Так и родилась эта книга…
Содержание:
У ангела болели зубы… 1
Исход 4
Двести пятнадцатый 8
Сашка "БогаНет" 12
Сволочь 14
Да будет свет!… 15
Неведомая земля 17
Белая мышь 18
Один на один 19
Алексей Котов
У ангела болели зубы
У ангела болели зубы…
На столе лежала открытая тетрадка. К авторучке подползал солнечный зайчик…
Людочка бродила по комнате, заложив руки за спину и с отчаянием, а то и со злостью косилась на чистый лист. Сердце казалось упругим, горячим и переполненным… Но первые, такие необходимые и уже, казалось бы, витающие в воздухе стихотворные строчки, все равно не приходили.
"Я не могу сказать "прощай"… Я не могу поверить в это… - рой мыслей в голове был похож на ураганчик. - Слова усталого поэта… Нет, сонета… Нет-нет!.. Моя тяжелая карета…."
Людочка нервно прикусила губку.
"При чем тут карета?! - она на секунду остановилась. - Чушь!"
Молодая женщина на мгновение представила себя печальной принцессой. Образ казался довольно милым и привлекательным. Но внутренний настой, слишком резкий, рождающий слишком стремительные чувства и слова, мало гармонировал с печальным и меланхоличным личиком венценосной особы.
Людочка подошла к окну.
Муж Ленька полол огород. Дачный участок, освещенный веселым утренним солнцем, сиял как сцена перед премьерой. Но в прелести наступающего дня не было ничего бутафорского и искусственного. Мир был свеж, прост и чист.
"А сказать "прощай" кому? - Людочка потерла щеку. - Леньке, что ли?!"
У Леньки была широкая спина борца. Упругие мышцы чуть вздрагивали под загорелой кожей в такт ударам тяпки.
"Слон несчастный!.." - не без укора подумала Леночка и вернулась к столу.
- Ты что?..
- Я это самое… Я воды попить.
Под тяжестью Ленькиных шагов чуть поскрипывали половицы.
- Хорошо, только не мешай мне.
Людочка что-то быстро писала. Она разговаривала с мужем, не поднимая головы.
Ленька, не отрываясь от кружки с водой, покосился на часы. Стрелки показывали половину двенадцатого.
- Жарко уже… - как бы, между прочим, сказал Ленька.
- Что? - сухо спросила Людочка.
- Жарко, говорю…
- Да.
- К вечеру закончу с огородом. А потом крышу на сарае поправить нужно.
- Да.
- А еще… Это… Ну, в общем…
- Да! - резко оборвала Людочка.
Ленька потоптался на месте.
- Что, "да"?.. - не уверенно переспросил он.
- Не мешай мне, пожалуйста!
Склонившееся над тетрадкой лицо жены было удивительно красивым и в тоже время бесстрастным, как лицо врача.
- Да я ничего… Пишешь, значит, да? - Ленька смутился. - Ладно, с огородом я сам справлюсь.
Голос Леньки вдруг стал виноватым. Он тихо закрыл за собой дверь…
"У ангела болели зубы,
Ни Бог, ни черт, никто, ничто
Ему - увы - не помогло
Иль помогало сделать хуже…
Больной в раю едва ли нужен
И за скандал, в конце концов,
Был сброшен ангел с облаков.
Изгнанник рая!.. Но обида -
ничто в сравнении с судьбой,
Не щеку жжет зубная боль,
А сердце, душу, кожу, крылья!
От боли ангел весь вспотел
И вдруг на чей-то дух печальный
(Чужой, возможно нелегальный)
Больной щекой он налетел…
Людочка откинулась на спинку стула и самодовольно улыбнулась.
Строчки рождались уже сами собой и почти не требовали усилий. Они приходили ниоткуда. Какой будет следующая, Людочка искренне не знала…
Такого рева не слыхали
ни ад, ни рай, ни небеса:
"Молись, проклятая душа!!..
Молись и знай,
Что всех мук ада,
как искупленья, как награды,
Тебе не видеть никогда!"
Боль успокоилась немного
И ангел выдавил: "Ты чья?!.."
Пауза получилась хотя и легкой, но продолжительной.
Встряхнись же, жалкая душа!
Или тебя встряхнут за шкирку,
Встряхнут, да так, что станешь дыркой
От всемогущего перста…
И перепуганная насмерть
Размахом крыл - едва жива -
Лепечет тоненько душа:
"Поэтова я, господин…"
"Ха-ха-ха!.." - едва ли не сказала вслух Людочка.
Дурак не может быть один!
Он вечно трется где-то рядом
Хозяйскую мозоль блюдя…
И да хранит его судьба
От благости вдруг ставшей ядом…
Нинка Федорова полола огород в купальнике. У нее было большое сильное тело и красивая грудь. Грудь едва помещалась за узкой полоской лифчика.
"И как он только не треснет, лифчик этот?!" - подумал Ленька.
Особенно остро подобные мысли беспокоили Леньку, когда соседка нагибалась к земле.
- Ленька, слышь!..
Погода назад Нинка развелась с мужем. Женское одиночество сделало ее смелой и простодушной. Особенно в общении с Ленькой.
- Ленька!..
- Ну?
- Жена твоя где? Опять стихи пишет?
Нинка стояла, опираясь на тяпку, и пристально смотрела на Леньку.
Ленькин взгляд снова уткнулся в полоску ткани на женской груди.
- Обед она готовит, - соврал Ленька.
- Вкусный, наверное?
- Кто?
- Ни кто, а что. Обед.
Ленька промолчал.
- Ленька, скажи честно, жрать хочешь? А то пойдем, накормлю.
Полуголая, уже успевшая вспотеть от работы, Нинка была похожа на булочку с маслом. Ленька вдруг почувствовал, как его "мужское начало" огнем обожгло низ живота.
- Нет, спасибо…
Ленька отвернулся. Он с силой, почти не разбирая где сорняк, а где картошка, заколотил тяпкой по земле.
- Дурак ты, Ленька!
Ленька сжал зубы и едва не кивнул головой в ответ.
Людочка торжествовала… Она ерзала на стуле и боялась отстать от убегающих, торопливых строчек.
… А где же ангел?
Здесь!
Но в гневе он черен стал
И жуткий лик
Испепеляющее велик,
Как молнии в гневливом небе.
Да кто же рифмок не изведал?!
Тоскливо-кислое вино -
Слова, рожденные бездельем,
Но боль зубная - вот похмелье!
Мысли опережали возможности их изложения. Строчки "…Не челюсть - сердце боль свела, Ах, рифмы - серая тоска!.." не находили себе места.
Ленька вошел в комнату тяжелым, командорским шагом.
Широкая ладонь легла на плечо Людочки.
- Леня, ты что?!..
Властные руки потащили ее в спальню.
- Обалдел, да?!
Леня страстно сопел и молчал. Людочка отчаянно отбивалась, не выпуская из рук тетрадки и ручки. Вскоре лицо мужа стала похоже на разрисованную физиономию индейского вождя решившего объявить войну всем соседям.
- Уйди, идиот, а то убью!
Людочка укусила мужа за палец.
Ленька тихо охнул. Он оставил в покое женщину и сунул палец в рот.
- Нашел время!.. - Людочка заплакала. - Уйди!
Ленька стоял посреди комнаты - огромный и неуклюжий.
- Ну, чего уставился?!
- Я это самое… - в голосе мужа слышалось откровенное раздражение. - Я есть хочу!
- Вот и иди на кухню!
Взгляд Леньки споткнулся на разгневанном лице молодой женщины. Слезы делали его чужим. Людочка протяжно всхлипнула и по детски вытерла нос ладонью.
Леньке стало чуть-чуть стыдно - соблазнительный и полуголый образ соседки Нинки сразу же померк. Инстинкт уступил место сомнению.
На кухне Ленька нашел хлеб, колбасу и стакан остывшего кофе. Ленька ел, не чувствуя вкуса, и смотрел в окно. Когда соседка Нинка, наконец, направилась в сторону своего дома, Ленька облегченно вздохнул. Он на цыпочках прошел по залу. Людочка спряталась в спальне, но Ленька даже не взглянув в сторону запертой двери.
В полутемном коридорчике Ленька наткнулся на брошенную тяпку. Та, очевидно вспомнив свое близкое родство с граблями, охотно и умеючи разбила ему нос черенком…
6
… И на беду,
Гуляла кляча там, внизу.
Стихотворная строчка застыла как кинокадр. Грозный ангел с опухшей щекой висел в воздухе, держа перед собой съежившуюся от страха душу поэта. Внизу прогуливалась старая лошадь. Она лениво жевала траву и совсем не интересовалась тем, что происходит у нее над головой.
Людочка отлично знала, что должно было произойти дальше. Но слов - простых и понятных - таких, которые рождались в сердце всего десять минут назад, уже не было.
- Ленька… Дурак! - громко сказала Людочка.
Стало чуть легче, но ангел "в кадре" не двигался.
Людочка привстала и посмотрела в окно. Ленька снова полол огород. Его могучая спина казалась по стариковски сутулой и усталой.
"Кадр"-картина: ангел плюс ошарашенная душа поэта и кляча внизу таяла прямо на глазах.
"Нет-нет!.. Нельзя!.. Так нельзя!"
Людочка не понимала что нельзя и почему нельзя. Ручка торопливо заскользила по бумаге, записывая то последнее, что норовило ускользнуть из памяти.
Ангел ожил…
… Он шкуру с лошади срывает,
Ей душу втискивает в грудь.
Душа, о радости забудь!
И обнаженный конь взмывает
И исчезает вдалеке…
Со шкурой старою в руке
Стоит и смотрит ангел…
Браво!
В сердце что-то тихо щелкнуло. Авторучка тут же продолжила:
Поэт - кто высказаться может,
Кто может вспыхнуть разом, вдруг,
Всем тем, что рвет чужую грудь,
Всем тем, что чье-то сердце гложет…
Когда душа моя без кожи,
Слова испепеляют мозг.
Я говорю, мой добрый Бог!..
Мой милосердный, добрый Боже,
За что ты мучаешь меня?..
За что мне, кляче, вдруг дана
Душа без самой тонкой кожи,
За что от слов схожу с ума?..
Я вижу мир и мир без дна,
На что мне опереться, Боже,
Ведь я…
Людочка замерла после "я"… Как такового ее собственного "я" почти не было. Был только лист бумаги и чуть подрагивающий кончик авторучки над ним.
Время летело совершенно незаметно. Людочка уже не помнила ни о чем: ни о Леньке, ни о недавней ссоре с ним. Прежнее поэтическое вдохновение вернулось незаметно, словно на цыпочках. Но из недавнего - чуть насмешливого и лукавого, - оно вдруг превратилось во что-то пронзительно острое. Собственное "я" таяло, как снег на горячей ладони.
А строчки оборвались… Чувства в груди стали настолько огромным и нетерпеливым, что Людочка задыхалась. Она резко встала и, не зная, что ей делать дальше, обошла вокруг стола.
Руки дрожали… Она перевернула лист тетради. Лист был пугающе чистым, как снег.
7
- Ленька, ты свою благоверную бить пробовал?
- Нет.
- Даже ни разу?!..
- Нет.
- Зря!.. Вон тот салат попробуй, Ленечка.
Нинка все-таки одела халатик. Правда, он был застегнут не на все пуговицы. Такая небрежность только подчеркивала стройность женской фигуры.
На расстеленном прямо на грядках одеяле стояли тарелки с разнообразной закуской. Бутылка самогона торчала рядом с локтем Леньки, едва ли не на четверть воткнувшись в мягкую землю.
Ленька ел торопливо, но со вкусом.
- Может, выпьешь?
Не дожидаясь ответа, Нинка потянулась к бутылке. Очередная пуговица на ее халатике легко выскользнула из петли.
"Старый халатик, наверное… - решил Ленька. - Покупала его давно".
- Мой-то бывший выпить любил, - легкомысленно болтала Нинка. - А как выпьет, так, значит - подраться. Дурак, одним словом…
- Знаю, - Ленька кивнул.
Однажды тощий и злой, как черт Толик бросился на Леньку. Но тому даже не пришлось поднимать руки. Толик налетел на гиганта-соседа, как на железобетонный столб и рухнул на землю.
- Убить обещал, - Ленька улыбнулся.
Он поднял стакан. Наполненный до краев стакан с самогоном пах не столько сивухой, сколько едва ли не сорока травами, на которых был настоян.
- Пей, Ленька, пей, а то прольешь…
Нинка ждала. Она улыбнулась и не опускала глаз.
"А купальник, значит, то же… Переросла она его, значит". - Ленька тянул в себя пахучую жидкость, не отрывая глаз от полоски лифчика.
Он вдруг поймал себя на мысли, что Людочка наверняка смотрит в окно - приготовление к пикнику на огороде получилось довольно шумными.
Ленька чуть не поперхнулся самогоном.
- Черт!.. Сигареты дома забыл.
Ленька отставил не допитый до дна стакан и быстро встал.
- Вернешься?..
В глазах Нинки было столько тоскливого и жадного ожидания, что Ленька отвернулся.
- Я скоро, - пообещал он.
- А с Толиком у меня - все!.. - вдруг горячо заговорила Нинка. - Понимаешь, Ленечка?.. Последний раз с граблями его встретила. Не могу я с ним больше… Противно.
Ленька уже шел к дому. Не оборачиваясь, он кивнул. Споткнувшись на борозде, Ленька не к месту выругался и решил, что в его в личной жизни, пожалуй, тоже все кончено…
8
Пачка сигарет лежала на столе, в зале.
- Слышь, поэтесса!.. - Ленька ударил кулаком в запертую дверь спальни. - Выходи, поговорить нужно.
За дверью чуть слышно всхлипнули.
- Ну, кому говорю?!
Ленька удивился тому, как зло и громко звучит его голос.
За дверью молчали.
Ленька уже не сомневался, что Людочка видела "пирушку" мужа с красивой соседкой на огороде. Но, как и все неприятности, а эту особенно, Людочка переносила молча.
- Сволочь!.. Всю душу ты мне вымотала! - вдруг закричал Ленька. - Иди сюда, бить буду!
Глубоко оскорбленное мужское чувство, порядком подтравленное полуголой Нинкой и оглушенное самогоном, требовало выхода. Но только слов было мало…
Ленька пнул ногой стул. Тот упал на бок. Ленька пнул его еще раз. Стул с грохотом, задевая по пути все, что только можно, отскочил в сторону.
- Писательница!.. Творческая личность, понимаешь! - бушевал Ленька. - А в доме жрать нечего!.. Огурцами с грядки питаюсь, как заяц приблудный! Я тебе что, бык, чтобы и дома и на работе за двоих пахать?!..
Дверь в спальню под огромным кулаком затравленно пискнула и чуть подалась во внутрь.
- Ты хоть копейку домой принесла, а?!..
Вообще-то, Людочка работала учительницей в начальных классах. Но ее зарплата составляла только десятую часть Ленькиной. О ней частенько забывали, планируя ближайшие расходы.
- А рожать за тебя кто будет, тоже я?!.. Дура никчемушняя!!.. Выходи!
Кулак снова опустился на дверь. Та стала ниже и перекосилась на один бок.
Ленька вдруг понял, что еще одно усилие и дверь разлетится в щепки.
Он замер и медленно опустил кулак.
- Выходи… - голос Леньки звучал все также грозно, но вдруг стал значительно глуше. - Все равно бить буду!
Тоненькая и хрупкая Людочка была только на год моложе Нинки. Но рядом с ней она казалась подростком. У Людочки были огромные голубые глаза и тоненькая шея.
- Симулянтка!.. Кровососка несчастная!..
Дверь сама, без малейшего усилия со стороны Леньки, движимая лишь легким сквозняком, вдруг стала открываться.
Ленька притянул ее к себе мизинцем за ручку.
- Выходи, кому говорю!
В спальне снова горько всхлипнули… Потом еще и еще раз.
Ленька сунул в щель между дверью и косяком подвернувшееся под руку полотенце и прижал ее…
- Последний раз по-хорошему говорю, выходи!
Тихий плач Людочки начался с детского "Ой, мамочка!..".
- Сволочь малохольная!..
Ленька попятился от двери. Он споткнулся об опрокинутый стул и, едва не потеряв равновесия, обрушился на диван.
- Заткнись!
Ленька запустил в стену подушкой.
Плач в спальне стал чуть громче и значительно безысходней.
- Да заткнись же!.. - Ленька сдавил руками голову, чтобы не слышать его. - У меня скоро крыша от тебя поедет!
Уши под широкими ладонями горели жарким пламенем. Ленька завалился на бок. Он вслепую нашарил вторую подушку и накрыл ей голову.
- Господи, что же я с такой дурой связался?!.. - на мгновение перед его мысленным взором снова промелькнуло пышное тело Нинки. - Все бабы, как бабы, а эта… Ну, вообще!.. Господи, да за что ты меня так, а?!
Вопль Леньки из-под подушки звучал не менее трагично, чем тихий женский плач в спальне.
- Все равно уйду, блин!.. Я что, псих, что бы с дурой жить?!
Ленька подобрал под себя ноги и лег поудобнее.
- Этих баб… - он на секунду запнулся. - Море! А может и два моря. Океан, в общем… А я тут с этой… Поэтессой-принцессой! Три стихотворения напечатали, а она… - паузы между злыми словами становились все длиннее и длиннее. - А она от счастья рехнулась. Да кому ты нужна, со своими стихами?!.. Ненормальная! Кто их сейчас читает-то?
Дышать под подушкой было трудно и жарко. Хмель кружил мысли и искал простора. А может быть просто глоток свежего воздуха.
Ленька снял подушку и положил ее под голову.
- Слышь, Людка!.. - он помолчал, ожидая ответа. Но ответа, кроме короткого, уже после слезного, всхлипывания не последовало. - Недавно с мужиками после работы выпивали… А закуску на газете разложили. Глядь, а там, в газете, стихи!.. Полчаса ржали. Ах, мол, ты меня оставил и все такое прочее… Ну, смешно же, пойми! Какого черта, спрашивается, со своими переживаниями на люди лезть?.. Как на сцене, честное слово. "А сердце пусто, как почтовый ящик…" - Леньки чуть улыбнулся. - А почему, например, не как гробик, а?.. Или как ведро. Ха-ха!.. - смех получился не совсем естественным. Ленька заерзал на диване и громко рявкнул. - Людка-а-а!!..
- Что? - тихо донеслось из-за двери.
- Мое сердце пусто, как наш холодильник.