Я подошёл к неё, схватил за волосы и приказал заткнуться. Она быстро всё поняла, замолчала, заморгала глазами. Вот такой подход она понимает. Ничто мне не мешало воспользоваться ей как женщиной напоследок, что, собственно, я и сделал. Толкнул на кровать, перевернул на живот, стянул трусы и. заткнул ладонью рот и чуть-чуть придушив минут десять размеренно утолял аппетит своё эго.
Спустя двадцать минут я уже шёл в направлении вокзала, как когда-то давно. Чувствовал я себя диким, необузданным, желающим и грязным животным. Я чётко знал, что я буду делать дальше, но я не знал, получится ли у меня это. Но раз получилось тогда, получится и сейчас, главное не останавливаться. Валить, ни о чём не думая. А подумать надо было. Чтобы подумать, я дал себе час, ровно столько пешком идти до вокзала. Когда ты вступаешь на вокзал, то обратной дороги уже нет. Это я так для себя решил.
Можно дойти, постоять перед ним на вокзальной площади, посмотреть на вагоны и таксистов, и свалить. А можно и зайти в здание вокзала. И вот тогда уже только кассы, только зал ожидания и только ехать. У тебя есть час, чтобы всё обдумать. Подумать, обернувшись назад на прожитые дни, месяцы и годы и осмыслить последние события. То, что пережил, то что имел, потерял, приобрёл, то, что дала Судьба и то, от чего хочешь отказаться. Стоит ли оно того, что ты пытаешься найти. И что ты вообще ищешь?
Я боялся этого вопроса. Боялся и не хотел его себе задавать. Когда-нибудь потом, через час, когда определюсь с прошлым и настоящим. Готов ли я? Надо ли мне это?
Единственное я знал чётко и уже не откажусь – останавливаться я не намерен, что в свою очередь означает, что оставаться я здесь не буду. Это мёртвый для меня город, мёртвые для меня люди. Мёртвая любовь и давно забытое прошлое. Зачем меня сюда окунуло? Что я должен был понять?
У тебя есть пятьдесят пять минут, чтобы понять это и принять решение. Сосредоточься и постарайся понять, что для тебя ценно, чего ты желаешь, на что ставишь. И есть ли надежда на то, что твои желания исполнятся, а то, на что ты ставил, сбудется.
Что для тебя ценно, мужчина? Поговори сам с собой, как мужчина с мужчиной! Задай себе вопрос прямо. Что? Что для тебя имеет ценность? Не материальное, конечно, у тебя этого материального сейчас нет, да, в общем-то, и не было никогда. Так что же для тебя ценное? Духовное? А что это такое? Какая-то система знаний? Может это твоё внутреннее состояние? Что за бред? Какая ещё духовная система ценностей? Это всё экзистенциональная хрень. Пурга, которую выдумали, чтобы успокаивать себя и договариваться со своей совестью. Это ерунда. Система ценностей не существует. Есть только система отношения тебя к чему либо. Список вещей и понятий, которые тебе нравятся или не нравятся. В той или иной мере. И всё. Ценность для меня лично может иметь лишь то, что я имею или то, что кто мне что-то чувствует. Именно в этом выражается ценность. В чувствах. Этакая единица измерение ценности – один чувств.
Так вот чувств сейчас я вообще не испытываю. Есть какое-то влечение, какая-то непонятная тоска, которая меня гонит прочь из этого города. Мне совершенно нет желания здесь оставаться. Здесь мне ничто не ценно, я ни к чему здесь чувств не испытываю, ни к городу, ни к Первой Любви, ни к тому, что она для меня сделала. У меня нет чувств к этому всему, соответственно, я не смогу оценить всего того, что они мне дали или дадут. С моей стороны чисто по-человечески будет скотством остаться здесь жить. А о чём это говорит? Это говорит о том, что у меня что-то появляется человеческое.
То, к чему я испытываю чувства, это я сам. Вот что является моей ценностью – я сам. Мои желания. Я снова могу ощущать жизнь и понимать, что хорошо и что плохо. Эта ранее мной утерянная возможность возвращается. И именно она сейчас представляет для меня ценность. А всё остальное сейчас для меня представляет мои желания.
Мои желания – моё будущее и это не пафос. Определиться с желаниями очень полезно, потому как это помогает определиться с тем, чем жить, а следовательно с окружением, с местом, да вообще, со всем, что будет тебя окружать. Пока я не мог понять, что я желал. Пока я желал только одного – свалить быстрее отсюда и оно затмевало всё остальное. Все остальные мои желания, к которым я как не прислушивался, так и не смог понять. Что-то пробивалось изнутри такое, что-то просилось наверх, но понять было сейчас невозможно. Это что-то потерянное, из прошлой жизни.
Ясно было одно, нужно было уехать отсюда. Тогда это самое моё большое желание сбудется и возникнет место для остальных желаний. Сейчас не до этого, слишком сильно я хочу отсюда уехать.
Я закричал? Красота какая, а? Нельзя так замыкаться в себе. Идёт человек вдоль дороги, наверняка с серьёзным лицом, наверняка перестал контролировать себя, и походка похожа на торопящегося Ленина. Да ещё и кричит. Надо себя контролировать, а то уехать я смогу до ближайшего психиатрического отделения, а не из города.
Надо отдышаться. Самое мерзкое – копаться в себе. Но надо. Отвёл себе час, чтобы понять, уехать или не уехать, чтобы разобраться в том, что меня здесь может держать, а за пятнадцать минут накрутил себя так, что практически стал ненавидеть это место и всех его обитателей. Более того, ненавидеть человека, который заботился обо мне, помогал и любил. Да и скорее всего всю жизнь будет любить.
Но всё равно я желаю уехать, а всё остальное потом.
Но что же со мной произошло? Почему у меня произошли такие разительные перемены? Если немного подумать, то можно понять, что мной что-то движет. Бессознательно, само. Что это? Такое ощущение, что у меня появилась какая-то цель. Но какая? Просто уехать? Нет, это не может так меня возбудить. Возбудить настолько, что даже не ощущается время.
Я остановился. Надо было успокоиться, восстановить нормальное мышление, всё обдумать взвесить, понять, и только потом уже принимать какие-то решения. Одно я знал точно и повторил себе уже в который раз – из этого города надо уезжать. Логичный вопрос – куда? По идее, напрашивается логичный ответ – в Москву, но почему-то в голове и на языке вертится Питер. Сколько я не пытался отогнать от себя эти мысли, но к ним придётся возвратиться. Придётся встать перед этой проблемой, которую надо решить. Придётся поехать в Санкт-Петербург, найти ту, которую я туда отправил когда-то, практически предав, и всё рассказать.
А что я ей расскажу? Правду? Дико. Признаюсь в чувствах? Тоже довольно дико. Да вообще, это дикая затея. Прошло уже больше года, она не знает ничего обо мне. Будет ли нормальный, здравомыслящий человек ждать такое время вести о том, кто его бросил? Я думаю, нет. Возникает резонный вопрос о любви – а как же она, любовь? Ведь как показывает практика, если человек любит, он может ждать довольно долгое время. Очень долго. "До двух лет", – пошутил я сам себе.
Но мне нужно знать, что с ней, как она, с кем она. Мне нужно знать, чем сейчас живёт этот человек. И последнее место, где я её оставил, было в Санкт-Петербурге, у матери. Может быть, тогда успокоюсь? И вообще, мне нужно время, чтобы понять, что со мной происходит. Мне нужно выбраться отсюда. "Ну вот, ещё раз я сказал об этом!" – улыбнулся я.
Обезличивание людей. Даже в своих мыслях я личности не олицетворяю, стараясь воспринимать людей безличностными существами. Я не называю их по имени, а лишь придумываю им образы. И всё для того, чтобы не испытывать чувства вины перед определённым человеком. Эгоистично, но работает. Гораздо проще обманывать, использовать и манипулировать безликим образом, нежели конкретным живым человеком. Именно поэтому у них нет имён, а зовут их образно. Конечно, я знаю имя своей Первой Любви, знаю имя той, которая по моей воле уехала когда-то жить в Питер, чтобы я мог спокойно превратиться в ничтожество. Но я не хочу упоминать их имена.
По большому счёту я ни той, ни другой ничего не обещал. И я не виноват, что та, от которой я ухожу сегодня, отдала мне столько времени и сил. Я её об этом не просил. Пусть это неблагодарно с моей стороны, но я вот так поступаю осознанно, потому что знаю, что счастья ей и мне это сомнительное совместное проживание не принесёт. Я не представляю, что такое заводить семью с нелюбимым человеком.
Дилемма? Нет. Не может быть дилеммы, надо поступать так, как считаешь нужным. Нельзя привыкнуть к тому, что любишь, нельзя вернуться к тому состоянию, в котором ты был, не испытав чего-то, что сделала тебя прежним. Если я раньше думал, что люблю одну женщину, то, повстречав и полюбив другую, я уже не смогу вернуться к тому состоянию, в котором любил первую. Это очевидно.
Да, я себя оправдываю. Оправдываю перед самим собой! Потому что я тоже человек и груз вины очень ужасен. Он может вернуть меня в то состояние, из которого она меня вытащила, а это уже будет просто кощунством по отношению к ней. И уж если она меня любит, то должна забыть свои эгоистические желания и быть радостной от того, что я счастлив, хоть и не с ней. А иначе это не любовь, а собственничество.
По сути же ничего не меняется, я должен это понимать, зачем я себя мучаю этими выдуманными и высосанными из пальца страданиями? Меняешься только ты. Всё осталось так же, как и было тогда, когда ты уехал в первый раз. Твоя Первая Любовь осталась в прошлом. Ты уже не сможешь полюбить эту женщину никогда. Потому что она осталась такой, какой и была, а ты изменился. Послушай, парень, ты посмотри через что ты прошёл! Ты полностью, совсем полностью изменился. Тебе сейчас ничего не надо, кроме стремления к своей цели.
Тебе предлагают остаться жить под крылом у красивой женщины, в уютной квартире, накормленным, ухоженным, обласканным и вытраханным. Есть все перспективы – работа, семья. Живи – не хочу. Но тебе это не надо. Ты от всего этого отказываешься, меняя своё светлое и беззаботное существование на какие-то призрачные цели. О чём это говорит? Да о том, что мирские ценности тебе стали глубоко параллельны. Тебе этого всего не надо, если ты не достигнешь своей цели. И ведь цели то не было не так давно, а появилась. В связи с чем это так получилось?
А появилась цель, потому что появилась возможность жить дальше. Тебе нужна была помощь, без которой было невозможно выбраться из потенциальной ямы. Сам бы я никогда не выбрался, не смог бы. Мне просто этого было не надо, запал кончился, похоронил себя и свою жизнь, а оказывается, достаточно было просто показать, что жить можно, не убивая себя, что ты кому-то нужен, даже не подозревая об этом. И всё – вырастает из ниоткуда желание и возможность что-то вернуть и реализовать упущенную когда-то возможность. А попросту говоря, исправить ошибки, которые до этого исправить не было сил.
Чудовищность же происходящего состояла в том, что я, поступая правильно, причинял огромную боль человеку, которому должен бы быть благодарным. И это не единственное, что не вписывалось в адекватность. Было не понятно, добьюсь ли я того, зачем еду, или нет. Потому что трудно было предположить, чем закончится моя новая одиссея, если у меня ничего не получится.
Нужно ли вообще мне будет всё это? Или нет? Для себя, а скорее для оправдания себя я решил, если всё будет плохо, и восстановить былое не удастся, то я вернусь сюда и подарю свою жизнь той, от которой сейчас уезжаю. Но верю я больше в то, что я всё ещё нужен другой, которая там, куда я собираюсь. Я же её люблю. Я признался себе в своих чувствах. Теперь надо поехать и признаться ей.
Ход мыслей прекратился, как будто я перешагнул через какой-то барьер. Пришлось остановиться и сосредоточиться. До вокзала оставалось идти минут пять. За эти пять минут мне придётся сжиться и согласиться с мыслью о том, что всё-таки любовь моя жива, как я не пытался её убить. Я с самого начала уничтожал её, а так как она была частью меня, то убивал я вместе с ней и себя. Мне не нужно было её ощущать, я не хотел её, я боялся испытывать боль и топил её в небытие. Как же, оказывается, трудно убить любовь. И у меня это практически получилось, если бы кое-кто не вмешался.
Да, я признаюсь и осознаю тот факт, что не могу жить без человека, от которого пытался избавиться. Для меня этот человек – Она. Именно так, с большой буквы и, если будет нужно, с красной строки. Я её люблю. И любовь моя возродилась, ещё раз доказав человечеству в лице меня, что её нельзя убить.
От собственного пафоса мне стало смешно. Нужно было постоять и отдышаться. Определиться то я давно определился, поеду в Питер, но чтобы придать моменту торжественности, пришлось нагнать на себя всей этой пурги. Жесть, конечно, получилась. Всегда удивлялся, на что способен мой мозг. А сейчас ещё больше удивился, на что способен я сам. Я способен воспринимать свою жизнь, то что со мной произошло и то, что со мной может произойти, с позиции иронии и сарказма. Более того, мне было цинично интересно понаблюдать, как я со всем этим справлюсь.
Мне нравился мой новый я. Я от него пёрся.
Билеты в нагрудном кармане куртки грели сердце. Есть такое понятие, определение, которое называется "уездный городок". Без разницы что это, областной или районный центр, но город, в котором нет тупиковых вокзалов, всегда оставался, и будет оставаться уездным. Это у таких городов судьба такая. Уездный в этом контексте означает унылый. Всё такое серенькое, приземлённое, маленькое и уездное. Вот Ярославль именно такой. Не то что бы я его не любил, нет, это мой родной город, я в нём родился и вырос, окончил школу и университет. Я любил его, когда-то. Эта любовь осталась там, в прошлом.
Если смотреть с вокзала в город, что открывается вид на площадь, с которой и на которой я много раз уезжал и приезжал. Перед тем, как покинуть Ярославль насовсем, я часто ездил в командировки. Каждый раз, когда я приезжал или уезжал, я подолгу смотрел на площадь из вокзального выхода. Этакий этикет прощания. Я так привык к этому жесту прощания и встречи, что город мне казался в такие моменты очень красивым и радостным. Светлым, родным. Ждущим. Сейчас это был чужой, совершенно незнакомый унылый уездный город. Что-то вроде Новосибирска. Или Читы. Какая-нибудь, как говорят, жопа мира, из которой хочется побыстрей ухать и больше никогда не приезжать.
Совершенно не хочется смотреть на этот город. Даже с вокзала. Даже, как кажется, в последний раз. Уж если и смотреть на него, то из окна вагона отъезжающего поезда. Скоро поезд. Уж если и смотреть на город, то лучше наблюдать за ним "снаружи" – так, как на него смотрят люди проезжая в поездах мимо. Полупустая платформа, вход в старое здание вокзала, милиционеры и ожидающие с вещами. Тоска ужасная. Но более точного сравнения не найти – весь этот город есть тоска ужасная.
Скорей бы поезд, а то меня уже начинает накрывать депрессия. Вот вроде бы совсем недавно ничего не накрывало и совершенно не было никаких желаний, но как только начинаешь чувствовать вкус чего бы то ни было, то мгновенно рождается аппетит. И прихоть. И капризы. Быстрее! Быстрее! Быстрее! Надо быстрее валить! Где этот грёбаный и медленный скорый поезд?
Двери вокзала раскрылись и на платформу выбежала моя Первая Любовь. Запыхавшаяся и растрёпанная, она остановилась у дверей и стала искать меня глазами. Волнуется, дышит часто. Любит, наверное, не хочет, чтобы я уезжал. Но, как бы это грустно не было, она всё равно останется без меня. Не в плане того, что ей жутко не повезло, поскольку я такой прекрасный ей не достанусь, а совсем наоборот – она, сама того не осознавая, сейчас избавляется от своего беса. Но, если у неё это на самом деле любовь, а не всего лишь нахлынувшее было забытые чувство, то я ей не завидую. Сам прекрасно знаю, что такое отсутствие рядом любимого человека. А осознавать невозможность его видеть рядом с собой всю жизнь – это вообще за пределами понимания. Человек, который любит истинно, полно и душой, никогда не примет этого, никогда не поверит. Всю жизнь будет идти к своей любви или, если слаб, надеяться и верить в чудо.
Я помахал ей рукой, и она бросилась ко мне. В глазах ужас, страх. Но умолять не стала, даже не сказала ни слова, потому что понимала, что бесполезно. Просто обняла и прижалась к груди. Действительно, что тут скажешь? Не уезжай? Глупость какая. Если не сработало тогда, не сработает и сейчас. Такая ситуация с ней у нас повторяется не второй раз. Можно даже предположить, что она молила Судьбу дать второй шанс, и ей его дали, но ничего не сказали про условия. Ирония на высоте.
Мне было её не жаль. Совершенно. Отойдёт, как отошла и тогда. Она странная и огромное ей за эту странность спасибо, но из чувства благодарности и жалости делать что-либо для человека бесчестно. Но она ещё и умная и всё прекрасно понимает, поэтому и не говорит ничего, просто обнимает, сильно и неистово прижимаясь, и плачет.
Наверное, ей хочется продлить этот момент навечно. Вот так стояла бы она и обнимала бы меня всегда. А может быть и нет, не знаю я, что хочет она на самом деле и никогда не узнаю. Да и не скажет она.
Я отстранил её о себя, поцеловал в щёку, сказал "прощай" и, нахмурившись, добавил "не плачь". Не любил я вот этого нытья. Ну, уезжаю навсегда, ну и что? Она быстренько так перестала плакать, наспех вытерев слёзы и отошла на шаг назад. Глаза ещё были влажные. Расстёгнутое пальто, которое она придерживала руками, капельки слез на ресницах, потёкшая тушь и деланное безразличие выглядели по киношному. Я улыбнулся и она, прочувствовав всю комичность своего вида, тоже.
– Вот это дело! Если бы всегда так себя вела, я бы никуда от тебя не уехал, – попытался отшутиться я, но вовремя заметил, что она сейчас такие шутки не поймёт. – Но уж раз не смогла, то теперь уезжаю.
– Я люблю тебя! – она опустила глаза.
– Я знаю. И знал всегда. Прощай.
Я прошёл в вагон в свою плацкарту. Боковая верхняя. Никогда в жизни я ещё не был так счастлив, как сейчас. Я уезжал из прошлого, из проблем, из несчастий, из своего старого я, из небытия. Уезжал от неё.
Сначала за край окна заполз её силуэт, а потом и сам город. Я помахал им рукой.
Утром так же, но только уже с другого края окна, выполз Санкт-Петербург. Город держался бодрячком. Я уже успел забыть, каким радостным и гостеприимным бывает этот город. Обычно, если в нём живёшь, то привыкаешь к его серости, потому как погодой Питер не балует, но иногда, когда приезжаешь в него, то он показывает тебе солнце. Оно скользит по крышам и последним этажам здания, кладёт свои лучи на Невский проспект, оставляя длинные тени, и щекочет золотистым светов в носу, заставляя чихать.
Я обожаю здесь всё. Я скучаю по нему всегда, даже тогда, когда я в нём жил, я по нему скучал. Если я жил на Староневском, то я скучал по Невскому, если я жил на Английском проспекте, то я скучал по Васильевскому острову, Если я жил Чёрной Речке, то скучал по Горьковской. В этом городе постоянно куда-то хочется. И постоянно есть куда пойти.
Здесь, спрыгивая на платформу из вагона, даже дышать начинаешь по-другому. Радостно. Ни одна платформа в мире не доставляет мне столько хорошего настроения, как платформа Московского вокзала в Питере. Потому что она ведёт на вокзал, пройдя через который, можно попасть на площадь Восстания. А там начинается мой любимый город. Там начинается моя любовь.
Я выбежал из вокзала на площадь. Буквально выскочил! Вот он! Зелёное здание Октябрьской гостиницы, а налево проспект, по которому я сейчас медленно пойду, рассматривая всё, что смогу рассмотреть. Это Невский!