- Нет. Нет, спасибо. Что же это такое жизненно важное? - Она бросила на него враждебный взгляд и отвернулась.
- Кое-что о Бернарде. Мне думается... Ну, что это будет для вас интересно.
- Что? - спросила она почти шепотом. - Что о Бернарде? Вы, полагаю, не задумали еще что-нибудь отвратительное?
- Нет, напротив, - сказал Том, покачав головой. Он подумал о Дэвиде Притчарде: что может быть отвратительнее. Для Тома в данный момент - ничего. Он взглянул на черные туфли Цинтии на толстой подошве, на ее черные чулки в итальянском стиле. Шикарно, но мрачновато. - Я думаю о Дэвиде Притчарде, который мог бы нанести вред Бернарду.
- Что вы имеете в виду? Каким образом? - Цинтия остановилась так резко, что на нее налетел шедший за ней прохожий.
Том протянул к ней руку. Цинтия отпрянула от него.
- Отвратительно здесь разговаривать, - сказал Том. - Я имел в виду, что Притчард никому ничего хорошего не принесет: ни вам, ни Бернарду, ни...
- Бернард умер, - сказал Цинтия прежде, чем Том успел произнести "мне". - Хуже уже не будет. - "Благодарю вас", могла бы она добавить.
- Хуже может быть. Я должен вам объяснить, это займет пару минут. Не могли бы мы где-нибудь присесть? Вон там за углом есть паб! - Том старался быть и вежливым, и настойчивым одновременно.
Со вздохом Цинтия согласилась, и они повернули за угол. В небольшом пабе им даже удалось отыскать свободный столик. Тома не заботило, когда подойдет официант, он был уверен, что Цинтию тоже.
- Так что замышляет Притчард? - спросил Том. - Кроме того, что он мошенник, я подозреваю, что он садист по отношению к своей жене.
- По крайней мере, не убийца.
- Да? Я рад это слышать. Вы пишете Дэвиду Притчарду, говорите с ним по телефону?
Цинтия задержала дыхание и моргнула.
- Вы, кажется, что-то сказали о Бернарде.
Цинтия Граднор очень тесно связана с Притчардом, подумал Том, хотя, возможно, она достаточно умна, чтобы ничего не оставлять на бумаге.
- Сказал. Две вещи. Я... Но вначале могу я спросить, почему вы связаны с таким подонком, как Притчард? У него же с головой не в порядке! - Том улыбнулся, обретая уверенность в себе.
Цинтия произнесла медленно:
- Я не собираюсь говорить с вами о Притчарде, с которым я, кстати, не знакома и никогда не встречалась.
- Тогда почему вы знаете его имя? - спросил Том подчеркнуто вежливым тоном.
Снова вздох; она посмотрела на стол, потом за спину Тома. Ее лицо вдруг осунулось и постарело. Сейчас ей около сорока, предположил Том.
- Я не собираюсь отвечать на ваш вопрос, - сказала Цинтия. - Вы можете вернуться к теме нашего разговора? Вы сказали что-то о Бернарде.
- Да. Его работа. Видите ли, я видел Притчарда и его жену, потому что теперь они мои соседи - во Франции. Возможно, вы знаете об этом. Притчард упоминал Мёрчисона - человека, который заподозрил подделки.
- И который таинственно исчез, - сказала Цинтия, теперь слушавшая очень внимательно.
- Да. В Орли.
Она иронично улыбнулась.
- Как только сел в другой самолет? И куда он полетел? Чтобы исчезнуть и никогда больше не дать знать о себе своей жене? - Она остановилась. - Продолжайте, Том. Я знаю, что вы избавились от Мёрчисона. Вы могли привезти в Орли его багаж...
Том оставался спокойным.
- Так спросите мою экономку, которая видела, как мы уезжали из дома в этот день, - она видела Мёрчисона и меня, когда мы собрались ехать в Орли.
Цинтия, возможно, не найдет, что ответить на это, подумал Том.
Он встал.
- Что мне заказать для вас?
- "Дюбонне" с ломтиком лимона, пожалуйста.
Том направился к бару, заказал то, что просила Цинтия, для себя - джин с тоником. Уже через три минуты он расплатился и забрал напитки.
- Вернемся к Орли, - продолжил Том, усевшись на стул. - Я помню, что высадил Мёрчисона на обочине. Я не парковался. Мы не останавливались, чтобы выпить на посошок.
- Я вам не верю.
Но Том верил себе - сейчас, по крайней мере. Он будет верить до тех пор, пока ему не представят какое-нибудь неоспоримое доказательство.
- Откуда вы знаете, какие у него отношения с женой? Откуда я могу это знать?
- Я думаю, миссис Мёрчисон приезжала, чтобы встретиться с вами, - сказала Цинтия приторно-сладким голосом.
- Она приезжала в Вильперс. Мы пили чай у меня в доме.
- И она ничего не говорила о плохих отношениях с мужем?
- Нет, но почему она должна мне говорить об этом? Она приехала встретиться со мной, потому что я оказался последним человеком, которого видели с ее мужем - насколько известно.
- Да, - произнесла чопорно Цинтия, словно у нее имелись неизвестные Тому сведения.
Хорошо, если так, то какие это сведения? Он ждал, но Цинтия не стала продолжать. Том сказал:
- Миссис Мёрчисон, я полагаю, могла бы снова поднять вопрос о подделках. В любое время. Но когда я виделся с ней, она сказала, что не понимает ни причин, побудивших ее мужа считать, что последние работы Дерватта были подделками, ни его теории.
Теперь Цинтия достала пачку сигарет из сумочки и вынула одну осторожно, будто получала их по выдаче.
Том протянул ей зажигалку.
- Вы слышали что-то от миссис Мёрчисон? Из Лонг-Айленда, думаю, она звонила?
- Нет. - Цинтия слегка покачала головой, по-прежнему спокойная и не проявляющая интереса к разговору.
Цинтия не показала виду, что как-то связана с Томом, когда ей позвонили из французской полиции и спросили адрес миссис Мёрчисон. Или Цинтия могла все это хорошо разыграть?
- Я спрашиваю вас об этом, - продолжал Том, - потому что... в том случае, если вы не осознаете... Притчард старается создать неприятности в том, что касается Мёрчисона. Притчард создает неприятности, в особенности для меня. Он совершенно не разбирается в живописи, явно не интересуется искусством - видели бы вы мебель у него в доме и обои на стенах! - Том засмеялся. - Я был там в гостях. Не слишком там дружеская атмосфера.
Цинтия реагировала едва заметной, вежливой улыбкой, как Том и ожидал:
- Почему вас это беспокоит?
Том сохранял на лице любезное выражение.
- Не беспокоит, а досаждает. Он несколько раз сфотографировал мой дом. Вам бы понравилось, если бы какой-то незнакомец фотографировал ваш дом без вашего разрешения? Зачем ему снимки моего дома?
Цинтия промолчала и глотнула "Дюбонне".
- Это вы подстрекаете Притчарда в его игре против меня? - спросил Том.
В этот момент за столом позади Тома раздался взрыв смеха.
Цинтия не дрогнула, как ожидал Том, но провела рукой по волосам, в которых Том сейчас заметил седину. Том попробовал представить ее квартиру - современная, но с домашними вещами ее семьи, возможно, старый книжный шкаф, стеганое одеяло. Одежда у нее добротная и консервативная. Он не отважился бы спросить, счастлива ли она. Висят ли у нее на стенах картины или рисунки Бернарда Тафтса?
Цинтия презрительно усмехнулась и поставила свой стакан.
- Слушайте, Том, неужели вы думаете, я не знаю, что это вы убили Мёрчисона и избавились от него каким-то образом? Что... что Бернард бросился со скалы в Зальцбурге, что это его тело или останки вы представили, как тело Дерватта?
Том хранил молчание, безмолвно встретив ее ярость, по крайней мере в этот момент.
- Бернард умер из-за той отвратительной игры, которую вы затеяли, - продолжала она. - Подделки - это была ваша идея. Вы погубили его жизнь - и почти погубили мою. Но что вам беспокоиться, ведь для вас главное, чтобы продолжали появляться картины, подписанные Дерваттом?
Том закурил сигарету. Какой-то шутник у бара стучал пяткой по латунной перекладине и смеялся.
- Я никогда не заставлял Бернарда писать подделки, - сказал Том тихо, хотя его никто не мог услышать. - Это было бы мне не под силу, никто не смог бы его заставить, вы знаете это. Я почти не знал Бернарда, когда предложил ему этим заняться. Я спросил у Эда и Джеффа, знают ли они кого-нибудь, кто способен это сделать. - Том не был уверен, что так было на самом деле. Может быть, он напрямую обратился к Бернарду, поскольку живопись Бернарда, с которой Том был немного знаком, не слишком сильно отличалась по стилю от живописи Дерватта. Том продолжил: - Бернард был скорее другом Эда и Джеффа.
- Но вы поощряли все это. Вы рукоплескали!
Теперь Том рассердился. Цинтия только частично права. Ее женская логика пугала Тома. Как можно так решать вопрос?
- Бернард мог бросить в любое время, вы знаете, бросить писать подделки. Он любил Дерватта как художника. Вы должны забыть личное во всем этом - между Бернардом и Дерваттом. Я... Я искренне думаю, что Бернард в конце концов порвал бы с нами - даже очень скоро, как только начал писать подделки под Дерватта. - Том добавил убежденно: - Хотел бы я знать, кто сумел бы его остановить. - Уж точно не Цинтия, подумал он, ведь она с самого начала знала о подделках Бернарда, потому что они с Бернардом были очень близки, оба жили в Лондоне и собирались пожениться.
Цинтия промолчала и затянулась сигаретой. На мгновение ее щеки втянулись и запали, словно у мертвеца.
Том посмотрел на свой стакан с джином.
- Я знаю, Цинтия, как вы ко мне относитесь и что вас не интересует, насколько Притчард мне досаждает. Но что, если он заговорит о Бернарде? - Том снова понизил голос. - Вы думаете, это будет удар по мне? Абсурд!
Цинтия наконец взглянула на него.
- Бернард? Нет. Кто будет во всем этом упоминать Бернарда? Кто о нем вспомнит? Знал ли Мёрчисон его имя? Не думаю. И что в том, если даже знал? Мёрчисон мертв. Разве Притчард говорил о Бернарде?
- Мне нет, - сказал Том. Он наблюдал за последней красной каплей, текущей по стенке ее стакана, словно это было напоминанием, что их встреча подходит к концу. - Я закажу еще, если желаете.
- Нет, спасибо.
Том старался думать, и быстро думать. Жаль, что Цинтия знала - или просто была в этом убеждена, - что имя Бернарда Тафтса никогда не упоминалось в связи с подделками. Том назвал имя Бернарда Мёрчисону (как помнилось Тому), когда старался убедить Мёрчисона прекратить его расследование о подделках. Но, как сказала Цинтия, Мёрчисон мертв, потому что Том убил его через несколько секунд после этого разговора. Том едва ли мог взывать к желанию Цинтии - он допускал, что она имела такое желание, - не пятнать имя Бернарда, если его имя никогда не упоминалось в газетах. И все-таки он сделал попытку:
- Вы, конечно, не хотели бы, чтобы вытащили имя Бернарда - в том случае, если сумасшедший Притчард не уймется и от кого-нибудь его узнает.
- От кого? - спросила Цинтия. - От вас? Вы шутите?
- Нет! - Том понял, что она задала свой вопрос как угрозу. - Нет, - повторил он серьезно. - Фактически, совсем неважно... мне вдруг пришла в голову мысль, что произойдет, если имя Бернарда будет соединено с этой живописью? - Том прикусил нижнюю губу и взглянул на простую стеклянную пепельницу, которая напомнила ему такой же угнетающий разговор с Джанис Притчард в кафе, где пепельница была полна окурков, оставленных сидевшими до них посетителями.
- И что же? - Цинтия поставила на коленях сумочку и выпрямилась, собираясь уходить.
- То, что... Бернард со временем... в течение шести или семи лет? - пока он развивался и совершенствовался... стал Дерваттом.
- Вы мне не говорили об этом раньше? Или Джефф сказал мне то же самое? - На Цинтию это не произвело впечатления.
Том настаивал:
- Важнее вот что - не произойдет ли катастрофа, если обнаружится, что половина или даже больше продукции Дерватта принадлежит Бернарду Тафтсу? Разве его картины хуже? Я не говорю о ценности хороших подделок - в наши дни это не новость, скорее прихоть или даже новая индустрия. Я говорю о Бернарде как художнике, который развился от Дерватта - пошел дальше, я имею в виду.
Цинтия беспокойно пошевелилась, почти приподнялась.
- Вы, кажется, никогда не поймете - вы и Эд с Джеффом, - что Бернард был очень несчастен от того, чем он занимался. Это разлучило нас. Я... - Она покачала головой.
От стола за спиной у Тома снова донесся взрыв смеха. Как ему за полминуты доказать Цинтии, что Бернард не только любил, но и уважал свою работу, даже когда писал подделки? Как убедить Цинтию, что не было ничего позорного в том, что Бернард имитировал стиль Дерватта.
- У каждого художника своя судьба, - сказал Том. - У Бернарда своя. Я сделал все, что от меня зависело... чтобы он остался жив. Он был у меня дома, вы знаете, я разговаривал с ним - перед тем, как он поехал в Зальцбург. Бернард был в замешательстве, считал, что он изменяет Дерватту - каким-то образом. - Том облизнул губы и быстро выпил последний глоток из своего стакана. - Я сказал: "Очень хорошо, Бернард, брось подделки, но встряхнись, преодолей депрессию". Я надеялся, что он снова поговорит с вами, что вы оба снова будете вместе... - Том остановился.
Цинтия смотрела на него, приоткрыв рот.
- Том, вы самый злой человек, какого я когда-либо встречала. Или вы считаете, что это вызывает симпатию? Возможно, считаете.
- Нет. - Том встал, потому что Цинтия поднялась со стула, закидывая ремень сумочки на плечо.
Том следовал за ней, понимая, что она предпочла бы распрощаться с ним как можно скорее. Он знал (по адресу из телефонного справочника), что она может дойти пешком отсюда до своей квартиры, и был уверен, что она не захочет, чтобы он провожал ее до дома Том чувствовал, что она живет одна.
- До свидания, Том. Спасибо за угощение, - сказала Цинтия, когда они вышли.
- Не стоит, - ответил Том.
Он остался один на Кингс-роуд. Том обернулся и снова увидел высокую фигуру Цинтии в бежевом свитере, мелькающую за спинами прохожих. Почему он не задал ей больше вопросов? Что она имела в виду, когда утверждала, что не подстрекала Притчарда? Почему он не спросил ее прямо, есть ли у нее телефон Притчардов? Потому что Цинтия не ответила бы ему, подумал Том. Или Цинтия все-таки встречалась с миссис Мёрчисон?
13
Через несколько минут безуспешных попыток Том поймал такси. Он попросил водителя доставить его в район Ковент-Гарден и назвал адрес Эда. На часах было семь двадцать две. Перед его глазами мелькали то вывеска магазина под плоской крышей, то голубь, то такса на поводке, пересекающая Кингс-роуд. Таксист повернул и поехал в другом направлении. Том думал: если бы он спросил Цинтию, встречалась ли она с Притчардом, она могла бы ответить со своей кошачьей улыбкой: "Конечно нет. Зачем мне это надо?"
И это могло означать, что такой тип, как Притчард, действует по собственной инициативе, хотя она и предоставила ему кое-какие сведения, и потому он решил возненавидеть Тома Рипли.
Когда Том прибыл, ему приятно было обнаружить, что оба его приятеля на месте.
- Как прошел день? - спросил Эд. - Чем ты занимался? Кроме того, что купил мне этот красивый халат. Я показал его Джеффу.
Они расположились в рабочей комнате Эда, где стояли стол и пишущая машинка, а также телефон.
- Ну, я... сегодня утром заглянул в Бакмастерскую галерею, поговорил с Ником. Он мне все больше нравится.
- Он неплохой парень, - сказал Эд, скорее механически, в своей английской манере.
- Прежде всего, Эд, нет ли для меня какого-нибудь сообщения? Я дал твой номер Элоизе, ты ведь знаешь.
- Нет, я проверил полпятого, как только пришел. Позвони Элоизе сейчас, если хочешь...
Том улыбнулся.
- В Касабланку? В этот час?
Но Том немного беспокоился, думая о Мекнесе или, возможно, Марракеше, удаленных от моря городах, которые вызывали в его воображении видения пустыни, далеких горизонтов, верблюдов, легко шагающих по песку. В то же время, как считал Том, в пустыне людей одолевает слабость, которая вызвана неотвратимой силой зыбучих песков. Том прищурился.
- Я, может, позвоню ей поздно вечером, если ты не возражаешь, Эд.
- Мой дом - твой дом! - сказал Эд. - Хочешь джина с тоником, Том?
- Чуть позже, спасибо. Я виделся с Цинтией сегодня. - Том заметил, с каким вниманием посмотрел на него Джефф.
- Где? И каким образом?
Джефф при последнем вопросе засмеялся.
- Стоял и ждал у двери ее офиса. В шесть часов, - сказал Том. - С большим трудом мне удалось уговорить ее зайти со мной в ближайший паб.
- Вот как! - произнес пораженный Эд.
Том уселся в кресло, на которое Эд жестом указал ему. Джефф удобно устроился на диване с изогнутой спинкой.
- Она не изменилась. Одета мрачновато. Но...
- Расслабься, Том, - сказал Эд. - Я сейчас вернусь. - Он вышел в кухню и действительно тут же вернулся с джином без льда и ломтиком лимона.
Тем временем Джефф спросил:
- Как ты думаешь, она вышла замуж? - Джефф говорил серьезно, но у него был такой вид, словно он понимал, что, если бы Том задал такой вопрос Цинтии, она не ответила бы ни "да", ни "нет".
- У меня такое чувство, что нет. Просто интуиция, - ответил Том и взял протянутый Эдом стакан. - Спасибо, Эд. Что ж, похоже, это теперь только моя проблема. А не ваша, Бакмастерской галереи и Дерватта. - Том поднял стакан: - Будем здоровы.
- Будем здоровы, - отозвались Эд и Джефф.
- Под проблемой я имею в виду то, что Цинтия связана с Притчардом - хотя и говорит, что никогда его не видела, - и пытается разузнать про дело Мёрчисона. Вот это и есть моя проблема. - Том поморщился. - Притчард все еще живет со мной по соседству. По крайней мере, там сейчас его жена.
- Что он или она могут сделать? - спросил Джефф.
- Надоедать мне, - ответил Том. - Продолжать втираться в доверие к Цинтии. Найти тело Мёрчисона. Ха! Но, по крайней мере, мисс Граднор, похоже, не желает распространяться о подделках. - Том пригубил напиток.
- Притчард знает о Бернарде? - спросил Джефф.
- По-моему, нет, - ответил Том. - Цинтия сказала: "Кто будет в связи со всем этим упоминать Бернарда?" Видимо, никто. Она защищает Бернарда - к счастью для нас. Слава богу! - Том откинулся в удобном кресле. - На самом деле я попытался сделать невозможное. - Как и с Мёрчисоном, подумал Том, попытался и проиграл. - Я довольно серьезно спросил у Цинтии: разве картины Бернарда не так же хороши, как картины Дерватта, и даже лучше? Разве они написаны не в таком же, как у Дерватта, стиле? Так что ужасного в том, если бы имя Дерватта было заменено на имя Тафтса?
- Уф! - произнес Джефф и потер лоб.
- Я бы их не отличил, - сказал Эд, сложив руки на груди. Он стоял с той стороны дивана, где сидел Джефф. - Как по стоимости картин, так и по их качеству, хотя...
- Которые должны соответствовать одно другому, но не соответствуют, - сказал Джефф, взглянув на Эда, и усмехнулся.
- Верно, - согласился Эд. - И ты говорил с Цинтией об этом? - спросил он слегка обеспокоенно.
- Н-нет, не прямо, - сказал Том. - Скорее задал пару риторических вопросов. Я пытался выпустить пар, охладить ее пыл, если бы он у нее был, но фактически она уже давно остыла. Она сказала, что я разрушил жизнь Бернарда и почти разрушил ее жизнь. Полагаю, так и есть. - Том потер лоб и встал. - Вы не против, если я схожу вымою руки.
Том прошел в ванную комнату между библиотекой, где он спал, и спальней Эда. Он думал об Элоизе: что она делает сейчас? Неужели Притчард последовал за ней и Ноэль в Касабланку?