– Что значит "поделом"? – заорал я. Если честно, я не поверил девчонке. Как это так – покрошить посетителя, да еще при этом симпатичную женщину, в госучреждении? – Человека, понимаешь, режут сумасшедшие подростки, а вы спокойно смотрите!
Такой плачевный итог изысканий напрочь снес мне черепушку, даже альтернативный Танк внутри нее опешил. Он, кстати, под шумок вылез из своего закутка и принялся методично осматривать моими глазами окрестности. Сволочь, контроль над глазными яблоками захватил! А я и не понял поначалу, отчего меня подмывает в каждую щель заглянуть. Хорошо еще, за язык не взялся, чтобы дурацкие вопросы о правах мутантов ставить или законы цитировать.
Надо бы не забывать об этом прохвосте, а то еще захватит мозги целиком. С другой стороны, пентхаус с горячей секретаршей… Реальная квартира, в отличие от моей рукотворной… "Заткнись, шайтан!" – стегнул я себя мыслью.
– Она сама виновата, что без охраны к нам приперлась, – заметила Настюха. – Пафнутьич ее добром предупреждал, чтобы восвояси двигала, так нет же. Уволочь нашего мутантика собиралась, чтобы жестокие опыты на нем ставить! А вот хрен.
Тут мы ввалились в обширный зал, полный звона, грохота, голосов и пищевого духа. Все были заняты делом. Кто-то командой заталкивал в грузовой лифтец кастрюлю с горячим блюдом, кто-то шинковал караваи, а остальные, в основном малышня, путались под ногами и верещали. Видимо, от предвкушения скорой трапезы.
Были тут, может быть, и нормальные люди. Но мне на глаза они почему-то не попались. Мельтешение монстров перед глазами так напугало нас с мозговым Танком, что мы оба чуть не отрубились. Кунсткамера, шайтан побери, а не интернат.
– Не бойся, дядя, мы хорошие, – утешила меня Настена и ласково взяла за руку.
Это был своевременный поступок. А то я уже собрался заорать в ужасе и умчаться прочь, в лапы малолетних мутантов. И пусть они мен ловят и мучают. Те личности, что суетились в местной кафешке или восседали за столами, могли бы смело позировать самому Босху – и он бы пускал слюни от восторга. Слов у меня в багаже маловато, так что глядите на картинки, что я с дабира сдернул.
– Дуй сюда, козлина, – проревел мне какой-то толстяк с вислым носом, похожим на прошлогоднюю морковку. – Пока в салат не нашинковали!
– Сам урод, – отозвался я и сел напротив него. Пацан с кривыми ручонками швырнул на стол две тарелки с пахучим рагу, а пластиковые вилки здесь и так были. Я забыл о страхе и обиде и принялся за жратву. – Ты кто, жирный?
– Главврач! – заржал он, брызгая пищей.
– Тогда я – президент Чукотки.
– Не веришь, что ли? – обиделся урод. – Это же я тебя спас, скотина ты европейская. Щас живо в подвал спущу! И станешь как внук Мухаммеда – клочки мяса и ни одной мысли в черепушке.
Это он сильно сказал. Пришлось мне принять на веру, что он тут главный лекарь, и заткнуться.
Настена села рядом со мной и успокаивающе похлопала толстяка по красной ладони. Тот расслабился и улыбнулся так обворожительно, что пища вместе с сердцем ухнула на самое дно моего желудка.
– Лапушка ты моя, – сюсюкнул монстр. – Красавица!
– Ну что за аберрация зрения, – не вытерпел я, презрев собственный ужас. – Да вы тут скопище редких уродов. Покрываете малолетних убийц! Расчленяете невинных девушек на органы… Зачем Наталью покрошили?
– Ты о ком? – хмуро вопросил "главврач".
Я выложил на стол физиономию девчонки и победно прищурился.
– Она что, тоже из вашей конторы была?
– Не совсем, – замялся я.
– Я так и думал. Мне парни снизу поведали, когда я их за кровавым делом подловил – она умыкнуть кого-то из наших хотела, для опытов.
– Каким еще кровавым делом? Каких опытов? – У меня рагу застряло в глотке.
– Ты еще не понял, что ли? – злорадно заухал урод.
– Я же тебе сказала, что ее на органы порезали, – влезла Настюха и присоединилась к его радости.
– Да кто бы тебе поверил, кроха?
– Я уже мать, – обиделась она.
– Иди к шайтану, красотка.
– У меня ускоренное развитие, козел! Не веришь, могу доказать!
– Заткнись уже, хватит мне внуков, – осадил ее толстяк. – И так фонды еле выбиваю, а еще ты с потомством.
Он с кряхтением поднялся, растолкал снующих мутантов и выловил кого-то из них, с виду самого смышленого. Наклонившись к огромному уху парнишки, он что-то свирепо произнес, и ошалелый пацан моментально исчез. А "главврач" попутно прихватил с жестяного стола тарелку с фруктами и вернулся к нам.
– Ты спрячь карточку-то, – сказал он, кивнув на снимок Натальи. – Неровен час, наши рассмотрят, да и порежут тебя заодно. Она ведь на самом деле собиралась какого-нибудь доверчивого мальца прихватить. Поманить конфеткой да шприцем уколоть.
– Да зачем же? – возопил я, но снимок спрятал. – Что она, совсем кретинка – в одиночку в вашу клоаку соваться?
– Полегче! – покраснел во гневе урод. – Где ты дерьмо увидел, а? Клоака ему!.. Не в первый поди раз явилась. Мы же тут счет не ведем, сколько их там в подвалах кантуется. У нас своя семья, у них своя, только рожать и приходят, дебилы. Думаю, их у нас сотнями уволокли – кого покрошили, а на ком бытовую химию испытали. А кому повезло – опытного лекарства дозу вкусил, да и окочурился… Они ж дауны, сами в руки идут.
– Как же, – содрогнулся я. – Особенно тот, который меня придушить задумал.
– Всяко бывает, – кивнул начальник. Похоже, он действительно был тут главным. – Сезон охоты…
Я горько задумался и не заметил, как жратва в моей тарелке закончилась. Пришлось приступить к фруктецам, и они оказались на удивление сочными. Пока я грыз яблоко, выколупывая из него семечки, и предавался мыслям о коварной Наталье и ее грустной судьбе, как рядом с нами возник ушастый мутант с кипой мятых бумажек.
– Пожрать не дадут, – буркнул он и подал ношу главврачу. После чего, видимо, отправился добывать себе пропитание, пока еще не все пропало в емких пузах соратников.
– Во, – объявил начальник. – Гляди сюда.
– На хера? Что еще за дерьмо на обеденном столе?
– Не кощунствуй. Это кровь человека, хоть и гадкой охотницы за мутантами.
Я с содроганием развернул перед собой заляпанные бурым, выцветшие листы бумаги. Всего их оказалось пять, и это была распечатка некоего документа.
– Ничего не понимаю. Это типа подарок, что ли? Духовное наследие?
– Ну. Забирай к шайтану, если интересно. Когда мы выловили убийц, у них оставалась только пара кусков мяса твоей девицы – они были завернуты в эту бумагу. Остальное уже схавали, очевидно.
– Вот спасибо! – восхитился я и уставился на глумливого главврача. – Друзья и муж невинной девушки будут искренне рады, когда я поведаю им историю расчленения. Ух, даже трудно представить их счастье. Да я на вас комиссию натравлю! – взвизгнул я в духе европейского Танка. Хотя, наверное, это именно он моим языком двинул.
– А я на тебя наших парней с тесаками. Интересно, чей аргумент крепче?
– Твой, шайтан, – смирился я. А вернее, ерепенистый Танк в мозгах – я-то истинный наверняка вспылил бы и швырнул на пол посуду, а то и мебель опрокинул.
– Короче, берешь эту хрень или мне ей задницу подтереть?
Я вздохнул и выложил на стол дабир. Отцепив защелку ручного сканера, я раздвинул его и приложил к верхней части первой страницы. Пришлось прижимать ее сканером с порядочной силой. Бумага заскорузла от крови, и буквы распознавались с трудом, но дело помаленьку двигалось. Мне еще повезло, что документ был напечатан скорописным шрифтом "насталик". Представляю, сколько бы я со стилем "райхани" промучился!
– Эй, а где твой калам? – спросила девка.
– Потерял на фиг.
Световое перо у меня еще в прошлом году куда-то закатилось, но покупать новое я не торопился, вроде и так нормально.
– А еще мухтасиб.
– Слушай, док, а чего это вы тут такие красивые? – сменил я тупую тему. – Чисто модели в кунсткамере, блин.
– Нормальная ситуация, – заухал толстяк. – Здесь мы при деле, хавкой опять же снабжают за казенный счет. Когда-то, может, и работали тут такие, как ты или твоя мертвая девка… А потом стали с мутантами путаться, перекрестным опылением заниматься… С нашей-то химией только у трупа потомства не бывает, верно? Да и то если у свеженького сперму откачать да бабе впрыснуть – вот и готов наследничек.
– Понятно… Значит, ты потомственный урод?
– Сам ты урод, – обиделась Настя.
– Это с какой стороны посмотреть, – поддержал кого-то из нас главврач.
Пора было сваливать отсюда, благо текст на мерзких бумажонках был успешно распознан. Заглядывать в него мне абсолютно не хотелось, ибо предыдущие куски Натальиного "наследия" не доставили мне удовольствия. Я подвинул кровавые письмена толстяку, и тот гадливо смахнул их в мусорное ведро.
– Передал, и спокоен, – кивнул он себе. – Вдруг там завещание… Ну что, проваливай! Жратву нашу похавал, от смерти спасся – чего же больше?
– Может, мы с Эдиком ко мне в комнатушку прогуляемся? – предложила Настюха и потерлась об меня бедром. – Вон он какой симпатичный. Чего я с уродами все время путаюсь?
– А он захочет?
– Заставим! Эй, ты чего заткнулся? – Молодая мама уже без смущения обхватила меня за пояс и скорчила такую умильную рожу, что меня прошиб пот. – Идем ко мне в гнездышко. Будет у тебя сынок или дочка!
– У меня уже есть дочь, – насупился я. – И вообще я импотент.
– Ничего, щас чего-нибудь в пенис вколем – вскочит как новенький. У нас тут знаешь какая сильная химия?
– Иди в жопу, красотка. Я так сразу не могу, ясно тебе? Сначала должны быть прогулки, цветы, ужины при аварийных лампах, вздохи и поцелуи под прожектором. И так далее. Что за пренебрежение к условностям! И вообще, мне Аллах не позволяет трахаться без брака.
– У-у-у, – скривилась Настена.
– Вера – это святое, – заступился за меня главврач. – За веру я сам кого хочешь расчленю.
– Ну, тогда я пошел?
– Вали отсюда, козел! А я еще с ним возилась, откачивала! Дыхание искусственное делала, рот в рот.
Мне жутко захотелось сплюнуть и вытереть губы ладонью, но я сдержался. В противном случае Настюха могла бы науськать на меня всех своих корешей-мутантов, и тогда никакая европейская ксива не спасла бы меня от кровавой расправы. Кто бы тогда вам эту быль поведал, френды?
– Прощайте, друзья, – прочувствованно заявил я и поднялся. – Настя, проводи меня напоследок до ворот, что ли. Оттуда ты сможешь глядеть мне вслед и махать белым, как камфара, платочком.
– Кукишем я буду махать, – проворчала она, однако вскочила и взяла меня под руку. И мы пошли прочь из мутантской кафешки, и еще дальше по коридору и той же лестнице, где меня ударили бочкой. Хвала Пророку, что она оказалась пустой.
И вот пока мы так мирно двигались, не помышляя о сексе (во всяком случае, я о нем не помышлял), пронырливый мухтасиб Кулешов резко оживился и завладел моими мозгами. Почуял, негодяй, что свобода близка и опасности уже практически нет. А когда с телом был кризис, в закутке отсиживался! Вот ведь какой сладкоречивый. Такие смачные картинки мне подсунул, что я, признаюсь откровенно, дрогнул. И дом у нас в европах (казенный, разумеется), и командировочные расходы в динарах, и секретарша трехъязыкая… В смысле, кроме арабского и русского еще и английским владеет. Форумы, презентации, инспекции приютов с банкетами и прочее в том же духе. Хорошо устроился, подонок! "Хотя почему же подонок? – спросил я себя откровенно. – У меня честная и открытая жизнь, взяток я не беру (да и не за что), иноверцев не притесняю".
Когда мы подошли к выходу, через который я проник в здание, в голове у меня установилась полная каша. И Эдик-мухтасиб умело перемешивал ее, затеняя вояжами по странам Европы мою реальную жизнь.
– Точно не хочешь? – услышал я голос девчонки.
– Что ты сказала? – очнулся я.
– Тьфу, шайтан. Так бы и отдала тебя охотникам за органами, да папаша запретил. И откуда такой слепой импотент взялся? Да все наша пацаны за меня глотки рвут. Я тут самая красивая, понял?
– Само собой! Ты крутая деваха.
Я стиснул зубы и притянул ее к себе, чтобы потрепать по седой головенке. Но затягивать сцену прощания не стоило, пока она не передумала – и уже через пару секунд я вырвался из захвата и двинул между металлических контейнеров к воротам.
– Я буду помнить тебя, неприступный Эдик! – крикнула мне вслед Настена.
Старикашка в будке встретил меня с удивлением.
– Никак живой? – опечалился он.
– Да я их всех разметал как кегли, – похвастался мухтасиб. Сам бы я такой чуши сроду не произнес. – Эй, ишан, а ты вообще-то чего тут охраняешь? Это мне для отчета надо, так что отвечай откровенно.
– Дак по старой памяти держат, – вздохнул он. – Я тут санитаром работал, пока уроды власть не захватили… Докторов они всех порезали, врачих в наложницы взяли, а я у них добрым считался – вот меня в сторожку и определили, чтобы беглых мутантов убивал. Ух, сколько я их переловил, и не сосчитать. А что? Документы все в порядке, пенсия исправно идет, и кормежка бесплатная.
– А я ведь вас заложу, старик. Мне как мухтасибу веры больше, чем вам всем вместе взятым.
– Вот она, благодарность людская…
И тут я заметил у него за спиной старинное плазменное ружье. Выглядело оно вполне новым, как будто его недавно начищали ветошью и подкрашивали резной приклад. Индикатор заряда батареи, само собой, сиял как светлячок. И старик смотрел так по-доброму, что я размахнулся и врезал ему в челюсть, не убоявшись бороды. Оба Эдика сработали на славу! Один пугливо потребовал избавиться от ока старикашки, второй применил грубую силу. Шайтан, раздвоение какое-то.
Под грохот ведер и прочей утвари (по-моему, стул позади хрыча также рассыпался) я выскочил из сторожки и словно заяц, петляя, ринулся сквозь сухой лес. Пару раз у меня на пути возникли жуткие фантомы, но я успешно продрался сквозь их безобидное оружие.
В общем, когда в нескольких метрах слева от меня вспыхнуло и повалилось дерево, я уже почти достиг каменного сарая на краю леса. А там и "культурная" зона началась. Проклятый старикашка остался с носом.
Я добрался до своей "нивы" и с радостью убедился, что с нее сорвали только второе зеркало и задний бампер, а передний не тронули – он же мятый и с трещиной. Даже стекла не разбили. Видно, вандалы заглянули внутрь и поняли, что кроме грязи на полу и руля, взять там нечего. Разве что педали выдрать.
Лучше бы я сам свою тачку раздолбал! И кто мне теперь за ремонт заплатит? Будем надеяться, что родная ассоциация защиты прав малолетних мутантов, ведущим мухтасибом которой Эдуард Тан-Бердыевич Кулешов, то есть я, и являюсь.
Сел я за руль, воткнул на место линзы и тронулся – лишь бы подальше от унылых рож, что маячили за стеклами. Какие-то дервиши, потертые телки, дерзкого вида пацаны и прочие невнятного вида обитатели этого квартала были мне неприятны. Ладно хоть полиции убоялись и не стали превращать "Пежо" в полный хлам.
А лежала моя дорога прямиком в центр города, к небоскребу с пентхаусом и секретаршей.
Comments on this: 9
Ахмед: Прекратите святотатство! Поминать Пророка Али и сына его Мухаммеда всуе – кощунственно! И вообще, в девятой суре сказано: "Не постигнет нас никогда ничто, кроме того, что начертал нам Аллах". Этот live-журнал должен быть стерт!
Пеликан: Уважаемый мутакаллим, насчет воли Аллаха вы, безусловно, правы, но тут есть один нюанс. Не мешало бы принять во внимание, что человек наделен свободой выбора, этого даже Бог у него не отнимает. В случае с Танком он вполне мог создать не один сценарий его жизни, а несколько. Позволил же он реализоваться виртуальной реальности – целиком рукотворной. Вечное знание Аллаха позволяет ему многое из того, что вы и помыслить не можете, Ахмед. Вот вам цитата из Абу-аль-Маали (уважаемый, между прочим, автор): "Бог создает действие в соответствии со свободным выбором каждого". Ясно теперь?
Ахмед: Да постигнет тебя страшное наказание в могиле, суннит.
Lomo: О чем речь вообще? Не хватало нам еще ваххабитов… Вы что, готовы поверить в расщепление мировых линий, устроенное Аллахом специально и персонально для Танка? Линзы снимать не надо! От этого всякая чушь в мозгах и случается, когда они привычной сетевой поддержки не получают. И вообще, пока наш коллега еще не сошел с ума или не погиб, надо ему это дело прекращать. Эта игра в псевдо-личности уже зашла так далеко, что не смешно.
Эмиль: Да вы кафир, Lomo. А как же бабки, валюта, зелень и т.д.? Не какие-то веб-мани дают, а настоящие рубли. Рискованно, согласен. Так ведь и авторитет наживается деловой, верно? Зачем еще жить, если не рисковать?
Cactus: Ну чисто улемы собрались, читать противно!
Felicita: Эдик, дорогой! Помни, что о твоих действиях будут судить по намерениям… Чего ты добиваешься, когда рассказываешь всем и каждому о разных непристойностях? Журнал ведь и отроки читают. Опомнись, возьми один хотя бы денек перерыва, приезжай с Тасей и Маришей к нам в гости. А то ведь скоро совсем без машины останешься.
Тася: Что еще за секретарша, Танк? Ну, погоди у меня! И ведь скрывал, молчал! А я тебе верила…
Танк: Тасюха, сотри эту запись, я же тебе давно все рассказал.
Да, считают ложью то, знания чего не объемлют и чего толкование еще не пришло к ним. Так считали ложью и бывшие до них.
10:40
16 Раджаба, 17:47
Порой у меня возникает бредовая мысль, что на моем серваке завелся-таки новейший ментальный клон-вирус – и благодаря своему монструозному творцу начинает вытеснять меня из реальной жизни. Мне становится страшно подключаться к Сети. Но жить без нее абсолютно невозможно! Дико боюсь, что у меня разовьется сетевая фобия. Что тогда со мной станет? Ни встретиться с клиентом, ни установить передвижение рафидов по миру… Я превращусь в банального нищего, одного из тысяч дервишей, что ловят свои жалкие гроши на безлюдных улицах. А то и грабителя, но это на случай, если меня потянет за решетку.
Сколько таких бывших серферов на улицах и в теплотрассах? Боящихся даже звона в канализационной трубе…
Вся эта гадость полезла в мозги, когда я с Таськой поговорил. Приехал из центра, скинул инфу на сервак для интеллектуальной обработки программой – и позвонил ей. С таким облегчением к Сети подключился, периферию на себя напялил.
– Привет, Тасюха! Как я рад, что ты больше не сердишься.
– С чего ты это взял?
Она в это время занималась реальным приготовлением пищи – ждала, когда распарится заморозка. Наверное, готовилась затем принять ванну, потому что фоновым звуком был шум воды. С Сетью у нее сохранился только узкий канал связи, никаких красот. Сплошной быт и примитивность, словом.
– Разрешила же мне с тобой пообщаться.
– Дурачок, – рассмеялась она. – Какого Дива мне на тебя сердиться, если мы с тобой сегодня днем отлично провели время? Сроду ты так меня не ублажал. Обедом накормил, музыку приличную завел…
– Кто, я? – по-идиотски вырвалось у меня.