Между чем и чем?
– А как вы сами думаете?
– Между ними и вами? – Страхов выразительно посмотрел на меня.
– Согласитесь, Василиса, сейчас какое-то невероятное цунами экстрасенсов, большая часть которых в прошлом – безработные эмигранты из стран СНГ и гастарбайтеры. Они калечат людям судьбы, просто страшно смотреть. Настоящих-то ведь очень мало, в этом вы правы.
– Это точно, – согласилась я. – Я ни одного не видела до знакомства с вами.
– Вы верите мне, Василиса? – спросил он, на этот раз всерьез. И не стал ждать ответа, так как он и так его знал, он был написан на моем лице. – Хорошо, это хорошо. Вы напишете статью, нет, цикл статей. И не только обо мне, а о ясновидении в целом. Мы с вами сделаем это вместе.
– Вместе? – Я вслушалась в то, как звучит это слово. Вокруг нас разлетался аромат благовония (надо, кстати, такой в нашей коммуналке пожечь). Я представила, как буду приходить и каждый день смотреть на Страхова.
– Да, вместе. Вы и я, – Страхов отвел глаза и принялся за свой плов. Я вздохнула и попробовала сосредоточиться. О боже мой, конечно, я туда пойду. И не для статей и разоблачений, а только для того, чтобы быть рядом с ним. Что я скажу Пашке? Плевать.
– А разве они меня пустят? – поинтересовалась я. – Зачем им журналист на площадке, если они там всех обманывают?
– Мы представим вас, Василиса, как мою личную помощницу. Как вам такая идея? – он улыбнулся и взмахнул рукой. Щелкнул костяшками длинных тонких пальцев, и официант тут же принес нам десертное меню.
– Идея хорошая. Мне нравится, – кивнула я.
– Приключение, да? – Он склонился вперед, протянул руку и взял меня за подбородок. Это было так неожиданно, что я ахнула, а он приблизил свое лицо к моему и остановился буквально в нескольких сантиметрах. Он просто смотрел на меня, а я в ужасе вытаращилась на него, подумав невольно и безо всяких причин, что он меня сейчас поцелует. Это было бы так странно, так неуместно и все же, так… любопытно. Но он этого не сделал. – Не боитесь, Василиса?
– Вы забываете, что говорите с журналисткой, которая взяла интервью у Путина! – ответила я.
– Ах да, простите, – Страхов теперь паясничал. – В таком случае, примите мои поздравления. И будьте готовы ехать на прослушивание завтра.
– Прямо завтра?
– Да. Я уже давно получил это приглашение. Так вы сможете вырваться?
– Да, смогу. То есть думаю, что смогу. Нужно посмотреть на расписание. – Я бормотала это, думая, что только один вероятный сценарий может меня остановить – если меня арестуют за выходку в Твери. Страхов только покачал головой и хмыкнул.
– Не надо. Вы забыли? Я все про вас знаю, не надо игр, прошу, – бросил он, затем встал.
– Хорошо, обойдемся без игр, – улыбнулась я.
– И еще, Василиса, – Страхов стоял в проходе и серьезно смотрел на меня. Как быстро меняется выражение его лица. – О вашей маме.
– Не надо, – прошептала я.
– Надо. Вы должны понимать, что независимо от того, приехали бы вы к ней тогда или нет, она бы все равно умерла. Начинайте ценить то, что она была, потому что заливать слезами то, что вам неподвластно, просто нет смысла. Ведь вы же любили ее?
– Очень! – тихо прошептала я.
– Ваше чувство вины мешает вам продолжать ее любить сейчас. А это просто несправедливо, не считаете? – сказал он и вышел. Ушел, не оглядываясь, оставив меня в одиночестве перебирать все, сказанное им. Я никогда не думала об этом в таком ракурсе. Я даже альбом с нашими семейными фотографиями запрятала подальше, потому что, как только видела ее лицо, сразу начинала плакать и думать о том, какая я была ужасная дочь. Мне захотелось вдруг встать и немедленно отправиться домой, чтобы не спеша пересмотреть наши с мамой старые фотографии. Одна только мысль остановила меня, что дома будет Пашка, видеть которого мне почему-то совсем не хотелось.
Глава 9
Когда мы подъехали, прослушивания еще не начались, но, несмотря на ранний час, около здания собралась большая толпа. Алюминиевые ограждения рассекали людской поток на две части, что было сделано с умыслом, как я поняла чуть позже. Так же как и то, что я встала не в тот поток. Нашу часть запустили позже, мы пошли вторым номером, и мне пришлось простоять больше четырех часов, прежде чем наш ручеек начал двигаться вперед. Когда толпа приблизилась почти вплотную к дверям здания, я набрала номер Страхова. Он пришел, довольный и сияющий. Склоки и пересуды, неминуемо охватившие людей в очереди, не коснулись его. У меня же было четыре часа, чтобы посмотреть на экстрасенсов в природных, так сказать, условиях. Все эти люди, предполагается, обладают какой-то волшебной силой. Все они – ясновидящие. Большая часть из них спокойно ждала, со знанием дела комментируя происходящее. Попадались и откровенные хамы. Я старательно фиксировала в памяти их лица, слова, жесты, костюмы. Пригодится для статьи.
– Проходим! – поторопил нас очередной администратор. Страхов взял меня под локоть и провел внутрь.
Проверка была более чем строгой. Людей обыскали, просветили рентгеном – у них вполне были причины опасаться терактов. И потом, некоторые из ясновидцев были, мягко говоря, неадекватны. Им самим бы не помешала помощь специалиста, но такое уж тут было место, такое уж это было мероприятие. Любые мании величия, любые наполеоновские заявления тут принимались на веру. Презумпция сверхспособностей. Но телефоны и прочие, что называется, гаджеты отобрали на входе. Одна довольно приличная на вид женщина, чем-то похожая на нашу преподшу по социологии, была изловлена и изгнана с испытания за использование крошечного переговорного устройства в своем ухе.
– Зачем ей "жучок", интересно? – удивилась я. Ярослав вгляделся в лицо женщины, которая стояла теперь по ту сторону ограждения и металлоискателя и с кем-то оживленно спорила по телефону.
– У нее кто-то есть. Кто-то, кто был в составе прошлой группы. Она надеялась узнать у него правильный ответ.
– Хороша ясновидящая, – я только покачала головой. Все это до смешного напоминало то, как нас в свое время допускали до вступительных экзаменов, где каждый, кто был не уверен в себе, стремился протащить шпаргалку. Пашкин будущий сосед Витька, к примеру, смог протащить электронный словарь с функцией Bluetooth и, соединившись с друзьями на свободе, через окно блокнота высылал вопросы и получал правильные ответы.
Мой Ярослав планшета от проверяющих не скрыл, но расставался с ним мучительно, так как везде и всегда привык ходить с ним. Привык к нему как к продолжению своей руки. Забавно, как неизбывная мужская страсть до свежих новостей не миновала даже целителя Страхова. Да и другие экстрасенсы тосковали без приборов, соединяющих их с бесконечным миром мнений, сообщений и коротких роликов. Мы все разучились скучать.
Зал был большой и закругленный, с небольшими окнами странной, неправильной формы. Здание – старым, дореволюционным, а стены – толстыми, с местами отваливающейся штукатуркой. Помещение было заставлено стульями, около стены стояли столы с водой и пустыми мисками из-под печенья и баранок. Этот зал был призван аккумулировать экстрасенсов для следующей съемки. Всего за один заход обрабатывались человек тридцать. Две группы прошли перед нами, а потом что-то случилось, и процесс застопорился. Люди ругались и ворчали, провизия в виде печенюшек и баранок закончилась, как и вода в кулере. В аудитории не происходило ровным счетом ничего, но зачем-то по углам стояли массивные стойки с тяжелыми профессиональными камерами, рядом с которыми в каком-то анабиозе пребывали операторы. Молодые парни в свободной одежде спали, стоя около камер и глядя невидящим взглядом в объективы. Они почти не подавали никаких признаков жизни, но отмирали, когда в зал заходил кто-то из администраторов. Все это – очереди, ожидания, съемки скучающих людей – велось для того, чтобы потом включить в эфир буквально на несколько минут. Отборочный тур.
Люди в зале сидели самые разные. Я старательно отмечала их характерные особенности, пытаясь разделить на группы, понять, чем они отличаются от других. Самым интересным было попробовать угадать, кто из них настоящий, подлинный, а кто – фальшивка. На вид это было невозможно определить. Кто-то мучился от жары в деловом костюме и галстуке, напоминая больше менеджера из банка, а не экстрасенса, кто-то, напротив, столь явно выпячивал свою загадочность и особенность, что смотрелся нелепо и скорее нездорово, чем волшебно. Лысый дядька с чучелом совы в руках – Гарри Поттер приехал и к нам? После стольких лет? Смешная черноволосая женщина, очень костлявая, намалевала такие черные тени над и под глазами, что хотелось пойти и умыть ее хорошенько. Или выделить ей плащ и косу – играть роль смерти в сериалах.
Кто-то нервничал, кто-то демонстративно шептал что-то себе под нос. То ли молился, то ли шаманил, то ли проводил какой-то иной, только ему одному ведомый ритуал. Старушка с так называемыми рамками в руках боялась, кажется, что у нее украдут ее большую хозяйственную сумку. Она сидела, вцепившись в нее, и стреляла недобрым, обеспокоенным взглядом по сторонам.
Ярослав сидел рядом со мной, бежевые шорты с кучей карманов, плетеные сандалии, оранжевая футболка с надписью – каким-то руническим символом. Он смотрелся до нелепости нормально среди людей, окружавших нас. Около его ног был небрежно брошен рюкзак. Ярослав почувствовал мой взгляд, обернулся и склонился ко мне.
– О чем вы думаете, Василиса? У вас такой вид, будто вы пытаетесь формулу мироздания открыть, – он улыбнулся и протянул мне жвачку, вечную мятную жвачку, которую он жевал постоянно.
– Это вряд ли. Я думала о том, что здесь слишком много людей. Слишком много экстрасенсов. Их просто не может быть столько.
– Большая часть этих людей просто использует любой шанс попасть в объектив камер, привлечь к себе внимание. Разве это не ясно?
– Они совсем ничего не могут? Но ведь их разоблачат! – Страхов молча оглядел аудиторию. Потом пожал плечами.
– Любой человек может хоть что-то. Большинство проживает всю жизнь, даже не зная, на что они способны. Но что делать, если ты сам не веришь в себя? Кто же тогда в тебя поверит!
– А вы, Ярослав, знаете, кто тут настоящий? Можете их отличить? – спросила я, не сдержавшись. Ярослав хитро прищурился и улыбнулся.
– Я вам скажу, если вы согласитесь перейти на "ты". А то для моей помощницы у нас с вами слишком формальные отношения. Ну, что скажете? Пойдете на такую крайность?
– Надо подумать, – я склонила голову набок и тоже прищурилась. – Так ты мне укажешь на тех, кто тут истинный волшебник?
– Нет иного истинного бога, кроме меня, – пробормотал он, цитируя Библию, а потом прикоснулся к моему запястью. – Смотри внимательно.
– Куда? – Я сосредоточилась, а Страхов склонился еще ближе ко мне. Он отодвинул прядь моих волос назад и почти коснулся губами моего уха. – Смотри прямо на них. Что ты видишь?
– Вижу людей, которые отчаянно хотят победить, – предположила я.
– О нет, – усмехнулся Страхов. – Посмотри на их испуганные лица, на их вспотевшие лбы. Они мучительно боятся того, что их просто выгонят отсюда. Победить они даже не мечтают. Они просто хотят попасть в "ящик". Раздумывают, чем бы эдаким очаровать продюсеров.
– Как дедуля с совой? – спросила я шепотом.