- Всем известно, что Пиаф была алкоголичкой. Нетрезвой походкой пробиралась к микрофону, путала слова… и это совсем не мешало ей доводить до сумасшествия толпы поклонников, великолепно играя с ними - а значит, сохранять трезвость ума. - Дмитрий на миг задумывается, а потом радостно выдаёт. - А что касается псевдоинтеллектуальности… Бывают же и красивые стилизации. Великолепные подражания. Вот, например, я где-то слышал отменную пародию на Евтушенко. Пошлую, правда. Хотите? - мы хотим, разумеется. Дмитрий встаёт, подтягивается, придает лицу невыносимо одухотворенное выражение и буквально стонет, всячески подчеркивая, что стихотворенье посвящено Ахмадулиной: - /Постель была расстелена,/И ты была растеряна,/Шептала громким шепотом,/Куда ты, милый, жопа там!/
Громко ржет Малой, отвлекшийся от телевизора, когда Дмитрий начал декламировать. Густо краснеет Валя, больше из-за недостойного поведения Малого, чем от Диминой пошлости. Хо-хо-хокает дама-собачка, кокетливо отмахиваясь. Дмитрий вопросительно глядит на меня.
- Хорошая пародия, - признаюсь честно. - Фишечная. Эта - фишечая, а то, что с Пиаф, - нет. Ты же сам юморист, ты же понимать должен…
- А я вот, кстати, вспомнил, настоящую цитату из Пиаф. - перебивает уже вошедший в раж рассказчика Дима. - Просили подлинников? Берите. Тем паче, что как раз про то, что нам предстоит. Пиаф говорила: "Момент, когда пьешь не для того, чтобы стало хорошо, а для того, чтобы не было плохо, наступает очень быстро"…
- Не хочу тебя огорчать, но она говорила не "пьешь", а "колешься", - смеюсь я, и сама уже недовольная своим всезнанием. - А в остальном, ты воспроизвел фразу верно. Порадовал… Колоться Эдит начала, между прочим, далеко не по своей воле. Такое может случиться с каждым. Она попала в автокатастрофу и чудом осталась жива. Врачи, сделав операцию, прописали ей на реабилитационный период морфий в качестве обезболивающего. Чтобы отказаться потом от наркотика, певице пришлось лечиться в клинике…
- Где ей, наверное, в качестве обезболивающего прописали кетамин, а чтобы избавиться от него, она лечилась уже в другой клинике и там подсела на ЛСД… - Зинаида решает завершить мой рассказ достойной шуткой. Вообще, я несколько перегибаю палку с биографиями интересных мне людей. Уже раза три ловила себя на том, что мои рассказы слушают просто из вежливости. Нужно будет постараться впредь следить за собой. "Впредь, если не поинтересуются - и не буду рассказывать", - думаю я, а Зинаида, тем временем, заканчивает мысль: - Так всю жизнь, бедняжка, от наркотика к наркотику переходила и из клиник не вылазила…
- Откуда такая осведомленность о разновидностях наркотиков? - наигранно поражаюсь.
Зинаида юмора не принимает, осекается, мрачнеет на миг, а потом несколько раз резко взмахивает веером, и смотрит на меня с насмешкою.
- Все мы - люди кабаре! - отвечает. И резко возвращается к прежней теме, - Глупости это все! "Пиаф, наркотики, алкоголизм…" - кривляясь, воспроизводит слышанное, - "В младенческом возрасте ослепла, потому что бабка - алкоголичка считала, что микробы боятся грязи, и потому ни разу Эдит не купала… А другая бабка - владелица публичного дома - якобы, забрала слепую девочку к себе на воспитание, и все ее работницы полюбили Эдит. И однажды отправились в церковь, устроили коллективное моление за здоровье малышки, и случилось чудо - к будущей покорительнице кабаре вернулось зрение". Ой, чего только про Пиаф не рассказывают! Откуда мы знаем, как было на самом деле? Или эта история с боксёром в двух часах…
Я вдруг понимаю, что Зинаида довольно много знает о судьбе Эдит Пиаф. А значит, наверняка, прекрасно разбирается в ее творчестве. Выходит, будто дама-собачка человек вежливый, а я - нет. Похоже, она действительно "раскусила" Дмитрия, но не акцентировала внимание на поддельности цитаты. Мне делается немного обидно. Зачем зря отстаиваю справедливость? Ведь все участники спора и так прекрасно знают правду, но желают временно поразвлечься ложью. Зачем, как дура, лезу ругаться?
- С чего мы взяли, что так и было? - продолжает, между тем, Зинаида, - Что газеты нарассказывали, в то и верим. А газеты пишут любой интригующий бред. Вот, кстати, явный пример. Я вчера купила местную газетенку… - Зинаида лезет в подхалатье, и я тут же думаю, что не удивлюсь, если изъяв оттуда все предметы, она окажется дамой стройной и миниатюрной. - Ну, точнее, не местную уже, а тамошнюю. Мы ж уже в другую Кацапетовку едем… Так вот, полюбуйтесь, какой бред пишут про нас!
Держась обеими руками за края газеты, Зинаида разворачивает ее в нашу сторону. Глядим на страницу с рекламой.
- Парикмахерская "Голгофа"! - хохочет Дмитрий, прочитав первое попашееся объявление. - Это ж надо так назваться! И слоган, смотрите, слоган: "Работа с головой!" Неплохо, между прочим. Не всякий киевлянин до такого додумается… Слушайте, я остаюсь жить в Краснограде - мне нравится это город. Ой! - Дмитрий, наконец, прочел нужный рекламный блок, - Вы заметили, вчера нас припарковали к платформе с надписью "место выгрузки радиоактивных грузов"… Я думал, к чему бы это, а теперь понимаю…
На полполосы в газете красуется реклама нашего концерта. В рамках несения искусства в массы проводится благотворительный концерт. "Алла Пугачёва, Алсу, Андрей Губин, Валерий Леонтьев, Гостья из Будущего и другие звезды!" - красовалось на рекламе. Ниже маленьким шрифтом, который нужно разглядывать с микроскопом, было приписано "и кабаре двойников".
- Вы понимаете? - спрятав газету и веер обратно, торжествующе интересуется Зинаида, - То есть люди, пришедшие на концерт, были уверены, что им покажут настоящих звезд. Не кабаре двойников звезд, а звезд и кабаре двойников. Удивительно, как нас помидорами не обкидали… Впрочем, для такого городишки и концерт двойников тоже за счастье, видимо, поэтому они и остались довольны. Но вообще, газетчики, конечно, сволочи! Отныне наотрез отказываюсь им верить. Как и любым журналистам в принципе!
- Вот это афера! - обалдело бурчит себе под нос Дмитрий, ценитель всевозможных инсинуаций и красивых подлогов. - Я бы до такого никогда не додумался…
Зинаидино неверие журналистам меня отчего-то совсем не взволновало, хотя раньше моя профессиональная честь не оставила бы этот эпизод без внимания. Задело другое: даже после такой рекламы, уже придя на концерт, уже поняв, что на сцене - двойиник, а не настоящие артисты - зал все равно искренне радовался нам.
Марина-массажистка в роли "Гостьи из будущего" открывала концерт. С учетом вранья в рекламе, зал вполне мог еще думать, что перед ними настоящая артистка, так что реакции зрителей тех моментов можно не рассматривать. Потом уже выходил конферансье, потом уже объявлял, что выступает кабаре двойников, потом уже народ начинал свое шоу. После первого отедления объявлялся небольшой антракт, в течение которого Григорий и Передвижной начальник толкали какие-то возвышенные речи о несении культуры людям, раз пять повторяли странные лозунги вроде "Будемо разом!" и "Пидтримуемо тих, кому потрибны!". Пока они говорили, аккуратного вида светящиеся девушки, похожие на монашенок (и как они только находили их, таких похожих друг на друга и на такую же группку, набранную в следующем городе), раздают зрителям плакаты и листовки с этими самыми лозунгами и текстами о том, как приятно, что получилось провести благотворительные концерты для маленьких городков. Что удивительно - никаких подписей под текстом не стоит. То есть, это не реклама организации, а действительно благотворительность? Как-то не верится, но разбираться было некогда. После речей и раздачи листовок, выступление артистов возобновлялось. "А сейчас артисты-двойники и их коллеги выйдут к вам со своими оригинальные номерами. Кабаре, кабаре, кабаре!" - объявлял нас Ерёмка, и я похихикивала над смешным звучанием украинского языка под недовольные взгляды националиста-Дмитрия. "Это номера для особо привередливых", - многообещающе подмигивал Ерёма. - "Сейчас даже скептики будут тронуты, обнаружив, что наше кабаре способно не только пародировать, но и петь свои песни. Живой звук, между прочим!" После этих слов включалась фонограмма общей песни, и все мы - ряженные, кто в огромные юбищи, кто в мини-бикини, кто во фрак, - толпой вываливали на сцену и, перебрасываясь микрофоном, "пели" приветственную песню. Потом шли сольные номера. Я выходила "петь" украинскую шуточную песенку, вертя тросточкой и попой, как заказывал Григорий. И людям нравилось! Все это наводило на грустные мысли о том, даже немого можно сделать суперзнаменитой поющей звездой, обеспечив ему должную раскрутку… Выходило, ненавистный Артур был прав.
Настроение ухудшилось настолько, что я даже не обратила внимания на то, как Дмитрий обеспокоился моим внезапным помрачнением.
- Марина, мы тут споры спорим, разговоры разговариваем, тебя развлечь пытаемся, а ты все дуешься… Может, тебе нужно принять холодный душ? - стреляет глазами он.
Но я не реагирую ни на какие намеки: я расстроена. Не столько сделанным выводом об исткусстве, сколько своим повышенным к нему вниманием. Я ведь обещала сама себе больше никогда не помышлять о сцене?
- Все в порядке, - вру я в ответ на призывы Дмитрия, - Я тоже с вами спорю, развлекаюсь и разговариваю…
* * *
От всей этой каши в голове отвлекает вдруг ворвавшийся в кабинет Мадам шум из зала. Музыка, крики, аплодисменты… Наш чернокожий провожатый со змейкой на животе вплывает в приоткрытую дверь с очередным подносом. На нем чайный набор. Уже не пиалы, а глубокие чашки, и заварка какого-то красного цвета. Обслужив наш столик, официант уходит. Едва за ним затворяется дверь, как в кабинете снова становится тихо.
- Не бойтесь, это просто чай. - цыганка первой делает пару маленьких глотков. - Волшебно! Обожаю этот сорт. Попробуйте.
Мы тоже делаем по глотку. Действительно вкусно, но ни мне, ни Ринке нет сейчас до этого дела.
- Давайте продолжим, - напряженно прошу я.
- Не спешите, дай сил набраться, сострадание имей, я - живой человек, все-таки… - трещоткой провозглашает Мадам.
Склоняю голову в извинениях. Жду. Спустя бесконечное количество времени, Мадам снова тянется к картам и одевает на глаза остекленевшее выражение.
- Что с близкими! - объявляет она, потом отвлекается от торжественного имиджа прорицательницы и тоном нормальной вокзальной цыганки поясняет. - Это только называется оно так. А вообще, показывает, что вокруг тебя творится. Карты тут от ритма жизни отстают. До сих пор считают, что человек себя обязательно близкими окружает. Наивничают! Так, сейчас глянем… - она медленно вытаскивает из колоды три карты, подносит их к столу и переворачивает лишь в последний момент. - Воспоминания, подозрения… и неверные гадания, плохие… - она смотрит в упор на Ринку. - Гадала всем, да? Не стыдно? Все, что сказано этими гаданиями - чушь. Что совпало - просто угадано. - Мадам вдруг хватается за голову, причитает. - Ох, нельзя гадать непосвященным! Ох, нельзя игральными картами…
НПВ
Четвертый день пути. Отработали концерты в Павлограде и Красноармейске. Движемся в Алчевск. После ужина развеселой четверкой - мы с Ринкой, Шумахер и Дима - заваливаемся к нам в купе. Делать абсолютно нечего. Залажу на верхнюю полку, достаю дневник. Давненько уже ничего не писала, а совсем прерывать записи не хочется.
- Не смей! - ругается Ринка. - Ты будешь свои каракули царапать, а мы что?
- Поиграем? - с готовностью достаю карты. Не то, чтобы хотелось играть, просто дневника своего побаиваюсь. Что я туда напишу? Что крышей еду от скуки, мужские половые органы невесть с чего во сне вижу, и по дому скучаю так, будто никогда из него раньше не уезжала? Или что я работаю певицей, "исполняя" песню, слова которой не до конца понимаю… Всё слишком мелко для записей в дневник, а писать надо. Так и мучалась бы вечно, хоронила б незапятнанные странички, оставляя их в старых девах, а себя в полной неразберихе. Но мучаться не дают. Хорошо, что на свете есть друзья, которые всегда не дадут сосредоточиться и отвлекут от любых терзаний.
На колени мне запрыгивает Шумахер. Включает урчалку, нежится. Кот, кстати, красивый до безобразия… Вернее, красивый в своем безобразии. Двенадцатилетний котяра, побывавший в массе уличных драк, и автограф каждой из них на теле таскающий. Дима обожает рассказывать о похождениях Шумахера, и я теперь знаю этого кота, как родного. Вот длинная плешь на правой скуле - память о драке с огромной помоечной крысой. Ту мусорку давно ликвидировали, крыса, наверное, сто лет как подохла, а шерсть на месте травмы так и не растет. Вот проседь на кончике хвоста - промерз еще в молодости, и на месте обморожения отчего-то появилась седая шерсть. Вот немного искривленная лапа - наследие от драки с немецкой овчаркой. В общем, куда ни глянь - всюду шрамы. Не потому, что наш кот плохо дрался, а оттого, что ничего не боялся и всегда лез в безвыходные ситуации. Еще у Шумахера потрясающе порваны уши. Ажурные, словно крючком вязанные. Сквозь них интересно смотреть на свет, а тень от них всегда завораживает причудливостью узора.
Чухаю Шумахеру грудку, оглядываю скучающие лица присутствующих.
- Ну что, преферанс? - спрашиваю.
Освоившись в туре, мы вдруг обнаружили у себя громадное количество свободного времени. Ежедневно до пяти вечера и после десяти все артисты с деловым видом слонялись по поезду, изображая крайнюю занятость. На самом же деле, каждый искал, куда бы себя деть. Обычным спасением для нашей четверки были карты. (Шумахер не играл, но наблюдал за нами всегда с большим интересом). В остальных пассажирах артистического вагона жили догмы о вреде азартных игр, потому им приходилось совсем плохо. Зинаида лечилась сном и книгами, Валентин - попытками мешать Зинаиде. Ерёма скитался от компании к компании, вяло пытаясь балагурить, и все чаще обрывая себя на полуслове грустным: "Ах, кажется, это я вам уже рассказывал…" Девчонки из балета, оказывая особое расположение молоденьким рабочим сцены, приставали к ним с глупыми вопросами, ездили вместе с ними на разгрузки, осматривали залы, даже пытались что-то репетировать. Парни из балета поначалу ходили хвостами за своими партнершами, а потом, прихватив к себе в компанию Малого, оккупировали столик в вагоне-ресторане и круглосуточно клеились к девочкам с кухни и проводницам, рано или поздно заскакивающим в ресторан передохнуть. Странная девушка Гала, работающая в нашем кабаре певицей Алсу, большую часть времени спала, а общаться предпочитала со своим сотовым телефоном. Так все и жили…
- Надоело! - отстранила карты Ринка, - Может, погадаем?
- Сколько можно? - улыбаюсь снисходительно.
Дурацкая Ринкина страсть к гаданиям поначалу увлекла и меня. Но нельзя же по сто раз на день раскладывать пасьянсы, проверяя одни и те же заранее несбыточные желания? Димка над нами всегда посмеивался. Не из-за презрения к гаданиям, как большинство мужиков, а от нелюбви к дилетантству. Из этих его посмеиваний, собственно, я впервые узнала о волшебной гадалке Мадам.
- Эх, вы! - по-кошачьи фыркал Димка, а Шумахер по-человечьи воротил от наших пасьянсов голову. - Кто ж гадает игральными картами? Вот моя Мадам, она по-настоящему гадает, правильной колшодой, в правильном антураже… Только не вздумайте ее теперь невзлюбить! У меня с ней, ясное дело, никаких интимных связей.
- Невзлюблять не станем, - смеюсь я, - А про интимности… Ох, Димка, ты, да со своим характером, и вдруг какую-то юбку пропустил? Не верю…
- И я не верю, и я! - радостно повизгивает Ринка за компанию.
- Что вы, барышни? - оправдывается наш ловелас, - Прямо в краску меня вгоняете. Да я порядочнейший из всех порядочных… Кому, как не вам, моим верным друзьям, знать о безобидности моих нескончаемых добросердечных отношений?
Намекает. Явно намекает на неоконченное наше свидание. Ладно, раз изначально не сговариваясь решили делать вид, будто ничего не было, значит, так дальше себя вести и будем…
- Я с Мадам? - продолжает посмеиваться Димка. - Это ж надо такое придумать? У нас с ней связь куда более прочного характера. Я с Мадам? Это был бы инцест, девочки!
Сейчас, глядя на энергичные жесты и мужские черты лица цыганки, начинаю даже верить в возможность простых дружеских отношений между ней и Димкой. Он мужик избалованный и на такое вряд ли б позарился. С другой стороны, слишком часто, для обычных приятельских отношений, он о ней вспоминал. Все уши прожужжал: "Будем в Киеве, обязательно познакомлю тебя с Мадам. Узнаешь, зачем. Да вот хоть для того, чтоб она тебе по-настоящему погадала. А то карты кидать любишь, а в судьбоносное их значение не веришь. Моя Мадам вмиг тебя переубедит. Она у меня такая! Ух!" Слишком часто вспоминал, слишком странное последнее желание изъявил… Впрочем, неважно. Уже неважно. Главное, что я здесь, волю Димкину выполнила, чудодействие карт на своей шкуре испытала, поразилась, поверила… Только Димку это все равно не воскресит. Артистом был, артистом умер. Не о быте говорил в последний момент - о черных розах. Не счет в банке проверить завещал, а поверить в чудо. Эх, Димка, Димка. Сорокалетний шалопай, безвинно мною в омут втащенный.
В глубине души загорается вдруг дикая надежда. А вдруг все можно изменить? Вдруг будущее, до которого Мадам еще не добралась, таит в себе добрые вести? Да нет. Скептическим приговором в памяти всплывает чья-то насмешливая фраза: "Плагиатировать Иисуса у нас еще не рискуют, воскрешений не предвидится". Не успеваю вспомнить, кто говорил мне это, как Мадам снова переключает внимание на себя, стуча пальцем по беззащитному червовому валету.
- Не потому самой гадать нельзя, что тварей за собой в этот мир перетащишь, а потому, что тем, о ком гадаете, вред причините!
- Знаете, - Ринка вдруг встает и пятится к двери. - Я, пожалуй, пойду… Все это здорово, интересно, заманчиво… Но как-то я себя неважно чувствую.
Я прекрасно понимаю, отчего она так говорит. Ей не хочется знать подробности о моих с Димкой шашнях. А единственный способ этого избежать - просто уйти. Иначе карты выложат ей сейчас всю мою подноготную.
Нет, с Ринкиными безобидными гаданиями это никак не связано. Просто до того, как Мадам сказала о гадании игральными картами, и у меня, и у Ринки, были шансы не верить всему до конца. Думать, что это не Мадам такая умелая, а просто судьбы у всех похожие. "Да, гадалка что-то похожее на правду говорит. Так может, кому угодно она это скажи - все правдой окажется. Сексуальные фантазии, дружба, споры и мелкие неприятности у всех бывают. А остальные совпадения легко логически объяснить: раз мы иногородние - значит, дорога в прошлом была, а какая ж дорога без встреч обходится?" - где-то в глубине души думала Ринка. Но теперь она убедилась окончательно, что все сказанное картами - правда. Потому что здесь было названо конкретное действие. Предельно конкретное, и вряд ли возможно, что оно было просто нечаянно угадано.
- Я хочу уйти! - Ринка растерянно дергает запертую дверь.