* * *
- Послушайте, мистер Линтон, - Джон Уиллис раздражённо чуть сдвинул назад свой излюбленный белый цилиндр, за привычку к которому его прозвали "Белой Шляпой", - я хочу, чтобы мой новый клипер был лучшим в мире, понимаете? А вы мне говорите, что он не будет самым быстрым!
- Послушайте, мистер Уиллис, - Херкьюлес Линтон, молодой, но уже известный инженер-кораблестроитель, опёрся локтями о стол, заваленный справочниками, таблицами и чертежами, и хрустнул пальцами, - самый быстрый не значит самый лучший.
- Да что вы говорите! - в голосе судовладельца отчётливо прозвучало ехидство. - А я и не знал!
- Да, именно так, - спокойно повторил судостроитель компании "Скотт и Линтон", - ваш клипер будет лучшим в мире, но не самым быстрым.
Уиллис сердито засопел. Это было верным признаком того, что раздражение Белой Шляпы нарастает, однако Линтон остался невозмутим.
- Рекорд скорости установлен американцами, - терпеливо пояснил он, - их клипера "Флайинг Клауд", "Лайтнинг" и "Джеймс Бэйнс" выжимали при попутном ветре и двадцать, и даже двадцать один узёл, лёгко покрывая четыреста миль в сутки. Но какой ценой? Эти их винд-джаммеры - выжиматели ветра - это уже не корабли: это ветряные мельницы, бешено машущие крыльями. Парусность чудовищная, рангоут непомерно велик. Грот-рей "Джеймса Бэйнса" вдвое больше ширины корабля - сто футов длины! Он сборный - в лесах нет таких деревьев. А водоизмещение? Две-две с половиной тысячи тонн - это слишком много, мистер Уиллис, да ещё при таком хиленьком наборе корпуса, какой был у этих заносчивых янки. Гнать такую махину с такой скоростью - это безумие. Они, эти рекордсмены, служили всего несколько лет, а потом разваливались, надорвавшись, словно негр на плантации под бичом - под бичом океанских ветров. А море нельзя покорить - с ним нужно жить в гармонии.
- Эти американцы всегда и везде прут напролом, - буркнул Уиллис. - Покорять - это у них в крови… Я видел "Джеймса Бэйнса" одиннадцать лет назад, когда шёл из Кейптауна в Сидней, - он продирался сквозь волны вепрем, давя их и топча. Мерзкое зрелище, мистер Линтон.
- Вот-вот, - судостроитель кивнул в знак согласия со словами Белой Шляпы. - А наш клипер будет играть с волнами - он будет не кабаном, а лисицей, ловко скользящей в кустах. Когда-то люди восхищались подвигами моего тёзки Геракла, - судостроитель усмехнулся, - ах, герой поднял такой большой камень! А ведь поднять тяжёлый камень, чуть подержать его и бросить - это ещё не всё. Камень ещё надо отнести и уложить в стену Храма Красоты, а это не получится, если он будет слишком тяжёлым. Нужен вам минутный рекорд, о котором через год все забудут? Нет, мистер Уиллис, мой - ваш - корабль будет другим. Наш клипер будет верхом совершенства и проживёт долгую и красивую, - Линтон подчеркнул это слово, - жизнь. Этот клипер станет легендой… - глаза молодого инженера слегка затуманились. - А скорость, - добавил он, возвращаясь с небес на грешную землю, - скорость будет. Не двадцать узлов, конечно, но семнадцать-восемнадцать - наверняка, причём постоянно и без всякого вреда для здоровья нашей будущей красавицы. Всё равно быстрее него не будет никого - разве что тот клипер, который строит Худ в Абердине. Я видел его данные - они почти такие же, что и у нашего с вами корабля. Но это даже и хорошо - у нашего клипера будет достойный соперник. Кажется, он называется "Фермопилы".
- Да, я знаю, - проворчал Джон Уиллис. - Идиотское название… Хорошо, мистер Линтон, вы меня убедили. Используйте лучшие материалы: отличный чугун, выдержанное дерево - отборный ильм, тик, красную сосну, - мюнц-металл для обшивки. Это дорого, но я хочу, чтобы мой корабль стал истинным шедевром - легендой, как вы сказали.
- Он будет легендой, - заверил судостроитель. - Да, а что насчёт названия? Вы уже решили, как будет называть ваш новый корабль? Мне нужно название - мы заложим клипер на днях.
- Название? - судовладелец на секунду задумался. - Будет вам название, мистер античный герой.
* * *
Где-то неподалёку снова ухнул филин, и Джон Уиллис поёжился. "Пора идти спать, - вяло подумал он, - становится холодно, да и поздно уже". И тут он почувствовал на себе чей-то пристальный взгляд. Молодой Уиллис медленно повернул голову, догадываясь, - нет, уже зная! - кто на него смотрит.
Нэн стояла в дюжине шагов от потухшего костра, и выглядела она точь-в-точь так, как описывал её старый Робин, - что для вечно юной ведьмы тридцать пять лет человеческой жизни. Лунный свет падал на неё сбоку и чуть спереди, и под тонкой светлой рубашкой Нэн отчётливо были видны изгибы её прекрасного тела: крутое бедро и молодая грудь, упругая даже на взгляд и увенчанная тёмными горошинами сосков. Стройные ноги, руки, открытые плечи и шея казались облитыми слабо светившимся слоем серебра, а чёрные волосы Нэн были теми нитями, из которых соткано колдовское полотно ночи. Однако она не выглядела статуей - от красавицы-ведьмы веяло теплом жизни, молодости и любви. "Так вот ты какая, Нэн Короткая Рубашка…" - растерянно подумал Джон, не в силах шевельнуться.
- Да, я такая, - весело сказала Нэн и звонко рассмеялась. - Я тебе нравлюсь?
"Серебряные колокольчики эльфов… - вспомнил Уиллис, услышав её смех. - Всё, как рассказывал Робин. А собаки не слышат этот смех - спят, и ни одна даже не тявкнула".
- А зачем собакам слышать мой смех? Собаки мне не интересны, а вот ты…
Легко ступая босыми ногами, Нэн приблизилась - бесшумно, словно клочок тумана, гонимый ветром, - и остановилась от Джона на расстоянии протянутой руки. Теперь ведьма стояла так, что свет луны падал на неё спереди и освещал всю её фигуру. Уиллис видел Нэн всю - он видел плавные линии её груди и живота, перетекавшие в лоно, притаившееся между бёдер, и видел лукавые и зовущие глаза ведьмы.
- Я тебе нравлюсь? - тихо повторила Нэн. - Твои сны уже тревожат женщины, а я - я твой воплощённый сон. Ты хочешь меня? Я распутница - возьми меня… Возьми…
Уиллис почувствовал, как у него кружится голова. Он готов был схватить Нэн, но его что-то удерживало, и это был отнюдь не страх умереть в объятьях прекрасной ведьмы.
- Ты не распутница, Нэн, - проговорил он, с трудом разжав стиснутые зубы. - Ты - красота, ты само совершенство, и я люблю тебя…
Ведьма отпрянула.
- А ведь ты не врёшь, - задумчиво произнесла она, - как не врал тот, другой, - Нэн повела взглядом в сторону палаток, где вместе с остальными спал и старый егерь, - которого я встретила здесь, в этих местах, тридцать пять лет назад… Ты действительно любишь… Да, дурные примеры заразительны… Что же мне делать с вами, люди, ищущие свою мечту? С теми, кого обуревает только похоть, мне всё ясно, а вот с тобой и с тебе подобными…
- Я знаю, Нэн, что ты можешь вселяться в девушек из рода людей, - сказал Джон, еле ворочая языком. - Сделай это для меня! Я буду тебя искать, и я тебя найду!
- А если не найдёшь? - ведьма прищурилась. - Или, хуже того, найдёшь, а я, твоя любовь, окажусь не аристократкой, а простолюдинкой? Я ведь выбираю девушек по чистоте души, а не по знатности происхождения и не по богатству - для нас, ведьм, ни первое, ни второе не имеет никакого значения. Ты не сможешь на мне жениться - тебе не позволят это сделать правила твоего круга и твои собственные родители. Возьмёшь меня в содержанки? А если девушка, в которую я вселюсь, откажется от такой незавидной для неё участи? Тебе грозит одинокая старость, молодой Джон Уиллис! Подумай хорошенько!
- Я люблю тебя, - упрямо повторил юноша, - и я готов на всё!
- Будь по-твоему, - Нэн вздохнула и грустно покачала головой. - Только потом не жалей о сказанном тобой и не проклинай меня, Джон. Прощай, и попробуй меня найти.
- Подожди! - выкрикнул Уиллис, но крик его получился похожим на задавленный хрип. Он потянулся к ускользавшей ведьме - нет, нет, без всякого дурного умысла, он просто хотелось дотронуться до неё и убедиться в том, что Нэн, его Нэн, и в самом деле живая! - дёрнулся, и… проснулся.
Костёр давно потух. Светало, на траве блестели капли росы. Лагерь спал, а вокруг на многие мили не было видно ни единой живой души…
С тех пор минуло сорок лет. Джон Уиллис давно стал полновластным хозяином дома Уиллисов, давно к его прозвищу "Белая Шляпа" добавляли прилагательное "старая", а он так и остался холостяком, теперь уже тоже с добавлением "старый" - у судовладельца Джона Уиллиса не было ни жены, ни детей. Поговаривали, что в юности он страстно любил какую-то сельскую девчонку - называли даже её имя: её звали то ли Джэн, то ли Нэнси, - но его чопорные родители и слышать не хотели о таком неравном браке, и любовь юного Джона растаяла вешним снегом. Ходили также сплетни, что молодой Джон Уиллис отверг не одну выгодную партию с девушками "своего круга", но ни первый слух, ни второй никто не мог ни подтвердить, ни опровергнуть - угрюмый судовладелец Джон Уиллис умел хранить свои семейные тайны.
…Вернувшись от Линтона, Уиллис сидел в своём кабинете, потягивал горячий грог и вспоминал встречу сорокалетней давности - встречу с ведьмой на вересковой пустоши. "Ты была права, Нэн, - думал он, - я не смог на тебе жениться: у меня не хватило духу пойти наперекор всем. Но я всё ещё люблю тебя, Нэн, и поэтому у меня будет корабль, носящий твоё имя. Линтон честен - он построит замечательный клипер, который будет пенить моря даже тогда, когда меня уже не будет. А это значит, Нэн, что моя к тебе любовь переживёт меня самого. Итак, решено: мой новый клипер будет называться "Нэн Катти Сарк" - Нэн Короткая Рубашка".
* * *
Джону Уиллису не удалось выполнить своё намерение полностью. "Моряки - народ суеверный, - говорили ему. - Как вы будете набирать команду на клипер, названный именем ведьмы?". И судовладелец уступил - убрал из названия "Нэн". "Пусть будет просто "Катти Сарк", - подумал упрямый шотландец. - Всё равно в подлунном мире нет другой Короткой Рубашки - есть только Нэн, ведьма вересковых холмов: моя Нэн…".
Новый клипер был великолепен. Его корпус блестел черной краской; седловатость - изгиб палубы - подчеркивалась двумя наложенными на борта линиями из тонкого листового золота. Золотом были покрыты буквы названия клипера и порта приписки, а также узор - переплетение гирлянд из лавровых листьев. На его корме красовались вырезанные из дерева рыцарский орден "Звезда Индии" с круговой надписью "Небесный свет указует нам путь" и знак судовладельца, фирмы Джона Уиллиса: буква "W" в лучах восходящего солнца.
"Хороша, - думал старый Уиллис, глядя на женскую резную фигуру, украшавшую нос клипера, - мастер Хельер постарался. Складки одежды плавно перетекают в волнорез, и она выглядит не ведьмой, а древней богиней. Здравствуй, Нэн…".
"Здравствуй, Джон, - тихонько отозвалась ведьма, устроившаяся внутри деревянной носовой фигуры, - вот мы и снова встретились…"
В начале тысяча восемьсот семидесятого года "Катти Сарк" под командой капитана Джорджа Мьюди вышла в свой первый - "девичий", как говорят англичане, - рейс. Клипер ждали шестнадцать тысяч миль пути до Шанхая.
Ему предстояло пересечь "вдоль" почти весь Атлантический океан, обогнуть мыс Доброй Надежды, не случайно именуемый ещё и мысом Бурь, перечеркнуть "поперёк" океан Индийский, пройти сквозь тайфуны юго-восточных морей и не позднее мая прибыть в Китай, чтобы принять в свои трюмы чай нового урожая, и желательно первым. А потом - в обратный безостановочный путь к причалам Лондона. Один виток туда и обратно длился около восьми месяцев - очень долго для века двадцать первого и очень быстро для века девятнадцатого.
В "чайных гонках" участвовало множество клиперов, а лучшим среди них считался "Фермопилы", появившийся на этой линии всего год назад, однако сразу же прославившийся и ставший непревзойдённым. Но "Катти Сарк", как истинная ведьма, настигла клипер Худа, вышедший в очередной рейс незадолго до неё, и пришла в Шанхай вместе с ним. С этого и началось состязание между двумя лучшими парусниками мира, длившееся четверть века.
Нэн была счастлива - она летела над волнами, навстречу солнцу и горизонту, слушая песню ветра в снастях. Под бушпритом кипела жемчужная пена, скользила по бортам, лаская стройное тело "Катти", и оставался за кормой длинный след, светящийся в ночи. Ведьма не боялась океана - она нашла с ним общий язык. Клиперу всё было нипочём - его не страшили ни внезапные шквалы, ни бешеные тайфуны китайских морей, ни тяжёлая ярость "ревущих сороковых". И даже в штиль Нэн умудрялась ловить слабый ветерок верхушками парусов и резала зеркальную океанскую гладь шестиузловым ходом, изумляя бывалых моряков.
Но счастье было недолгим. Суэцкий канал, разрубивший тонкую перемычку между Африкой и Азией, открыл дорогу пароходам, и чадящие железные чудища, принимавшие в свои вместительные утробы тысячи тонн груза, пошли на восток косяками. Покупатели-эстеты ещё брезгливо принюхивались к выгруженному с них чаю - мол, пахнет антрацитом и железом, - но официальные эксперты не смогли отличить чай, привезенный пароходами, от чая, доставленного клиперами. И прозвучало магическое слово "невыгодно", означавшее конец для всех клиперов "чайного флота".
Старая Белая Шляпа ещё боролся, изыскивая для своей "Катти" небольшие партии груза в укромных уголках Китая, но борьба эта была уже безнадёжной - паруса проиграли. И тогда клипер перешёл на австралийскую "шерстяную" линию, где уже работал его вечный соперник "Фермопилы". На этой линии пароходам пока приходилось туго: на всём пути от Дурбана до Фримантла не было ни одной точки, где они могли бы принять уголь - корм для своих прожорливых котлов. Пароходы были вынуждены неуклюже ползти под парусами, и тут уж быстроногая ведьма играючи брала над ними верх, скользя мимо них стремительной белой птицей. И это время стало временем славы, "звёздным часом" "Катти Сарк".
На шерстяной линии клипер под командой капитана Вуджета не знал себя равных - в офисе Ллойда регистрировали всё новые и новые его рекорды. На этой кругосветной линии был побеждён единственный достойный соперник "Катти" - "Фермопилы": побеждён и раз, и другой, и третий. Слава о "суперклипере" гремела по всему миру, и старый Джон Уиллис был счастлив: его мечта сбылась. Была счастлива и Нэн - оттого, что был счастлив он, её Джон.
Живя среди людей, ведьма с удивлением обнаружила, что многие сыны человеческой расы, презираемой племенем ведьм, не так уж и плохи. И Нэн, разглядев в душах капитана Вуджета и его матросов светлые нити, помогала им, как могла. Она знала: её корабль должен прибыть в порт назначения как можно раньше, опередив всех - это был для клипера вопрос жизни и смерти. Нэн узнала значение слова "бизнес", выучила его законы и поняла, что её корабль будет жить только до тех пор, пока Бизнес - он казался ведьме угрюмым и жестоким богом - будет им доволен. Нэн не понимала, почему красота - это ещё недостаточно само по себе, почему должно быть что-то ещё, но она не собиралась переделывать мир людей. Да она и не сумела бы этого сделать - даже если бы захотела. Ведь Нэн была всего лишь вересковой ведьмой, а не могучей древней богиней.
Она понимала моряков своего корабля - ведь она читала их простые и честные души. Но многие из ведьм моря и ветра не понимали Нэн. "Зачем ты помогаешь людям? - кричали они ей и били её по щекам волнами. - Люди жестоки, алчны, им не нужна красота! Люди уродуют этот мир - пройдёт каких-нибудь сто лет, и ты увидишь, во что он превратится!". "Не все люди такие! - кричала в ответ Нэн, принимая удары. - Посмотрите, как красив мой корабль, созданный людьми! Людям, построившим его, нужна красота!". Но ведьмы океана не слушали Нэн и трепали её, пока не вмешивались их более добрые сёстры и не прекращали драку. Деревянная статуя на носу клипера не раз теряла в этих сварах вытянутую руку и даже голову, но люди всякий раз восстанавливали повреждённую скульптуру, и ведьма снова летела над волнами вокруг мыса Горн. И старый Джон Уиллис гордился своим кораблём, а Нэн была рада за своего Джона.
В тысяча восемьсот восемьдесят девятом газеты сообщили о новом триумфе клипера: "Катти Сарк" по пути в Сидней обогнала "Британию" - один из лучших почтовых пароходов того времени. Поначалу крутой бейдевинд не позволил клиперу развить больше двенадцати узлов, и пароход оставил "Катти" позади - железные суставы паровой машины исправно выдавали четырнадцать миль в час. Но затем ветер стал попутным, ладони воздушных ведьм расправили паруса, и через трое суток суперклипер настиг "Британию". Все пассажиры и команда "Британии" восторженно приветствовали Нэн, когда она в шипении пены и гудении снастей пролетела восемнадцатиузловым ходом в двух кабельтовых от натужно пыхтящего парохода и унеслась вперёд, к горизонту, чтобы придти в Сидней раньше "Британии".
Но старый Джон Уиллис уже не порадовался очередной - и последней - победе своей мечты над ненавистными пароходами: он уже упокоился под гранитной могильной плитой. И тогда летящая ведьма Нэн поклялась сохранить для людей "Катти Сарк" - это было всё, что осталось у неё от человека, который любил её, и которого любила она.