Тень правителей (сборник) - Роман Воликов 18 стр.


- Шины спускают почти до нулевой атмосферы и скользят по гребням барханов. Красиво!..

- Когда-нибудь попробую, - сказал Игорь. - Ты, кстати, в выходные что делаешь?

- Не знаю, - сказала Алка. - К поступлению буду готовиться.

- Приезжай ко мне дачу, - предложил Игорь. - Мне отец разрешает по окрестностям ездить. Покатаемся!

- Да как-то неудобно, - замялась Алка. - Мы едва знакомы.

- Да ладно. Я родителям скажу, что ты моя подружка.

- Я уже твоя подружка, - засмеялась Алка. Вино вскружило ей голову.

- Приезжай. - Игорь придвинулся к ней ближе. - Ты же в машине наверняка не пробовала…

- Чего не пробовала? - честно не поняла Алка.

- Ну как чего? - Игорь придвинулся совсем близко и попытался обнять её за плечи. - Ты маленькая, что ли?

- Дебил! - Алка оттолкнула его, вскочила на ноги и быстрым шагом пошла к входной двери. Из ванной выглянула Людка: - Ты уже домой?..

- Да! - резко сказала Алка, открыла дверь и оказалась на лестничной площадке.

Здесь, успокоившись, она, фыркнув, произнесла: - Придурок! В машине ему, видите ли, захотелось…

Лето пролетело быстро. Первого сентября Алка стояла среди высоких колонн центрального портала института. На вступительной лекции дали слово бывшему премьеру, седовласому приятному мужчине с обходительными манерами, который здесь когда-то учился. Бывший премьер очень понравился Алке и даже бородатые студенческие шуточки, которые тот позволил себе в конце речи, искренне рассмешили её.

Ей в институте нравилось решительно всё. После торжественной лекции студентов распределили по учебным группам. В Алкиной группе было пять мальчиков и одна девушка, Зарема, чеченка из Гудермеса. Слишком ярко накрашенная, с точки зрения Алки, она снисходительно посматривала на сокурсников, одетых по укоренившейся молодежной моде предельно по-раздолбайски.

"Ну, эта по другой части!" - подумала Алка и как в воду глядела - Зарему на занятиях они так ни разу и не увидели.

- Мужской коллектив это хорошо, - одобрительно сказала мать, когда Алка вечером рассказывала ей о группе. - Дисциплинирует…

Дни мчались наперегонки. Занятия продолжались до шести вечера, потом надо было добраться до дома, так что Алка выматывалась, как никогда в жизни. Поболтать с Людкой было совсем некогда, в выходные она спала как сурок, да и отношения после тогдашнего случая охладились. Однажды тёмным декабрьским вечером, возвращаясь из института, Алка столкнулась с ней, только что вышедшей из мерседеса S класса.

- Богато живем! - сказала Алка.

- Секретаршей в юрконтору устроилась, - сказала Людка и потянулась. - Нормальная работа…

- У вас там всех по домам развозят? - поинтересовалась Алка.

- Всех не всех, а кого надо - возят! - нагло ответила Людка и пошла в подъезд, не попрощавшись.

По результатам первого семестра десять самых отличившихся студентов, и среди них Алка, поехали на короткую производственную стажировку на фордовский автосборочный завод в Выборге, а потом на две недели, на все зимние каникулы, в пансионат возле Кижей. Проживание в пансионате любезно оплатил завод, Алка с утра до вечера гоняла на снегоходе по карельским просторам, по вечерам был вкусный ужин, потом танцульки, Алка летала в облаках, каталась как сыр в масле, всех народных поговорок не хватит, чтобы выразить то удовлетворение жизнью, которое она испытывала.

В конце мая, под самое завершение курса, к ней подошла дурацкая блондинистая Вера Михайловна, замша по учебной работе для деканата и Вермишель для всего остального люда.

- Скрынникова! - сказала Вермишель. - Напоминаю, до пятнадцатого июня надо оплатить следующий учебный год.

- Не волнуйтесь, заплатим! - беззаботно ответила Алка.

- А я и не волнуюсь, - сказала Вермишель. - Я своё уже отучилась. Это тебе надо волноваться…

- Да-да… - сказала Алка, прозвенел звонок и она побежала на лекцию. - Надо папке позвонить, напомнить…

В тот вечер она долго гуляла в Битцевском парке. У неё начали складываться отношения с однокурсником Жорой, они вместе уже несколько раз посидели в кафе. Жора был немного старше, отслужил в армии, он был, конечно, мешковатый и медлительный, но в нём чувствовалась природная сила, которая Алку притягивала.

Задумавшись, она не стала рыться в рюкзачке в поиске ключей, а позвонила в дверь.

Открыла мать, с тёмным насупившимся лицом.

- Что-то случилось?! - на душе у Алки тревожно заскреблись кошки.

На кухне сидел отец.

- Говори! - сказала ему мать.

- Дочка! - сказал отец и зачем-то встал. - Тут такое дело…

И он начал сбивчиво говорить вмиг растерявшейся Алке, что к ним пришел новый начальник отдела, который сразу его невзлюбил, стал освобождать вакансии для своих, короче, его подставили и из банка уволили. "Ещё потребовали досрочно вернуть кредит, - грустно сказал папа. - Теперь вот машину бегом продаю".

Алка села на табурет. Осознавать наступившую реальность ей не хотелось.

- То есть за обучение платить нечем? - жестко констатировала мать.

Отец молчал.

- Я тебя спрашиваю? - также жестко повторила мать.

- Да. Нечем, - сказал папа. - Но, в конце концов, есть же заочное отделение, есть вечернее.

- У нас нет заочного отделения. И вечернего тоже нет, - сказала Алка. - У нас только дневное. И оно платное. - И разревелась как последняя дура…

Алка проспала сутки. Мать дала ей сильное успокоительное. Во рту было горько, в голове пусто. Она равнодушно посмотрела на разбросанные по письменному столу заготовки для курсовой работы. На экране мобильного телефона светились неотвеченные звонки: один - от Жоры, несколько от отца. Она почистила зубы и набрала папе.

- Привет, дочка! - сказал папа. - Как ты?

- Всё нормально, папа! - сказала Алка. - Ты не волнуйся. Я - сильная. Я переживу!

- Я постараюсь что-нибудь придумать, доченька! - сказал отец. - Ты только пойми, не всё от меня зависит.

- Да, я понимаю, - сказала Алка. - Спасибо тебе, папа!

И отключила связь.

Она присела на краешек кровати. Свободного времени оказалось неожиданно много. Она посмотрела на календарь. Воскресенье. Алка оделась и пошла к Людке. Та была дома одна.

- Родители на даче, - сказала Людка. - Целину поднимают. А мне, извиняйте, завтра на работу. Давно не виделись.

- Давно, - сказала Алка. - У меня к тебе дело.

- Говори.

- У вас там, в этой вашей юрконторе свободных вакансий нет случайно?

- Для кого? - спросила Людка.

- Для меня, - сказала Алка.

- Ты ушла из института?

- Да. Так получилось…

- А чего так? - спросила Людка. - Разочаровалась в избранной профессии?

- Долго рассказывать, - сказала Алка. - Как-нибудь в другой раз. Ну, чего, поможешь с работой?

- Ну, не знаю, - сказала Людка. - Я поговорю завтра с шефом, но обещать ничего не могу.

- Когда тебе позвонить? - спросила Алка.

- Позвони завтра, ближе к концу рабочего дня.

- Я позвоню, - сказала Алка. - Я пойду тогда, а то голова сильно болит.

- Ну, давай, подруга, - сказала Людка. - Звони вечерком…

Вечером следующего дня она позвонила Людке, и та не очень довольным, как показалось Алке, тоном сообщила, что её ждут на собеседование в среду в три часа. Впрочем, Алке было не до сантиментов. Она записала адрес и так же сухо поблагодарила Людку.

В среду ровно в три она сидела в приёмной директора юрконторы, которая располагалась новеньком бизнес-центре возле Белорусской. Приятно гудел кондиционер, Людка по-хозяйски складывала и сшивала какие-то бумаги.

- Шефа зовут Вадим Юнусович, - сказала Людка. - Смотри, не перепутай.

- Я постараюсь, - сказала Алка.

- Вадим Юнусович! - Людка набрала директора по внутренней связи. - Соискательница пришла. Что? Понятно.

Она махнула рукой Алке: иди в кабинет.

Алка постучалась и вошла.

За большим, чёрного дерева столом, сидел брюнет в белой рубашке с закатанными по локоть рукавами, лет тридцати пяти на вид.

- Привет! - сказал он. - Проходи, садись.

Алка села на дико неудобный стул, с крохотным сидением и высокой узкой спинкой.

- Так… - сказал Вадим Юнусович. - Э-э-э… Тебя зовут…

- Алла, - сказала Алка.

- Да, конечно, - сказал директор. - Сколько годков?

- Восемнадцать.

- Прекрасный возраст, чтобы начинать трудовую деятельность, - сказал Вадим Юнусович. - Люда сказала, что ты училась в автодорожном институте?

- Да. Один курс, - сказала Алка.

- А почему ушла? - спросил директор.

- Так, обстоятельства финансового характера.

- Понятно, - сказал Вадим Юнусович. - Но это не беда. Возможно, найдёшь себя в другом поприще.

- Я буду стараться, - сказала Алка.

- Это хорошо, - одобрил Вадим Юнусович. - Я думаю, что мы сработаемся.

Он нажал кнопку громкоговорящей связи: - Люда, зайди ко мне.

Людка вошла в кабинет.

- Алла поступает к нам на работу секретарем. Пойди с ней, введи в первичный круг обязанностей.

- Пойдём! - сказала Людка.

Они прошли через приёмную в коридор, в самом конце которого Людка пластиковой картой открыла дверь в комнату.

Комната была странная. На полу стояло несколько больших красных китайских фонарей, в глубине - большая двуспальная кровать.

- Раздевайся! - сказала Людка. - Если надо в душ, вот там за ширмой.

- Ты спятила! - сказала Алка, не веря собственным ушам.

- Шта, я спятила?! - сказала Людка. - Тебя на работу кем взяли?

- Секретарем, - сказала Алка.

- Секретарем?! - насмешливо переспросила Людка. - Чай, кофе, потанцевать? Начнём с последнего. Раздевайся поживее, он скоро придет.

- Да пошла ты… - Алка толкнула дверь и со всех ног помчалась прочь…

На улице она увидела минимаркет, зашла туда, купила пакет молока и тут же выпила его почти залпом. Она села на лавочку возле стоянки такси. Из стоявшей недалеко машины донеслись слова песенки Васильева: "Возьми себя в руки, дочь самурая…"

"Вот именно! - вдруг совершенно спокойно подумала Алка. - Возьми себя в руки, дочь аксакала!" В этой наступившей простоте и ясности мысли ей стало удивительно комфортно.

- Детство закончилось! - негромко сказала Алка. - Что тебя так испугало?

Для начала надо найти нормальную работу. Мысли складывались в строгом шахматном порядке. Дам резюме в интернете. Напишу, что у меня неполное высшее. Никакого обмана, оно у меня действительно неполное. Чем занять себя в то время, пока кто-нибудь заинтересуется. У неё мелькнула на долю секунды шальная мысль прокатиться в деревню, но Алка тут же отбросила её как непутевую. Надо постоянно загружать себя, чтобы некогда было депрессовать. Или депрессировать, как правильно, подумала Алка. Она вспомнила о дяде Рашиде, торговавшем фруктами в лавке недалеко от их дома. Дядя Рашид был узбек, но так давно живший в Москве, что, наверное, и не помнил родного языка. Лет десять назад он пытался ухаживать за мамой, и хотя процесс закончился неудачно, в их доме всегда были свежие фрукты и по самой низкой цене. Поговорю с ним, решила Алка, пусть продавщицей возьмёт. Надеюсь, не откажет.

Дядя Рашид взял на работу. Покачал немного головой и сказал: - Всё образуется! Не боги горшки обжигают…

Мать отнеслась к этой новости спокойно. Алке вообще показалось, что отчисление из института задело мать глубже и сильнее, чем её саму, что в этом факте она увидела очередное подтверждение мужской беспомощности. Но как бы то ни было, Алка не стала копаться дальше, она не хотела и не могла обижаться на отца.

Их отношения с матерью теперь больше напоминали жизнь двух подружек, имеющих общий кров. Обе работали с утра до вечера, обе хлопотали по дому, накопить средств и купить к Новому году диван и ещё, желательно, журнальный столик, стало главной задачей. Разве что не делились личной жизнью. Да Алке, собственно, и делиться было нечем. Жора пропал на все лето, позвонил в начале сентября, сказал, что был в пешем походе по Крыму, спросил, почему она ушла из института?

- Да, так, долго рассказывать… - ответила Алка.

- Давай как-нибудь увидимся! - сказал Жора, но без энтузиазма.

- Обязательно! - сказала Алка и внесла его номер в "чёрный" список.

Зима наступила холодная, долгая, так что отправляться на гульбарий, на что несколько раз намекала мать: "Чего дома сидеть монахиней, сходила бы куда в выходные…" совершенно не хотелось. Тем более что Алка увлеклась интернетом. Это был яркий, красочный мир, оптимистичный даже сумеречными утрами, когда Алка собиралась на работу в лавку дяди Рашида. Она зарегистрировалась на всех автомобильных форумах, и после работы и домашних дел, поставив на столе возле компьютера кружку с горячим чаем, увлечённо полемизировала с неведомыми собеседниками. Также она просматривала предложения по работе. Предложения поступали, не так часто, как хотелось, и всё какие-то бестолковые. Однажды она отправилась на собеседование в автосалон "Nissan", но увидев очередь, состоящую примерно из пятидесяти девушек, тут же всё поняла, и развернулась обратно.

На этот бесплатный сайт знакомств она забрела случайно. Отсутствие личной жизни по-прежнему не смущало её, любопытство, и не более того, спровоцировало задержаться и пролистать анкеты. Девушек было множество и все они, как на подбор, стремились к творческой самореализации. Алка попробовала представить, как это выглядит, но на ум почему-то приходили исключительно кастрюли с борщом и семеро по лавкам. Молодых, и не очень, людей было несколько меньше, но тоже достаточно. Мужчины в своих анкетах были скупы на слова, у большинства резюме состояло из банальной фразы: ищу девушку.

Любопытство снова взяло верх. Алка разложила на столе фотографии, сделанные прошлой зимой в пансионате в Карелии, одна ей нравилась больше других: она на снегоходе, волосы растрепаны, лицо сияет свежестью и уверенностью в завтрашнем дне. Она зарегистрировалась на сайте, разместила эту фотографию, в анкете написала без тени сомнения: "Никого не ищу!" и назвала себя: КОРОЛЕВА БЕНЗОКОЛОНКИ. Потом подумала, что это не совсем честно, и поменяла ник: КОРОЛЕВА ФРУКТОВОЙ ЛАВКИ.

Она зашла на сайт знакомств недели через две. Ей было сообщение. Она открыла.

С фотографии на неё смотрел довольно симпатичный парень лет двадцати пяти, который опирался рукой на капот красного цвета "Маserati". В левом верхнем углу, как обычно, был ник. Алка присмотрелась и поперхнулась чаем. Вместо ника было написано: ШЕСТИКРЫЛЫЙ СЕМИХУЙ.

- Дурак какой-то! - подумала Алка. - Куда только модераторы смотрят?

В сообщении было написано: "Ваше Величество! Кто не ищет никого, тот находит кого попало!"

"Больной!" - подумала Алка. Она снова взглянула на фотографию. Этой модели "Маserati" в Москве было всего три экземпляра, Алка знала это доподлинно. Парень не был похож на владельца ни одного из них. Алка походила по комнате, вернулась к компьютеру и написала:

- Уважаемый вертолёт! Фотографироваться на фоне чужого авто - признак плохого вкуса!

Через минуту пришёл ответ:

- У вертолёта бывает до трёх винтов. А я шестикрылый. Что касается машины, она картонная.

- Зачем? - написала Алка и прибавила смайлик, означающий грусть.

Ответ поступил минут через сорок.

- Извини, ужинал… У моей бабушки была собака. Бабушка была эстонская купчиха из Ревеля. Собаку бабушки звали Масерати. А назвали так собаку в честь любовника бабушкиной бабушки, который был итальянец, прощелыга и сорванец. Он бабушкину бабушку обрюхатил, обворовал и исчез беспечно с балтийских берегов. Поэтому на бедном пуделе отдувались все кому не лень, будто он один виноват в семейном конфузе, случившемся чёрт его знает сколько лет назад. Но собака умерла, бабушка вскорости после нее, Ревель переименовали в Таллинн, а мне в детстве собаку было очень жалко, и в её честь я соорудил из красного картона "Маserati", которую иногда выгуливаю на поводке по бескрайним просторам нашего Северного Бутово. Такие вот дела, Ваше Величество!

- Смешно! - написала Алка и зевнула. Что-то в интонации этого многовсякого было убаюкивающее, напоминающее действие снотворного. Алка выключила компьютер, доползла до кровати и заснула.

Она едва не проспала на работу, и целый день ходила не "в своей тарелке". Уронила коробку с бананами, у них ещё, как назло, заканчивался срок годности. Дядя Рашид внимательно посмотрел на неё: - Ты не заболела?

- Нет-нет… - забормотала Алка. - Просто не выспалась…

- Могу пораньше отпустить, - сказал дядя Рашид.

- Нет, нет, всё нормально…

Дома она первым делом включила сайт знакомств. Сообщений не было. Алка открыла анкету этого. Анкета была предельно лаконична: родился, вырос, живу, когда-нибудь умру.

"Трудно не согласиться", - подумала Алка и вдруг разозлилась: мог бы и написать, а то Ваше Величество! Ваше Величество!..

Так прошёл месяц. Сообщений больше не было. С раннего утра Алка пребывала в плохом настроении, её даже не увлекла ожесточенная полемика, развернувшаяся на всех автомобильных форумах по поводу очередного повышения штрафов. "Автолюбители!.. - злорадничала Алка. - Бензин им по сто долларов за литр влепить". Однажды за завтраком мать поставила на кухонный стол упаковочку "мультитабса".

- Попей-ка витамины! - сказала она. - А то больно нервная стала. Зима, ультрафиолета не хватает…

Через месяц Алка решила написать сама. Она долго перебирала разные варианты и в результате написала просто: - Привет!

Ответ пришёл почти тут же: - Уверена?

- Уверена в чём? - написала Алка.

- Что надо говорить слово привет.

- Странный ты, - написала Алка.

- Странная штука жизнь, особенно с точки зрения мёртвых. А я, как, впрочем, и ты, просто её отблески. Что касается обращения привет, то… Ах это изысканное английское "Hello", в принципе тоже самое, но как звучит. Жаль, у нас не прижилось. С этого выкрика - привет! - всегда начинались представления в средневековом театре. Выходил самый расфуфыренный клоун и громко кричал на всю рыночную площадь: привет! Оно и понятно, как ещё угрюмых крестьян, замученных жестокими феодалами, оторвёшь от горестей земной юдоли. Итак, готова ли ты стать главным персонажем этого буйного праздника?

- Ну, точно больной! - подумала Алка. Она попила чайку, подумала и написала:

- Ты театр любишь?

- Да. А ты что любишь?

- Я автомобили люблю, - написала Алка.

- А я люблю в театр пешком ходить. На спектакль надо приходить в спокойствии, а уходить в раздражении.

"Любопытно!" - улыбнулась Алка и пальцы вдруг вспорхнули по клавиатуре: - Пригласишь?

"Что я делаю?" - подумала она, но было уже поздно, сообщение улетело в интернетовские дали.

- Приглашу, - написал этот, непроизносимый порядочными девочками. - Послезавтра, то есть в субботу жду тебя в шесть тридцать у памятника Пушкину. И не опаздывай, я не люблю барышень, склонных к бестолковости.

- Ага! - хмыкнула Алка. - Уже бегу, спотыкаюсь. Барышень он не любит, склонных к бестолковости…

- До субботы ещё два дня, - пробормотала Алка, засыпая в счастливом состоянии покоя. - Есть время решить, пойду иль нет…

В субботу утром она сказала матери: - Мам! Я вечером в театр иду.

- Да, ну! - сказала мать. - И с кем же?

Назад Дальше