- Сиди! - приказывает гадалка криком и сверлит вздрагивающую Ринку глазами. - Ты клятву давала не противиться! Гибель вижу, страшную… Не ходи. Кто ушел без ритуала, и до полпути не дойдет. Кровью рыдать будешь, волосы рвать, плоть драконам отдавать для соития…
Ринка послушно, словно загипнотизированная, возвращается. Беру ее за руку, чтоб успокоить. Резко вырывается, бросает злое: "В карты смотри", отворачивается. Психует. Как тут не психовать, когда столько "милых" подробностей узнаешь…
- А еще с близкими делили воспоминания. Любовные воспоминания… Свои, чужие, разные…
- Ничего себе! - только и можем хором простонать мы с Ринкой. Меткость и в событиях, и в самой их последовательности впечатляет.
НПВ
- Сколько можно гадать, Ринка? - насмехаюсь я, сразу после Ринкиного предложения погадать. - Ты б сначала со своим прошлым разобралась, а потом уже будущее атаковала, - намекаю на некорректность Ринки в прошлых наших делах. - Гадать о том, что будет, можно, когда уже разобралась, чего из того, что было, лучше бы не было, и как впредь досадных повторов не допустить. А ты? Куда ни ткнешься, все прошлое ворошишь…
Ринка вдруг уставилась на меня так, будто я должна ей триста долларов. Потом резко помотала головой, будто пытаясь разгонять наваждение. Ага! Поняла, видимо, к чему я клоню. Ладно, буду добренькой, переведу тему. Выполнить задуманное не успеваю, опережает сама спасаемая.
- Слушай, а помнишь ты про эту свою придурь рассказывала? - говорит, как ни в чем не бывало. - Ну, про игру "в правду". Попробуем?
Когда-то в юности, для пущей остроты ощущений, мы с моей подмосковной компанией любили поиграть в эдакую экстремальную болтологию. Ну, когда задается какая-то скользкая тема, и каждый обязан рассказать о себе в ее аспекте. Обязательное условие - все обязуются говорить правду и быть полностью откровенными. Темы, естественно, были как на подбор: "первый сексуальный опыт", "самое яркое эротическое впечатление жизни", "самая глубокая обида на лицо противоположного пола"… Глупые подростковые забавы… Но тогда это захватывало, раскурочивало подростковые раны - те самые, зарастания которых в тайне опасаешься: вдруг забудется, заплывет жиром текущих проблем, и тогда ты станешь тусклее, перестанешь привлекать нестандартностью судьбы и трагичностью пережитых чувствований. Странно, что Ринка захотела заняться такой чепухой. Ясно же - лишнего все равно не расскажем, не тот возраст уже, а про все остальное и без всяких игр с удовольствием потреплемся.
- Хозяин-барин, - говорю, после короткого раздумья. - Только про работу спрашивать не будем. Договорились? Какая тема?
Тему Ринка выбирает самую что ни на есть мягкую. Для разминки, должно быть. Мой ход первый. Посмеиваясь, отчитываюсь.
- Первая любовь? - стараюсь накопать в памяти побольше забавных фактов, чтоб игра не казалась совсем уж скучной. - Ой, да это так давно было, что я уже и не помню. Все звали его Сережей, я звала Ёженькой. Не от избытка нежности, а потому что "р" тогда плохо выговаривала. Мне было лет пять, и он - взрослый уже мальчик, семилетний, - совсем не обращал на меня внимания. Помню, его мама - наша соседка- поила меня вкуснющими компотами. Вероятно, за них я Ёженьку и полюбила. Помню, как однажды Сережина мама зашла с ним за мной в садик и я потом еще неделю, наверное, называлась в группе "невеста". Ходила гордая, а моя лучшая подружка, имени которой, увы, уже не помню, громко рыдала, обижаясь, что меня обзывают. А потом Ёженька переехал. Мы с подругой сбежали из садика, чтоб разыскать его. К счастью, далеко убежать не успели, наткнулись на мою маму возле магазина. Влетело мне тогда страшно, отчего влюбленность вовсе не прошла, а даже еще усилилась, и класса, эдак, до второго, я была уверена, что страдаю от ужасной трагичной любви. Вот такая история.
- Димка, твой ход! - командует зачинщица-Ринка, явно разочарованная безобидностью моего рассказа.
- Рад бы сыграть, да нечем ходить, - отмазывается Димка. - Не был, не сидел, не привлекался… Слова такого даже не знаю "любовь"… Какая ж любовь у прожженного скептика? Страсть - знаю, ухлестывания - проходил, увлечения - на каждом щагу переживаю. А любви пока не было. Впрочем, если б и была, я бы, как истинный рокенрольщик, ее не заметил. /Говорят, музыканты - самый циничный народ/.
Несколько уязвленная, я собираюсь сообщить,
- Ах, так! - не дает договорить Ринка. - Ну что ж, тогда мой ход, я так понимаю? Буду в подражание вам всякие незначительные байки рассказывать…
Ринка делает театральную паузу, ожидая возражений. Понимаю вдруг, что Ринка всю эту катавасию затеяла исключительно из желания выговориться. Вполне в ее стиле - как же ж рассказать, не поломавшись, мол "поуговаривайте меня". Ладно, мне все равно, а ей приятно.
- Ринка, не мухлюй! - говорю строго. - В этой игре главное честность. Между прочим, не так легко признаться, что первая любовь посетила тебя еще в младенческом возрасте, или, еще хуже, вообще никогда не посещала. Так что цени нашу откровенность и плати тем же.
Запас красноречия у меня иссяк, Димка дополнять мою тираду не собирался, так что Ринке срочно пришлось сдаваться. А то б вообще тема забылась, и выплакаться в наши жилетки ей бы так и не пришлось.
- Ладно, ладно, - торопится она. - Раз так уговариваете, расскажу. Лет мне было семнадцать. Энергия через край, образ жизни - соответствующий. То там, то сям, то с тем, то с этим. Почему? Да от скуки все и от одиночества. С подругами как-то не сложилось. С парнями - тем более. На самом деле, была я замкнутым и романтичным подростком. А внешне - девочкой вамп. В основном за счет стиля, а не от природной стервозности. Всем в том возрасте мерещился некий класс в умении держаться развязно и вызывающе. Это потом уже понимание пришло, и я в естественность ударилась. И то, н енадолго, как видитеююю А тогда… Мужики постарше зенки ломали, в сауны меня звали, пузы свои волосатые там демонстрировали, да на болезненных жен жаловались. А ровесники себя недооценивали и меня, диковинную, сторонились. В душу, естественно, ни те, ни другие не западали, поэтому речь сейчас не о них, а о Нем.
- Во наворотила! - восхищаюсь, вполне искренне. - Заявка прямо на целый роман.
- Ага. Мне тоже тогда так казалось, - добродушно соглашается Ринка. - Он появился в моей жизни совсем неожиданно. Подошел к столику - глаза горят, волосы дыбом, ни на кого, кроме меня, не смотрит, говорит: "Девушка, а давайте жениться. Немедленно!"
- Хорошая заявочка, - вежливо комментирую я, показывая, что слушаю внимательно.
- Он, наверное, был очень пьян? - явно тоже из вежливости, и потому не слишком хорошо скрывая насмешку, спрашивает Дмитрий.
- Нет! - злобно щурится от нашего непонимания Ринка. - Он был лишь слегка подвыпимши. Я спрашивала… От его дерзости я даже растерялась. Не в том суть, что предложение сделал - так снимать в то время модно было. А в том, что не побоялся. Я ведь не одна сидела - с очередным "папиком". Не помню уж почему, но так я всех своих кавалеров тогда называла. А они у меня все, как на подбор, были - представители силовых структур. Сидим, о Родене беседуем, красоту моих коленок параллельно обсуждаем и тут…Встречаюсь глазами с этим наглым незнакомцем, и совсем теряю голову. И передать не могу, что я тогда почувствовала. Что-то промелькнуло такое в воздухе, поняла - на край света за этим человеком пойду, кем бы он ни оказался.
- Интересно, интересно, - внезапно вставляет Дмитрий.
- Рада, что тебе интересно, - кокетничает Ринка. - Я, конечно, решила отшить. Всю волю в кулак собрала, чтобы на такое решиться. Отшивать, не потому, что не понравился, а просто из благих побуждений. Папик мой тогдашний на пузе пистолет носил, пристрелить бы не пристрелил, но нервов бы попортил. А как его отошьешь? И так объясняю, и так, а он все танцевать приглашать лезет. В общем, во имя спасения человечества, говорю папику: так мол, и так, это мой бывший парень мириться пришел. Прогонять - не буду.
- Ах вот как… - тянет Дима. Похоже, он вообще не слушает, или затевает какую-то очередную каверзную шутку - уж больно странные междометия вставляет в Ринкин рассказ.
- Ясное дело, что с папиком на этом все отношения закончились. - продолжает Ринка. - Хотя человек он был хороший, неженатый, и кончал всегда аккуратно, в простыночку, потому что заботился о моем здоровье.
- И такой подарок судьбы ты променяла на какого-то дикого алкоголика? - хохочет Димка, на этот раз вполне в тему.
- Променяла. Проснулась утром, и понять не могу, где нахожусь. Потому что мы с подарком судьбы, как папик ушел, крепко вдарили, чтоб помолвку нашу и предварительную договоренность обмыть. А потом поняла, куда попала, и поплыла. В поезде… Потому что мы с Подарком, отметивши, решили в предсвадебное путешествие съездить. В общем, выхожу из поезда в Симферополе, и понимаю, что Подарка-то и след уже простыл.
- Предполагаю, что он очухался несколькими минутами раньше, чем ты, вспомнил, что наобещал, заглянул в лицо, понял, сколько тебе лет и поспешил смыться. Мужчины, они, знаешь ли, боятся ответственности… - оправдывает всех своих сородичей Димка.
- Тогда отчего ж он потом снова объявился? - парирует Ринка. - На перроне. Как раз, когда я в карман плаща залезла и единственные свои сорок копеек оттуда вытянула.
- Отчего? - тут уж и я не выдерживаю. - Ясно отчего. Рин, ты представь. Напилась ты с вечера, и, ну предположим, Малого в постель затащила…
- Бывает, - потягивается Ринка, загадочно улыбаясь, и щурясь по-кошачьи. Понимаю, что выбрала не совсем удачный пример, и подталкиваю им Ринку на не вполне правомочные деяния.
"Эх, Малой, Малой! Ну, теперь она от тебя не отстанет. Интересно, что выберешь? То ли осядешь с журавлем в руке, то ли летать будешь учиться, чтоб к синице в небе подход найти…", - это я воспроизвожу, естественно, в мыслях, подстрекая Малого к сопротивлению. Не хватало еще, чтоб общеизвестные зародыши чувств Малого к официантке Валентине оказались слабее Ринкиного желания с кем-нибудь перепихнуться. Плохо, если так выйдет. Не за участников истории обидно - за идею. Взялся ухаживать за одной бырышней - будь стоек к другим соблазнам. Красота сюжета не терпит половинчатых влюбленностей. Валентина, между прочим, если ее покорить, верной и ласковой будет - вот прям как сейчас с этим своим женихом, который на родине. А Ринка что? Назавтра забудем о Малом и пойдет новые приключения искать…
- Не, Ринка, лучше не Малой… - исправляю сама себя, - А то мне его жалко… Пусть кто-нибудь мне незнакомый…Так вот, - продолжаю начатые нравоучения. - Представь, Ринка. Просыпаешься утром. Рядом - этот самый мне не знакомый, вокруг - поезд.
- Бывает! - снова заявляет Ринка, посмеиваясь, дескать, в нашем положении уточнять, что вокруг поезд, все равно, что обычным людям каждый раз, описывая ситуацию, говорить: "А вокруг был воздух".
- Неважно! - перебиваю я, - Просыпаешься, вспоминаешь, как накануне веселилась… и с ужасом понимаешь, во что вляпалась. Тебе теперь этого юношу, которого я не знаю, домой придётся везти, с родителями объясняться, просить, чтоб в милицию не заявляли. Что ты сделаешь? Правильно, сбежишь. Но не совсем, потому что любопытство все-таки сильнее инстинктов самосохранения. Притаишься где-нибудь на соседней платформе, за чью-то мощную попу спрячешься и будешь наблюдать, что ж вышедший из поезда брошенный незнакомец вытворять будет. И вот ты видишь, как выходит он - юный, растерянный, беззащитный, из вагона. Дрожащими губами сигарету из пачки у добрых совагонников вытаскивает, дрожащими руками в карман лезет, дрожащую на ветру последнюю гривну оттуда выуживает. А у тебя при этом пакован денег в кармане - не зря же ты накануне наклюкалась, небось заработок какой отмечала. Что станешь делать? Правильно, угрызаться совестью. Вернешься к брошенному юноше и сделаешь вид, будто за билетами на автобус бегала.
- Я не поняла?! - делает "кргулые глаза" Ринка. - Это история моя, или общепринятая? Или, может, кто-то её тебе уже рассказывал? - Ринка не шутит, видно по настороженному прищуру. Похоже, я действительно угадала.
- Все, все, - примиряя всех, машет руками Дима, - Мы тебе больше не мешаем. Рассказывай.
- Да рассказывать больше нечего. Вы ж шибко умные, вы ж и так все знаете… Была у нас любовь. Настоящая, и в моей жизни самая сильная. Весь южный берег Крыма объездили, в самые причудливые закутки заглядывали, самые забавные приключения переживали… Общались потрясающе…Он многому меня научил, если честно. Я до этого, хоть и меняла папиков еженедельно, все же дикая была, неотёсанная. Много выпивки, потом быстрый, скомканный секс, оргазмы по большей части от собственных фантазий, чем от контактов с любовниками… А тут все иначе было. Постепенно, с расстановкой, с вниманием к каждой складочке. Он был без ума от меня, правда. Входил медленно, рассматривал, разглаживал. Впрочем, вас такие подробности, вероятно, не интересуют. Интересно другое. Еще когда на платформе в Симферополе стояли, он сообщил о своих дурацких намерениях. "Так, мол и так", - говорит. - "Я вчера перебрал малость, потому дебоширил попусту… Но раз уж так вышло, и мы оба тут оказались, то я подумал… Тебе есть к кому спешить?" А мне было, ох как было. И с папиком тем своим могла бы еще помириться, и родителям не мешало бы позвонить…Но, естественно, поднимаю глаза и говорю решительно: "Нет. Спешить мне не к кому. Только маме позвоню" Ну и, иду звонить мамочке. Они с братцем вообще люди привычные - я большее количество ночей "у подруг" проводила, чем дома. А с "подругами" - двумя иногородними студенточками вдвоем квартиру снимающими - у меня давно уже такса была обговорена. Если кто звонит по мою душу, они всегда отвечают, будто я у них, только сейчас к телефону подойти не могу, а я за такие их ответы им потом когда шмотьё, когда еду, когда деньги подгоняю. Папики мои, слава богу, вполне такие затраты осилить могли. В общем, звоню я маме и вру что-то про летний лагерь, в который нечаянно уже уехала, и вернусь через две недели, а звонить буду каждый день. Бедная мама! Что она могла возразить? На дворе - каникулы, что хочу, то и делаю… Спросила, конечно, за чей счет я поехала. А я возьми, да ответь: "Я тебя с ним по приезду познакомлю. Он замуж зовет. Может, даже соглашусь…" Мама, конечно, в слезы, а я - трубку на рычаг. Сейчас думаю, если кто из моих детей, когда-нибудь такое вытворит - я не выдержу. Или разорву собственными руками в порыве ярости, или повешусь от беспокойства.
- А зачем ты маме соврала? - интересуюсь я. - Обнадежила человека. Она ж, наверное, теперь тебя с женихом ждала…
- Соврала?! - Ринка презрительно вскидывает брови. - Отчего же? Наше знакомство началось с его предложения о замужестве. Я подумала ночку и согласилась, и, конечно, тут же маме об этом сообщила. Разве не идиллия?! Ладно, не буду нести чушь… В общем, похититель мой сделал очередное предложение: "Или, если хочешь, давай я тебе сейчас обратный билет куплю. Или, если действительно спешить не к кому, поехали со мной. Я дней десять отдохнуть планировал. Мне все равно понадобится спутница. Только одно условие - по прошествию этих десяти дней, друг друга мгновенно отпускаем. Никаких поисков, никаких истерик - каждый возвращается в свою жизнь". Тут я даже немного обиделась и полезла хамить: "Вы себя в зеркало видели?", - говорю, - "Вам в обед сто лет и морщины вокруг глаз. Как думаете, я - молодая красивая - могу из-за вас в истерики впадать? А отдохнуть… Что ж, отдохнуть - не возражаю. Только деньги на обратную дорогу сразу мне дайте, чтоб, если что, я как свободный человек, развернуться и уйти могла". На том и порешили. До сих пор помню все в подробностях. И как с Ай-Петри на парапланах спускались. И как с аквалангом погружались. И как на прибрежных камнях персональные нудистские пляжи устраивали - он большим поклонником нудизма оказался, и все негодовал в сторону плавок и купальников: "Ну как люди умудряются носить на теле эти мокрые тряпочки! Противно же!". А еще помню, как по утрам на все экскурсии опаздывали, потому что из постели вылезти не могли - тянуло нас друг к другу по-страшному. А потом десять дней прошли. И он уехал. А я вернулась домой и полгода еще вела наипримернейший образ жизни. Почему? Потому что долго еще ждала, что он вернется за мной обязательно. Ведь не было притворства в тех десяти днях!!! Ведь была любовь!
- Какая любовь? - фыркает Дима, вспоминая о мужской солидарности. - Парень просто снял себе девочку на время отдыха. Он же сразу все честно оговорил. С чего б ему возвращаться, искать? Тем более, ты же в самом начале ясно дала ему понять, что ты - молодая, красивая, что из-за таких уродов, как он, в истерики не впадаешь, и рассчитывать на твое общество он может только, пока у него есть деньги…
- Я дала понять?! - заводится Ринка, - Я дала понять? Да он болван просто, если не понял то, что я действительно давала ему понять. Мало ли, кто что говорил… Главное ведь - чувства.
- Похоже, у него к тебе чувства были не те, раз уехал бесследно. - констатирую я. - Оно и к лучшему. Так у тебя в воспоминаниях красивая сказочка осталась, а по-другому - не известно, что бы вышло. Короткое романтическое путешествие вряд ли показывает тебе человека настоящим…
- Только не надо говорить, мол, десять дней в Крыму любое чувство незабываемым сделают! - неожиданно зло, Ринка сжала кулаки и уставилась за окно. - Говорю же вам, я точно знаю, это была моя первая непроходящая, настоящая любовь… И ведь обидно, блин! Человек мне всю жизнь перевернул, а я для него - мимолетное блядоватое воспоминание… Все слова важные, все признания я на последний момент припасла. А он уехал не простившись. Вот и выходит, будто он по сей день думает, что Марина поехала с ним тогда только из-за денег.
- Уже не думает, - не слишком удачно пытается успокоить рассказчицу Дима. - Вряд ли он столько лет будет о тебе думать. Скорее всего, ушел с головой в свою жизнь и совсем про тебя не вспоминает.
- Ну и подонок! - Ринка уж совсем разгорячилась. - Нельзя с семнадцатилетними девчонками такие договоры заключать. Последующим своим исчезновением человеку жизнь испортить можно. Я вот, между прочим, травилась. Подождала-подождала, что он появится, потом, поняла, что не дождусь никогда, и решила умереть. Вовремя в больницу отвезли, чуть в психушку не заперли. А подружки мои, студенточки, не удержались и пустили по городу слух, будто я травилась из-за того брошенного папика. Он к тому времени уже в Москве жил, но как от общих знакомых про меня услышал, так примчался. Я подумала-подумала и решила порядочной семьянихой стать. Родила ему двоих детей, во всем потакала, слушалась, покуда он другую себе не нашел. Вот на папика я как раз не в претензии. Не любила я его, и он это чувствовал. А та, другая, любит, наверное… Так и осталась одна, с двумя малыми на руках, да с мечтами о серьезных чувствах.
- Знаем мы твои мечты, - я стараюсь перебить Ринин пафос, потому язвлю беспардонно. - Покорить, соблазнить, присвоить для коллекции, переключиться на следующего.
- А ведь, если б не та моя первая любовь, все бы по-другому обернулось. - не обращая на меня внимания, продолжала изливать свою тоску Ринка. - Ни за что бы я за папика не пошла, а нашла бы себе кого-то по любви…
- Рин, ты достала своим нытьем! - не выдерживаю. - Какое-то у тебя сегодня трагичное настроение. Игру объявляю оконченной! Хватит хандрить, давайте лучше уже укладываться. Сон - лучшее лекарство от тоскливых воспоминаний.