Был сегодня странный звонок. Ни здрасьте, ни извините, а сразу: "Это я куда попал?" - "А куда б вы хотели?" - "Домой". - "Увы, здесь вы не живете". - "Подождите, вы разве не Маша?" - "Абсолютно не Маша". - "А как вас зовут?" - И в это время отбой.
Если б он после ответа повесил, тогда бы логика была (хоть какая-то). Но это не он, а они. Они испугались, что я назову имя.
Вечером рассказала Володьке. Он сказал: 1) не кокетничай, 2) ничего страшного. Просто не надо говорить ни о политике, ни о сексе. Вот и все. О сексе - особенно. Свобода - осознанная необходимость. А телефон - бяка. Тем более что идет на повышение.
Ну мне-то никто не страшен, без меня они все котята.
А за него - да.
И еще вспомнила. Полгода назад покупала в ГУМе перчатки. Стою у прилавка, примеряю. Подходит из-за спины молодой человек и что-то советует. А потом о моих пальцах - вроде как не занималась ли я музыкой? Нет, не занималась. Иду на выход, он за мной, народу много… А что я вечером делаю? А почему я такая неразговорчивая? Вышла - и он рядом. Прошла немного, оглянулась - а его уже отводят под руки двое. Разумеется, в штатском. Еще немного прошла, остановилась, назад повернула. Их нет никого. Словно и не было.
25 июня
Ко вчерашнему возвращаясь. Парадокс. Меня встревожило, что кто-то на телефоне, и вместе с тем ничуть не смущает (по крайней мере теперь) открытость для третьих лиц самого моего интимного. Самого.
Очевидно, телефон - это общечеловеческое; когда третий на проводе - не понравится никому.
А в случае с ЭТИМ? В случае с ЭТИМ - исключительный случай. Только мое. Никакая бы женщина так не стала. И не смогла. Ибо: я, во-первых, порочная, порочная от природы (знаю точно теперь), и, во-вторых - растормошенная.
Черт! Как они меня растормошили! Мало, что не стесняюсь, но жду и хочу. Идиотка.
26 июня
Лаская, называет меня сумасшедшей (перед самой отключкой). Почему - не задумывалась никогда.
Вечером вышли на набережную. Прошел дождь, было славно, свежо, люблю. Я спросила. Он произнес:
- Ты и есть сумасшедшая. (Поцелуй.)
Боюсь, это не шутка.
2 июля
Принимали меня на третьем этаже, в помещении парткома.
Подвели, открыли дверь, впустили - несколько человек за длинным столом.
Зачитывают мое заявление. Я молчу. Зачитывают рекомендации. Сам генерал, оказывается, рекомендовал (я и не знала). Молчу. Встает кто-то из отдела, говорит, что я "достойна во всех отношениях" и "в виду особых заслуг" следовало бы принять без кандидатского срока. "Ну, есть Устав у нас, - отвечает председательствующий, - торопиться некуда. А давайте-ка я вам вопрос задам, Елена Викторовна". - И задает:
- Что такое демократический централизм?
Отвечаю:
- Это выборность снизу доверху и отчетность сверху донизу.
Все. Опять молчу. Они ждут.
- А еще?
Один - краснощекий такой - подсказывает:
- Подчинение меньшинства…
- Большинству, - продолжаю.
Общий восторг.
Голосуют за.
Единогласно!
Меня все поздравляют.
4 июля
День независимости США.
Пишу американской шариковой ручкой, подарок генерала: колпачок - в звездочку, остальное - в полоску. Вся светится.
7 июля
Итак, я не должна путать страны. Лесото с Лаосом. Бурунди с Брунеем. Бахрейн с Барбадосом… Нет, это интересно - я могу подолгу рассматривать карты, изучать морские пути… Со столицами хуже, конечно… Какая-нибудь Доха (или Дóха? - атласы хоть и служебные, а ударений нет)… где-то в Катаре, который вот-вот получит долгожданную независимость…
С политиками еще хуже. Бен Али ат-Тани, катарский эмир. Еле запомнила. Не знаю, может, это шутка Володина, только он утверждает, будто я ему предрекла скорое свержение - бен Али ат-Тани этому. Не знаю, не помню. Могла ли такое? Бен Али ат-Тани… Если так… ничего не поделаешь, бен Али ат-Тани, 560 миллионов - или сколько же там? - забыла! - тонн этой нефти.
Бен Али ат-Тани.
Каррисоса.
Муньянеза.
Лучше борщ приготовлю. Зачем не идешь?
10 июля
Возили к себе. Подключали проводки, смотрели приборы. Были новенькие. Одного звали Саша - сказал, аспирант.
Заполнила карту по клеточкам. Давление хорошее, показатели в норме. Тем не менее укололи - для профилактики. В. Д. настаивает на стационаре. Я запротестовала. Сколько можно! Почему же вы тогда до конца не исследовали? Смеется: говорит, я неисчерпаема.
Обещают, что рентгена больше не будет. И что там будет на самом деле не госпиталь, а дом отдыха. И что со мной будет муж. И что не дом отдыха, а дворец.
В коридоре встретила Е. Е. Он обнял меня за плечи и отвел к окну. Я, видите ли, должна получить серьезное образование. Это, значит, в моих интересах. Хотят направить меня в Высшую партийную школу. Экзамены сдавать не нужно. Занятия в сентябре.
Я набралась наглости и спросила, будет ли у меня когда-нибудь отпуск.
Он даже удивился как будто:
- А вы разве устали?
- Устала, - говорю, - и, кроме того, существует законодательство…
- Это да, это конечно… Почему бы вам не съездить на юг с мужем?.. Вот только пусть Брежнев посетит Югославию… Это где-то в конце сентября… Или нет! Ведь будет же встреча в Крыму!
- С кем?
- С Вилли Брандтом. Вот и поедете.
Я тут же на В. Д. наябедничала: задумал упечь.
Сказал твердо:
- Не хотите - не упекут.
(А ученых он, по-моему, недолюбливает.)
- Еще, Елена Викторовна, на что жалуетесь?
Отвечала:
- На скуку.
11 июля
Володька пришел раздраженный:
- Знай, что и кому говоришь.
Ему, оказывается, был нагоняй за то, что жена скучает. Допросили с пристрастием. Выяснили, что в театр не ходит (и жену соответственно не водит) и даже не знает, где находится Театр Ермоловой. В кино мы тоже ходили последний раз месяца три назад. И ни разу вместе - в Третьяковскую галерею.
Теперь он обязан обсуждать со мной прочитанные книги и не пропустить в конце года Расула Гамзатова, чья повесть появится в "Новом мире".
Мне стало очень весело. Он был такой удрученный. - Хочешь, я тебя полюблю? Только - без! (Несанкционированно!)
И полюбила.
Не все же для них.
И было ему хорошо, а мне нормально.
Я почему-то не.
Тревожный симптом.
16 июля
Ну вот, другим тоже попало.
Сегодня день отдыха.
Хочу в деревню.
17 июля
Бывает, хочется топнуть ногой: хватит! уходи отсюда!.. Сломать что-нибудь, разбить!.. А иногда - нежность необыкновенная. Хуже кошки. Люблю, люблю до безумия.
С другим не стала бы, не смогла бы.
С другим бы ЭТОГО не получилось.
21 июля
Спит. А мне не уснуть. Чувствую себя виноватой и какой-то ущербной. Не получилось. Получилось не так, как нам хотелось. Если узнают начальники, ему попадет. Но никто не узнает. Он ведь сам захотел, и я очень хотела. Без политики, экономики, международных отношений и без шпионов… Очень хотела. А вышло холодно. Не так. Без ЭТОГО. "Ты разве не…" - "Нет, почему же…" Он поверил. И спит. А мне одиноко. И страшно.
24 июля
Меня хотят привлечь к исследовательской работе - в качестве консультанта. Или инструктора.
- Извините, - сказала я, - но для меня это слишком личное, разве вы не понимаете?.. Слишком личное и слишком интимное, чтобы еще кого-нибудь консультировать.
Нет, они как раз понимают. По-своему.
Обещают быть деликатными и тревожить лишь в исключительных случаях. Как в данном. А в данном случае у них набор. Формируется группа. Из девочек.
Ну что ж, насколько я понимаю, опять будут искать вроде меня.
Хорошо, если найдут.
Так ведь не найдут - уверена.
От меня же требуется негласное (и незримое) присутствие на собеседовании (за ширмой). И чтобы я потом сказала о каждой - не чувствую ли чего-нибудь такого, что только одна я и могу почувствовать.
Очень мне это не нравится. Отказываюсь, но они нажимают. Не знаю, как отвертеться.
…………………………………………………………
Только что.
Спросил, что я пишу. (Проснулся.)
Ответила, что конспект.
- "Как нам реорганизовать Рабкрин".
- Охота тебе, - сказал и уснул.
Ставь точку.
26 июля
Все-таки поучаствовала. Сидела за ширмой, как дура, и слушала их откровения. Иными словами, подслушивала.
Вообще-то противно.
Но, объясняют, такие беседы должны протекать один на один, третий лишний (это я), третий будет сковывать испытуемую. Значит, необходимо спрятаться.
Оказывается, у каждой из них спрашивали, каким они предпочитают увидеть специалиста - мужчиной или женщиной? - и все предпочитали общение с женщиной, лишь одна с мужчиной, но с ней, к счастью, обошлись без меня.
В основном молоденькие, но были и за тридцать.
Опытными себя считают. Все. Это очень трогательно. Пускай.
Любовь Яковлевна - сама доброжелательность - их легко раскручивала.
Да они и не думали ничего скрывать. Зря пряталась. Сидела бы рядом, ничего бы не изменилось.
Хотя нет. Рядом еще хуже. Не мое это все, не смогла бы в открытую - неловко. Ну что же со мной поделать, если до сих пор - неловко?
- Итак, вы ощущаете биения, подобные ударам пульса?.. Интенсивность ощущений достигает до шоковой?.. И… пожалуйста, поподробнее… вы громко кричите, не так ли?
Не знаю, по какому принципу их отбирали. По-моему, по этому: "громко кричите".
Охотно рассказывали.
Интересовались, в чем суть эксперимента. Сами не знают, на что подписываются.
Любовь Яковлевна им говорила:
- Увидите. Вам понравится.
Ну что я могла посоветовать? Ничего. Так потом и сказала, что ничего "родственного" ни с кем из них не нахожу. А если что-нибудь и есть специфически общее, ума не приложу, в чем оно должно проявиться. Бабы как бабы. Только пораскрепощеннее, что ли, чем я раньше была.
- Это верно, - согласилась Любовь Яковлевна. - Мы ведь провели с ними большую подготовительную работу.
Говорят, она в звании полковника.
Еще говорят, она владеет гипнозом.
Но лично мне рядом с ней не очень уютно. Она, по-моему, сама это чувствует.
………………………………………………………….
Рассказала Володьке. Ему не понравилось.
- А не надо было соглашаться. И не связывайся больше, а то сядут и поедут на тебе, вот увидишь. Это их проблемы, их работа, пускай ищут, исследуют, экспериментируют, только ты тут при чем? Это же другое подразделение. Другой профиль. У них свои обязательства. У тебя - свои. И у меня с тобой. Так что не ломай голову. Я пожалуюсь генералу.
Жалобщик такой!..
Беда, что сам генерал как раз и подстраивает. Но ведь действительно нельзя же на мне одной всю воду возить?
Спросила Володьку, а кто отбирал девушек?
- Есть люди. Да ты одного сама знаешь, - но не назвал кого.
- Уж не тебя ли? - спросила я, любопытствуя. - А ты? Ты не принимал участие?
Володька засмеялся:
- Глупая. Я с тобой с одной еле справляюсь.
И добавил:
- Они не москвички.
29 июля
Сегодня со мной побеседовали. Спрашивали, не ищет ли кто знакомства из посторонних.
Думаю, они это лучше меня знают.
- Нет, - сказала, - не ищет.
Зашел, кстати, и о телефоне разговор. Все верно. Объяснили:
- Это же в ваших интересах.
1 августа
А все-таки наша квартира напоминает бордель.
Надо все поменять, переставить…
3 августа
- Что же вы, Елена Викторовна, сны нам свои не рассказываете?
Вот гад, думаю, опять заложил.
- Ой, - говорю, - такая ерунда, даже повторять стыдно.
Дурочкой прикинулась.
Нет - не пройдет - хотят послушать.
- Да я позабыла уже.
Нет - не пройдет - надо вспомнить.
- И никаких деталей не опускайте.
Пришлось рассказывать.
Слушали очень внимательно. Задавали вопросы. Идиоткой себя ощущала. Да что же это такое в самом деле! Мне уже и сны мои собственные не принадлежат?
Вечером дома устроила Володьке нагоняй. Сказала, что больше никогда ничего не буду рассказывать. Если такой. Он дурачился, извинялся.
Потом полез со своим.
На него даже сердиться нельзя. Не могу сердиться.
Люблю.
………………………………………………………….
А сон был вот каким.